После ВОВ он громил бендеровцев

После ВОВ он громил бендеровцев
Рассказ быль
   Служил у нас в Томске-7 (Северске) майор Иваненко Иван Порфирьевич. Это был высокого роста стройный красавец. За чрезмерную замкнутость и неразговорчивость слыл он у нас молчуном. Это была  не кличка Ивана Порфирьевича, нет - он был очень уважаемым человеком, но иногда у некоторых офицеров вырывалось: «Молчуна не видел?».
   Уважали все мы Ивана Порфирьевича за его трудолюбие, за очень спокойный уравновешенный характер. За шесть лет совместной службы в штабе Управления военно-строительных частей я ни разу не слышал от него бранного слова или ссоры с кем либо.
   Особое уважение Ивану Порфирьевичу оказывалось всеми нами за его боевые заслуги в Великой Отечественной. Осенью 1941 года четырнадцатилетним мальчишкой он вступил в легендарный партизанский отряд, которым командовал Пётр Миронович Машеров.  В отряде Ваня Иваненко возглавлял комсомольский истребительный отряд. Ребята его отряда устраивали засады и уничтожали мелкие группы немцев, расправлялись с полицаями, подрывали немецкие эшелоны на железной дороге, вели разведку.
 Мне посчастливилось жить с Иваном Порфирьевичем соседями. Несколько раз вечерами я бывал у него в квартире, пытаясь вытянуть из неразговорчивого своего соседа истории из его боевой биографии. Из чрезмерно скромного Ивана Порфирьевича вытянуть это было крайне сложно. Пытался я заглянуть в его личное дело. Но он служил у нас начальником отдела кадров Управления и мне долго это сделать не удавалось. Личные дела всех офицеров хранились же у него. Просмотрел я его личное дело только тогда, когда он был в отпуске. Переписал в блокнот все его награды, занимаемые должности, названия и номера частей. И уже после этого допрашивал Ивана Порфирьевича, за что каждый орден и медаль были получены и где. Однажды Иван Порфирьевич рассказал мне  об операции, в ходе которой  его истребительный отряд устроил на дороге засаду, захватил офицера связи крупной армейской части немцев с очень ценными,  важными для нашего командования секретными документами. При этом сам в ходе операции действовал геройски. У меня невольно вырвалось: «За это ж надо было дать вам героя, а не медаль!» Эти мои слова услышала жена Ивана Порфирьевича Евдокия Даниловна и произнесла:
  - Гярой, гярой! Та який ян гярой! Када наш атряд саединився с Крснаю армияю и нас стали зачислять в ваеннаю часть, ка многим партизанам пришли радные. К яго робятам пришли мамки, а яго мамка не пришла. Так вон стаял и ревел… А ты на няго, гярой, та гярой! Тожа мине гярой!
  До дня Победы Иван Порфирьевич воевал с фашистами немцами. После окончания войны был направлен и окончил военное училище. Уже офицером до начала пятидесятых воевал в лесах западной  Украины  с фашистами бендэровцами.
  Не единожды отличился Иван Порфирьевич и на той войне. В одном из районов Закарпатья долгое время зверствовала крупная банда бендэровцев. Какие только операции не разрабатывало наше командование по уничтожению той банды, всё  безуспешно. Когда действовавшее подразделение против той банды вывели на отдых,  ему на смену направили роту Ивана Порфирьевича.
   Опытный партизан первым делом обследовал самое крупное село в той местности, собрал данные о  его жителях. Потом обследовал окрестности села, все лесные дороги и тропинки, лесные речушки и густо заросшие кустарником овраги. После этого  разработал план операции.
   Часа в три ночи незаметно несколько групп роты покинули село. Воины разошлись по лесным дорогам и тропинкам, устроили засады. Ещё одна группа с рассветом незаметно заняла все ключевые точки  села. Сам Иван Порфирьевич с двумя солдатами и радистом замаскировались у самой подозрительной лесной тропы. Ночь выдалась холодной, с сырым туманом. Перед самым рассветом на тропе показались трое. В шедшем вторым Иван Порфирьевич узнал председателя Сельсовета. Впереди него и сзади шли с немецкими автоматами провожающие. Иван Порфирьевич принял решение троицу захватить. Сигналами объяснил своей группе решение и когда бандиты поравнялись  с засадой, молниеносно захватили бандитов. По рации в расположение роты Иван Порфирьевич приказал группе из двадцати человек быстро выдвинуться к нему, остальным блокировать село и занять дома сельского совета и старосты.
