10. 06. 74г. Понедельник

Ночью, оказывается, был заморозок, и в ямке у ручья, где берём воду, лёд. Вот так июнь! Вчера короткие топорища заменили на длинные, и стало легче работать. Правда, я, махнув топором, выронил его от боли. С трудом мог лишь веточки носить, руку не поднять, и дышать больно. Вообще-то тех, кто рубит подлесок, должно было быть пять человек, но сегодня нас  трое: я, Крыгин и Мартынов. Двое не вернулись со вчерашнего похода в деревню и лишь к обеду возвратились Полосухин с Путюниным. Ничего не принесли, а на привале, задремав, не заметили, как загорелся рюкзак и уже в пути Толя потерял тапок. К тому на 25 в изрядном подпитии нарвались на журналистку из газеты «Правда». Вернувшиеся первыми Кужель с Буровым рассказали, что когда шли обратно, случайно их встретили. К тому времени Полосухин, потеряв ориентировку,  направлялся в Усть-Кут, а Путюнин с отрешённым видом, сидя на дороге, пересыпал пыль из руки в руку.
11.06.1974года. Вторник. 
Просыпаюсь утром в одно время, но не встаю, пока Нина не толкнёт меня. Но сегодня идёт дождь. Он идёт, не переставая, то тише, то сильнее, и мы решили сделать выходной. Гришин с Охонским ушли разбираться с поломкой трактора, А Лозовой взялся растопить печь, чтобы просушить одежду. Но сырые дрова никак не разгорались и, поколдовав у топки ещё какое-то время, он, положив подсушить на неё сверху несколько сырых поленьев, лёг спать. Разбудил нас заполнивший палатку дым. Оказалось усилия Лозового всё же не пропали даром, дрова в печи постепенно сами собой разгорелись и поленья сверху, начали тлеть. А у трактора сломался задний мост. Дождь и поломка трактора, конечно, плохо. Но жизнь продолжается, и каждый день нужно завтракать, обедать и ужинать. Охонский с Алиевым стали собираться в деревню за картошкой, которая у нас уже с неделю как закончилась. Заодно мы им передали и письма, чтобы они бросили их в почтовый ящик. Валера Гришин занял у Нины пять рублей, отдав их затем Алиеву, чтобы тот купил ему бутылку. Полосухин к тому времени на свою беду, обещал больше не пить, и Гришин стал поддразнивать его этим. Но Саша, пока собирался, потерял деньги. Все тут же принялись дружно искать, что привело в восторг уже Полосухина.
– Бог всё видит! – Изрёк он, хохоча, глядя на расстроенного Гришина. Когда Валера с Алиевым ушли, выяснилось, что у нас нет ни кусочка хлеба, да и денег тоже. Надеясь хоть что-то собрать, мы стали выворачивать свои карманы. Напрасно! И тут кто-то вспомнил про потерянную Алиевым пятёрку. Должна же она где-то находиться. Мы подняли одну сторону палатки и приступили к осмотру, но так и не нашли. И Лозовой с Просенюком ушли в магазин на 25 с мелочью. А наши заядлые охотники Кужель, Буров и Крыгин отправились на поиски озера, которое по рассказам находится недалеко от 25. В предыдущий поход в Звёздный, кто-то привёз сюда нашу маленькую Сильву. Думали, ей здесь будет лучше, а вышло наоборот. Лежит чаще у печки и трясётся. Тайга стала оживать. У берёз шестого июня были уже большие листья, а на лиственнице появились иголки. А как пахнет ольха!
Бежал ручей
Виктор Усачёв
Тайга! Когда я слышу это слово,
То сразу вспоминаю летний день.
В нём запах ароматнейшего плова,
И лёгкая расслабленность и лень.

Случалось так не часто, но бывало,
Мы утром просыпались не спеша.
В палатке тихо музыка звучала,
И плавилась последняя свеча.

За пологом, встречало солнцем утро,
Туман с восходом быстро исчезал.
И всюду, словно сказочное чудо,
Не росы, изумруды открывал!

