Скульптор часть 22

           Ну а Лев Эдуардович уже находился в камере и его одолевали разные мысли по поводу Сорокина. Его сокамерники, занимаясь своими делами, не обращали на него никакого внимания, и он мог спокойно обдумать разговор с капитаном.
          «Интересно, что же произошло с Русланом? – напряжённо раздумывал скульптор. – Почему он вернулся со всеми из Берлина? Да и пакет акций он не просто так искал. Очевидно, что-то серьёзное произошло в автомобильной компании, куда он не вхож…  Но сейчас в разговоре с капитаном, я понял, что он больше склоняется думать о причастности Руслана к убийству моего брата. Не стоит разубеждать его в этом, да и настаивать не стоит.  Пусть себе думает».

        Неожиданно раздался скрип открываемой двери в камеру, и конвойный ввёл заключённого, который был на следственном эксперименте. Не успела ещё закрыться за ним дверь, как он быстро подошёл к мужикам, игравшим в карты, и тихо прошептал:
        – Слушай сюда, братва. У меня всё отлично. Возможно, мне скостят срок.
        – Так с тебя причитается, Кучерявый, –  с хрипотцой в голосе проговорил мужик, сидевший во главе стола. – Но раньше времени не веселись. Это плохая примета. От этих ментяр можно ожидать всего. Подтасуют дело, и знай, как звали. А что слышно на воле?
        Мужик, которому дали погоняло – Кучерявый, был абсолютно лысый, так как  волосы у него не росли с самого рождения. Но он не обижался на своих сокамерников, а спокойно откликался на это прозвище.
 
        – Да я особо ничего и не видел, да и не слышал,  – тихо ответил он на вопрос.
        – А если не особо? Давай, колись! По тебе вижу, что ты что-то знаешь, а сказать мнёшься. Ты не дрейфь. Среди нас трепачей нет. Если что-то стоящее услышал, так говори. А если нет, то и базара нет.
        Кучерявый знал, что утаивать – только себе во вред будет. Сокамерники недомолвок не простят, поэтому и решился рассказать то, что довелось ему услышать, а потом ещё и самому домыслить. Он подошёл ближе к мужику, сидевшему во главе стола, и прошептал:
        – Да я толком не понял, но, кажется, в изоляторе крутого мужика порешили…
        – Да не шепчи ты, а говори членораздельно: какого мужика, за что и кто замочил его.
        – Да я честно, так толком и не понял. Конвойный что-то с опером базарил по поводу задержанного крупного бизнесмена. Надо же – крупный, а в изоляторе оказался…  Так там он что-то с мужиком не поделил, вот тот его и грохнул. Видать, мужик круче крутого бизнесмена оказался, вот тот и  «склеил ласты».
        – Получается, что и в милиции небезопасно. Того и гляди, что прибьют или почки отобьют. Так чего же этого бизнесмена, да к преступникам сунули? Это же новый русский! Его беречь надо! А не уберегли, – съязвил мужик и рассмеялся.

         Все присутствующие тоже засмеялись.
         «Неужели, это Кучерявый о Руслане говорит, – подумал скульптор. – Крупных бизнесменов редко в камеру сажают. Но капитан говорил, что Сорокин у них. Так, возможно, это его и грохнули? Выходит, я правильно поступил, что не написал показания против Руслана. Ещё немного поканючу, а там и сошлюсь на него. Только теперь надо ухо держать востро, чтобы этот ушлый опер не поймал меня на случайно вырвавшемся слове. А там видно будет».
         Наступило время отбоя и сокамерники разбрелись по нарам. Скульптору же было не до сна…

       Да и Крапивину в эту ночь совсем не спалось. Он вспоминал, как год назад они проводили обыск в особняке скульптора. Стараясь восстановить события того дня, он закрыл глаза и стал вспоминать: как были найдены документы с драгоценностями, как собака облаяла скульптуру-бюст, как нашли трупы супругов Ивановых. В голову лезло много мыслей и хотелось их привести в порядок. Он поднялся с постели и, чтобы не разбудить жену, пошёл на кухню. Капитан сел на уголок-диван и неожиданно чертыхнулся:
        – Чёрт! Ведь при обыске особняка, не было найдено: ни бумаг написанных рукой Глеба Иванова, ни его семейных фотографий, ни его вещей.  Правда, скульптор сказал, что некоторые вещи он выбросил, а многие раздал бомжам в городе.  Да, тогда мы были увлечены разоблачением бизнесменов, напавших на Алёну, да найденными трупами. И совсем выпустили из вида эти факты…  Но всё же я придерживаюсь своей версии, что Ивановых убил Сорокин. Конечно, возможно, скульптор помогал закапывать ему трупы, тогда получается, что это их общая тайна. Вот она-то и связывает их. Вот почему скульптор так упорно молчит о Сорокине. Но как его разговорить? Может копнуть глубже? Узнать, что было со скульптором до приезда к брату?  Ведь Лев проживал в Белгородской области, откуда он и приехал к Ивановым. Сами же братья-близнецы родились в Мурманске, а в совершеннолетнем возрасте выпорхнули из родительского гнезда, и разлетелись – кто куда. А вот родители их умерли пять лет назад. Да, чувствую, что в этом деле не хватает нескольких звеньев. А что, если мне поехать в Белгородскую. Может быть, там недостающие звенья и  найдутся… Ладно, что-то голова совсем не хочет соображать, значит, пора спать…