  Бандитов  допросили, выяснили где прячется основной костяк банды, где таится охрана, пароль для пропуска. Через час наши воины бесшумно сняли охрану лесного тщательно замаскированного схрона,  разоружили и повязали основной костяк бандитов.
   Пришлось Ивану Порфирьевичу повоевать и в Прибалтике. Там он несколько лет воевал с «Лесными братьями» наших заокеанских и западноевропейских «друзей». Перед переводом в наши части год командовал отрядом по охране правительства Латвии. В наши части, в наше Зато за колючую проволоку был переведен по причине того, что продолжавшее существовать фашистское подполье в Прибалтике и спецслужбы НАТО установили немалую сумму поощрения за голову Ивана Порфирьевича.
   В самом начале семидесятых Иван Порфирьевич решил уволиться в запас. Я заказывал в типографию памятный адрес герою и подсчитал: в тот год ему было всего 44 года, а выслуги лет в Советской армии – 49! Из тридцати календарных лет службы только тринадцать лет служба в мирное время. Почти семнадцать лет воевал Иван Порфирьевич. Разумеется, один месяц за три считалось тогда, да и сейчас, это те дни и месяцы когда воин непосредственно участвовал в боях.
   Перед самым увольнением в запас, будучи в Минске, Иван Порфирьевич посетил ЦК ВЛКСМ республики. Там его тепло встретили, а когда узнали, что он собирается в запас и жить на гражданке будет в Белоруссии, пообещали немедленно выделить в самом центре Минска хорошую квартиру. Когда пришел приказ на  увольнение, контейнеры с вещами Иван Порфирьевич отправлял уже на адрес своего нового места жительства. Республиканский военный комиссариат выделил нашему герою трёхкомнатную квартиру на втором этаже дома,  что стоит на площади Победы в Минске.
 Много причин тому, почему нашим отцам и дедам не удалось задушить фашистскую гадину в годы Великой Отечественной и в послевоенные годы. Сегодня нашим сыновьям и внукам приходится эту ратную работу продолжать.
                Февраль 2022 г.

Западенци
… Размышления о том, что происходит сегодня и в связи с этим воспоминания
    Ясное морозное мартовское утро. За окном в саду у кормушек суетятся осторожные синицы, по стволу яблони бегая вверх – вниз, словно  по горизонтальной поверхности, деловито проверяя содержимое под старой корой дерева дятел. Здесь тишина и покой, но в это же самое время за тысячу с лишним километров громыхают орудия, страдают и гибнут простые люди, рушатся их дома, в смертельной схватке на поле брани бьются молодые парни и многое повидавшие в жизни мужчины. Зачем всё это, почему?
  Тишину комнаты нарушает брякнувший о получении сообщения сотовый. Просыпаюсь от дум, открываю телефон, читаю. О, ужас! Через популярную соцсеть пишет бывший сослуживец. С первых слов задаёт вопрос о моём отношении к происходящему на его родине Украине. Не собравшись как следует с мыслями, пишу о том, что любая война это трагедия, это плохо, но что делать, когда лютый враг опять у нашего порога сконцентрировал немалые силы, объявляет нас врагами, и натравливаемый своими заокеанскими хозяевами, как цепной пёс рычит, не хочет ни чего слышать о мирном разрешении противоречий, грозит взять нашу столицу и, расчехлив орудия, бьёт из их смертоносных жерл по жилым мирным домам, по школам, детским садикам и больницам уже не один год.
   Я даже не спросил своего бывшего сослуживца где он сейчас проживает, в незалежной, или там же, где он заканчивал службу в сибирском ЗАТО, какая область Украины его родина. На мой ответ сослуживец используя дешевый фейк, как доказательство нашей агрессивности, начал упрекать меня в отсутствии милосердия, убеждать в том, что армия Украины вот – вот выбросит наши части со своей территории и Россия будет разгромлена. Пришлось посоветовать собеседнику внимательно присмотреться к кадрам поражения нашего боевого корабля и постараться прочесть на его борту название корабля США, на котором несколько лет назад возник пожар. А разгром моей Родины исключён. Напомнил, что мы  с ним нашей службой создали то, что отрезвляет угар его единомышленников в Европе и за океаном. Чтобы прекратить дискуссию с ослепшим и оглохшим, пожелал ему здоровья, удалил контакт и выключил телефон.
