Сказ о том, как Иван - крестьянский сын мафию нака

   Лихие 90-е, как их принято сейчас называть, начались не с «Братьев 1 и 2» и не с «Бригады». Они начались со старушки, вошедшей как-то поутру в хлев подоить корову и обнаружившей вместо родной скотинки одни рога и копыта.
   - Вот вам и плюреализм мнений!!! – запричитала старушка на перестроечном сленге. – Как же они, ироды проклятые, умудрились освежевать коровку прямо у меня под носом!?
   Да, это было. Сам видел: и старушку, и копыта. Так зарождался олигархический строй.

Картофельная мафия

   Из криминального репортажа начала 90-х.:
   «Город накрыла волна преступлений. Расцвели притоны, забытая «Мурка» зазвучала на базарных пятачках. В троллейбусах промышляли карманники, на рынках – спекулянты, по городу бродили бомжи «в законе», по квартирам – попрошайки и мошенники. Дети Юрия Деточкина лишили покоя владельцев личного автотранспорта.
   С наступлением осени по сёлам и пригородам ударила картофельная лихорадка. Картофельная мафия, вооружившись лопатами и мешками, хозяйничала в чужих огородах, нагоняя страх на старух и детей. Рачительные же хозяева вступили в соревнование с грабителями в скорости по уборке своего родного урожая. Зарегистрирован рекорд: один фермер выкопал картофель сразу же после посадки.
   - Теперь я спокоен за свой урожай! – сказал он корреспонденту нашего телеканала.
   А на перрон железнодорожного вокзала с прибывающих поездов южного направления сходят беженцы.
   Одна такая группа в количестве сорока человек прибыла к нам из солнечного Узбекистана. Вот, что сказал руководитель этой группы Али-Баба нашему телеканалу:
   - Мы, мирные дехкане, хотим жить в мире и согласии, а там, на родине, шайтаны дерутся, нам жить не дают.
   - А это что такое? – поинтересовался наш корреспондент, указывая на торчащий из-под халата мирного дехканина приклад пулемёта.
   - Это моя мотыга, - успокоил аксакал корреспондента. – Мы всегда носим с собой орудия производства.
   С перрона беженцы отправились к месту своей постоянной дислокации, Центральному рынку, где встретились с земляками с применением огнестрельного и холодного оружия».

   Клубень нервно выключил телевизор:
   - Делать им нечего, кроме как шмалять друг в друга. Эй, Бубулёк, слетай-ка в совхоз, возьми пробу!!
   Бубулёк на краю совхозного поля чешет репу:
   - Ё-моё! Труба делу.
   Поле охраняется силами милиции, по периметру натянута колючая проволока, с вышек светят прожекторы, лают овчарки.
   - Не-е, Клубень, брать совхоз слабо, - сообщает он боссу по возвращении. – Там менты с собаками.
   - Ну что ж, ударим по частному сектору, - злобно процедил сквозь зубы Клубень. – А ну, Ботва, собирай мешки!!

   В одной деревушке близ города жил старик-пенсионер. И было у него три сына. Старший и средний сыновья – бизнесмены, ну, а младший, как водится – дурак.
Как-то утром будит старик младшего сына:
   - Ванька, вставай! Опять ночью на огороде кто-то хозяйничал.
   - А мне-то что!? – бурчит Иван.
   - Как это что!? Всю картошку проспишь!!! – заорал старик.
   - Пусть Петька с Колькой посторожат, они старшие.
   - Да не к лицу им по огородам с вилами ходить. Они ж бизнесмены!
   - А я замёрзну! Ночи нынче холодные!!
   - Я тебе тулуп дам, - не унимается старик.
   - Ну, ладно, не ори, - уступил Иван. - Пойду, если Петька с Колькой мне свою машину дадут. Больно мне неохота ноги топтать.
   - Бери, - говорят братья.
   На том и порешили.

