Дурочка. Часть 3. Глава 4

Глава четвертая
     Вся кутерьма закончилась в десятом часу. На улице господствовала ночь. В гостевой комнате ничего не изменилось за несколько недель. Ян проводил Катю, нацелившись на разговор.
— Катюш, договор обязывает, однако все же не бойкотируй двери, не устраивай голодовки и прочие проявления агрессии. Очень прошу, отнесись по-человечески. Как и говорил вначале, я не буду тебя ни к чему принуждать. Дай мне шанс доказать, что я достоин твоей любви. Мне только она и нужна.
— Почему для тебя это так важно? Зачем хочешь, чтобы я полюбила? Игнат сказал, ты рисковал головой, когда женился на мне. Говоришь, семья дороже всего, а сам идешь против нее.
— Я хочу, чтобы полюбили МЕНЯ, а не статус. Какие к черту нежности, когда нужен не человек, а его богатство? По этой причине я разрывал отношения, однако ты другая. Не испорченная этой заразой, иначе бы не сбежала. Я женился на тебе, на девушке не из нашего мира, поскольку ты не обязана меня любить, но сможешь это сделать. Другого мне не надо.
— Ты-то сам сможешь полюбить меня со всеми недостатками?
— Смогу. Искренне и навсегда. Повторюсь, любовь — дело наживное. Только не гони.
— Не могу обещать, Ян. Жена — не жена, а как и тогда — я пленница. Смогут ли у пленницы возникнуть страстные чувства к тюремщику?
— Жизнь покажет. Спокойной ночи.
     Он поцеловал ее руку и открыл дверь. После него в комнату вошла Маргарита.
— Екатерина Федоровна! — радостный голос отразился от стен.
— Привет, Рита.
     Не зная почему, Фимова обняла помощницу, которая несколько удивилась милому жесту, но ответила взаимностью.
— Какие будут распоряжения?
— Никаких. Иди отдыхай. Нет, постой. Скажи честно, ты считаешь меня плохой? После того, что я сделала.
— Вам это важно?
— Очень.
— Нет, не считаю и не имею права вас осуждать. Не только потому, что вы моя госпожа. Никто не имеет права никого осуждать, не зная причины. Даже не могу представить, как бы я поступила на вашем месте. Вы сделали то, что должны были. Вернулись к жениху. С другой стороны, оставшись здесь, жизнь, возможно, сложилась бы по-другому. В любом случае, Екатерина Федоровна, я искренне рада вас видеть. Вот и все. Доброй ночи. Завтрак в девять.
     Опять появлялось поганое чувство измены, скребущее во всех углах души. Катя успокаивала себя, твердя одно и то же, словно заклинание: «Это все ради Максима». Только она сейчас лежит в теплой и мягкой кровати, а он загибается в холодной и мрачной тюремной камере.
     Утро выдалось обычным. Фимова валяла дурака, иногда посматривала телевизор и в телефон. Ян находился в отъезде, вероятно, выполнял обещание.
     После обеда девушка пошла к себе смотреть смешные видео, чтобы хоть как-то разогнать тоску от безделья. На экране телефона мелькала лента новостей. Катя заострила внимание на одной статье, пересматривала и перечитывала небольшой текст над красочной фотографией. Вдруг из ее глаз потекли слезы, но быстро обида сменилась яростью. Бросив телефон со всей силы о стену, девушка спустилась в гостевую, где открыла первую попавшуюся бутылку дорогого вина, стоявшую в специальном шкафу.
     Фимова не пила спиртного с тех пор, как в четырнадцать лет попала в больницу с сильным отравлением, выпив в компании на спор какой-то дряни из смеси разного пойла.
     После увиденного ей хотелось плюнуть на кошмарные воспоминания и снова выпить залпом, только не очень-то получилось. Содержимое первого глотка полетело на ковер. Последующих постигла та же участь. Когда в бутылке осталась половина содержимого, Катя смогла распробовать этот вкус. С непривычки вино ударило в голову, и ей стало мало.
     Теперь девушка вольна ездить куда хочет, и, конечно, король позаботился об этом. Рита отвела ее к личному водителю.
— Куда едем, Екатерина Федоровна?
— В клуб.
— А именно?
— В любой! Главное — поживей! — никогда девушка так не разговаривала с чужими. Сейчас даже не замечала, как голос приобрел командирские замашки.
     Гулена проснулась в холодной и сырой комнате на матрасе. Голова кружилась, а к горлу подступала тошнота. Дверь открыла Рита со стаканом воды в руках.
