Мы всегда с тобою, братишка! Ч. 8. Татьяна

       Май 1949 трудного и голодного года прибавил в нашей семье ещё одну сестру. Мама сама выбирала имя новой малышке. Отец не захотел с ней спорить, только махнул рукой, сказав: «Не моё это дело, бабское, имя девчонке выбирать. Какое  захочешь, то и пусть носит». И лишь покривился, узнав, что в семье появилась вторая Татьяна.

      Самая младшая из сестёр, она была самой лучшей опорой мамы в воспитании последней  мальчишечьей стайки  нашей семьи. Таня успевала везде: читала нам интересные книги (особенно длинными  зимними вечерами), готовила с нами уроки,
водила всю мальчуганскую ораву в кино, детский парк, цирк. Разве только на рыбалку с нами не ездила. Ей самой прогулки с нами доставляли огромное удовольствие и неподдельную радость.

  Таня была ненамного старше нас,  но в её голосе и манере говорить было что-то очень привлекательное, интересное. Она изобретала новые слова, какие-то литературные обороты, которые  обрушивалось на наши детские души  сказочным потоком, заставляя ходить тесной кучкой за ней по всяким пустякам, выпрашивая что-нибудь сделать. Всё это она делала, не жалея своего времени, сил. Наша энергия питала её душу, которая создавала всё новые и новые картины волшебного мира. Если Таня была с нами, мама была спокойна – в нашей комнате никогда не было слышно бестолкового шума, драк или дурных споров.

   Мы, трое последних сыновей семьи – Вася, Мишка Саша и всё время удивлялись – откуда она берёт эти сокровища, рождавшие меж нами дружбу. Вместо рыбалки она
уходила с нами в поход на Хехцир, затевая сказочные истории про пиратов, разбойников и мальчишечьи сердца колотились от нетерпения в ожидании этих вылазок на природу, благо автобусы ходили туда часто.

     Тесной гурьбой мы карабкались по каменистым склонам вслед за ней, воображая себя искателями сокровищ или покорителями вершин. А взобравшись на вершину, устраивали на радостях небольшое пиршество прихваченными  из дома съестными припасами, мимоходом подсчитывая синяки, ссадины, ушибы. полученными при штурме очередной высоты. И всё же мы знали главную тайну нашей любимой сестры – она обожала шить платья куклам. Правда, их было не очень много, но они были сердцем её души. Творчество было настоящей кладовой Тани, откуда она черпала безграничное вдохновение для своих замыслов.
 
  Детское увлечение, передавшееся ей от мамы,со временем стало профессиональным блеском её труда.Мы, последние мальчишки в семье, ещё учились в школе, а она тихо, исполняя свою мечту и, вполне вероятно, не без участия мамы,  как-то незаметно поступила в техникум, чтобы стать конструктором-модельером женской одежды.

  Да и сам техникум был незаметен – он находился на улице, мимо которой я ходил в школу, расположенную совсем рядом с ним,  даже не подозревая, что сестрёнка грызёт гранит науки  поблизости. Я учился в девятом классе, а она уже закончила  техникум и поехала по распределению в столицу Еврейской области – город Биробиджан работать модельером женской верхней одежды на швейной фабрике.

  Она сразу получила место в общежитии на главной улице города, и с моей поездкой к ней связана не очень приятная история – она увезла меня к себе, не сказав маме об этом. Эту обиду мама ей потом простила. Во второй раз я приехал к ней сам, в мышином страхе испугавшись семестровых экзаменов по математике на фармацевтическом факультете мединститута, жил у неё целых две недели и вроде как ухаживал за её сыном Валеркой, который сломал себе руку и должен был сидеть дома, пропуская посещение детского сада.

 А это время брат Володя героически отстаивал меня в деканате. И в целом – зря.
Я не пришёл на экзамены, явно полагая, что их провалю и меня отчислили за уход с занятий. Эту справку об отчислении я получил аж в 2023 году по своему запросу.
И тоже зря – закон не разрешал включать в пенсионный стаж время учёбы на дневном отделении.