   Наступил вечер. Отец опять к Ивану:
   - Одевай, Ванюша, тулуп, бери машину и езжай сторожить поле.
   Почесал Иван затылок, да делать нечего – обещал. Отъехал он от дома, завернул в кусты, чтоб не видно было с дороги, заглушил мотор, завернулся в отцов тулуп, да и до утра давай ухо давить.
   А утром, ни свет - ни заря, проснулся. Зябко стало, хоть, и в тулупе.
   - Проедусь что ли до поля, посмотрю, - решил он.
   Подъезжает, а там два мужика и баба уже заканчивают с картошкой. Последние гнёзда выдирают. Весь огород подчистую выкопали.
   Остановились они, смотрят на Ивана, а он им, как ни в чём не бывало:
   - Здорово, мужики! Бог в помощь!
   - И тебе здорово, коль не шутишь, - зыркнул на него глазами Клубень.
   - Я подумал, может подсобить надо? Кооператив у меня, - нашёлся Ваня.
   « Не-е, это не хозяин, - соображает Клубень. – Дурак какой-то с утра пораньше халтуры сшибает», -  и Ивану:
   - До города подкинешь? За сотню.
   - Не-е, ребята. За две подкину! – не согласился Ваня.
   - Да мы за две на себе унесем сами!! – завозникал Бубулёк.
   - Как хотите, - Иван повернулся и уже полез в машину.
   - Постой, согласны!
   - Раз согласны - грузитесь.
   Закидали мужики мешки в фургон и сами следом залезли.
   - На рынке нас выпустишь. Поехали, - сказал Клубень.
   - Без проблем, - ответил Ванюшка и дверь фургона снаружи запер. Это чтоб пассажиров с товаром  по дороге не растрясло.
   Едет Ваня в город, песни поёт, а в городе – прямиком в тюрьму :
   - Принимай ворьё, командир. А картошка моя, отцу свезу.
   Ворам тут же руки связали, в темницу поволокли, а Клубень рычит Ивану:
   - Мы ещё встретимся с тобой, век воли не видать!
   Дома старик встречает младшего сына:
   - Ну как ночь ночевал? Никого не поймал?
   - Поймал, отец, я воров, да в город отвёз, в тюрьму сдал. А картоха, вот она, принимай.
   Как увидел старик картошку, обозлился:
   - Дурак, он и есть дурак! Не время ещё картошку копать!! Люди на смех поднимут!!!
   - Да ну тебя! – махнул рукой Иван и поскорее на печь забрался.

   Но не дают братья поспать Ивану. Трясут, тормошат:
   - Поднимайся, Ваня, поедем на базар картошку продавать.
   Как не упрямился Иван, а ехать пришлось. На базаре братья мешки с картошкой выгрузили и говорят Ивану:
   - Ты тут, Ваня, торгуй, цену не сбавляй, а мы съездим по делам.
   Что ж, торгуй так торгуй. Стоит Ваня торгует. Народ ходит, ценой интересуется, а покупать не спешит, говорит, мол, дорого. Ваня – парень не жадный и смекалистый, сбавил цену, аж, в два раза.  Такой цены нигде на базаре нет, народ и потянулся к нему. Пошла торговля, хватают мешками.
   Слава про Иванову картошку мигом разлетелась по округе, до беженцев дошла. Поправил Али Баба свою мотыгу, к Ивану отправился.
   - Ты мне, мужик, восемь косых должен! – заявляет ему Али-Баба.
   Ваня рот открыл, что сказать не знает. Первый раз эту немытую рожу видит, когда взаймы брал – не может вспомнить.
   Тут ещё один басурманин подходит. Постоял, пожевал что-то, да и говорит Ивану:
   - Дарагой, ты мне десят тонн к вечеру прыгатов!
   И ушёл.
   - ???
   «Во,  дела! - думает Иван. – Спутали с кем-то. Продам последний мешок и ходу отсюда пока деньги не отобрали».
   Но не успел продать, казак подходит. Усы, папаха, сабля, шаровары красные – всё при нём.
   - Самый хитрый говоришь?! – и смотрит в упор на Ивана, чубом трясёт, ус на палец заворачивает. – Покупатель у тебя в очередь толпится, а мы с утра так и сидим на своей бульбе, продать не можем.
   - Не понял, - не понял Иван.
   - Объясняю! – а сам саблю хватает. – Цена на базаре у всех одинаковая! Гони выручку!!!
Сверкнул на солнце клинок, с Иванова лица краска сошла, ноги подкосились. Вдруг, бах-бах-трах-трах!!! Рухнул казак, усы раскинул. Над ним Али Баба стоит, из ствола мотыги пепел вытряхивает:
   - Сначала моих восемь косых отдашь!
   - Нэт, дарагой, сначала мне десят тонн!!!
   И опять – бах-бах-трах-трах!!! Иван под пустые мешки залез, не жив, не мёртв, а сверху пальба не утихает.
   - Ё-по-ро-со-те, вот же вляпался, - думает Иван, а выручку к себе прижимает. Кровные денежки-то.
   Тут и ОМОН объявился: кого дубинкой тюкнут, кого в кандалы куют, Ивана как был с мешками на голове, так и в машину затолкали. Привезли в тюрьму, обыскали, деньги, как есть, отобрали, в темницу заперли.
   - Разберутся, выпустят, - не унывает Ваня, и к мужику, что в углу сидел, с вопросом. – А тебя, браток, за что замели?
   Глянул мужик на Ивана и тихо так злобно прошептал:
   - Вот и встретились, дружок.