Ручей спеша стекал по склону сопки,
Стрекозы в танце летней суеты,
А рядом возле узкой лесной тропки,
Дурманил запах веточек ольхи.

Я даже не знал, что от неё такой приятный запах. Это тем более заметно среди хвойных деревьев. Отыщется на пути такой куст, срубишь его, а потом какое-то время стоишь и вдыхаешь необыкновенный её запах. Цветов тоже много. Они яркие и красивые, но запах очень слабый.
   Пилы перестали работать и на соседних участках. Тишина. Нас сейчас здесь всего семь человек. Нина и Путюнин на улице с посудой у плиты возятся, Мартынов спит, Полосухин по приёмнику что-то пытается найти, Гришин пишет письмо, а Фёдоров новую пилу обкатывает. Главное заведёт, она работает, а как войдёт в палатку и ляжет, глохнет. Так несколько раз подряд. Нина и посоветовала ему лечь рядом с ней на улице. Не далеко от нас подала голос кукушка. Вообще здесь очень много разных птиц, но вот сорок и воробьёв я ещё не видел. Медведи тоже появляться стали. Группа парней из Грузии шла по тропке и один из них, отойдя в сторону, натолкнулся на мишку, и долго приходил в себя. Заходил он и к девушкам на 25, так они отогнали его, стуком по бачкам и тарелкам. Вернулись наши рыбаки-охотники. Озеро не нашли, но желание продолжить поиски осталось. Не смутило даже, что их обстрелял из мелкашки какой-то пьяный мужик. Поймать его не удалось. Пришли и остальные. Картошки не купили, но хлеб принесли. Купили нам 10 буханок и для других бригад 200 штук, чем привели в шок продавщицу магазине. Захватили и несколько бутылок водки. Ну, как же без неё! Не удержались и на привале слегка выпили для настроения. Слегка, мера не всем понятная. Потому что для кого-то и «слегка» может быть много. Так случилось и в этот раз. Ноги Валеру Охонского перестали слушаться, и он стал часто падать. Когда вернулись, не мог вспомнить, в какой момент разбилась одна из бутылок. Содержимое рюкзака с письмами, которые принесли обратно, были мокрыми, и с резким запахом. Буров, взяв в руки своё, завопил, что он четыре часа потратил на него.
– И всё зря! – Расстроенно ворчал он. – Его не читать теперь, а нюхать да закусывать.
Позже они рассказали нам, как укушенного клещом местного жителя повезли на моторной лодке в больницу. А нас никто не возит. Хотя нас кто только не кусает. В палатке, по нам бегают лесные клопы, клещи, жуки и прочая живность. Мы их, конечно, опасались вначале, но потом перестали обращать внимание. Первым испытал на себе укус клеща Женя Кужель. Утром он обратил внимание на то, что ему что-то мешает на боку. Когда мы увидели клеща, стали вспоминать, что нужно при этом делать. Кто-то вспомнил о керосине. Но его у нас не было, бензин сразу исключили. Оставалось выбирать между соляркой и маслом. Пока мы определялись, Женя имел вид обречённого. Тем временем его подвели к бочкам и стали капать на клеща их содержимым, он и отпал. А мы шутили, что теперь будем ждать результата. С вечера в палатке от печи стало тепло, и Алиев лёг не укрываясь. А ночью с меня поехало одеяло. Я его на себя, оно от меня. Пока не открыл глаза, не понял, в чём дело. А это Саня под утро замёрз и тащил на себя всё, до чего мог дотянуться.
12.06.1974года. Среда.
Алиев ушёл пораньше на 25. Туда по слухам от станции Лена должна прийти баржа с продуктами, где может быть будет картошка. А мы хорошо поработали, и Нина постаралась с обедом и ужином.
   У Охонского разболелся зуб, к врачу бы, но как, если от него перегаром разит изрядно.
   Комаров и мошки становится всё больше. Стоит присесть, как они уже рядом. Приходится постоянно махать руками или ходить в накомарнике. Алиев Саня поздно вечером принёс лук, чеснок и даже мясо!
13.06.1974года. Четверг.
