Алмазная огранка, 12, 13 глава

Название: Дэниел Бун, лесник. Автор: К. Х. Форбс-Линдси
12 глава.
АЛМАЗНАЯ ОГРАНКА. АЛМАЗ

Бун приводит в порядок оборону Бунсборо - Он узнает об отъезде своей семьи: “Видишь ли, они все думали, что ты мертв, Папа”-Бун переносит “войну в Африку” -
У его отряда перестрелка с индейцами- Бегство обратно в Бунсборо -
Блэкфиш и его воины появляются перед частоколом -
Переговоры и фехтование-Бун выигрывает
время и посылает за подмогой-Черная Рыба планирует вероломный маневр-
Он пытается заманить поселенцев в ловушку фальшивым договором -
Ловушка расставлена умело, - Но белые вырываются из нее после отчаянной борьбы.
***
Бун появился в частоколе, словно восставший из мертвых. Ничего
не было слышно ни о ком из группы, захваченной на солончаках, и
обычно считалось, что все они были убиты. Поэтому
с чувством безграничной радости поселенцы столпились вокруг своего
вновь обретенного лидера, нетерпеливо требуя его рассказа. Но Бун пока отказался удовлетворить их любопытство.
Пока что. У него были более важные дела
по его мнению. Войдя в форт, он заметил, что оборонительным сооружениям
позволили прийти в запустение и что преобладало общее
состояние неподготовленности к нападению. Каким бы усталым и голодным он
ни был, он занялся улучшением дел, прежде чем заняться своими личными
потребностями и комфортом.

Он предупредил поселенцев, что они могут ожидать прибытия
индейцев в больших силах в течение трех-четырех дней, и призвал
всех к предельному напряжению в это время. Женщины
должны были заняться литьем пуль, а мужчины - ремонтом
частокол. Трое конных гонцов были немедленно отправлены в
Холстон с просьбой к полковнику Кэмпбеллу о подкреплении.
Другие были отправлены в Харродсбург и на станцию Логан с аналогичными поручениями.Гонцы начали объезжать отдаленные фермы, чтобы собрать всех
жителей Бунсборо, а скауты отправились в направлении, с которого должны были подойти индейцы.Немедленно приняв все возможные меры для защиты
своего поста, Бун направился к своей каюте. Для
него было характерно, что, несмотря на толпу, он скучал по своей семье
которые приветствовали его возвращение, он не стал их расспрашивать, хотя
Харди и Кентон были первыми, кто приветствовал его, но сразу же обратился к делу.
сам он сразу перешел к делу. Теперь, когда он шел с этими
двумя друзьями через площадь, желание услышать о своих близких было
превыше всего в его мыслях.

“Мать взяла детей и вернулась к своему отцу на улицу.Ядкин, ” начал Харди, предвосхищая вопрос, который вертелся на губах Буна. “Видишь ли, они все думали, что ты умер, папа. Но мы этого не сделали. Правда мы, Кентон?

“Ну, вряд ли”, - ответил разведчик со смешком. “Я думал, что добрее
Я бы услышал, как что-нибудь упало, капитан, на случай, если бы у вас волосы встали дыбом.

“Ну, если меня не сняли скальп, я вырвался, и вот следующее, что нужно
это,” - сказал Бун, сняв фетровую шляпу и показывая свою лысую башку и
скальп-Lock для своих изумленных товарищей. “Я чистокровный индеец,
Выносливый. Твой отец Sheltowee, большую черепаху, и он склонен идти на
неистовствовать в любое время, так что берегитесь, молодой человек”.

