Спасшийся трижды

В начале лета я получила  направление на операцию в госпиталь. Это он  так назывался звучно, а по факту был насквозь гражданской больницей. Потом были бесконечные анализы и исследования, беготня за направлениями и выписками.
И в госпиталь я приехала уже в начале октября. Осень уже позолотила березки, росшие вдоль аккуратных дорожек на его территории. А саму больницу было не узнать: война выплеснулась уже сюда. В фойе увидела много молодых ребят, которые проходили здесь реабилитацию. Потом я познакомилась с волонтерами и  решила , что не смогу остаться в стороне.
Операция была простейшая, выписали меня через несколько дней, а вскоре позвонили девчонки- волонтеры, сбросили адресный заказ.  Я очень волновалась, закупила то, что просили и еще купила сигарет и шоколада.
Владика я в палате не застала- был в спортзале. Сосед по двухместной палате, худой темноволосый парень, лет двадцати пяти позвонил ему и он , запыхавшись , прибежал минут через десять. 
Ему было лет сорок пять, крепкий, светловолосый, и лишь один глаз был странно прищурен. Я, не сдержавшись, попросила его рассказать о ранении. Мы сидели в больничном коридоре, тускло освещенном редкими лампами.
- Это было под Клещеевкой. Ребят наших, ПТУРщиков накрыло близким разрывом, Сереге осколок прилетел в глаз,  мы поехали на Тигре их вытаскивать. Я был водителем, лейтенант рядом, и еще пацан с нами. Все ничего было, но тут мы выскочили на пригорочек, и фашист нас засек. Ох как начали они по нам гвоздить. Лейтенант кричит: «Поворачивай». Не успел я развернуться, прилетело по машине дважды. Сзади разрывом вывернуло колесо, а передний разрыв осколками прошелся по капоту. Вот один и прошил лобовое, несмотря на бронирование, а мне  глаза посекло стеклянной крошкой. Мой Тигр подкинуло и перевернуло несколько раз. Но мы все выжили, спасибо броне, крепкая оказалась.
И вот вылезли мы из машины и сторожко так поползли к ближайшему подвалу. Спрятались, лейтенант мне лицо стал бинтовать, а пацанчик вызвал подмогу. Тут лейтенант говорит:
-Зря мы на Тигре поперлись. Хохол страсть как эту машину любит, потому как думает, что на ней генералы только раскатывают.
Тут рация отозвалась, ребята за нами на втором Тигре поехали, велели готовиться. И только мы высунулись из подвала, чтобы к машине бежать, а рядом с броневиком вырос земляной фонтан, закурившийся черным дымом, взвизгнули осколки. И машину как пушинку страшная сила проволокла метров двадцать. Но  ребята  выжили, осторожно выбрались и до нас доползли- стало нас пятеро.
Тот, второй лейтенант, тогда говорит: «Пусть простой уазик присылают».
Пацанчик наш опять в рацию зачастил, а ему и подсказали, мол пешком, ребята, за бугорок убегайте- не сможет техника пройти, пристрелялись фашисты, а там вас наш козлик и подхватит. Вот мы выбрались из подвала и побежали вдоль кустов, что около дороги росли. А я почти не вижу ничего, наш лейтенант меня за руку тянет, и вдруг слышу , как он выругался: « Ну все, налетели гады, теперь охотиться будут». Я и не вижу ничего, и не слышу ничего из-за стрелкотни, а арта и не умолкает ни у них, ни у нас ни на минуту. Но тут я прямо опасность почувствовал, как будто кожей, и наподдал из последних сил.
Рвануло в метре позади, и нас как кегли раскидало по округе. Откинуло меня под кусты, чувствую я , ноги мне посекло знатно и в плечо прилетело, туда, где бронежилетом не было прикрыто. Лежу и думаю: «Ну, Владька, отбегался, край пришел». А жить хочется, заворочался было, чтобы уползти, и слышу мне кричат: «Лежи, лежи, обождем, пока не улетят».
И тут я упал на спину и глянул на небо. Удивился до крайности: небо было синее бездонное и безмятежное, и если бы не черный паук коптера, хищно висящий над нами, то я подумал бы, что это самое мирное небо.
Минут десять еще висел над нами злой осой коптер, надоело , видать , ему за нами наблюдать, улетел. А мы минут через двадцать дальше побрели потихоньку. Я к тому времени уже ослабел совсем, мало что помню. Загрузились мы в уазик, только тронулись, а тут опять бомбежка. Осколки через всю машину пролетели, кузов в решето, а мы все целые остались, только с меня крови на сиденье натекло много.
-Когда же это было?- спросила я.
-В начале июля. Потом меня в один госпиталь отвезли, в другой. Этот уже третий. Но хорошо меня подлатали доктора. Зрение почти вернули, да и осколки вытащили.
- Так, наверное, комиссуют теперь, не поедешь на фронт.- Попыталась я обнадежить Владика.
Он замолчал, а потом серьезно сказал:
- Я хочу туда вернуться. Там все по- настоящему, там ребята бьются. А так-то ко всему привыкаешь, и к опасности тоже.
-Вы герои,- я даже не смогла понять еще свои чувства,- выбрались живыми из ада.
Владик качнул головой:
-Разве мы герои, ребята из шестой роты- вот герои. Они так в самом пекле оборону держат, через них три раза танки с крестами проходили, а они стоят. Генерал их всех пообещал к наградам представить.
Мы говорили еще два часа. Рассказывали про свои семьи, разглядывали фото израненного Тигра с вывихнутым колесом, УАЗ с кузовом, как решето. Я поделилась своей печалью: погиб мой земляк, друг детства. До сих пор где-то ждет своих под Авдеевкой.
Под конец разговора Владик сказал:
- А Тигра моего уже отремонтировали, будет опять бегать, а вот Серегу не спасли- Царствие ему небесное.
Мы помолчали.
-Какое настроение у ребят на фронте,- я не смогла удержаться от вопроса.
-Всякое бывает,- не стал кривить душой собеседник,- но  стояли и будем стоять, били и будем бить.
И тут я поняла: они все, побывавшие на фронте , стали другими. Они научились отличать настоящее и нужное от шелухи. Эти мужчины знают цену жизни и смерти и система ценностей у них уже другая.
Мы сидели и говорили, а мимо нас проходили и проезжали на колясках раненые бойцы. Я невольно следила за ними. Меня очень удивило то, что  не было ни одних погасших глаз.
Попрощалась  с Владом, пожелала выздоровления . Шла к остановке, а в  душе моей никак не умещалось понимание: как можно хотеть вернуться назад в ад, едва вырвавшись из него. И уже миновав лавочку с курившими ребятами, поняла: в них во всех проснулся дух воина, русского воина.
20.10.2023.