Сегодня рубили по низу трассы 30 метровую полосу до границы с Эстонией. А когда дошли, взялись и за 75 метров вверху, навстречу другой группе. И какой же здесь густой подлесок! Хорошо ещё день пасмурный. Хотели сделать выходной, но приходил Куликов и сказал, что мы очень отстали от других бригад. Так что после его ухода мы от души погуляли топорами по своему участку. Рубили вдвоём с Гришиным, а четверо убирали. У Валеры рубаха вся мокрая и парит, да и у меня вид не лучше. Стараемся. К вечеру появилось солнышко, и мошка зверствует, а птицы поют не умолкая. Они вернулись домой и рады этому. Собственно их голоса во время работы теряются среди других звуков. Но стоит остановиться, заслушаешься. Это особенно заметно в палатке, когда ничто не отвлекает. Поют они на разные голоса, но красиво.
14.06.1974года. Пятница.
В это утро, по распоряжению Куликова, нам предстояло разгрузить баржу на 25. Туда мы и отправились после завтрака по новой тропинке, найденной Алиевым. Находилась она недалеко, и не была замечена сразу потому, что едва видна среди травы и кустарника. По ней и времени на дорогу ушло на много меньше. Через несколько сотен метров она выводила на берег Лены, а там и до расположения базы рукой подать. Одно плохо, при возвращении её трудно было отыскать даже в дневное время, а в сумерках совершенно невозможно. Так и ходили, от палатки по ней, а назад по старой, разбитой тракторами дороге. Ночью прошёл дождь, но сейчас он прекратился, и только капли росы, да низкие сплошные тучи напоминали о нём. Шли осторожно, стараясь не задевать ветки, иначе гарантирован холодный душ, а мы и так ещё не согрелись. Работа на первый взгляд показалась нам не сложной. Нужно было установить на  борт баржи, стоящей в нескольких метрах от берега, брус, на него уложить толстые доски, и перегнать на берег сначала трелёвочные трактора, затем перенести остальной груз. Но когда приступили, объявились и сложности: брус оказался невероятно тяжёлым, и баржа стояла не у самого берега, а как позволяла глубина и чтобы подойти к ней, нужно было входить в воду. Где и при моём росте метр восемьдесят четыре глубина у борта была выше пояса. Тут ещё и дождь стал набирать силу, так что вскоре мы были насквозь мокрые. Но, как ни странно, работать стали спокойней, и первый трактор вскоре съехал на берег. Вот только потом началось то, на что мы никак не рассчитывали: вверх по реке прошла первая баржа и, поднятая ею волна, сбросила в воду установленный нами трап. Мы его собрали снова, но суда стали ходить чаще, разваливая его с завидной регулярностью, и нашему терпению настал предел. Мы высказали всё, что накипело, капитану, который для предупреждения о разгрузочно-погрузочных работах должен был вывесить на мачтах соответствующие флаги, а он ограничился только звуковыми сигналами, на которые капитаны проходящих судов не очень-то и реагировали. Только затянув накрепко удерживающие баржу канаты, мы смогли продолжить
работу. Но тут закапризничал двигатель одного из тракторов и Алиев, Просенюк и моторист с баржи стали искать причину. А мы стояли тут же под непрекращающимся дождём. Разгрузку мы заканчивали уже поздним вечером, и вернулись к себе к двадцати трём часам основательно замёрзшие. С нами пришёл и Юра Алёхин. Он ездил на машине в Усть-Кут за хлебом и опоздал к переправе. Его-то на лодке перевезли, а машину пришлось оставить, потому что паром ночью не работал. Несколько бутылок водки, что Юра прихватил с собой, на это раз было очень кстати. После ужина на нашей половине все быстренько уснули, а где Алёхин, ещё долго разговаривали. Ночью я проснулся оттого, что трудно было дышать. В полумраке горела свеча, а от печи, раскалённой до ярко-красного цвета, исходил удушливый жар. Все спали, сбросив с себя одеяла, потому что воздух был нагрет до немыслимой температуры. Снаружи послышался стук топора, и я выглянул в окно, где ещё было темно прохладно. Окликнув виновника раннего подъёма, увидел выходящего из-за угла Крыгина. По нему и сейчас было видно, что он не пришёл в себя после вчерашнего застолья. Он долго не мог понять, что я от него хочу. Тогда я сказал проще:
– Топить не надо, Володя, очень жарко.
