Не смерть

        Одна Бабушка все время что-то делала - то потолки белит, то вареники лепит, то цветы сажает, то голубей кормит, то бедных ищет, чтоб последнее отдать;  у самой-то богатств немерено, вон и грибы насолены, и капуста наквашена.  У зеркала остановится, вздохнет: «Как я устарела. Нет, это не я». Рожу зеркалу скорчит и бежит вареники раздавать голодным, полюбуется секундочку как они лопают, включит телевизор на полную громкость, присядет и думает о своем.
 
        - Бабушка, расскажи.

        - Не о чем рассказывать.

        - Правда, ты как Москва крутишься? Правда, ты с парашютом прыгала?

        - Ешьте, оглоеды, не о чем рассказывать.

        - Правда, ты под немцами была?

        - Не о чем рассказывать, ешь ото.

        Полила цветы, покормила голубей, смотрит за горизонт,  глаза светлые, ручки сухонькие на коленях сложены.

        - Дождь скоро, Бабушка.

        - Ох, страшно было, девонька. Мы в погребе прятались, бомбежка, вдруг мне торкнуло выскочить, Любоньку вытолкнула, Петенька грудной, Светланка за подол держится, под бомбами в канаву перебежали и кончилось. Соседи кричат: «Ульянку с дитями убило». В погреб попало. А мы живые. Не смерть. В другую церковь не ходи, обещаешь?

        - Обещаю, Бабушка.

        - Немцы нас не обижали. Свеклу мороженную ночью, комендантский час, стреляли по нам. На постое у нас были, Петенька плакал, фриц прикладом замахнулся, убил бы, прикрыла, спину перебил, до утра в сенцах с Петенькой, зима была. Не смерть.  Ты пальчики вот так сложи, крестиком, крепко держи.

        - Хорошо, Бабушка.

        - Вареников хочешь? Вон еще оглоеды идут. Есть хотите?

        - Да, Бабушка, проголодались до смерти.