Провал резидента

Да, это был провал, непредвиденный и сокрушительный. Дни и ночи он сидел перед ноутбуком и размышлял о событиях, поставивших точку в его карьере четыре года назад, и «посыпал голову пеплом». Он сам с некоторых пор был среднестатистическим сотрудником европейских спецслужб, который должен был работать в среде таких же обычных граждан другого государства без учёта особых случаев, когда в игру вступает очень умный противник. Гений – это человек, наделённый незаурядным умом и талантом, достигший непревзойдённых результатов в какой-либо сфере деятельности. Все гении в истории человечества известны поименно. Поэтому не составляет труда подсчитать частоту их встречаемости – один признанный гений на 50 миллионов человек. Но, как оказалось, есть и такие мощные умы, которые предпочитают держаться в тени из-за множественности и разносторонности своих талантов, мешающих статистам отнести их к некой определённой категории. Непризнанного гения сложно вычислить, так что статистика тут бессильна, она дала сбой, и его невозможно переиграть в любой «шахматной партии». Вероятность встречи разведчика с таким человеком на чужой территории ничтожно мала, но это случилось именно с ним.

Его готовили долго и достаточно тщательно. Ему присвоили рабочий псевдоним – Голландец – по национальной принадлежности к Королевству Нидерландов. Первая жена была естественным выбором гражданина европейского государства, тем более что тогда он ещё не был завербован МИ-6. Супруга-англичанка много тратила, и это толкнуло Голландца на поиски более серьёзного заработка, а нашёл он этот шанс в шпионской среде. Правда, серьёзных дел ему не поручали, так как начинающий агент прослыл неудачником, и ему доставались операции по отвлечению внимания и непопулярная перспектива резидентской деятельности в странах третьего мира. Его собственные провалы начались с невозможности зачать здорового наследника в законном браке. Первый ребёнок родился с гидроцефалией и был отключён от аппарата искусственного дыхания на десятый день жизни. Тогда «на помощь» прислали «суррогатную мать», и заложили основу легенды пусть даже неискусного агента. Родившаяся девочка получила статус связующего звена островной и континентальной частей шпионской сети. Её со временем привлекли к посильному участию в делах отца с опорой на лёгкое отставание в физическом и умственном развитии, так как это было очень удобно для формирования благоприятного имиджа лица, призванного беспрепятственно передвигаться по странам с гуманным статусом и добрым отношением к неполноценным членам общества. Потом были ещё сын и дочь, но Голландец всегда ставил своё отцовство под сомнение в их отношении.
   
Призрак коммунизма всё это время бродил по Европе, не давая покоя англосаксам с обоих берегов Атлантики в их стремлении покорить весь мир даже после провала их попытки насаждения в некоторых частях света нацизма, фашизма, гитлеризма, расизма и других политических извращений. Идею не похоронили вместе с «топором войны», а переименовали и законсервировали. Агентов хаотично вербовали и внедряли во все сферы глобального общества в огромных количествах. Период холодной войны, как один из этапов диалектического развития, ожидаемо принёс шпионские плоды в лице советского генсека. Его жена тоже многого желала и охотно тратила попадавшие в её руки фонды. Тут и пригодилась идея из сейфа британской разведки - «демократия» - в качестве идеологического Абсолюта, которым можно прикрывать насаждение управляемых режимов в целевых странах. И вот уже не лидер коммунистической партии с труднопроизносимой должностью, а первый и последний президент совдепии с международным фондом в Гааге подписывает один за другим документы, выгодные англосаксам и проигрышные для предаваемой им страны. Однако развал Союза не является конечной целью коллективного запада. Реальная цель – мировое господство. Винтики, вращающиеся в механизмах имперской системы, наивно полагают, что им тоже найдётся место в штате обслуги «золотого миллиарда», поэтому усердно выполняют любые, самые грязные, поручения.

