Грозовое утро

      I’ve seen you people wouldn’t believe… Attack ships on fire off the shoulder of Orion… I watched c-beams glitter in the dark near the Tannhаuser gate. All those moments will be lost in time, like tears in rain… Time to die.
               
                Roy Batty in “Blade runner”

 
     В этот момент ты открываешь глаза и всё ещё сонным голосом произносишь: «Птицы поют…».

     Да. Я слышу эти резкие, пронзительные, но всё же приятные звуки. Бросаю взгляд в окно. Солнца не видно. Тяжелая серо-стальная туча заволакивает горизонт. Ещё очень рано. Кроме крика птиц и шелеста листьев под налетающими порывами ветра - ничего не слышно. Это длится одно мгновение, и я снова смотрю на тебя.

    На разметавшиеся по подушке тёмно-русые волосы. На высокий чистый лоб, неповторимый изгиб бровей, высокие скулы… В тревожном грозовом свете твоё лицо кажется очень бледным. Под глазами залегли глубокие тени, рот чуть приоткрыт, ты пристально смотришь на меня. Глаза в глаза.
     Твои глаза – серые, строгие, но сейчас широко распахнутые, немигающие. Я тону в них и не вижу ничего больше.  «Не смотри на меня так», - просишь ты. Я пожимаю плечами и целую тебя. Резкий порыв ветра ударяет в окно. Теперь наши глаза закрыты. Требовательная, властная мягкость твоих губ, солёная сладость языка… Запах дождевой воды. Я провожу рукой по твоим волосам, пальцем очерчиваю изгиб уха. Чувствую тепло твоих рук на плечах и не смею открыть глаза. Вздох. Вот здесь, слева. Кожей чувствую твоё дыхание. Слышу беспокойный шёпот листвы за окном…

      Упругость твоей груди под моей ладонью, мгновенно твердеющий сосок, к которому я прикасаюсь губами. Ты откликаешься, раскидываешься на постели широко, привольно, как земля перед дождём. Свет меркнет. Гудит ветер.
      Я притягиваю тебя к себе, глажу твои бёдра и ягодицы – тёплый, нежный шёлк, отзывающийся на каждое моё прикосновение. Наше прерывистое дыхание сливается с нарастающим гулом бури. Я наваливаюсь на тебя всем телом, меня трясёт от желания. И вновь этот бесстрашный, немигающий взгляд широко распахнутых серых глаз. Взгляд в упор. Ты жаждешь, как июньская земля, истомлённая зноем и душными ночами…
      
Ослепительная вспышка молнии озаряет комнату, сбитые простыни, твоё запрокинутое лицо – как на мгновенном чёрно-белом фото. Гром раскалывает небо в тот момент, когда мы сливаемся друг с другом. Дождь отчаянно звенит по стёклам, по карнизу, и в нём отчетливо слышится музыкальный ритм нашего движения. Музыка безотчётности… Бережная музыка нежности, даже в тот момент, когда я чувствую, как ты кусаешь меня. Даже в тот момент, когда я готов разорвать тебя на части.
      
Ещё один раскат грома заглушает твой протяжный стон и мой вопль, полный муки и счастья, восторга и раскаяния; полный той жизни, которая приобретает настоящую ценность только на пороге смерти. Неистовый ливень, настоящий водопад, его глухой, неумолчный шум – там, за окном; но постепенно он замирает, сменяясь абсолютной тишиной. Весь мир мёртв в этот миг. Кроме нас. Тогда ты обессиленно шепчешь: «Мы будем жить вечно…». И мир воскресает.

"Я видел такое, что вам, людям, 
и не снилось. Атакующие боевые корабли в огне над поясом Ориона. Я видел, как лучи синхротронов скользят во тьме у врат Тангейзера. Все эти мгновения затеряются во времени, как слёзы в дожде...
Время умирать".
       Рой Бэтти в "Бегущем по лезвию"