Булат Окуджава. Часть первая

Так сложилось, что о жизни великого русского поэта Булата Окуджавы известно гораздо меньше, чем о его творчестве. Все-таки полугрузин, полуармянин, хоть и совершенно обрусевший: он не любил говорить о себе, приберегал для интервью десяток баек и неизменно их повторял практически наизусть.

Родители Булата —грузин Шалва Окуджава и армянка Ашхен Налбалдян  встретились в Тифлисе в 1921 года, «по комсомольской линии» — Шалва был тогда заворгом грузинского ЦК комсомола. Поженились в 1922 году.

Сразу же молодожены Шалва Окуджава и Ашхен Налбандян переехали в Москву из Тифлиса, чтобы учиться в Коммунистической академии. Оба были убежденными большевиками. В Москве молодая семья получила две комнаты в квартире 12 дома номер 43 по Арбату — до революции дом принадлежал фабриканту Каневскому, а теперь он жил тут, занимая лишь одну комнату из пяти — на правах квартиранта.

9 мая 1924 года у них родился первенец Булат.
Родители долго выбирали ему имя — они были в восторге от книги «Портрет Дориана Грея», и решили назвать сына Дорианом (бабушка Мария по материнской линии, приехавшая помогать супругам из Грузии в Москву, называла младенца ласково «Дариком»). Только через месяц после рождения, когда надо было получать документы на сына, отцу это имя показалось слишком претенциозным, и он предложил новое — Булат.

Хотя на Арбате Булат жил совсем недолго, именно это место станет в стихах его мифологическим потерянным раем.

Почти сразу после рождения сына Шалву снова перевели в Грузию и сделали секретарем тифлисского горкома партии. Ашхен осталась в Москве, закончила учебу и работала экономисткой на хлопчатобумажном тресте.

С 1925 по 1928 год маленького Булата часто отправляли в Тифлис, и он жил то у одних родственников, то у других. Тут уже он получил от бабушки Марии новое прозвище — «Кукушка» Бабушка имела в виду, что его, как кукушонка, подкидывали из одной семьи в другую.

Шалва в это время продвигался по партийной лестнице, и сына почти не видел. Родители жили врозь.

Если в Тифлисе у Булата было множество заботливых родственников, то в Москве у него была няня Акулина Ивановна (хотя, возможно, на самом деле ее звали Феней).

Вот как Булат описывает свою няню: «Добрая, толстенькая, круглолицая, голубые глазки со слезой, множество скорбных морщинок в невероятном сочетании с добросердечием, с тихими медовыми интонациями: “Да что же это ты, малышечка, расшалилси?.. Ай не стыдно?
 
Фрагмент одного из стихотворных посвящений Окуджавы Акулине Ивановне (1989):
Акулина Ивановна, нянька моя дорогая,   
в закуточке у кухни сидела, чаек попивая,   
напевая молитвы без слов золотым голоском,   
словно жаворонок над зеленым еще колоском.
 
По одной из легенд, Ашхен уволила ее за то, что она отвела Булата, которого после рождения октябрили, в церковь — хотя по другой версии, няня еще около года проработала в семье после этого инцидента. Отголоски этой истории есть и в  стихотворении Булата:

Я был послушный и неслышный
Про бога нянька мне врала
Грозилась чертом и Всевышним
и в церковь кланяться звала.
Да знать, врала она без меры,
переборщила сгоряча.
Шли по Арбату пионеры,
шли, в барабаны грохоча.

В 1929 году отца Окуджавы снова перевели в Москву, годом позже в 1930 — в Грузию, и в этот раз с ним уже уехала вся семья. Тут Булата стали водить в оперу, и он пытался сам ставить оперные спектакли в своем дворе. Его записали и в музыкальную школу и в общеобразовательную — где все было настолько проникнуто идеологией, что Пушкин рассматривался в первую очередь как помещик.

