Кто я такой, или... часть вторая

Часть вторая – «Пластуновка».

Где я?

Каждое лето родители отправляли меня в «Пластуновку» на каникулы.
Там я жил у своей бабушки, которую звал, когда за глаза, а когда и в глаза Баба Дуся или просто Дуська. К сожалению, она умерла, все-таки возраст, но домик ее до сих пор цел.

С тех пор он стал несравненно маленьким, а когда я приезжаю погостить к родным, порой кажется, что Дуська так и ведет свое хозяйство. Еще немного и снова над огородом прозвучат Дуськины крики: «Кудыж ты, бисова душа, лизэшь!!!!!», «Геть витциля!!! Германиц чертов!!!» или «Хай тоби грец…сказывшееся животное».

В миру Семенова Авдотья Николаевна, в глазах станичников она всегда была уважительно-лихой «Дуськой». Это прозвище очень точно характеризовало Авдотью, а характером Дуська была, если и не склочная, то своенравная и взрывная.

Крикливая, но по-своему справедливая. Довольно скорая на расправу, но в тоже время отходчивая. По-своему добрая, отзывчивая и, насколько ей позволяло казачье воспитание, нежная и заботливая. Она обладала всеми чертами неуемного казачьего нрава, или даже, вернее сказать, норова. Не редко «перехватывала через край». Но эти особенности характера вовсе ее не портили. Скорее всего, они дополняли и придавали ей те самые особенности, которые из обычной станичной девчонки когда-то создали нашу Дуську, какой она навсегда останется в моей памяти и в памяти многих ее современников.

Продолжая повествование, должен пояснить, зачем я так подробно описал Бабу Дусю – сейчас поймете.

Самым распространенным, но и единственно доступным средством передвижения для нас, пацанов, был велосипед. Не всегда исправный, зачастую далеко не новый, но все-таки «настоящий боевой конь». Это «чудо техники» в семидесятые годы прошлого века был практически в каждом дворе. Сколько на их колеса было «намотано» километров, по разогретой солнцем кубанской степи, сколько солидола было с любовью втиснуто во втулки и иные отверстия или намазано на цепь, с одной только целью – что бы не скрипел. Сколько ссадин и шишек было набито из-за непредвиденных аварий, начиная с езды под рамой, рост не всегда совпадал с непреодолимым желанием передвигаться быстрее пешего человека, заканчивая довольно частыми падениями на сельском бездорожье. А сколько я был бит или просто отруган Дуськой за то, что уходил за светло, а возвращался под оглушительный звон вечерних цикад, перепачканный от пят до головы в жуткую смесь солидола, пыли и сока различных фруктов, добытых в дневных похождениях…

Нередко упреки в мой адрес были не столько из-за моего вида и отсутствия, сколько от того, что «угнав» велик я лишал Дуську свободы передвижения. Иными словами я, как любимый внук, был для нее был серьезным конкурентом в борьбе за средство передвижения.

Кроме Бабы Дуси был у меня еще и Дед Леня, который к некоторым странностям своей супруги относился не то, что бы философски, но довольно стоически. В момент «семейных драм» он спокойно занимался своими делами, а вот сегодня – растопкой печи.

Не смотря на июль месяц печь была необходима не только для того, что бы нагреть котел с водой и запарить еду поросятам, но и еще для решения одной не менее важной проблемы. Нужно было выгнать самогон. Как говориться готовь сани летом, вот и приходилось думать о том, как привезти, разгрузить и распилить дрова для топки, а какая в деревне самая ходовая валюта – водка.

Не «казенка», что продается в магазине, и не только потому, что магазинная водка довольно дорогое удовольствие, а еще и потому, что она крепостью даже не те сорок градусов, что горделиво отражены на этикетке, а зачастую меньше. Как можно ее сравнить с самогонкой, которая не меньше пятидесяти! Ну и пусть попахивает сивухой – казаки всегда были закаленными бойцами, ну пусть слегка маслянистая на вид, а порою мутноватая. Зато какая «гарная» и «забористая», не чета «казенке»…

Итак, одним солнечным июльским утром я проснулся от неимоверно громкого гогота гусей, истошного кудахтанья кур и лая Мухтара (наш дворовой пес). На дворе было светло, но еще прохладно. Радиоприемник оглушительно вещал «Пионерскую зорьку». Но его попытки заставить меня встать и, как настоящему пионеру, сделать зарядку меркли перед тем, что творилось во дворе. А там царил аврал…

Тот, кто хоть раз пережил корабельный аврал, наверное, думает, что многое повидал в жизни. Так рассуждающий дилетант заблуждается, так как все познается только в сравнении. То, что происходило в доме и во дворе, ерунда в сравнении с тем, что происходит на авианесущем крейсере, который неожиданно атакован эскадрой противника, значительно превосходящей его по силам. И даже то, что происходило в день роковой атаки японцев на «Перл Харбор», да простят мне такое сравнение участники этой трагедии, ничто в сравнении с хаосом, творившемся вокруг. Причиной были трое полуторамесячных «шуриков» сбежавших из заточения и довольно живо осваивавших огородные грядки.