Супермен

   - Вот и встретились, - глазами да зубами в темноте сверкает и на Ивана наступает. Залез за пазуху, ножик складной достал.
   «Хана мне, кажется», - думает Ванюшка. Дом родной вспоминает, у отца прощения просит за картошку.
   Сзади ещё двое из тёмных углов выползли и, ну, Ивана дубасить: кто ногой, кто кулаком, кто цепкими пальцами за горло хватает.
   Вдруг лязгнули затворы, заскрипела дверь:
   - Эй, малохольные, выходи! Судить вас будем!
   Вышли затворники из темницы на свет божий. Последний Иван костыляет, за бока держится.
   - Этих троих в шею гоните, - говорит командир и на картофельных налётчиков рукой показывает. – Отпускаем их за недостаточностью улик.
   Опешил Иван:
   - Как так-то?!! Я ж живой свидетель ихнему преступлению!
   - Молчать!!! – заорал командир на Ивана. – Молчать пока не спросят.
   А сам порылся в бумагах, что-то выкопал и говорит:
   - С тебя же, Иван - крестьянский сын, штраф в 100 тысяч рублей за учиненные безобразия в общественном месте.
   Обидно стало Ивану: никакой справедливости нет на свете, но возражать не осмелился. Уж больно этот командир лют!
   - Ладно, - говорит, - оплачу, только деньги-то у вас. Вы вчера их у меня забрали.
Порылся опять командир в каком-то ящике. Говорит:
   - Нет здесь никаких денег. Ты, верно, не помнишь ничего, поскольку пьяным в стельку был доставлен в отделение. Мешки есть, а денег нет.
   - Как нет!? – взбесился Иван. – Я ж вчерась картошку на базаре продавал и всю продал, и денежки вот здесь лежали! – похлопал он по запазухе. – Все, как есть, до рублика!!!
   - Картошкой торговал? – заинтересовался командир, и мешки ещё раз оглядел. – Где взял картошку!?
   - Выкопал на своём огороде.
   - Кто же сейчас копает на своих огородах? – обрадовался командир. – Сейчас на чужих копают! Заковать стервеца в кандалы!!!
   Закричал Иван, запричитал, да что толку. Не слушают его, куют в кандалы, волокут к месту казни. А там уже и судья на служебном месте, выпимши правда немного, и палач глазиньями валяет, ищет, кого бы тюкнуть, и плаха приготовлена.
   - За воровство с казённых полей, - читает судья приговор (когда и успел сочинить?). – За резню на рынке отрубить Ивану - крестьянскому сыну голову! – и палачу знак подаёт.
   Палач топор хватает, к Ивану идёт, а тот опять в крик:
   - Мне перед смертью последнее желание положено!!! По конституции!!!!
   - Ну, излагай своё последнее желание, - устало говорит судья. – Последнее желание, раз так положено по конституции, будет выполнено.
   - Я хочу домой! На печь!!
   - Отпустите его, - безразлично говорит судья. – Пусть идёт домой. На печь. Следующий!!! –и другую папку с бумагами достаёт.
   Развязали Ивана, оттолкнули от плахи и тут же про него забыли.

