Медвежатник

       Молодость! Столько энергии! Куда её девать? Я -  первый помощник маме. Я в огороде, я в пригоне, управляюсь со скотом, я на покосе, я в лесу: грибы, ягоды, гроза для диких птиц: тетерь и уток. Я и на реке рыбак. Но всё это не то! Вот в «Детях капитана Гранта» или
«Пятнадцатилетнем капитане», да тот же Павка Корчагин! Они занимались большими делами. А здесь в этой деревне живи, и даже испытать себя в большом деле – нет возможности.
      Недавно прошедшая война так подорвала экономический уклад в деревне, что все  от мала до  взрослых, трудятся над тем, чтобы поднять как можно быстрее жизненный уровень страны, колхоза или семьи.
      Я тоже стараюсь помогать им в этом. Но мне, казалось, что хоть  эти дела и важные, но они не поднимут меня на большую высоту. Останусь таким же сереньким, как подростки нашей деревни.
   Я долго, пристально наблюдал за делами взрослых, искал напарника, где я мог проявить себя так, чтобы обо мне заговорили люди в районе или хотя бы в нашей деревне.
    Внимание моё заострилось на человеке, прозвище которого было
 «Медвежатник». Я на него смотрел, как на особо большого человека. Искал встречи с ним, вежливо здороваясь, а, когда он проходил мимо меня, я останавливался и долго всматривался  в уходящую  от меня фигуру.
    Мне казалось, что это настолько великий человек, что зверя он способен найти и под землей и задушить его чуть ли не голыми руками.
    Своими мыслями я поделился со старшим братом Мишкой.
    В это лето мой папа купил мне «переломку» 16 калибра. И вот осенью, когда начала застывать на земле вода, Мишка сказал мне:
«Собирайся! Через дня два или три твой друг Александр Петрович пойдет на участок «Новый тап» убивать медведя. Ему уже пришло приглашение».
    Радости моей не было предела: «На охоту, да, с таким великим человеком! Вот оно моё счастье!»
- Федька, теперь только дело за тобой!
   Моя мама не стала отговаривать меня – решил идти – сходи!
   И вот я с мешком за спиной – питание на несколько дней, с ружьём – новая «переломка» 16 калибра и с собакой. Мой Барбос на ногах ниже чем собаки Александра Петровича, но зубы  у него острее. Мы бодро шагаем в начале по березовому лесу до Свистухи - лесная река. «Свистуха» - граница, начало хвойного леса.


     До свистухи меня одолевали мысли: как легко и просто расправиться с косолапым. Я в те времена много читал и знал, что медведь – это коварный, хитрый, злой зверь. Обидчикам он отвечает злой местью. И немало охотников из-за своей нерешительности оказывались его жертвой.
   Такой случай этим летом имел место в Юрге. У меня такая защита – бывший охотник, известный медвежатник – я вне опасности.
   Сразу за Свистухой собаки нашли белку. Александр Петрович снял с себя вещмешок, отыскал в кроне дерева зверька, прицелился. Вместе выстрела – щелчок. Осечка!  Он повторил это несколько раз. Осечки повторялись
 - Федька, что ты стоишь , смотришь на мою неудачу? Дай мне свою переломку.
     Из моей переломки он извлёк мой патрон, вставил свой, убил белку. Мы продолжили путь. Настроение моё резко ухудшилось. Надежда на такого медвежатника покидала меня. Появилось желание вернуться домой. Александр Петрович заметил  перемену в моём настроении. Чтобы подбодрить меня, придумал прием. Взял мою переломку, отмерил от толстой сосны сто метров. На её коре отметил метку – кора – разработка для сбора живицы-смолы, и выстрелил. Пуля вошла глубоко внутрь сосны, ниже сантиметров на 15 его метки. Ружьем он оказался довольным.
- Надёжная вещь!
     Я шёл и думал, как же мы будем использовать эту вещь при встрече со зверем? Стрелять по очереди, а кто заставит Мишку ждать очередного выстрела? Погибнем оба. Надежда одна на собак.  Мой Барбос погибнет, но меня не бросит. Его собаки очень азартные до зверя. Это удерживало меня, хотя на душе уныло, но я не хотел оказаться трусом.
- Федька, не грусти! Надежное ружье я возьму у сына моего приятеля.
   Меня не устроил такой поворот. Живое ли то надёжное ружье? Оно, может, продано, а, может быть, отдано такому же охотнику, как Александр Петрович.