Родители редко были дома, и Булат практически рос в доме тети Луизы (ее мама была сестрой его матери). А на летних каникулах он вместе с этой семьей ездил в Евпаторию — в то время как мама опять вернулась в Москву работать.

В 1932 году у Шалвы Окуджавы был конфликт с Лаврентием Берией (он на тот момент был первым секретарем ЦК КП Грузии). Согласно легенде семьи Окуджава в мать Булата Шалвовича, Ашхен, был влюблен Лаврентий Берия. Якобы одной из причин ненависти к Шалве Окуджаве и была эта влюбленность в красивую армянку. Именно из-за разногласий с Берией Шалву перевели из Грузии в Россию, а затем Окуджаву с семьей — при содействии Серго Орджоникидзе — перевели из Грузии в Нижний Тагил.

В Нижнем Тагиле Шалва Степанович поначалу руководил строительством Уралвагонзавода, во время войны выпускавшего танки Т-34. Но вскоре, как признание его неоспоримых заслуг в строительстве гигантского завода, Шалву Степановича назначили руководителем всех коммунистов Нижнего Тагила, а значит - фактическим хозяином города. В городе семья жила в просторном купеческом особняке - с личным дворником, который жил в подвале. Правда Шалва был "демократичен", поэтому иногда всё же разрешал дворнику послушать радио в "барской".
 
Из воспоминаний Булата.
«С мамой, папой и младшим братом мы жили рядом с металлургическим комбинатом. В самой большой комнате - стол посередине и диван у стены. Невиданный доселе радиоприемник "ЭЧС-2". По нему можно было слушать даже радио "Коминтерн" из Москвы. И когда в Москве выступал Сталин, все собирались вокруг этого волшебного ящичка и, замирая, вслушивались в космическое потрескивание и голос далекого вождя. И папа тогда сказал: "Какое изобретение! Сиди себе дома и слушай Москву!.. Был еще папин кабинет со стареньким диваном, с небольшим письменным столом и канцелярским шкафчиком, в котором стояли книги. Дальше по коридору размещалась маленькая комнатка Роберта. Железная кровать с никелированными шариками, маленький стол и маленький шкафчик, а в нем - его книги. Были и другие комнаты – кухня, комната няни ".

Одноклассница Б.Окуджавы вспоминала, «как появился в классе красивый, заметный Булат – “он ходил в вельветовой курточке”».

Булату было десять лет, когда родился его младший брат. Брата звали Виктор, о нем известно совсем немного, а сам Булат никогда не рассказывал о нем в интервью. Есть предположение о том, что у Виктора были проблемы со  здоровьем.
 
Булату одиннадцать лет, он дружит с тринадцатилетним Афанасием Дергачем, работавшим на стройке. Дружба была несколько неравной, сын «хозяина города» и оборванец Дергач. Но Афонька и Булат находили друг в друге каждый свое. Булат пересказывал Афоньке школьные уроки. А самого Булата привлекала в Дергаче некоторая «взрослость». Еще бы, работает на стройке, живет самостоятельной жизнью.
И в один далеко не прекрасный день, видимо, желая мальчишески порисоваться, Окуджава утащил отцовский браунинг и вместе с Афонькой и его друзьями отправился в тайгу. Выстрел. На счастье пуля не задела жизненно важных органов Афоньки, прошла навылет. Но Дергач так и не простил Окуджаву. При встрече Афонька ударил Булата кулаком в нос. На этом их жизненные пути разошлись.
 
Несмотря на статусность семьи и воспитание, Окуджава далеко не отличался спокойствием. Он был настоящим «сорви голова» и лидером класса. Юный парень постоянно придумывал интересные занятия. Как-то раз надоумил всех одноклассников по миллиметру сдвигать вперед парты к доске.
Он мог с легкостью организовать шуточный оркестр, где каждый ученик изображал музыкальные инструменты; подговорить весь класс, чтобы все начали тихо гудеть и тем самым раздражать преподавателя и сорвать очередное занятие; устроить поединок с друзьями у себя в прихожей или прямо в школе и т.д. Булат с детства обладал лидерскими качествами.
Также он уже в школе создал Союз Юных Писателей или СЮП, где каждый желающий стать участником должен был прочитать собственное сочинение или рассказ.