   Побрёл Иван домой. И радостно ему и обидно: радостно, что живой остался, а обидно, что деньги отобрали. Пришёл домой, на печку залез, голову под подушку засунул, чтоб не слышать, как отец с братьями его ругают, да и заснул.

   Но долго Ивану спать не пришлось, только разоспался, как снова в бока толкают:
   - Вставай, Ванька, народ к тебе пришёл!
   - Что надо-то народу? – злится Иван и плотнее в одеяло кутается.
   - Беда, говорят. Воры одолели!
   - Да, я-то чем могу помочь?!
   Тут бабы да мужики сами к Ивану подступили:
   - Ванюша, - блажат. – Не тебе ли с ворами справиться? Не ты ли нас от Кащея спас, от Змея Горыныча избавил? Сделай милость – прогони воров! Одолели поганые, житья от них не стало!!
   Вспомнил Иван кутузку. Страшно ему сделалось при мысли, что снова с теми обормотами, избившими его, встреча предстоит. Замахал руками:
   - Нет, нет и нет!!!! И не просите! Одно дело с Кащеем сразиться (делов-то – иголку сломать), другое – сразу с тремя жлобами биться. Вон сколько синяков понаставили!
   Отвернулся к стенке. Сопит.
   Народ не унимается, всё к Ивану подступает:
   - Помоги, Ваня! Век благодарны будем.
   - Не по адресу, граждане, обращаетесь, - вдруг вспомнил Иван. – К городскому мэру вам надо с таким вопросом. Он из-за границы выпишет супермена. Ихные супермены всё равно без дела сидят, бандитов всех повыловили, так что такому предложению очень даже будут рады. Их хлебом не корми, дай бандита словить.
   - А что? И то, правда!! – согласился народ. – Слыхали мы про такого супермена.
   И всем миром отправились в город к городскому мэру.
   Выслушал мэр народ, и выразил своё мнение по этому поводу:
   - Мы подумаем, что здесь можно сделать… , разве что по линии побратимских связей? Вообщем, ждите.
   Что народу делать? Сидят, ждут. Дождались.
   Прилетел супермен, плащиком взмахнул:
   - Кого поймать? Говорите.
   - Бандитов, конечно! Кого ещё? Воров, что картошку воруют, да на базар волокут продавать! – отвечает ему народ.
   - Вы мне их подробно опишите, чтоб я смог по вашим словам фоторобот составить, да по этому фотороботу их и разыскать.
   Народ опять к Ивану с расспросами, только он их видел. Обсказал Иван, как мог бандитские физиономии и опять спать завалился.
   Составил супермен фоторобот по Ивановому описанию и – на базар, а там  картошкой торгуют местные купцы-бизнесмены (братья Ивана тоже там торговали). Посмотрел супермен на их личности, с фотороботом сравнил… Похожи, ну как две капли воды, похожи. Все, как один. Похватал он этих торговцев, да в тюрьму сволок. Они, конечно, возмущаются:
   - Как так!!! За что?!!! Мы честно торгуем!
   Но супермен по-русски не понимает, предъявляет фоторобот командиру и к нему прилагает всех арестантов.
   - Вот, - говорит. – Дело сделано. Принимай воров, начальник!
   Как глянул командир на фоторобот, сразу дар речи потерял: на карточке истинный его портрет изображён, только без кепки.
   Прогнал он всех арестованных и говорит супермену:
   - Что же ты, супермен, порядочного человека от бандита отличить не можешь? Сидел бы уж дома.
   Ничего супермен не понял. Глянул ещё раз на фоторобота, огляделся – кругом одни бандиты.
   - Умом Россию не понять, - вздохнул он и отправился в гостиницу составлять докладную записку суперменскому начальству города Нью-Йорка о невозможности миссии ввиду полного отсутствия условий применения новых технологий.

   Три котла

   Видит народ в деревне, что от супермена толку, как от козла молока. Ворьё как ходило по огородам, так и ходит. Нет никаких сил больше терпеть это безобразие. К Ивану надо идти, падать на колени всем собранием.