— Вот, выпейте от головы.
     Она добавила в жидкость шипучую таблетку.
— Где я? Что вчера было?
— Не знаю. Водитель привез вас в ужасном состоянии, а господин сказал перенести сюда. Раньше здесь стояли винные шкафы. Отец семейства был большой коллекционер. Превратил безобидное занятие в хобби. После гибели комната опустела и захирела. Даже отапливать перестали. Теперь вроде склада. Вам лучше?
— Немного. Спасибо, Рит.
— Пойдемте. Мне велено привести вас в порядок. Король ждет для разговора.
— Сильно злой?
— Сами все увидите.
     Через полтора часа Катя пришла в кабинет к Яну, который, поглощенный работой, не отрывался ни на минуту, хотя видел, как Антон поздоровался с ней.
— Хорошо поработал. Теперь оставь нас, — сказал король после того, как дал крайнее указание.
     Девушку пугало, что за все время он не взглянул на нее. Будто кроме него никого в комнате нет. Такой спокойный, но при этом строгое и сердитое выражение лица. Катя сама молча села напротив мужа, словно провинившаяся школьница перед директором.
— Ну и как прикажешь это называть?
— Что? Я просто поехала в клуб отдохнуть.
— Да нет, не просто! Ты напилась до безобразия и чуть не переспала с первым встречным, если бы Семен тебя не увез. — Катя округлила глаза от удивления. Она и правду ничего не помнила, но чтобы так. — Это был один из клубов брата, где отдыхают приличные люди, многие из которых наши соседи. Ты вообще можешь представить, под какой удар подставила мою семью своей выходкой?
— А чего он меня туда повез?
— Ты, видимо, хотела ночь в гадюшнике провести?!
     Ян до последнего сдерживал крик. Откинувшись в кресле, он продолжил:
— Послушай очень внимательно, Катерина. Я испытываю к тебе настоящие нежные чувства, но не надо принимать их за слабость. Я никому не позволю издеваться и втаптывать в грязь меня и моих родных. Пусть у нас свои порядки, но наши женщины не ведут себя так легкомысленно, как ваши. Муж за жену любому горло перегрызет, потому что она этого достойна. Она соответствует своему мужчине, а у вас… Одни хотелки да капризы, однако взамен ничего. Потребительские, паразитирующие отношения. Должна быть отдача, не только спрос. Не понимаю, за что ты так меня ненавидишь. Тебя никто не обижает, на цепи не держит, помоями не кормит. Спишь в тепле и комфорте, любое желание исполнится — стоит щелкнуть пальцами. Никто не домогается, не пристает, хотя я твой муж и имею право спать с тобой в одной постели, но я ушел в другую комнату, потому что так воспитан, а главное — перво-наперво хочу взаимности. Чем я заслужил такое отношение?
     Катя залилась слезами. Ей снова стало в некоторой мере стыдно за прошлую ночь, но оправданием служила горькая обида.
— Ты ни при чем. То есть не только ты. Все так навалилось разом, и я с собой не справилась. — Она хлюпнула носом. — Вчера моя сводная сестра опубликовала фото на море с отцом и написала: «Какой прекрасный подарок на восемнадцатилетие от самого любимого и лучшего папы». Это несправедливо! Вчера был мой день рождения. Он даже не написал паршивых несколько слов. У нас разница в несколько дней. Конечно, они греются на солнце и купаются в волнах, но я ведь тоже его дочь. Знаешь, как отвратительно. Лучше бы мать аборт сделала, чем всю жизнь быть ненавистным ребенком. Разве моя вина в том, что я родилась?
     Ян тихо обнял ее за плечи, уткнулся в голову и аккуратно стал сцеплять руки, образуя объятие.
— Тихо, тихо… не надо так говорить. Не лучше. Ты можешь осуществить, что задумала и о чем мечтаешь. Жива, а значит, все возможно. Поверь, ему еще отольются твои слезы. Почему ты мне не сказала?
— Подумала, тебе не до меня.
— Это не так. В следующий раз сразу звони и говори. Да я тоже хорош. В голове держал и в самый ответственный момент забыл. Что хочешь в подарок?
— То, что хочу, ты мне дать не сможешь. Или ты настолько всесилен, что можешь воскрешать мертвых? — В глазах мужчины читался вопрос. — Больше всего на свете я хочу увидеть бабушку, прижаться к ней, сказать, как сильно люблю и как мне плохо без нее.