    Ночевать меня определили на полатях вместе с Гришкой, подростком, у которого Александр Петрович занимал ружьё. Гришка, захлёбываясь, рассказывал о достоинствах Александра Петровича.
 - Знаешь, когда завелся этот лохматый зверюга, у нас унынье одолело всех. Он даже днём иногда показывался жителям барака. Ночами он мог разорять курятники, пригоны, где жили домашние животные. Да и людям выйти, оправить естественные надобности – страх.
    Женщины эти страхи так возвысили, что и днём на улицу смотреть стало страшно.
 - Представь себе, в это время в нашем бараке появился охотник с собакой.
               
     Утром следующего дня он начал обход по лесам вокруг барака. У нас выскочил теленок. Он часто резвился на поляне около барака. Я вышел его загнать на место. Но на поляне телёнка не оказалось. Идти к лесу я побоялся. Стоял и осматривал глубины леса издалека. В это время близко к кромке леса вышел Александр Петрович. Я осмелел и ближе подошёл к кромке леса. Вдруг из-под корней сваленной сосны, выскочил огромный медведь. Меня охватил ужас. Тело моё покрылось какой –то сыпью. От страха я дрожал.
     Медведь молнией бросился на охотника. Охотник к такой встрече не был готов. Оторопело смотрел на зверя.
    Тот же одним ударом лапы решил покончить с человеком. Сильного удара у него не получилось. Его пёс так вцепился в зад медведя, что  медведь заорал от боли и пустился догонять обидчика. Александр Петрович от удара  медвежьей лапы упал на землю. То ли ему было больно, то ли думал, как ему поступить. Лежал на земле он недолго. Раздался пронзительный визг собаки. Александр Петрович от визга очнулся вскочил на ноги и выстрелил. Пуля перебила медведю позвоночник. Добить обездвиженного медведя не представляло трудности. Когда я подошёл  к Александру Петровичу,  он сидел на туше поверженного зверя, но своих  коленях держал голову собаки.
- Не уберёг я тебя! Ты собственной жизнью спас мою! Не умирай! Ты нужен нам. Тебя так любят мои дети, жена. Что я скажу им? Мне нет оправдания.
    Из глаз его капали слёзы. Я видел, как медленно угасал цвет глаз собаки. Они постепенно блёкли. По мере утраты блеска из глаз, уходила  и её жизнь.
   Медведя он подарил нам – жителям барака. На место, где похоронена его собака, он привёз своих детей, и они все вместе поблагодарили могилку своего пса. Вот насколько добрая душа человека. Он загубил собаку – большое горе для семьи. Но ценой жизни собаки, освободил от страха этого чудовища жителей барака.
   Сегодня  он задрал нашего телёнка, а завтра, представляешь, что могло быть! Все люди нашего барака беспредельно уважают его. Этот человек почетный гость нашего мира.
    Три дня, проведенные в бору, не дали мне ничего привлекательного. Мы бродили какими–то урманами, болотом. Исцарапанные, ободранные, похожие на бродяг. Зверя в лесу не было, словно всё вымерло. Местами встречался  помёт лосей – свидетельство, что звери здесь бывают.
   Встретили ещё большую чёрную собаку, которая лежала на сосновой хвое с дырой в голове. Александр Петрович объяснил это так: собака, вместо того, чтобы держать зверя, работала на его угон, за что и получила пулю.
     Место, где похоронен  Полкан, оказалось около дороги, по которой жители барака держали связь с внешнем миром.
     Каждый, кто проходил или проезжал, при виде памятника останавливался, подходил, и, склонив голову, читал надпись на памятнике.
    Утром четвёртых суток мы отправились в поход в домашнюю сторону. Когда вышли на уровень памятника, Александр Петрович вежливо пригласил меня к нему. Указал мне место на скамейке и сам сел около меня.
 - Федька, здесь покоится тело самого большого друга моей семьи и меня. Не поступил бы он так решительно в момент моих критических обстоятельств, на месте его лежать бы пришлось мне. Ценой своей жизни спас мою! Попал к нам он ещё слепым щенком. Через дом от нашего дома стоял табор цыган. Что у них случилось, не знаю? Они быстро собрались и покинули нашу деревню. У их собаки были щенки. Старый цыган закопал их у забора, недалеко от нашего дама. Место похорон завалил кирпичом. Мои дети, пробегая около этого забора, услышали писк. Из цыганской похоронки извлекли ещё слепого щенка. С радостным визгом доложили о своей находке маме. Мама зло посмотрела на них
 - Обрадовались, не хватало в моём доме ещё цыганского барона. Где взяли его, туда и отнесите! В нашем доме никогда и ничего не будет цыганского!