   А мысли мои после этого перенеслись на годы службы. Во всех наших частях служили сотни и тысячи уроженцев Украины и Белоруссии, Узбекистана и Азербайджана, Латвии и Молдавии и все мы решали одну единую задачу укрепления безопасности страны, сохранения мира во всём мире. Но пришло время.  Мы разошлись по разным домам. В самом этом печальном событии ни чего  страшного. Пусть. Но почему с некоторыми нашими жильцами по одному дому коммуналке мы стали врагами? Как это произошло?
   Постепенно углубляясь в свои размышления, натолкнулся на вопрос. А все ли жильцы той нашей коммуналки искренне были нашими братьями и единомышленниками. Все ли они стали нашими врагами в результате промывания мозгов западной пропагандой?
   И тут вспомнились мне некоторые встречи с гражданами Украины.
*
   Самая первая такая встреча произошла в декабре 1961 года. 14 декабря после окончания военного училища прибыл я в Красноярск - 45 (Ныне Зеленогорск). Воинская часть только формировалась. Назначили меня командовать лесной ротой, строить гравийную фабрику для огромной стройки. Нашим министерством Среднего машиностроения (Нане Росатом) строился крупный оборонный комбинат. Юный город и комбинат, практически, располагались в горах, а щебень для бетона возили железнодорожными составами за сотни и тысячи километров. В тайге, в пяти километрах от части и города начиналось строительство той фабрики, там же жила и моя рота.
   Уже на второй день после вступления в командование ротой столкнулся я с тремя воинами, не вышедшими на работу. Виктор Балабко из Белоруссии ожидал суда за оставление места службы. Через неделю стал моим помощником в наведении дисциплины и порядка в роте. Отличным работником. Подробно он описан в моей повести «Первый солдат».
 Вторым отказником от работы был  паренёк с еврейской фамилией. Он отказывался от работы, ссылаясь на многочисленные болезни. После медицинского освидетельствования, косить перестал. Работал наравне со всеми. К лету заработал даже в качестве поощрения отпуск на родину. Из дома привёз скрипку, на которой виртуозно играл. Его игрой  заслушивалась вся наша рота. А командование части решило перевести его в полк, для участия в художественной самодеятельности полка. Но Яша, участвуя в полковой самодеятельности, из роты переводиться  наотрез отказался. Замполит полка после моего сообщения об отказе Яши переводиться в полк, потребовал от меня устроить его на работу  не связанную с тяжелым физическим трудом. «Побереги его золотые пальцы», - сказал майор Пастухов.
   А вот третьим отказником был крепкого телосложения парень родом из западной Украины. На моё распоряжение стать в строй и следовать на строительную площадку, он в присутствии всей роты сказал: «Ты литинатык хочиш заставыть мэнэ робыть на коммунистив? Цёго нэ будэ. В пиисятом роки, солдаты окружилы наш дом, хотилы забрать старшого брата, но вин ны дався. Убылы в перэстрэлки. Прийдэ врэмэчко, я за ёго отомстю. Пулэмэтик у мэны прыхован».
   В  тот же день я доложил командованию об этом воине. Быстро приехала машина из комендатуры. Парня увезли и больше я его не видел.
*
  После увольнения в запас шесть лет я работал в средней школе. В зимние каникулы 1989 года нашей школе была выделена путёвка в детский оздоровительный лагерь «Закарпатье». Директор школы попросил меня возглавить группу школьников туристов.
   29 декабря 1988 года отправились мы поездом до Москвы, далее с Киевского вокзала через Киев до Львова. На железнодорожном вокзале Львова нас встретили два туристических автобуса. Выехали из города часов в одиннадцать утра. Не успели проехать по неширокой мощёной брусчаткой улице, как за окном потянулись зелёные широкие долины,  горы покрытые густыми  лесами хвойных пород. Меня поразили сельские поселения. По берегам горных речушек на значительном расстоянии друг от друга стояли в полном одиночестве красивые из камня дома. Ни дворовых построек, ни каких либо изгородей возле них. На фронтонах почти всех домов были видны круглые диаметром сантиметров в 70-80 ниши, а в них написанные маслом мужские портреты.
 - Это портреты хозяев, построивших дома. Дома стоят на пригорках, а огороды, хозяйственные постройки жители располагают в низинах, поближе к горным речкам. Там же содержат и всю домашнюю живность, - поведала мне сопровождавшая нас экскурсовод.
