Чорный холодец

               
     Мимическая выразительность веймарцев Гроссе веселых деньков между путчем Каппа и светлейшим днем мировой истории - тридцатым января тридцать третьего года, может подбросить неприхотливыми орлом и решкой некие параллели уже с нашей будто проклятой родиной, когда поперли с берегов Невы точно такие же рыла кагэбэшно - комсомольских недорослей, но я как человек крайне не интересующийся политикой увлечен общеглобальной культурой, держа основанием литературу и кино, отвлекаясь на музыку, живопись и прочие проявления интеллекта двуногих время от времени, так вот, глядя на физиономии германцев двадцатых, начинаешь понимать суть киношного типажа.
    - Я тебе не типаж какой, - вертелся на неудобном стуле гримера Абаж, с неприязнью рассматривая накладываемые на его лицо бородавки и шишки, - а Абаж.
    - Это что, - заржал поддатый Баталов, тоже гримируясь на роль Бара Никулина, - у нас в России у каждого царя погоняла есть народные. Ты прикинь, были вот Великий и Грозный, Хозяин и Горбач, а сейчас просто вот и напросто Х...ло. Это как надо было править, чтобы навеки, понимаешь, навеки войти в отечественную историю Х...лом ?!
    Абаж, не желая даже краями впираться в гиль политической составляющей за пару тысячелетий скоротекущего времени, молча пожал плечами, что гример отметил в очередном рапорте благочинному как молчаливая поддержка и коварное злоумышление против начальства. Впрочем, учитель Передонов, выкалывая глаза карточным дамам острым шилом, тоже не любил политики, и даже жандармский, принимая дам в жестяное нутро сейфа просто на всякий случай, не смог его переубедить проявить наконец интерес к политике, иначе, говорил молодцеватый ротмистр, выразительно позванивая шпорами, она заинтересуется вами, товарищ Передонов. И лишь вернувшись домой, отфриштыкав чем Бог послал, сыграв с Варварой в догонялки, запачкав подошвами ботинок обои, учитель вспомнил, как сейчас стало ясно, полные тайного смысла слова жандармского.
     - Он меня товарищем назвал, - трясся от ужаса Передонов, накрываясь с головой одеялом, - намекает никак.
     - Почему ? - удивилась Варвара, успокаивающе гладя выпуклость на одеяле, где по ее разумению дислоцировалась голова возлюбленного. - Может, он действительно считает тебя своим товарищем. Заместителем в нелегком деле сокрушения врагов отечества.
     - Отечество, - высунул осторожно голову Передонов, и Варвара поняла, что выпуклость таила другую часть организма страдальца и неврастенника с двумя  " н " в знак удвоения вэвэпы, не дающей мне покоя с того самого года, когда любой вменяемый узрел ложь и глупость царя всей Руси, - с заглавной.
     Варвара загадочно усмехнулась, ничего не ответив, и Передонов взбеленился. Выскочив из - под одеяла, он плюнул ей в лицо и выбежал в гостиную, где уже блеял барашком Володин. Тряхнув ему ладонь рукопожатием твердым, Передонов сел за стол, работать с документами, как попритчилось приятелю, но, налив себе уже остывшего чаю в фарфоровую чашечку с еле заметной щербинкой возле ручки, учитель сумрачно бросил, не глядя на Володина :
     - Надоели вы мне все своим раболепием. Варвара по черной книге обед готовит, ты, Володин, барашком блеешь, Грушина папироской дымит, даже княгиня Волчанская в наш город переехала, ко мне поближе.
     - Мы не раболепствуем, - заспорил Володин, усаживаясь за стол напротив приятеля, - мы, Ардальон Борисыч, выпукливаем твою гениальность.
     - Выпукливаем ? - переспросил Передонов, идя оскоминой от явно не совсем прилично звучащего слова. - На, сука !
     Он ударил Володина ножкой гнутого венского стула, припасенной накануне тоже на всякий случай, никогда же ведь не знаешь точно, когда тебе ножка стула понадобится, вот она и пригодилась совершенно случайно.
     - Под вздох ему сунь, - деловито посоветовала Варвара из спальни, переодеваясь в пеньюар перед тусклым зеркалом, - с ноги.
     Передонов сунул.
     - Хрен ты мое место займешь, - брызгал слюной учитель, пиная Володина кончиком ботинка, - хрен ты на Варваре и княгине женишься, хрен тебе, а не орден.
     Укладываясь спать, Варвара думала, что орден не просто так какой - то Потупчик вручен в торжественной обстановке Сумерек Богов, хотя Рихард Вагнер ни о чем таком и не писал. Даже не пел. И уж тем более не звучал, потому как наименовать правильно нелегкий труд классического композитора она несколько затруднялась.