Шлейф воспоминаний часть4 гл. 3

                Глава 3 
   
     В первое время у нас не было ни телевизора, ни холодильника, зато папа купил небольшой приёмник «Рекорд53», к нему можно было подсоединить проигрыватель пластинок «Ласточка», который так же был куплен папой в 1957 году — синий чемоданчик, открыв крышку которого, надо двумя проводами со штекерами подсоединиться к приёмнику, а провод питания вставить в розетку ( у проигрывателя не было своих динамиков). На проигрыватель ставили пластинку и слушали её через динамик приёмника. У проигрывателя было две скорости 78 оборотов и 33. Пластинки с одной песней на стороне проигрывались на большей скорости, а недавно появившиеся долгоиграющие с большим количеством песен на стороне игрались на 33-х оборотах.

     Зимой вместо холодильника мама использовала окно. Между рамами было пространство сантиметров в 15. Туда она складывала масло, колбасу и остальную скоропортящуюся мелочь. Летом масло и прочее хранилось в кастрюле с холодной водой, а более крупные продукты в сарае в яме у дальней стены.

     В конце пятидесятых годов, перед большими праздниками: 7 Ноября, 9 Мая, Новый год, мы с мамой ходили за дефицитными продуктами, выдаваемыми по карточкам от домоуправления. Помню, там были мука и крупы.

    Мама часто пекла пирожки. Обычно ватрушки: тесто раскатывалось в небольшой  блин, блин скатывался, складывался пополам, слегка надрезался и разворачивался, образуя розочку. Сверху посыпался песком. Пирожки пеклись с капустой, с яйцами и сладкие  с вареньем. Но чаще варенье заменялось мармеладом, так как варенье из пирожков вытекало наружу. Мармелад я очень любил и в пирожках и живьем. Мармелад продавался в развес, разного цвета и формы. Был простой и обсыпанный сверху сахаром. Мармелад плотный и тягучий, будто жуешь сладкую резинку.

     На завтрак мама готовила мне манную или пшенную кашу сваренную на молоке. Меня это вполне устраивало. Бывали дни, когда вместо каши давали тарелку молока. Я крошил в нее белый хлеб и мама сыпала ложечку сахарного песка, подсластить.  В обед на первое я очень любил куриный суп с вермишелью. Но бывали дни, когда приходилось есть более прозаический обед - в простую воду крошился черный хлеб, резался репчатый лук и все посыпалось солью. Мама называла это - мурцовкой. На ужин была гречневая каша с молоком (в молоко сыпалась сваренная гречка и подслащалась сахарным песком).

    Гречку перед варкой мама перебирала. На столе расстилалась газета, на нее высыпалась гречка и мама, выискивая мусор, перекладывала чистую гречку в новую кучку. мусором считались черные крупинки, семена проса и овса, а так же попадались "бочонки" (маленькие цилиндрики, очень похожие на бочки, пяти миллиметров в длину).
 


     В 1957 году на углу Кузьминского шоссе и 1-ой Новокузьминской построили пятиэтажку. Дом был угловой и фасадами выходил на обе улицы. На перовом этаже сделали продуктовый магазин, вход в него был на углу, в центре дома. Слева в дальнем конце магазина находились мясной отдел и рыбный, в правом крыле продавали хлеб и бакалею. Так же в доме открыли парикмахерскую и библиотеку, в которой мама брала детские книжки. По вечерам она читала их мне вслух. Особенно мне нравилась одна, про девочку Таню, жившую в далеком селе в заснеженной избушке. Мы читали ее несколько раз...

     В 60-ые годы, уже школьником, мама посылала меня в магазин за хлебом.  Идти недалеко, метров двести. Сначала, выйдя за ворота дома, проходишь двухэтажный бревенчатый дом, затем точную копию нашего дома, за которым и находился магазин. Мы с приятелем Витькой на пару отправлялись за покупкой. Помню круглый чёрный - Орловский за 18 копеек, кирпичиком дарницкий за 16, но мы чаще всего покупали круглый Обдирный за 14 и, возвращаясь домой, по дороге откусывая хрустящую корочку, шутя говорили: "Обдирный, обдиральный, обдирательный - вот мы его и обдираем". Из белого хлеба наша семья предпочитала нарезной батон по 13 копеек или городскую булочку почти в два раза меньше нарезного, с продольной полоской по верху по цене 7 копеек. Продавались ещё и большие батоны белого по 28  и горчичный сероватого цвета по 20 копеек. Хлеб всегда был пышный, пропечённый, с хрустящей корочкой по бокам и вкусно пах.

    Мне нравилось, отрезав горбушку чёрного хлеба, натереть её чесноком, посыпать солью и, выбежав на улицу, с наслаждением жевать эту вкуснятину. Из соседнего подъезда выходил Витька с такой же горбушкой, и мы спорили у кого получилось вкуснее. Так же мы любили бублики с маком по 5 копеек.
    При Хрущёве в магазине появились кукурузные хлопья. Они продавались в картонных коробках как овсяный геркулес, но по размеру раза в два-три меньше. Были простые хлопья по 5 копеек и обсыпанные сахаром по 10. Конечно, с сахаром были вкуснее. Мы с приятелем выходили из магазина, открывали свои коробочки и не спеша шли до двора, в сухомятку уминая их кукурузное содержимое. Но лучше, конечно, было дома налить в тарелку тёплого молока и сыпануть в неё эти хлопья - получалось подобие современных мюслий.

     Если вспоминать о хлебных изделиях, то помню круглый ситный по 20 копеек, сверху всегда посыпанный чем-то белым, похожим на муку и халу по 22, сплетённую косичкой. Продавались различные булочки. Наша семья предпочитала калорийные с изюмом. В конце 50-ых на Русаковской у бабушкиного дома в небольшой пристройке был магазинчик, с большим выбором необыкновенных булочек разных форм. После похода в Сокольники мы обязательно туда заходили. Дед спрашивал меня, что я хочу, и я показывал на птичку. Булка по внешнему виду представляла профиль петушка, глазом которого был изюм, а хвостом со стилизованными пёрышками. Мне, почему-то, нравилась именно птичка...