  В «Закарпатье» добрались поздним вечером. Остывший ужин наши дети есть не стали. Попросили только горячего чаю. Поели привезенного с собой. К слову, кормёжка наша весь период нашего пребывания в лагере была малосъедобной. Почти каждый день группами дети ходили в поселок на рынок и покупали продукты. Одним ребятам ходить в посёлок я категорически запретил. Водил группы сам или посылал моих помощниц пионервожатую и учительницу младших классов нашей школы. Мы удивлялись тому, что в крохотном посёлке имелся такой богато отстроенный большой рынок. Оказывается. На нём отоваривались жители многих горных деревень. Ехали на рынок на лошадях, на мотоциклах и велосипедах, редко на автомобилях.
  Директора оздоровительного лагеря я ни разу и не видел. На утро после прибытия решил встретиться с ним, но его в лагере не было. «А зачем вам директор? - сказала одна из воспитательниц лагеря. – Если есть какие вопросы, обращайтесь вон к старшему воспитателю». Пришлось пройти в кабинет оного. Представился,  доложился о прибытии.
  Так  и неподнявшийся из-за стола лет пятидесяти мужчина начал разговор словами: «Что вас в такую даль, аж с самой Волги сюда занесло? У вас что в Росии негде детям отдохнуть?» На мои слова о том, что интересно же посетить незнакомые места с такой чудной природой. «А вот нас и наших детей Россия не интересует», - сквозь зубы выдавил мужчина. Немного помолчав, он продолжил. - У нас и история другая. Знали бы вы». Я сказал, что я выпускник истфака, историю страны и Украины знаю. «Я тоже выпускник истфака Львовского университета», - ответил собеседник и перевёл разговор на тему нашего проживания в лагере. Я неплохо владею украинским языком и говорил с ним на его языке. Когда я собрался уходить, у самой двери кабинета главный воспитатель лагеря  остановил меня словами: «Ты дядько пид хохла ны рядысь. Выдно ж шо ты москаль». 
   Очень приветливо ко всем нам относилась одна из двух воспитательниц лагеря. С ней мы в основном и общались. Как-то во время обеда за столом, та дивчина, осмотревшись по сторонам, тихо мне сказала:  «Нымае другой роботы. Приходыця тэрпить и пидчинятыся всим тутошным паразитам. Надо ж робыть».
*
 В 2011 году судьба занесла меня в город Трускавец. Лечил нырки (почки) целительной водой  нафтуся. Во время регистрации в медпункте курорта, в то самое время, как я подал в окошко регистраторше свои документы, у неё зазвонил телефон. Женщина чуть привстала со стула, послушала звонившего, сказала «понятно, будет сделано». Как оказалось, ей позвонила главный уролог курорта и попросила записать ей двух пациентов. Так лечащим моим врачом стала главный уролог курорта госпожа Патрола. Через день, к 11.00 я приходил в управление Курорта в кабинет к своему лечащему врачу. ¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬         
  Елена Васильевна (Если не ошибаюсь в имени и отчестве) измеряла мне артериальное давление, назначала анализы и курс лечения. Постепенно познакомились, много говорили о жизни в Трускавце и Украине в целом. Елена Васильевна ¬¬¬ много расспрашивала меня о жизни в России. С грустью вспоминала социалистический период работы санатория. Жалела, что окончив ростовский медицинский не поехала на работу в Воронеж.
 Сначала я думал, что она ярый противник того бардака, какой в то время уже творился в Украине. Но однажды, ожидая её в коридоре управления, через открытую дверь кабинета главврача курорта услышал разговор руководства курорта и понял, что я ошибался. Как оказалось, Патрола возмущалась только тем, что разного рода чиновники Трускавца и области прибирали к рукам всё что можно. Она переживала по поводу того, что мало доставалось ей самой. Выразила сожаление и по поводу того, что из-за дежурства по курорту не может принять участие в готовившемся крестном ходе.
  О дне и времени крестного хода извещали расклеенные по всему городу плакаты.  Когда проводился тот крестный ход я не пошел на вечернюю прогулку в дубовую рощу. Выйдя из номера отеля «Трускавец», в ожидании крестного хода прохаживался вдоль дороги по тротуару.
   В городе Трускавец тогда было два католических костёла. Один располагается на пригорке рядом с корпусом водолечебницы. А второй на горе, которая окаймляет Трускавец с севера. Весь Трускавец располагается словно в большой каменной чаше. Лечебные корпуса, водопитьевые бюветы, шикарные особняки богачей Украины располагаются в самом центре города внизу. Тут блеск и шик. По склонам горной чаши тянутся кривые улочки жителей городка. Многие домики которых настолько малы и убоги, что о некоторых сомневаешься жилая  эта постройка или это ветхий сарай.