– Да я, чтобы одежда высохла, и согрелись.
15.06.74г. Суббота
Утром Юра отправился к машине, а вместе с ним Гришин Валера до Усть-Кута за вином к своему дню рождения.  Тут ещё и с Охонским оказалось не всё в порядке, зуб у него разболелся ещё сильнее, и он постанывал, держась за щёку. Мы отпустили его в больницу. Вот только примет ли его доктор после вчерашнего застолья? А кто остался, пошли получать зарплату на 25, вот только суммы начисленных денег не оправдали наши ожидания. Но Мартынов с Полосухиным всё-таки отправились в Усть-Кут, а я с Путюниным к палатке. Там я переложил полуразвалившуюся печь, на которой Нина готовила, а ближе к вечеру в гости зашёл Юра Спиридович из Осетии. Мы затопили печь и долго сидели возле неё, разговаривая. Уж больно хорошая погода сегодня, и вечер чудный. Такой, что уходить в палатку не хотелось.
С завтрашнего дня я в отпуске и еду домой.
17.06.74г. Воскресенье
Утром к нам пришёл парторг Бурасов Александр Сергеевич вместе с
мастером Галей, принесли к нам урну для голосования, и Алиев взял у Александра Сергеевича для меня посадочный талон на вертолёт. Я и отправился на 25 вместе с Бурасовым, Галей и парнями, что шли за продуктами. В одном из моих карманов лежал листок со списком поручений на время отпуска, кому что привезти или зайти к родственникам и передать  на словах. Так что  скучать не придётся. Собрали мне и деньги в дорогу со словами, чтобы я не думал, хватит их или нет. Старая дорога не стала за этот месяц лучше, и я не раз пожалел, что на мне ботинки, а не привычные сапоги. Поскольку постоянно приходилось прыгать через лужи или обходить влажные места, которых здесь после дождей было слишком много. Когда пришли, я попрощался со всеми и отправился к месту, куда должен опуститься вертолёт. Не большой, шестиместный, он прилетел в 14 часов. Его закрепили за нашим участком только на день голосования. Когда мы поднялись в воздух, его из-за малого веса сильно  раскачивало ветром. В Звёздном встретил Люду Гутнову из Осетии. Она спросила меня о Сане, и я ответил, что он сейчас Усть-Куте. Но как потом выяснилось, она спрашивала не об Алиеве, но этого я тогда не мог знать. Она тоже засобиралась в Усть-Кут. Я же поспешил к нашей палатке, чтобы взять там кое-какие свои вещи и в результате опоздал на вертолёт. Но кто-то сказал, что он должен скоро вернуться и Люда с несколькими парнями расположились на штабеле досок. Правда, «скоро» не определение времени, а лишь обещание возможного исполнения надежды. Что ж, будем ждать. Погода солнечная, на площадке жара и полное безветрие. Пахло травами, досками, и разогретой землёй. Радуясь погожему дню, летали птицы, бабочки, жуки, ползали букашки, у них тоже свои дела и заботы. От незанятости что ли, но я почувствовал голод. Привык, что на трассе всё вовремя, но сегодня и завтрака не было. Просто перехватили по чуть-чуть и разошлись, а сейчас и время обеда уже прошло. Так что очень кстати пришлись апельсины и колбаса, которыми угощали меня Люда и парни. Вертолёт прилетел в 17 часов и в него сели только те, у кого были посадочные талоны. У парней их не было. Осталась и Люда, потому что один из прилетевших пассажиров передал ей письмо от Сани. От Сани из казахской делегации! Ну, и дела! Какие страсти. Отстали мы в лесу от жизни.