По какой-то странной причине в станице всех молодых поросят называли таким милым прозвищем – «шурики». Способов поймать сбежавших поросят довольно много, но Дуська избрала самый, по ее мнению, эффективный. Она истошно закричала: «Ах вы бисовы души!!!», чем, естественно спугнула мирно пасущихся захватчиков, и принялась гоняться за юркими поросятами, пытаясь огреть хворостиной самого нерасторопного.

Беготня поросят и Дуськи, стимулируемая редкими попаданиями хворостины, довольно быстро перекочевала с огорода на скотный двор. Однако сокращение территории для маневра нисколько не охладило пыл беглецов и не обескуражило преследователя. Взлетающие куры, суматошно бегающие гуси, истошно визжащие поросята, лай собаки и, наконец, крики Дуськи, все это смешалось в единый какофонический сумбур, потрясая в это утро всю округу.

Дед, затопив печь, философски потягивая сигаретку, сел на мотоцикл и уехал на работу, оставив Дуську в одиночестве, условном одиночестве. Ведь кроме живности и печи с самогонным аппаратом у Дуськи был огород, который следовало пропалывать и поливать, а также маленький садик с фруктовыми деревьями.

Справившись с поросятами, Дуська ушла в огород подсчитывать потери. В это время я, выжидавший момент, наскоро умылся быстро позавтракал «чем Бог послал». Чайник был нагрет и заварен, а хлеб и сахар песок, в предвкушении веселой прогулки, заменили бутерброды.

Конечно же Дуська догадывалась, что её внук о чем-то договорился с Дедом. Вчера вечером Дед сказал, что арбузы давно уже созрели, он был сторожем колхозной бахчи, а сосед пасечник будет качать мед. Но сейчас Дуська была занята огородом и не следила за мной. Побег из дома, наверное, был полезен больше ей, чем мне, так как Дуська избавлялась от обязанности кормить меня обедом. Тот объем работы, который у неё действительно был глобальным, лишний час на приготовление супа легко заменялся прополкой или кормлением неугомонных поросят.

Чуть больше часа езды по ухабам и вот она – заветная бахча. Еще пара километров и в тени одной из лесополос уже виден вагончик, в котором располагался сторож. Бахча…

Не знаю как должна выглядеть настоящая бахча, но та, которую охранял Дед, выглядела брошенным и заросшим бурьяном полем. Поле было не очень большим и со всех сторон его окружала лесополоса из акации. В одной из таких «рощиц» приютились строительная бытовка на полуспущенных колесах и чуть больше десятка ульев, выкрашенных в блекло-синий цвет. В некоторых местах бурьян был выше метра высотой, там и стояли ульи, а вокруг по всему полю были разбросаны арбузы. Маленькие и большие, темно зеленые и салатные с темной полосой, идеально круглые и слегка продолговатые и просто зеленые. Самый маленький из таких арбузов был почти в два раза больше футбольного мяча. Встречались арбузы поменьше, а иногда и вовсе малютки, чуть больше яблока, но эти Дед не разрешал трогать.

Все это богатство и разнообразие было представлено в трех неравных кучах, рядом с бытовкой, куда арбузы были сложены для последующей погрузки. В кучах арбузы были рассортированы по цвету и были почти одинаковые, что, в общем то, и снижало интерес к ним. Ведь выбрать арбуз самому и сорвать его лично было куда занятнее выбора из «общей» кучи, и такая возможность у меня будет, главное вовремя смыться из дома и приехать к Деду.

«Началось в колхозе утро!», – почти что пропел я, нажимая на скрипучие педали.
День начинался весело. Все звериное хозяйство размялось, вместе с Бабой Дусей и было готово к завтраку. Сокрушаясь результатами поросячьей диверсии Дуська наводила порядок, а я мчался на гремящем велосипеде по пыльной дороге в сторону ароматных кубанских полей.