Глава 3. Любовный треугольник

  Катя и Миша встретились снова.
     Миша доделал нужный блок, объяснил Кате, как все будет работать, а потом предложил выпить шампанского. Сам он только слегка пригубил напиток, а Катя почти залпом выпила сперва один бокал шампанского,  потом второй… быстро опьянела. Она пила шампанское и рассказывала Мише о запутанных взаимоотношениях с Ваней и Максом…
     — А ты мне понравилась сразу, как только я пришел в вашу группу, — сказал Миша.
     — Я почувствовала. Ты мне — тоже.
     — Понимаешь, я в тот момент встречался с одной девчонкой. Но  не знал, как она ко мне относится. Решил её проверить. Притворился люмпеном, сказал, что на заводе работаю.
     — И она поверила?
     — Не знаю. Мы быстро расстались.
     Катя замолчала.
     — Ты связалась с этими асушниками, — сказал Миша.
     — А ты — с Манькой!
     — Кать, ну о чем ты? Какая Манька?
     — Вы целовались! Я видела.
     — Может быть. Я не помню.
     — А какие ко мне тогда претензии?
     — Кать, ты как-то слишком серьезно ко всему относишься. Надо проще на жизнь смотреть.
     — Будь проще и люди к тебе потянутся?
     — Вот-вот. Пока молодые. Молодость потом не вернешь.
     — А как же любовь, верность?
     — Пока не встречал. Вот скажи, сейчас тебе хорошо?
     — Хорошо.
     — Ну и что тогда заморачиваться? Вот скажи, зачем ты в двадцать лет замуж вышла? По залету?
     — Нет.
     — Тогда зачем? Я ведь правильно понял, что не из-за большой любви? Шмотки купить и золото, — пробурчал Миша.— А другой возможности не было?
     “А может Мишка и прав?”, — подумала Катя и спросила:
     — А она вообще есть? Эта самая любовь?
     — Фрейда читала?
     — Ага.
      — Миром правит секс. Я считаю так. Секс как спорт. Главное, не подцепить что-нибудь.
     “А   что если, он прав? Попробую разобраться, а то совсем запуталась. К Максу у меня влечение. Ванька — муж. Допустим, что он изменяет мне. Но я знаю, что от него ожидать. Пусть будет “муж объелся груш”.
     Катя ехала домой в электричке, на ногах у неё лежал тобус с чертежами.
     "Миша дал понять мне, что я классная, но у него есть девушка. А я… изменила Максу с Мишкой".
     "Тебе стыдно?"
     "Нет! Я, наверное, шлюха".
     "Ты так считаешь?"
     "Я слишком долго была честной и правильной. И кому нужна моя любовь, моя порядочность. Ни-ко-му! Раз мир устроен так, что все друг другу изменяют, зачем мне быть порядочной? Захочу, уйду от Вани! Не крепостное право. Сейчас у меня есть Макс. Учебный год закончится, вряд ли я увижусь с Мишкой. Но он мне нравился давно. Пусть я лучше буду жалеть о том, что произошло между нами, чем о том, что могло бы, но не случилось из-за моего страха. Я могла, но отказалась. Да уж, будет, что вспомнить на свалке”, — хмыкнула Катя, вспомнив строчку из анекдота, который когда-то рассказал ей Славка.

     Катя пришла домой. Разделась, прошла в комнату. Котенок забрался ей на колени и замурлыкал. Катя погладила его.

     “Господи, как же дома хорошо”, — подумала Катя. Сразу забылось ссоры родителей и то, что она стремилась жить отдельно.
         — Мам, я не люблю Ваню, — сказала она маме. Я не могу больше с ним жить. Ухожу!
     — А зачем же ты выходила за него?
     — Не знаю. Я хочу домой.
     — Кать, ну всякое бывает.
     — Не хочу! Тётя Аня вон сколько с мужем натерпелась.
     — Ты что, хочешь, как она? Каждый год новый кавалер.
     — Пусть лучше так, чем всю жизнь мучиться.
     — Кать, ну потерпи… хотя бы до защиты. Совсем ведь немного осталось. Ты столько трудилась. Все твои чертежи там. А вдруг он со злости все порвёт?
     — Ладно, вернусь, если ты так хочешь. Только не сегодня.
     — Хорошо. Переночуй дома…
   

     ***
     Катя стала реже встречалась с Максом, объясняя тем, что ей некогда.
     Макс, видя ее отстраненность, стал больше читать, переживать и влюбился в нее еще больше.
     В "Юности" вышла повесть "Сержант Бертран", сильно впечатлившая Макса.
     — Кать! Нам надо поговорить! — сказал Макс.
     “Он что, почувствовал, что у меня появился Мишка? — задумалась Катя, — понял, что я могу уйти от него?”.
    — Я могу говорить с тобой о чем угодно. Хоть о карбюраторах, хоть о дизелях. Ты первая девушка, с которой я говорил о двигателях. Мне нравится проводить с тобой вместе время. Мы можем вместе играть в карты, читать книги. Я понял, нам нравятся одни и те же. Я могу читать вслух для тебя часами. Нам нравится одна и та же музыка. Удивительно, до тебя у меня было много девчонок, но ни с кем из них я не хотел создать семью, а с тобой хочу.
    — Ты раньше не заводил разговоры на эту тему.
    — Я прочитал  "Сержанта Бертрана". Как будто про меня. — Раньше я спокойно относился к тому, что ты замужем.
    — А сейчас?
    — Каждый раз перед сном представляю себе, что ты в постели с Ваней. Наверное, я сошел с ума. Но я понял,  что я не просто люблю, я не могу без тебя.  Я все для тебя буду делать.  Ты не будешь ни в чем нуждаться. В общем так. Я сказал о нас маме. Она меня поддержала.
     — И что мне теперь делать?
     — Решай!