Голландцу в конце девяностых поставили новую задачу, выполнение которой требовало развода с женой. Почти не сожалея об этом, он оставил семью с детьми и отправился на круизном теплоходе в Чёрное море с целью подбора украинской супруги. Женщина, клюнувшая на Голландца, мечтала стать кинозвездой, или, по крайней мере, так представила ему своё желание оказаться за границей. Он привёз подругу в Германию для поступления в Государственную высшую школу искусства и кино с правом присуждения докторских степеней в Потсдаме. Этот университет кино является единственной художественной академией в Бранденбурге и расположен вместе со студией в медиа-городке Бабельсберг. Украинка много суетилась, но не демонстрировала ни талантов, ни знаний, так что завалила первый же экзамен. Толерантный профессор очень старался быть великодушным к представительнице «вырвавшегося из-под гнёта коммунистов народа», но оказался бессилен. Голландец плохо знал и едва понимал выходцев из этой бывшей социалистической республики, вот и провалил своё первое внедрение в резидентуру. Она женила его на себе, пять лет они катались туда-сюда через границу и возили ламповые осциллографы в Европу, живя в Нидерландах, а как только ей дали гражданский паспорт, хохлушка выставила Голландца из ипотечного жилья и вселила туда многочисленных родственников с бывшей родины.

Получив взбучку от британского шефа, он зарегистрировался на сайтах знакомств и стал подыскивать вариант нового внедрения, теперь уже на территории России. Недостатка в кандидатках не ощущалось, но Голландец чувствовал свой недостаток – слабое владение русским языком. Надо сказать, что в бывших окраинах огромной разрушенной страны выросло ориентированное на запад поколение, которое худо-бедно говорило на английском, хотя в русскоязычном сегменте всё равно предпочитали родной язык. Это ограничивало количество потенциальных «жён» и его возможности внедрения. Но, как гласит русская пословица, терпение и труд всё перетрут, и несколько женщин в московском регионе приняли виртуальные ухаживания иностранного «принца». Серия месяцев переписки позволили выбрать совершенно одинокую и согласную на всё кандидатку из учительской среды «англичанок». Первая стадия отношений заключалась во взаимных визитах и совместных путешествиях. Конечно, он приезжал навестить «невесту» гораздо чаще, чем она выезжала к нему, чтобы создать имидж влюблённого. Но каждая загранпоездка Русской (шпионский жанр предполагает использование говорящих за себя псевдонимов) обыгрывалась как увлекательная и незабываемая. 

Например, они посетили один из трёх крупнейших фламандских университетов, который расположен в историческом городе Гент во Фландрии, нидерландскоговорящей части Бельгии. Голландец встретился там со своим связным, который под видом ректора познакомился с будущей «женой» резидента. Далее были захватывающие экскурсии по улочкам Брюгге, в Мадюродам, домик Петра Первого в пригороде Амстердама, Париж, романтические вечера в Заандаме на съёмной квартире, выдаваемой за собственность «жениха», и длительные автомобильные путешествия по всей Европе. В России, в другой реальности, они жили в многоэтажке и устраивали пикники на даче. Целая декада деятельности агента казалась безоблачной и успешной даже под пристальным контролем местной контрразведки, которая едва ли заподозрила подвоха в неуклюжем «инвалиде», живущем на пособие по потере трудоспособности в результате инсульта. Это вообще самая надёжная и непроверяемая легенда, с точки зрения МИ-6. Облака стали сгущаться, когда русская жена резидента захотела перебраться на постоянное место жительства в Нидерланды. Она как-то поверила в искренность «прекрасного принца» и стала всерьёз готовиться к переезду. Пришлось избавиться от неё, и в течение года супруга Голландца «сгорела от онкологии».