   - Помоги, Иван. Христом богом просим, не оставляй в беде! – взмолились крещёные.
   Жалко Ивану односельчан. Встал-таки с печи, в затылке поскрёб.
   - Ладно, - говорит. – Так и быть, помогу. Ставьте на огонь три котла!
   Обрадовались бабы да мужики, в один миг котлы на огонь поставили, а тут и Ваня вышел. Подошёл к первому котлу, достал пузырёк «Кока-Колы», опрокинул в котёл. Подошёл ко второму – «Алка-Бенса» коробку окунул, у третьего задумался маленько, да и говорит:
   - А ну, бабы, тащите сюда свои ваучеры, да в огонь их бросайте. Это, чтоб я умный был, а не дурак.
   Жалко бабам ваучеры, но делать нечего, принесли и в огонь побросали. Картошка-то дороже каких-то бумажек.
   Тут и вода в котлах вскипела. Поднялся Иван к первому по порядку котлу, перекрестился по русскому обычаю, да и махнул вниз головой в котёл, потом – в другой, а там и – в третий. Выскочил на волю, смахнул воду и предстал перед народом во всей красе: ну, вылитый Шварцнегер, только лицом на русского человека похож.

   Народ так и ахнул. Девки же деревенские сразу в Ивана повлюблялись, стали ему записки писать. Но Иван на записки не отвечает – не до любви ему, на нём большая ответственность перед народом избавить их огороды от воров.
   На следующее утро велел он отцу разбудить его до первых петухов. Сказано – сделано. Встал Иван, хоть и неохота по росе ноги мочить, но – обещал народу. Вышел в поле, глядь, воры на картошке. Спрятался Иван в кусты, сидит, выжидает, пока воры всю картошку не выкопали. А как выкопали, тут и он объявился.
   - Опять ты? – удивился Клубень. – От палача ушёл – повезло и опять неймётся? От меня-то вряд ли уйдёшь!
   Сказал так и за ножиком в карман полез.
   - Ага, - ухмельнулся Иван, да как даст по роже Клубню. Развернулся, и Бубулька по тому же месту приложил со всей-то шварцнегерской силушки. Ботва подол задрала и ходу, сапоги за ногами не успевают, бежали, бежали, отстали, в кусты завалились. Клубень с Бубульком полежали, малость отдохнули и тоже в бега ударились, а картошку хозяевам оставили, а уж те не знают как и благодарить Ивана. А ему что? Махнул рукой, да и спать пошёл. Любил он поспать грешным делом.
   На другой день – та же история. Опять Иван воров наказал, хозяину урожай отбил. И на следующий день то же самое, и на следующий, пока по всей деревне огороды не опустели. Народ радуется. Особенно радовались старушки немощные: и картошка в погребе цела-целёшенька и экономия прямая, не надо работникам платить.
   Ходит Иван по деревне гоголем. Все ему рады, все здороваются, все в гости зовут. Честь и почёт! А тут и из соседней деревни народ запохаживал.
   - Ванюша, - говорят. – Наши-то огороды оборони от врага. Век будем помнить.
   - Ладно, - отвечает Ваня. – Не переживайте за свои огороды. Обороню.
   Всё бы хорошо, да оплошал Иван как-то. Поспать он любил – всем известно, вот и проспал воров. Унесли картошку. Да ладно бы хозяином той картошки мужик какой был, а то ведь старушонка дряхлая. А старушек Ваня уважал и очень жалел.
   - Не плачь, мать, - успокаивал он старушку. – Найду я твою картошку и воров проучу - не Иваном буду.
   И нашёл ведь. В городе, на базаре.

   В тот день Клубень с помощниками с утра на рынке торчал. Сам, собственной персоной. А уж какой он злой был! Сколько раз их Иван с огородов сгонял, сколько зуботычин они получили от него и не сосчитать…, а этой ночью пронесло – удачная ходка получилась. Ботва обвешивала покупателей, как могла, а Клубень с Бубульком валялись рядом, отдыхали после бессонной ночи.