    Катя лежала на кровати, накрывшись одеялом. В это время Макс курил на кухне. Чуть позже он  принес две большие чашки с растворимым кофе и рассказал Кате, как ездили на дачу втроем: с Яной и Никитой.
        — Мы с Яной хотели сделать, чтобы все было красиво, а Никита все говорил: давай быстрее выпьем.
        — Они — красивая пара.
        — Прикинь,  Никита  даже думал: знакомить ее со мной  или нет — боялся, что уведу.
        — А ты?
        — А я ему сказал, что кроме Катьки мне никто не нужен.
        Макс поцеловал Катю, встал с кровати и предложил:
         — Еще  есть рабарбара. Будешь?
         — А что это?
     — Ревень, — пояснил Макс.
     — Никогда не ела.
     — Сейчас принесу.
     Макс ушёл на кухню и принес вазочку со светло-зелеными кубиками, посыпанными сахарным песком, взял ложку, зачерпнул из вазочки три кубика и сказал:
     — Открой рот!
     — Вкусно.
     — На ананас похоже.
     — Ты знаешь, я последний раз настоящий ананас ела, когда мне два годика всего было. Говорят, плакала. Рот щипало.
     — А я во Вьетнаме когда был, ел. Там — сладкие.
     — А я пару лет назад замороженные, — вспомнила Катя. — Кстати, тоже вьетнамские. А ещё помню, как у нас дома стоял сок ананасовый. Несколько банок. Тоже вкусно.
— Ну, как тебе рабарбара?
— Понравилась.
— В Эстонии ее любят.
— А что с ней делают?
— Компот, кисель, желе… Ты любишь желе?
     — Обожаю.
     — И я. В Таллине в кулинарии продавалось. Моё самое любимое — кефирное.
     — А у нас летом, мама, знаешь, как делает? Берет клубнику, толчет её с песком, заливает желатином… У-у-у-у. Обалденное. Пальчики оближешь. Мое любимое.
     — Еще с мороженым вкусно.
     — Да… Я ещё со сгущёнкой люблю клубнику.
     — А я с молоком.
    Катя посмотрела на полку с игрушечный машинками, и неожиданно для себя спросила:
     — А ты машину водишь?
     — Волгу-то? Нет.
     — А что так?
     — Во-первых, она отцовская. Он мне её особо не даёт. Во-вторых, она здоровая. У нее руль без гидроусилителя. Его довольно трудно крутить. Прикинь, мать один раз, ещё в Таллине жили, посадила меня и Анжелку в машину и повезла нас на озеро.
— А Анжелка это кто?
— Сестра двоюродная. Помнишь, на проводах была?
— А-а-а-а. Помню.
— Ну и мать заглохла. На перекрестке.
— А что потом?
        — С проходной отцу на работу позвонила. А у него планерка была. В общем, он прервал её, нас отвез. Вечером забрал. Все. Больше мать за руль не садилась.
— Понятно…       
— А кем он работал?
— Главным инженером на Таллинском рыбокомбинате.
— Толковый значит, мужик.
— Он-то толковый. Если бы не бухал. И языком трепал по пьяни поменьше.
— А мама?
— В Таллине или здесь?
— В Таллине.
       — Да, какое-то объединение. Полимер вроде. Ей не нравилось.
       — А откуда ты ребят  знаешь? — спросила вдруг Катя.
       — Ну, с Ванькой все понятно. С одного подъезда. Он же раньше с Джоном в одном доме жил. А я, как с Эстонии  переехали, попал в один класс с Джоном. Ну, вместе в школу ходили. С Шуриком мы уже в старших классах подружились. Прикинь, на выпускном оказалось, что у нас с ним костюмы костюмы одинаковые. Вот смеху-то было. С одного склада брали.
     — А Никита, Егор, Андрюха?
     — Через Шурика. Ты знаешь, у меня период был, класс восьмой, как раз бабушки не стало, я со шпаной связался. Школу прогуливал. На тройки скатился. Дааа. А был такой пай мальчик, книжки читал, в читальный зал ходил.
     — Может, мы тогда сидели рядом? За одним столом. Я про Алису читала.
     — А я Брема. Ну вот… Меня даже  в девятый не хотели брать. Отец помощника своего просил, и он меня в школу на машине отвозил. Чтобы убедиться, что я не прогуливаю.
     — А ты?
     — А что я? Он же меня за ручку в школу не отводил. Высадил, да поехал.
     — Ну да.
     — Это уж потом я за ум взялся. В институт решил поступать. Знаешь, так странно. Родители Шурика меня обожают. Всегда в пример ему ставят. А мои — мне Шурика в пример…
     — Да, бывает…
     — Знаешь, так, как отец поступал с матерью, я никогда не буду поступать. Хотя мать у меня тоже не подарок.
     — Строгая?
     — Я никому раньше не говорил. Короче, мы ещё в Эстонии жили. Я не хотел алфавит учить. Так она… Подговорила соседских мальчишек. Постарше. Они в дверь позвонили и спрашивают: "Здесь живёт Максим Лукьянов? Мы пришли за тобой из детского дома. Нам сказали, что ты алфавит не знаешь."
     — А ты?
     — Испугался, заплакал. Сказал, чтобы они меня не забирали. Я все выучу.
     — Жестко.
     "Мои, по сравнению с родителями Макса, ангелы. Им никогда бы такое в голову не пришло".