Неожиданно коллеги покойницы решили буквально выполнить её «последнюю волю» - не оставлять вдовца одного - и познакомили с переводчицей для сопровождения наследственной сделки. Оказавшийся на грани провала резидент решил, что это судьбоносный случай свёл его с иной русской женщиной, чтобы продолжить выполнение задания в целевом районе, и стал проваливаться всё глубже. Голландец стремился быть непредсказуемым и произвести ошеломительное впечатление, дабы склонить её к вербовке. Для начала пригласил на Конингсдаг в тусовку соотечественников в Москве и познакомил с поваром посольства Нидерландов, у которого якобы возникли проблемы с рязанской женой, и поздно вечером спросил напрямую, стоит ли сообщить об этом в ФСБ. Она равнодушно ответила, что за этот донос ему не заплатят, а ей всё равно (умолчав при этом о значении календарной даты для неё лично). Потом через приятелей прежней жены подговорил её начальницу уволить вполне добросовестную сотрудницу под благовидным предлогом, чтобы лишить финансовой независимости. Но она спокойно переключилась на другой вид деятельности, а вскоре снова нашла работу.

Дни тянулись в бесконечных встречах с «друзьями и коллегами», хотя никто из местных не был ему ни другом, ни коллегой. Это были контакты умершей жены Голландца по работе и по родственным связям. Ради поддержания имиджа немощного иностранца, желающего вписаться в социум российских и пророссийских граждан, он организовывал встречи для своей новой избранницы с родственниками и прочими близкими людьми покойницы. В программе чередовались домашние посиделки в квартире и на даче с участием совсем непростых соседей. Среди них значились сотрудники прокуратуры, образовательных организаций, секретных производств и политических движений. Местный прокурор, отведав домашнего борща новой жены «двойного агента», отправил Голландца к московскому куратору ФСБ на «собеседование». Но она и там не проявила ни малейшего намёка на причастность к его деятельности, попросту «не поняла намёка». Соседи по даче навязывали секретные сведения о разработке автомобиля для президентского кортежа, а она смеялась и обнималась с огромной собакой хозяев, как будто пьяная. На учительском кутеже в деревне она пела караоке и сажала рассаду в огороде, а на призывы замов руководящих сотрудников не голосовать за партию власти – загадочно улыбалась.

Наконец, как ему показалось, она пресытилась этим театром теней, выправила мужу выездную визу, поскольку все разрешительные документы истекли по сроку, и он странным образом полтора года жил в России нелегально, купила ему билет на самолёт до Амстердама в свой день рождения и нежно выпроводила засидевшегося агента восвояси. Приземлившись на родине, он был уверен, что это – часть сделки или коварного плана спецслужб, и через некоторое время они найдут способ убедить супругу оформить приглашение и вернуть Голландца в Россию. Ей звонили «друзья», убеждали, соблазняли, провоцировали, но она оставалась неприступной, как Форт Нокс, делая вид, что по-прежнему не понимает намёков. Затем случились КОВИД, локдаун, спецоперация и ломка стереотипов, и он буквально застрял в своём мирке, не имея возможности пересечь границы на личном или общественном транспорте без раскрытия истинных целей своего перемещения. Всё рушилось и приобретало иные критерии и оценки. 

Четыре года, проведённые в соцсетях и на прямой связи с кураторами спецслужб по обе стороны границы разума и безумия, не дали ни единого плода, кроме яблока раздора. Часами и сутками Голландец просиживал перед монитором не в состоянии осмыслить загадки русской души. Она же по видеосвязи по-прежнему загадочно улыбалась, желала супругу здоровья, журила за нездоровый образ жизни, интересовалась благополучием его дочки и других детей и повторяла наставления о возможности и необходимости использовать второй шанс – сделать шаги, направленные на то, чтобы начать делать правильные вещи правильно. Дни скучно тянулись один за другим, а его жена жила насыщенной событиями жизнью и присылала фото и видео отчёты об улучшениях на даче и в квартире, шашлыках, салатах, снеговиках, богатых урожаях овощей и фруктов, домашних заготовках и праздниках. Всё, что он мог сказать в ответ, укладывалось в одну сентенцию: «Я бы тоже так смог, если бы ты за меня или мне заплатила», а звучало так: “I hate you!”. И пока на её лице сияла загадочная улыбка, а унылый квартиросъёмщик нидерландской недвижимости перебирал в памяти возможные причины провала в России, в его дверь настойчиво скрёб и скулил британский мопс соседей по съёмному жилью Чарлик, с которым он согласился гулять за десять евро в день. (2023)