ЕФИМ

                Е Ф И М

   Вот жил и жил себе человек; простой, деревенский, не замороченный всяческими мудрыми учениями,философствованиями. Обезображенный войною, почти глухой,

одним левым видящий... Ходил Ефим и плотничал -- людям избы рубил; и не было на деревне мастера лучше его, контуженного невесть на каком фронте, в какой

местности, в стране какой -- не знали люди, не интересовались потому что...О том, что он бывший фронтовик, деревенский люд отмечал лишь тогда, когда девятого мая

в выходном пиджаке с "цацками" на лацканах - орденом Красной Звезды на одном и медалями на другом,- шел он еще не пыльной хуторской улицей к памятнику

погибшим в Великую войну, а там уже пионеры с пионервожатой Клавдией Михайловной украшали сцену для выступления местных же артистов. Были тут и друзья

Ефима, такие же , как и он, треклятой опаленнные; кричали ему прямо в ухо: "Здорово, Фим! Что ты оделся, как на север?" А он им : "Табак? Табак посеял..." "Глухмень..."
   А Ефим и впрямь точно на полюс собрался: в валенках, фуфайке поверх пиджака, но без шапки...Чудак.А он вовсе не чудак: просто у него ноги болят- обморозил их

где-то под Понырями, досе и болят, не унимаются. А что без шапки? Дык солнышко вон какое нынче, да и у памятника в шапке как-то ... неуютно как-то перед братской

могилой...
   Вообще-то Ефим глуховат с молодости. Рассказывают , как уже после войны в сенокос, когда вся деревня была в лугах,- мужички косят, бабенки сенцо сушат-ворошат

скошенное, высохшее стогуют,- так вот в тот час и день Шуре Александровне, ефимовой половине, приспичило рожать. И где - на сенном возу. Во, а говорили " яловка" 

, а говорили пузо от борща свекольного расперло..."Ефим!- кричат мужики,- твоя, кажись, рожает...На возу рожает!" "Глазунью жарят?-переспрашивает. " Вот глухая

тетеря!"- беззлобно ворчит косарь и уже во всю глотку, в самое ухо: "Женка твоя рожает... на возу..Во-о-он тама!" И показывает где эта "тама". "Ну, понял?" Ефим роняет

косу и восклицает:" Шурка рожает?!" и с причитаниями к тому возу:" Ах, мамушки мои! Ах, родненькие!" "Куды?!- удерживают его косцы,- не можно туды...пока не можно.."
  И тут над лугом пролунало-проплыло: "Ммма-а! Ммма-а!" Родился человек, родился! Как вкопанный останавливается Ефим...Услыхал! И - назад! Туда - на голос!
  Роженица лежала на уже высохшем до хруста духмяном сене, потная, бледная, постоволосая с широко открытыми , горящими точно уголья глазами...Над ней уже

колдовали деревенские повитухи...Родила-таки, родила! О, сколько же они его ждали, сколько "ждаников" съели ожидаючи! Уже и надеяться перестали...
  ..Словно ясеневый таран врезался Ефим в бабий цветник, пал на колени, заплакал:" Ляксандра, покажь! Вытер руки о штаны..."Дай гляну, Шур!" А бабы ему:" Ступай,

ступай, Ефим!..Еще увидишь, еще начичькаешься..." "Чаво? Чаво вы там?"- растеренно вопрошал Ефим. А бабенки громко и строго:" Уходи, Ефим, не мешай нам, да и

женку свою не стесняй!"
  Расслышал. Послушался. Отступил. Ушел...к мужикам направился...А те гогочут:" С первенцем, Ефим! Знаешь хоть кто: девка, малый? Литруху с тебя- обмыть

надобно б..."
  А когда роженицу увозили с покоса в деревню к фельдшерице, кобыла, на которой ехали они, внезапно понесла: то ли испугалась чего, то ли еще по невесть какой

причине. Понесла  дурная, под гору, под самую кручу, к ветхому , не позволяющему разъехаться и двум велосипедистам, мостку через ручей. Никому не доверив

поводья, Ефим кобылой правил сам. Но, как он ни тпрукал, как ни натягивал вожжи, взбесившаяся гнедая, прижав уши, галопом летела по пыльной деревенской "

авеню". Повозку кидало из стороны в сторону, словно пустую спичечную коробку игривым ветерком..
  До беды оставалось совсем немного - всего-то с десяток лошадиных скачков, когда Ефим, стащив с себя рубаху, прытко сигнул кобыленке на спину и в следующий миг

накрыл рубахой ее морду..Секунда-другая и ослепленная лошадь остановилась, как вкопанная...
  Рожденный в лугах человечище оказался мальчиком. Ефим и имя ему дал, Колькой назвал - так отца Ефима звали-величали...А что: "Что ж, Колька так Колька." И тихо

радовались:" Крепкий малец - вон какую встряску вынес!"
  И вырос Колька, и службу ратную отслужил, и офицером стал, Николаем Ефимовичем зваться стал... Обженился, у самого детки пошли ...Первенца Ефимом

окрестили, двойне девочек, что позже родились, имена дали... Нет, не Зита и Гита, вовсе нет- нашенские имена в метрики девушек вписали, русские...Какие? А вот не

скажу, не скажу и все; одно поведаю: хорошие девчушки!


               


                Владимир Хотин
                23.01.2019