   Иван приметил их сразу, как только зашёл на рынок и, не говоря ни слова, затолкал всех троих в мешок. Взвалил мешок на плечо, и хотел было удалиться, но путь ему преградил Али-Баба.
   - Мой продавец, - ткнул он пальцем в мешок. – Плати за него восемь косых!
   Отстранил Иван Али-Бабу и пошёл дальше, но сорок разбойников оказались рядом, стоят и смотрят косо, того и гляди – драться полезут. Но Иван-то наш – супермен! Махнул мешком с ворами и освободил себе дорогу. Тут бы и делу конец, так нет же, ещё некрещёные набежали, кричат что-то по-своему, в Ивана пальцами тычут.
   - Чего надо-то, правоверные? – вопрошает Иван.
   - Наш продавец!! Плати десят тонн!!!
   - Как это ваш!? – возмутился Али-Баба. – Мой продавец!!
   И опять – бах-бах-трах-трах!
   Ну, раз такое дело, не до Ивана, а Иван нанял грузовик, погрузил картошку с ворами и был таков.

   На селе собрался народ.
   - Что с ворами делать?!! – кричат-волнуются. – Под суд их! Головы с плеч!!!
   - Пощадите, братцы!! – взмолились воры. – Не лишайте жизни!
   Тут Иван вперёд вышел:
   - Не гоже нам, мужики, об этих иродов руки пачкать! Но картошку мы их в раз отучим воровать!
   - Как же такое возможно? – удивился народ. – Сколько волка не корми, он всё одно, в лес смотрит.
   - Ставьте котёл на огонь и варите картошку в мундирах, а этой картошкой кормите воров до тошноты. Заодно и поговорку про волка проверим: права ли молва в народе?
   Так и сделали.
   Обрадовались воры, что так легко отделались, посмеиваются над Иваном, едят с удовольствием. Наелись уже, а им всё подают и подают.
   Услышал настоящий супермен, что стряслось. Любопытно ему стало поглядеть на воров, и что с такими делают на Руси. Прилетел в деревню.
   - Где тут у вас арестованные содержатся, - спрашивает.
   - Да вот они грешные. Картошку лопают. Хе-хе!
   Глянул супермен – три бандита за столом сидят, а вокруг женщины ходят, добавки раздают, чтоб тарелки не пустовали. Удивился он страшно! Виданное ли дело бандитов кормить до отвала!? Скребёт он в затылке, а сам всё бормочет:
   - Умом Россию не понять.

   А бандиты тем временем уже наелись, носы заотворачивали. Да, куда там, им насильно в рот пихают картошку, чтоб до тошноты, значит.
День кормили, другой, а на третий только картошку поднесли – воров на тошноту потянуло. Ну, значит, наелись. Через неделю им снова картошку подают, их опять затошнило.
   - С голоду подыхать будем, - кричат, – картошки в рот не возьмём!!! Смотреть на неё не можем!
   - Раз так, идите с миром, да больше не попадайтесь, - отпустил их Иван.
   Идут воры, плачут. Больше всех Ботва надрывается:
   - Как теперь жить-то будем?
   - Как, как? – занервничал Бубулёк. – Пусть Клубень думает, как нам жить дальше, он у нас главный, ему и решать.
   Клубень сопит. Думает.
   - По морковке ударим или по капусте! – сообразил он, наконец.
   - Не выход, - усомнился Бубулёк. – Иван нас и морковкой и капустой накормит.
   - Он нас вообще жрать отучит! – завыла Ботва.

   С тех пор в той местности картошку больше не воруют. Успокоился народ, а картофельные воры, поговаривают, приподнялись: на рекете, афёрах с недвижимостью, да на разных незначительных авантюрах, вроде производства палёной водки. Теперь ездят на дорогущих иномарках, кушают в самых лучших ресторанах, но нос воротят даже от картофельного пюре. Помнят Ивановы уроки. А Иван, как сошла с него суперменская сила (испарилась по естественным причинам), забрался на печь, так с той поры и не слезает. Спит. Никто ему не мешает: отец помер, братья по тюрьмам мыкаются – красота. Если посчитать, так уж 30 лет с печи не слезает. Как Илья Муромец в своё время тоже прохлаждался 33 года, пока печенеги с половцами не одолели. Пришлось подняться – народ попросил. В былинах так сказывают.