         Придя утром в отел, Крапивин сразу же направился к следователю.
         – Юрий, доброе утро, правда, у меня оно не совсем доброе. Вот за ночь надумал съездить в командировку.
         – Куда это? – удивился следователь.
          – Да  решил посмотреть место жительства Льва Эдуардовича в Белгородской области. Ты не возражаешь? Уж больно мне не дают покоя трупы Ивановых. 
         – Да, начали за здравие, а закончили за упокой.  Давай плюнем на это дело, да спишем всё на Сорокина. И убийство будет раскрыто и волокиты никакой…
         Следователь потёр нос и, улыбнувшись, продолжил:
         – Не бери всерьёз мои слова… В этом деле ещё могут всплыть всякие непредвиденные обстоятельства, тогда будет нам на орехи. А оно нам надо? Вот видишь, Андрей, началось всё с заявлений о пропавших женщинах, которые вовсе не пропадали, а вышло - как вышло. Хорошо. Поезжай, если считаешь нужным, да заодно, развеешься. Скульптор же пусть немного понервничает, что его оставили в покое…

          Адрес, по которому был прописан Лев Эдуардович, Крапивин нашёл быстро. Дом оказался не шикарным коттеджем, а самым обычным, как у всех в посёлке. Он позвонил в калитку, но ему никто не открыл. Мимо проходила пожилая женщина и поинтересовалась, кто ему нужен.
         Представившись ей, капитан объяснил, что приехал к Льву Иванову.
         – Так он уехал к брату, – с удивлением ответила та. – Теперь, когда вернётся даже неизвестно. Уж как два года его нет… Но вы же приехали издалека и, наверное, устали? Проходите ко мне, чего с дороги маяться. Я его соседка – Римма Марковна.  Вот у меня и отдохнёте, а после уж и домой поедете.
        Крапивин согласился и пошёл с женщиной. Та провела его в большую комнату, а сама пошла на кухню.

       Хозяйка была среднего роста, доброжелательной и ещё оказалась хлебосольной. Накрыв на стол, она предложила Крапивину откушать, чем Бог послал. Капитан не ожидал такого предложения, и был очень рад гостеприимству.
       – Спасибо, Римма Марковна, – поблагодарил он хозяйку, и с удовольствием сел за стол.
       Крапивину очень хотелось расспросить женщину об Иванове, но он завёл разговор издалека: о жизни в посёлке, о продуктах в магазинах, а потом уж об Иванове.
       – А вы хорошо знали Иванова? Что он за человек?
       – Лёва хороший сосед и мы с ним никогда не скандалили.  Он был покладистым и, по возможности, помогал мне. А сейчас, кто его знает. Наверное, что-то произошло, раз милиция здесь. Ведь семьи у него не было. Всё как-то не складывалось с женщинами. Из родных только и был брат-близнец, но сама я его не видела. Так вот к нему Лёва и уехал.

        – А я вот что-то не заметил в его дворе ни одной скульптуры. Он убрал их?
        Женщина посмотрела на капитана непонимающим взглядом и удивлённо спросила:
        – Какие скульптуры? Я не понимаю, о чём вы говорите.  Лёва жил небогато и никаких скульптур у него не было.
        – А разве Иванов сам не мастерил их?
        – Нет. Конечно, нет.

        Крапивин был больше чем удивлён такому ответу. Он откинулся на спинку стула и задумался. Но тут же, вспомнив про фотографию скульптора, которую взял с собой, он достал её и показал женщине.
        Римма Марковна внимательно посмотрела на неё и, пожимая плечами, сказала:
        – Как будто он, а как будто и нет. А какого года эта фотография?
        –  Прошлого.
        Женщина снова стала рассматривать фото и с уверенностью произнесла:
        – Нет, это не Лёва. На фотке он какой-то злой, а мой сосед всегда был улыбчивым.

       Она поднесла снимок к глазам и уже с уверенностью произнесла:
       – Нет, это точно не Лёва. Вот посмотрите, тут обе мочки целые, а у Лёвы одна мочка была повреждена. Только не помню: правая или левая… Он как-то чинил крышу и упал. Тогда он и повредил себе спину и оторвал кусочек мочки. После выздоровления ходить стал плохо, и позвоночник у него искривился. Даже небольшой горб вырос…  А это, скорее всего, на фотографии его брат.
        Женщина встала из-за стола, подошла к этажерке и взяла альбом. Перелистав его, она достала фотографию.
       – Вот, пожалуйста, взгляните.
       Крапивин увидел улыбающегося человека, с повреждённой мочкой правого уха, который был очень похож на скульптора.
       «Да, похож, но не скульптор, – подумал Крапивин. – Выходит, в особняке жил сам Глеб Эдуардович, а не его брат. И задержали мы Глеба. Умно».
       Капитану тут же  пришла мысль показать скульптора Римме Марковне.
        – Римма Марковна, не могли бы вы поехать со мной и посмотреть на своего соседа. Это очень важно. Ваши показания  помогут нам разобраться в одном деле. Дорогу же, туда и обратно, я вам оплачу… Поймите, это очень важно…


Продолжение следует...


http://proza.ru/2023/10/30/655