  Крестный ход совершался от нижнего костёла до верхнего. Впереди немалой толпы шла группа богато одетых священников и хозяев города с хоругвями, иконами и знамёнами УПА. Священники пели молитвы, следовавшая за ними толпа шла так, словно это была простая прогулка. Люди оживлённо меж собой разговаривали, слышался смех. Движение транспорта по дороге было перекрыто. По обеим сторонам дороги метров через 10 стояли школьники с зажженными тонкими церковными свечами. Напротив входа в отель Трускавец со свечой стояла пухленькая в белом школьном фартуке девочка восьмиклассница. Я, прикинувшись не понимающим что происходит, подошел к той девочке и спросил что происходит. Оглянувшись на учительницу, которая прохаживалась вдоль выставленных школьников и была в то время далеко от нас, девочка с пренебрежением сказала: «Та ну их нагад. Попы прыдумалы крэсный хид. А нас оцэ ж заставылы тут стоять. Здилать бы витсиля ногы, так училка вин ходэ та по спыску провиряе. Так еще ж и мамки влытыть. Оце и стою».
  Как только мимо нас прошла голова хода, из ворот двора отеля вынырнула средних лет женшина, схватила девочку за руку, та швырнула в кювет свечу и мать с дочерью быстро направились по колдобинам в темноту уходившей в гору узкой улочки.
*
  В то время в наших СМИ было ещё очень мало информации о происходящем на Украине. Шла информация о натовцах рвущихся в Крым, о трудных переговорах о поставке нами газа на Украину, а о тотальной промывке мозгов населению ещё информации не было. Поэтому, с кем только можно было, я старался говорить о положении дел в этой братской стране.
  Уборщица по нашему этажу при уборке в моём номере поведала о трудной жизни её семьи. На работу она ездила из посёлка, что в 40 километрах за городом Львов. До Львова из Трускавца ровно 100 км. Её заработная плата составляла 70 гривен. Гривна в то время равнялась нашим 5-ти рублям по обменному курсу. Её муж прапорщик служил в части, которая находилась в 50 км дальше их дома на восток. Сумма его денежного содержания равнялась двум стам пятидесяти гривен, хотя он уже заканчивал службу  и собирался на пенсию. Билет на автобус от Трускавца до Львова стоил 10 гривен в одну сторону. Чтобы не тратиться на дорогу женщина жила в своей подсобке в отеле. Питалась привозимыми из дома продуктами. С мужем виделись по выходным один два раза в месяц. Их дети жили  в деревне у родителей мужа. 
*
   Однажды вечером гуляя по узким улочкам северного склона горы, меня окликнул преклонных лет, небольшого роста, скромно одетый мужчина. Он увидел, что я внимательно осматриваю дворы и садики улицы: «А чого чи, кого чоловиче шукае?» 
   На украинском же я ответил, что я отдыхающий, гуляю. Мне очень интересно как живут здесь люди. Поэтому хожу и внимательно всё осматриваю. Мужчина молча открыл скрипнувшую ветхую калитку и направился в мою сторону. Поздоровались, завязался неспешный разговор. Мужчина спросил меня, откуда я приехал. Когда я поведал, что приехал с берегов Волги, он поднял в верх указательный палец правой руки и произнёс: «О! Россия!». А когда в ходе беседы я поведал, что приехал лечить почки, он положил свою левую руку  мне на поясницу, повернулся в сторону костёла и стал молиться о моём здравии. Растроганный таким отношением ко мне совершенно незнакомого человека, я стоял и плакал. Прощаясь, мы крепко с тем мужчиной обнялись.
Кратенькое послесловие к этому повествованию.
  В разное время, с разными людьми проходили те мои встречи. Перемалывая в моей уже не молодой головушке печальные события сегодняшнего дня, я ищу и ищу ответ на вопрос что произошло с людьми из западной части Украины? Произошло ли какое изменение в отношении к нам русским или оно и было таким. А может на благодатной обильно удобренной ядом национализма почве буйно проросли осколки недобитых в годы ВОВ и после неё единомышленников и подручных нацистов? Точные ответы, как известно, на такие вопросы история дает какое-то время погодя.
                Март 2022.