  Там же, в Биробиджане, Таня познакомилась с неким Владимиром, водителем авто, вышла за него замуж. Я даже побывал у неё на свадьбе, куда приезжала и мама. Но у неё остались неприятные впечатления от новых родственников и она как-то быстро постаралась уехать. Ну и я хвостиком покатил с ней обратно в Хабаровск. Новый родственничек, свежеиспечённый Танин муж, не понравился всем и мне тоже – угрюмый, молчаливый и какой-то неуклюже-огромный. Своими глубоко посаженными, мелкими глазками, он словно буровил мою душу, словно пытаясь  разгадать, что мне надо от него. И чаще молчал в разговоре, даже не пытаясь поддержать общую беседу.

  Наступили будни взрослой жизни. Она часто приезжала к нам в город, делилась впечатлениями о работе, постоянно летала на курсы в Москву – на фабрике были довольны Таней  и стремились поддерживать её успехи на модельном фронте.

     Первые потрясения в семье пришлись на семидесятые годы. Март 79-го года стал  тяжким испытанием для всех нас. Эта весна стала последней для нашей мамы. Я успел на похороны, прилетев ночным рейсом  из Куйбышева. Старшие братья стояли возле Тани, видя её состояние. Раиса, старшая сестра, держалась с нею вместе. Это она была последние минуты с мамой – похлопотала, чтобы её положили в клинику после обострения приступов бронхиальной астмы. Ещё перед отъездом в Тольятти на работу, я побывал у мамы в больнице. Раиса, пользуясь своим авторитетом в краевой клинике, положила её тогда на внеочередное обследование-лечение.

      Мама ходила с трудом, дышать ей было трудно, однако она захотела выйти на воздух и мы спустились в нижний парк больницы, где можно было в прохладной тени раскидистых лип присесть на скамью, и неспешно поговорить о жизни. Её утомлённое болезнью лицо, усталые глаза острым жалом кололи мою душу. Она неторопливо спрашивала о домашних новостях, о моей жизни, а я не мог и представить тогда, что вижу её в последний раз такой близкой и родной, измученной тяжёлой и трудной жизнью, но такой верной и безмерно дорогой  всем своим детям. Её синие глаза сияли той светлой любовью, которой она сумела одарить всех нас без остатка, нисколько не жалея ни своих сил,ни здоровья.

       Мы беседовали около получаса, пока подошедшая медсестра не повела  маму на очередную процедуру и тут нам пришлось расстаться. Теперь предстояло жить памятью мамы. Тане пришлось очень трудно – Владимир начал пить, потерял работу. И только позже, когда приехал к ней в Биробиджан в начале 2000-х, я узнал, что он заболел ещё и скрытой формой туберкулёза, ей стало поздно известно  об этом. Он совсем сбился с пути и Таня решила с ним развестись. В это время сына Валеру отправляли на службу в Чечню. Ей пришлось пережить и этот страх.

    Однако через полгода он вернулся живой и здоровый, но совместной счастливой в его семье как-то не получилось – жена с ним развелась, не выдержав испытаний военных командировок в «горячие точки», забрала сына  и уехала к родителям в Кемерово. Тут же появилась сожительница Валеры, которая решила немедленно присвоить и квартиру Тани. При полном его равнодушии, она подкупила врачей, которые составили нужное ей медицинское заключение о несуществующих болезнях
Тани и опротестовала в суде её завещание на жильё. Нанятый Таней адвокат не сумел отстоять процесс, а её саму положили в больницу из-за нервных потрясений. Старшая сестра Елена, узнав о злоключениях Тани, через прокуратуру потребовала немедленного её допуска, как врача, к истории болезни.

  Заведующая отделением, испугавшись огласки, с ведома главврача,сделала всё, чтобы этого не случилось - в одну из ночей Таня скоропостижно скончалась, тело было срочно кремировано, а приехавшие по заявлению Елены прокуроры, прочитав переписанную историю болезни, развели руками и, не найдя следов преступления, уехали восвояси.
 
Прах Тани похоронили сослуживцы, узнавшие о её смерти случайно от медсестры, сочувствовавшей учительнице – Таня последние годы работала преподавателем
истории моды в местном колледже и её знали многие родители учащихся.

   …Последний приют моей любимой сестры утопает в цветах. Их приносят бывшие  студентки, учившиеся у неё искусству модельера.  Она их любила, как берегут и любят самых близких и родных людей. Святой дар маминой любви к прекрасному она бережно пронесла всю свою жизнь, и я точно убеждён, что нет и не было на этой земле человека, знавшего Татьяну, который не сказал бы о ней хотя бы одного замечательного слова – она была настоящим человеком.
                (продолжение следует)