Куриные пупочки

     Коля постучал в кабинет. За дверью всхрапнула лошадь.
     Он подождал и постучал снова. За дверью негромко застонали.
     Коля отошёл и сел на подоконник.
     Наконец, клацнул замок.
     - Ком цумир! – крикнул голос Руслана Петровича. – Войдите!
     Коля зашёл в кабинет. Директор Руслан Петрович, молодой человек с бородой, сидел за столом и писал, а на кожаном диване сидела бухгалтер Лида Жоржевна и читала «Правительственный курьер».
     - Купил, Руслан Петрович, - сказал Коля, подошёл и положил на стол пачку «Мальборо-Лайт».
     - Молоток! – сказал Руслан Петрович и вышел из-за стола. Ширинка у него была расстегнута. – Денег хватило?
     - Да конечно! – спохватился Коля и достал сдачу.
     - Это тебе, за ноги, - сказал директор и махнул рукой.
     - Да не надо! – сказал Коля и положил сдачу, пятьдесят две гривны, назад в карман.
     - Иди, и чтобы у меня не пьянствовать! – сказал Руслан Петрович, мановением руки отпуская Колю.

     Утром Коля подмёл сторожку, погасил фонари, дождался сменщика и побежал на Житний рынок, в куриный павильон. Он спешил захватить куриные пупочки, пока их не расхватали. Пупочки стоили тридцать девять девяносто и были славным мясцом.
     Конечно, свиные обрезки были ещё лучше, но они стоили намного дороже – шестьдесят гривен. К тому же, качество обрезков оставляло желать лучшего, и теперешние обрезки были уже совсем не те, что вы покупали три года назад.
     Дешевле пупочков были только гузки – волосатые куриные задницы, но там было нечего есть.
     Коля встал за пупочками. Собственно, научное название этого субпродукта было «куриные желудки», но «пупочки» звучало намного аппетитнее. Пупочки навевали воспоминания о прошлых жизнях, о книге «О вкусной и здоровой пище» 1937 года издания, об угаре нэпа, о царизме. Ах, вспомните – в трактире Тестова балалайки грянули «Боже, Царя храни!» , жёлто вспыхнули лампионы, и вы сказали:

     - Ну-с, Кузьма, сооруди-ка сперва водочки… К закуске чего-нибудь.
     И половой Кузьма, старик в шёлковой косоворотке и в пенсне, похожий на профессора Преображенского, склонил голову: - Слушаю-с.
     И между вами пошёл такой разговор:
     - Сказывай, чем угостишь.
     - Балычок получен с Дона янтаристый… С Кучугура. Так степным ветерком и пахнёт… Белорыбка с огурчиком, манность небесная, а не белорыбка… Икорка белужья парная… Паюсная анчуевская… Поросёночек с хреном… корочка розовая, хрустящая…
     - Так, а чем покормишь?
     - Селяночку с осетриной, со стерлядкою, живенькая, как золото жёлтая…
     - Расстегайчики закрась налимьими печёнками.
     - Слушаю-с. Натуральные котлетки а-ля Жардиньер, телятина как снег белая, лососинка Грилье… Зеленцы пощеботить прикажете? Спаржа как масло.
     - Ладно, Кузьма, остальное всё на твой вкус. Ведь не забудешь?
     - Помилуйте, сколько лет служу!..
     И уже курится селянка, и розовеют круглые расстегаи с вязигой и осетриной…*

     Расстегаи.
     Конечно, ничего подобного Коля помнить не мог – в той жизни он был не человеком. И все же пупочки затрагивали какую-то таинственную, дребезжащую струну колиного сердца.
     Он потолкался в колбасных рядах, поглазел на живую рыбу, молчаливыми косяками стоявшую в грязных эмалированных ваннах, вышел с рынка и пошёл домой.
     Идти было далеко, но Коля обожал ходить пешком. Он шёл, высматривал в толпе полненьких школьниц, ощущал приятную тяжесть пупочков, лёгкость своего худого, закаленного, собачьего тела. Да и какие наши годы – всего-то пятьдесят девять! Коля с полным основанием надеялся дожить до пенсии, а тогда – ох, что будет тогда! Он в который раз сложил в уме пенсию, 1500, со своей зарплатой, 1600, и опять получил такую цифру, что зажмурился как от солнца. Вот когда заживём! Тогда можно будет и курить снова, и жракать селёдку, и шкварить яичню с колбасой и салом! А уж где взять под это дело сто грамм, Коля был в курсе. Есть одна точка, где за полторачку палёнки возьмут всего шестьдесят, даже пятьдесят пять! Три поллитры по восемнадцать тридцать три! Это же можно жить как у Христа за пазухой!
     Коля разулыбался и наддал ходу. Во все стороны катились и ревели сигналами, будто переругивались матом, машины – джипы, джипы, одни только джипы. На улице имени Второго Майдана в мусорных баках рылись бомжи, похожие на воробьёв в навозной куче. Хотя, пожалуй, не на воробьёв, а на крыс, мокрых и грязных.
     Коля вбежал в свой Малый Бандеровский и одним духом взлетел на пятый  этаж старинной, красного кирпича, хрущовки.

     Коля поставил пупочки на плиту и пошёл прилёг. Он стал смотреть новости, переключая со «112-го» на «Новыны Житомира» и с «Ньюс ван» на «ЧП».
     Сутки прошли вхолостую – никто из депутатов, прокуроров, бизнесменов не был убит, подорван или хотя бы искалечен. Коля наморщил нос и разочарованно выпустил воздух через сложенные трубочкой губы. Разве что вот – «в Киеве возле ночного клуба «Тики-так» изнасилована девушка-снайпер, прибывшая с фронта на побывку. Аналитики сходятся на том, что за этим стояла рука Москвы.»
     - Р-рука-а Москвы-ы!.. – пропел Коля и засмеялся.
     С кухни уже доносился соблазнительный аромат куриных пупочков. Коля пошёл и наложил себе целую тарелку.

     *Примечание: Все названия блюд и продуктов подлинны.
      См. Гиляровский В.А. «Московские трактиры» , 1897 г.

         2019 г.