Год 1937. Доносы стали приходить и на самого Шалву — его обвиняли в антипартийной деятельности. Он был отстранен от должности, в прессе появились публикации о том, что он использовал «гнилой стиль руководства», вскоре его вместе с женой исключили из партии.

В январе того же года Шалву Степановича вызвали в Свердловск, в обком партии. Он пригласил с собой жену, сказал, что вопрос пустяковый и что вечером они сходят в театр. Шалва Степанович попрощался с Булатом ("Пока, Кукушка!" - он звал маленького сына Кукушкой) и с легким сердцем отправился в Свердловск. Они остановились в гостинице "Большой Урал". Утром Шалва Степанович ушел в обком.
Ни маленький Булат, ни Ашхен Степановна не увидят его больше никогда. Папу Булата Окуджавы расстреляют в подвале Свердловского НКВД на улице Ленина четвертого августа тридцать седьмого года. Ему удалось дожить до тридцати шести лет.


Окуджаве-младшему было всего тринадцать лет, он учился в пятой городской школе, писал роман и был влюблен в одноклассницу. Брату Виктору было три года.
Ну, а что же Булат? На следующий день после ареста отца, ему не давали прохода в школе: кричали в спину "Троцкист! Троцкист!". Даже вчерашние друзья. Маленький Булат пережил одно потрясение за другим: его любимые мама и папа оказались врагами (кому же тогда верить?!). Он сказал маме: "Я больше не пойду в эту школу". Она согласилась и сообщила ему, что они уезжают в Москву.

Ашхен увезла детей в Москву. Год Булат с мамой и бабушкой жили в Москве, в коммуналке на Арбате., затем они уезжают в Грузию. От лидера, заводилы и хулигана в Булате, казалось, не осталось и следа, он все чаще старался отсидеться, чтобы его не трогали. На занятиях стал появляться реже и реже, и остался на второй год в седьмом классе.

В 1939 году, пребывая в полной неизвестности после ареста Шалвы, Ашхен обратилась к Берии за помощью. Тот обещает помочь и быстро выпроваживает ее. На следующий день после визита к Берии мать Булата арестуют, приговорят к пяти годам лагерей и к последующей ссылке.

После фактически двойной потери, почти сирота Булат живет в семье тети. в Тбилиси. Там — в стихии родной природы, наполненный острыми переживаниями — юноша начал писать стихи.

Он вспоминал: «Как почти все в детстве и отрочестве, я пописывал стихи. Каждое стихотворение казалось мне замечательным. <…> Близкие очень меня любили и всякий раз, прослушав новое стихотворение, восторженно восклицали: “Гениально!»

Отца и мать Булата перемолола машина сталинских репрессий.
Мама отбывала наказание в Караганде — ее освободили только в 1947 году (впоследствии ее посадят еще раз). В это время воспитанием Булата занималась в основном бабушка и тетя.

«...Учился я плохо. Курить начал, пить, девки появились. Я стал дома деньги поворовывать на папиросы. Связался с темными ребятами. Как я помню, у меня образцом молодого человека был московско-арбатский жулик, блатной. Сапоги в гармошку, тельняшка, пиджачок, фуражечка, челочка и фикса золотая».
В 1979 году Булат Окуджава напишет:
Убили моего отца 
ни за понюшку табака. 
Всего лишь капелька свинца — 
зато как рана глубока! 
Он не успел, не закричал, 
лишь выстрел треснул в тишине. 
Давно тот выстрел отзвучал, 
но рана та еще во мне…

Вспоминая детские годы, Булат напишет
…А годы проходят, как песни.
Ах, годы детства так пестры,
как кадры киноленты !

http://proza.ru/2023/11/01/461