   Через двадцать минут вертолёт опустился в аэропорту Усть-Кута, и дальше мне определённо стало везти. Не летающие уже несколько дней самолёты, вдруг полетели, и к вечеру в зале ожидания осталось всего несколько человек. Время шло, и надежда оказаться сегодня в Иркутске становилась всё призрачней. Но тут с предзакатными лучами солнца по радио объявили, что из Бодайбо идёт на посадку совершенно пустой ИЛ-14. В нём-то мы все и разместились. После вертолёта Ил-14 первый самолёт, на котором я поднялся в воздух. Всё было интересно, и я выбрал место у иллюминатора. Наблюдал, как самолёт выруливал на взлётную полосу, разгонялся и взлетал. Во время разгона трясло, как в машине по плохой дороге, и, вдруг, тишина. Летим! Набирая высоту, лётчик сделал полукруг над городом, над исчезающими из вида домами, и рекой Леной. Дальше, в сгущающихся сумерках, какое-то время ещё можно было рассмотреть тайгу, а потом поднялись так высоко, что в темноте уже ничего не стало видно. Там, куда мы летели, горизонт был светлым от заходящего солнца, и мы, словно, догоняли его, а позади буквально чернота и под нами не видно ни одного огонька. Минут через сорок наш самолёт уже подлетал к Иркутску. А вскоре замелькали и посадочные огни, раздался лёгкий удар о бетонку, и загудели двигатели, притормаживая. Первые впечатления после выхода из салона были приятными. Подумать только! Ещё вчера палатка, тайга, работа со всеми её прелестями. А тут асфальт, тротуары, кафе, молодёжь прогуливается, и нет вокруг ни комаров, ни мошки. В общем, контраст полнейший, словно я с дикого острова прибыл в цивилизацию, смотрю и удивляюсь всему, что окружающим привычно и не удивительно. Ждать вылета на Ленинград ещё долго, и я решил найти свободное место в зале ожидания. Но весь двухэтажный зал оказался переполнен людьми. Были заняты не только кресла и лестничные марши, не было свободного места абсолютно нигде. Такого мне видеть ещё не приходилось. И только, когда пассажиры стали уходить на регистрацию, удалось передохнуть в одном из удобных кресел с высокой спинкой, а ведь были ещё и с низкой. Много позже мне пришлось ждать вылета в таком кресле, и не раз вспомнить автора этого шедевра. Желая ему самому провести ночь в его детище, когда часами ни голову прислонить, ни расслабиться. А утром всё пошло строго по расписанию, и я оказался в первом, вылетающем на Ленинград самолёте.
13.07.74г. Суббота.
Отпуск мой закончился, и я только что сошёл с АН-24 в аэропорту Усть-Кута. Жара! Солнце печёт нещадно. Но ждать не пришлось, уехал до города на бамовском автобусе. Теперь ходит и такой. В городе мне опять несколько раз везло. Три раза подвозили попутки, а на 25 доехал с геологами. Лену переплыли на лодке, в неё геологи погрузили ещё и две бочки бензина. Вот из-за них-то мы с трудом и переправились. Потому что река сейчас не похожа сама на себя: вода отошла очень далеко от берега, и только в середине русла оставалась не широкая полоска воды. По ней и проплывали редкие баржи. Мы и то не раз сталкивали лодку с отмели, пока добрались до берега. Мне сказали, что сегодня день получки и наши должны быть где-то здесь на берегу. Что ж поищу, но позже, а сейчас в воду. Ох, и хорошо! Когда вышел из воды и огляделся, увидел парней и Нину. Оказывается, купались почти рядом и не узнали друг друга. Чёрт возьми, как я по ним соскучился!
14.07.74г. Воскресенье
Отпуск и бессонные ночи в аэропорту Иркутска, давали о себе знать, и меня клонило в сон даже днём. Но я решил, что в работе быстрей войду в норму, тем более вставали очень рано, чтобы успеть, до палящего зноя. Потом обедали и лежали в палатке с приподнятыми стенками, иначе от раскалённого брезента духота внутри невозможная. А так лёгкий ветерок и прохлада. От жары даже пилы отказывают.