   Детям так нужен был этот щенок! Они прибежали ко мне.
 - Папа, разреши нам оставить этого щенка дома. Смотри, какой он хорошенький! Папа, у цыган он был цыганским, у нас будет наш.
    Мне стало жалко детишек, и мы всей нашей мужской половиной обратились к их маме. Я попросил свою жену Полину:
 - Разреши им держать этого щенка. У нас он будет наш, а не цыганский. Тебе же будет спокойнее. Занимаясь со щенком, они будут дома. И тебе проще будет  следить за их поведением. Тебе же лучше, а если не будут слушаться, то избавиться от этой животины мы сможем в любое время. Итак, щенок остался у нас во дворе. Рос он довольно самостоятельным, несмотря на  детские причуды, с детьми вел себя по-детски, с женой – еду с её рук брал, а  гладить себя не позволял, словно помнил слова – он цыганский, унесите его, где взяли – обиделся! Со мной старался быть другом и помощником. Для детей – защитником. При их присутствии не позволял размахивать руками. С домашними животными и птицей – заботливый хозяин. Даже чужого воробья не терпел у своей ограды.
    Во дворе был хозяином. Свою верность и преданность хозяину доказывал на деле. Я из-под него добыл пару лосей и молодого медведя. Ему же от роду было всего полтора годика. Периодически я привожу своих детей к этому памятнику, и они ухаживают за могилкой своего друга.
    Мне надоело его однотонное повествование о своем незабываем друге. Мне хотелось быстрее вернуться домой.
     Я никогда ещё так долго не отрывался от мамы,  знаю, что она потеряла всякое терпение, ждёт меня.
    Идти домой мне было легко. Мешок с продуктами. Который я нес в первую дорогу,  пуст. Барбос игриво бегал впереди нас, его веселило,  что мы идём домой. Меня огорчало одно – как же так: мой старший брат Мишка, зная «охотничий» талант Александра Петровича послал меня с ним на охоту, да ещё на медведя?
   И вот мы возвращались домой, имея трофеем  всего одну беличью шкурку. Позор, да и только! Будет надо мной галиться.  «Охотнички мне тоже!»
    Встретил он меня на дворе. Барбос радостно прыгал вокруг своего хозяина.
   - «Медвежатник», хвались своими трофеями!
-  Чего ты ехидничаешь? Ты же знаешь за каким медведем ходили мы.
- Знаю, но ты не сердись на меня. Сделано это с добрых побуждений. Не мог же я послать своего брата на встречу с таким страшным зверем. Подрастёшь, тогда и пожалуйста. Сейчас же я думал о том, что пришло и твоё время взрослеть, не жить желаниями свершить что-то такое, чтобы стал известным для мира. Одной мечтой ты ничего не достигнешь. Первым, что необходимо, в какой-то мере знать окружающий мир. Ты много прочитал книг, в которых мальчишки и девчонки, брошенные  в необычные условия,  становились известными. У нас таких мест нет, и тебе кажется, родились мы   в местах, где подвигам места нет. Я тебе предложил самое глухое место, где живут обыкновенные люди, но какие люди! Ты присмотрелся к ним? Нет!  А надо бы! Они не мечтают о подвиге, не замечая, делают их!
    Александр Петрович пригласил меня проехать с ним по участкам химлесхоза. Он работал разъездным продавцом. Я согласился. Детство моё прошло в сосновом лесу. Мне так нравилось быть в тиши лесного царства. Сейчас я не об этом.
   Приехали мы на тот участок, а там торжество – праздник – из госпиталя вернулся инвалид-солдат. Александр Петрович тоже бывший солдат и немало времени провёл в госпиталях.
    Они быстро нашли общий язык. Песни, пляска под гармошку слились с гулом сосновых вершин. Стол был небогатый. Бывшие солдаты быстро захмелели.  Прибывший из госпиталя запросил у Александра Петровича дополнительной порции самогона. Самому ему тоже захотелось добрать. Пришлось обратиться к женщинам. Женщины не хотели видеть пьяных мужиков, их устраивало неглубокое похмелье. Бывшие солдаты «развеселились» до того,что стали пользоваться непристойными словами.
       Женщины терпеть такого не смогли. Пригласили Александра Петровича в комнату, где под полом был подвал. Самогонка есть, но она в подвале, а там прохладно,  и мы туда не пойдем.
 - Я пойду!