15.07.74г. Понедельник
Большая часть работы сделана, остался лишь участок метров в триста, и палатка с оставшейся единственной сосной, на которую Нина вешает кухонное полотенце, видна теперь издали. А ниже по склону до самого горизонта хорошо просматривается русло Лены, противоположный берег и небольшая часть вверх по течению. Не то, что прежде, когда вокруг была одна тайга. Это в песне о ней приятно слушать, а когда она рядом и много, хочется видеть совсем другое: хотя бы проходящие мимо баржи, да снующие туда-сюда мелкие судёнышки. Я и стараюсь теперь снимать на привезённую из отпуска кинокамеру, неповторимые моменты нашей жизни.
16.07.74г. Вторник
Случается, рвётся на трелёвочном тракторе трос, и я решил, пока есть время,  заплести запасной. В помощниках у меня двое, не совсем здоровый Гришин Валера, упал вчера спиной на сучок, и новый член бригады Коля Стенько из марийской делегации, он работает у нас на тракторе. Чтобы не
путать с кем другим, так и звали его в дальнейшем Коля Мариэл. Это был невысокий, полноватый, черноволосый паренёк. Но вчера и с ним
приключилась беда: очень сильно придавил палец на руке. В общем, возле палатки два больных и я полусонный. Между делом мои помощники выпили две бутылки вина, и Гришин уговорил Колю, доверить ему трелевать лес. Быстренько завёл  трактор и уехал. С тросом у меня ничего не вышло, и от нечего делать я переключился на приготовление обеда. Всё равно Нины нет, она вместе с Крыгиным ушла в Усть-Кут. Обед я приготовил, но забыл положить в первое и второе тушёнку, положив её только в конце. Но никто, этого и не заметил. То ли это не влияет на результат, или при нашей работе неважно что, лишь бы было съедобно.
   До семи вечера было очень душно, а потом обрушился ливень и мы с парнями из Осетии, едва успели забежать к нам в палатку, где Мартынов от нечего делать слушал магнитофон, постоянно что-то в нём подкручивая,
17.07.74г. Среда
Уже в полной темноте и в промокшей одежде, вернулись Крыгин с Филатовой. Нина тут же стала рассказывать обо всём, что с ними произошло. Когда они пришли к переправе на 25, лодка уже была привязана на другом берегу и сколько бы они не кричали, никто не слышал. Оставалось сидеть под дождём до утра или плыть за лодкой. Почти не умея плавать, Володя поплыл.
– Если бы не Нина, я этого никогда не сделал, – говорил потом Володя, – замерзать буду, не повторю. Чуть не потонул!
Чтобы не заболели, мы сложили на них все одеяла, и затопили печь.     Мартынов Гена и Полосухин Толя утром поднимались всегда одними из последних. Ничто их не могло вывести из заторможенного состояния. Но вот случилось как-то Путюнину из-за неотложных дел ненадолго уехать, оставив вместо себя на бригадирском посту  Гену, и произошло чудо! Он стал подниматься первым, поторапливая при этом уже нас. Выходит ответственность дисциплинирует. Сейчас в основном мы занимаемся уборкой просеки, распиливаем сваленный лес на брёвнышки и вместе с сучьями складируем их в кучи. Когда только начинали работать, нам говорили, что нужно делать «карманы» и трактором стаскивать весь деловой лес туда, чтобы потом вывезти его на переработку. И выполняя это распоряжение, мы так и делали. Но, как показало время, от Усть-Кута до Звёздного и дальше, с трассы не было вывезено, ни одного бревна.  Всё сожгли зимой в огромных кострах. Жгли при выпавшем снеге, потому что в жару тайгу от пожара очень трудно спасти.
18.07.74г. Четверг
Сегодня у нас кончился бензин, и мы вынужденно прекратили работу. 21 июля решили отметить дни рождения Крыгина и Филатовой.
19.07.74г. Пятница
Так сложилось, что ответственность за утренний подъём всегда была на бригадире, кто бы эту должность ни занимал. Относились мы к этому легко и даже с юмором. Так Юра Буров на крик Путюнина:
– Подъём!
Сказал:
– Всё вставай, да вставай! Когда же скажут, лежи?
А между тем на просеке не убранного леса, осталось совсем не много. Но стволы настолько большие, и легли так кучно, что к этому многослойному пирогу очень трудно подступиться. Чтобы обойтись без травм, решили прежде попытаться растащить их трактором.