     И Александр Петрович резким движением открыл западню подвала и ушёл под пол. Женщины захлопнули западней отверстие и сели на западню. Александр Петрович понял, что закрыт. Начал уговаривать женщин выпустить его.
 - Тебя пригласили быть гостем, так и будь им, а ты кого из себя представляешь? Посиди немного и определись, кто ты здесь!.
     Женщины сидели на западне, а их заключенный уговаривал их, обещая быть гостем.
     Михаил, мой старший брат, пошел в поиск: не случилось ли что,  завалится еще где-нибудь по пьянке . Зашёл в комнату и обнаружил женский заговор.
 - Девочки, выпустите его! 
 - Пусть еще маленько посидит, – умнее будет!
 - Михалко, помоги выбраться! Девчонки не доводите до греха, вам же хуже будет!
   Женщины отошли и остановились в углу комнаты. Александр Петрович выскочил из подполья, вырвал из Мишкиных рук плеть.
 - Я вам сейчас покажу, кто здесь я!
     Михаил забрал плеть
-  Тихоня, а смотри как развоевался! Стыдись, извинись перед ними, проси прощенье за себя и за нового друга!
 - Я солдат, просить у этих лесных кикимор в юбках прощение? Ни за что! Кто они? Загнали меня в подпол.
- Они великие труженики! Судьба их жестоко наказала. За годы войны им  не пришлось построить свои семьи. Судьба не позволила им видеть улыбку маленького ребенка, не слышать его радостный голос. Война забрала все! На их долю выпала каторжная жизнь. На долю этих красавиц выпал непомерно тяжёлый труд. Целыми днями ходить по бору  - на коромысле два ведра. Путь один: от одной сосны к другой. Ежедневно давать поклон не одной сотне сосен. Надо подойти к сосне, поставить ведра на землю, специальным скребком , из стаканчика, выгрести живицу в ведра. Живица – стратегическое сырье. Поставить стаканчик на место, и в путь, к следующей сосне. Живица намного тяжелее воды. Вот она тащится по бору с непомерным грузом, перешагивая через  валежник, царапая ноги различным кустарниками, ягодниками. Жара. Мокрая от пота, её сопровождает тучи комаров и мошек.
       Бывало и такое, что у медведей вызывало чувство горести за судьбу этого человека. Она увлеченно работает, проходит на виду у этих зверей. Что она чувствовала, понятно только ей.
      Она знала, что победа над Гитлером зависит в какой-то мере и от неё. Работала и не помышляла сменить эту работу на другую. Это не кикиморы, а великие труженицы. И не грех тебе старому солдату попросить прощения, а при встрече снимать шапку и вежливо здороваться. А что они приставали к тебе, чтобы ты с точки зрения мужчины рассказал, как они выглядят. Так это не потому, что напрашивались к тебе на любовь, а потому, что хотели знать не огрубели ли они в этом лесу. Не утратили ли полностью свою женскую прелесть? Не с пнём же лесным об этом разговаривать.
 - Я слышал, они о пригодности своей жить в семье разговаривали между собой. Хотели узнать и твое мнение. Если бы они спросили меня:  «Хороши ли они, пригодные ли для жизни в семье?» Мой ответ: «Вы мудры, прелестны, не растеряли своей женственности. Если есть желание быть женой и матерью, не сидите в лесу, старайтесь чаще быть в мужских коллективах, и не ждите, когда к вам подойдет добрый молодец. Инициативу держите в своих руках. А как очаровать его, вам подсказывать не надо! Спасибо вам за приют, а мы возвращаемся домой. До свидания!»
  - Обижаться тебе на меня за то, что я послал тебя в лес вместо
 себя, дело твоё. Пойми меня. Они от меня будут ждать большего. У меня для них большего нет!
      Обнадёживать же их – это не в моих правилах. Тебе же надо познавать мир. Если не профан, то что-нибудь для себя приобрел из этого похода.
      Он зашёл в дом, а я с Барбосом какое-то  время оставался на улице, раздумывая, что я приобрёл за время похода.
     Я понял одно, что зверей из-под земли не достают. Изучают их места обитания, их образ жизни, их миграционные пути. На основе этих наблюдений, знание ещё местности – охотник знает, когда он может встретиться с желанным зверем.
    Судьба женщин  меня в то время не тревожила. Но одно я понял, что если твой труд заметили и придали ему значение, то ты – авторитет. Если же, что ты великое не сделал, но ему не придали значения, то ты остаешься серенькой личностью.
   Я зашёл в дом, где давно ждала меня моя мама.