К этому времени троица приехала в салоне Буна, но, прежде чем они
может о своих приготовлениях к ужину соседи начали прибывать
с обилием и разнообразием блюд, вызванных в равной степени желанием
услужить своему лидеру и нетерпеливым любопытством услышать его историю.
Гости плотно поужинали на открытом воздухе, а затем Бун рассказал им
обо всем, что случилось с ним с первого дня Нового года, когда он отправился в путь
для нижнего Синего цвета облизываем лентой солянки. Рассказ был
длинным, поскольку описание индейской деревни и
обычаев ее жителей было новым для слушателей. Они, в свою
свою очередь, было много вопросов, в большей или меньшей степени момент, чтобы упомянуть Бун, так что летняя ночь была далеко за горами, когда этот железный человек лег на  свое ложе для столь необходимого отдыха.На следующий день были энергично начаты работы по необходимому ремонту форта. Время от времени поселенцев, встревоженные актуальность призыва, пришел со своими семьями. Мужчины, женщины и дети были заняты с раннего утра до ночи, потому что была работа, в которой все могли принять какое-то участие. Когда прошел четвертый, а затем и пятый день без появления индейцев, некоторые
были склонны отказаться, но Бун настоял на завершении операции.
приготовления без промедления и не позволили бы никому из мужчин
вернуться на свои фермы, пока форт не будет в удовлетворительном состоянии.

После десяти дней напряженной работы частокол был в наиболее эффективном
состоянии, которое только можно было обеспечить для отражения атаки. Линия частоколов была сделана цельной, были возведены новые ворота, укреплены блокгаузы, построены двойные бастионы, запасена провизия и собран скот.
Незадолго до завершения задания один из пленников из
Чилликот, которому удалось сбежать вскоре после ухода Буна,
прибыли в форт. От него стало известно, что военная партия,
смущенная побегом Буна, отложила свой отъезд на три
недели, а тем временем отправила в Детройт подкрепление из белых.
Последние новости были тревожными, но это компенсировалось соображением
что задержка значительно увеличила шансы на то, что долгожданная помощь от
"Холстона" прибудет вовремя.

Теперь Бун решил перенять тактику Кларка по “переносу войны в
Африку”. Он подумал, что вызывает опасения индейцев
за сохранность своих городах, он мог бы преуспеть в отвлечения
готовящееся нападение на Бунсборо или, по крайней мере, побуждение
руководителей экспедиции выделить часть своих сил для
защиты своей страны. С этой идеей он взял девятнадцать человек
и быстрым маршем направился к индейской деревне на Пейнт-Крик,
притоке Сиото. Харди, который теперь был полноценным “пистолетом”, стал
одним из участников вечеринки.

По пути были обнаружены частые следы, которые указывали на то, что небольшие
группы индейских разведчиков находились за границей в Кентукки, и указывали на
необычную подготовку к последующей экспедиции. Когда в пределах четырех миль
что касается их цели, то группа Буна внезапно столкнулась с отрядом из
тридцати воинов по пути в Кентукки. Два тела приблизились
вплотную, прежде чем кто-либо из них обнаружил присутствие другого, но
как только они это сделали, мужчины с обеих сторон бросились за деревья, и последовала типичная лесная драка.

Эти партизанские бои всегда принимали форму множества независимых
поединков, каждый действовал под свою ответственность и
без руководства. Каждый мужчина выделял противника и ждал
возможности нанести удар в какую-нибудь открытую часть его тела. Часто
хитрости, такие как надевание колпачка на конец шомпола, использовались
чтобы заставить врага показаться. Индейцы почти неизменно
побеждали регулярные войска в такого рода перестрелках. Последние придерживались
своей обычной тактики атаки сомкнутым строем и легко становились
жертвами активных дикарей. С другой стороны, жители лесной глуши
значительно превосходили краснокожих в сражении из укрытия. Такие
люди, как Бун, обладали всей хитростью и упорным терпением
индейца, в то же время значительно превосходя его в меткости.

В таких случаях, как настоящий, где расхождение в цифрах не было
подавляющее конечная вопрос был предрешен. После двух
или трех часов конфликта индейцы воспользовались сгущающимися
сумерками, чтобы отступить, бросив своих лошадей и багаж. Каковы были их потери
в убитых и раненых, как обычно, приходится строить догадки.
Поселенцы бежали без каких-либо потерь. Сразу после этого случая
К своему ужасу, Бун узнал, что военный отряд из Чилликоута
уже выступил и теперь находился между ним и Бунсборо.

Теперь Бун со всей возможной скоростью направился к поселению, его фронт
и фланги охраняли разведчики, нащупывающие большой отряд индейцев, который он стремился обогнать. На третий день
сообщили, что индейцы находятся всего в нескольких милях от нас и сразу же направились к возвращающимся поселенцам. Бун теперь сделал крюк и удвоил свою
скорость. Армия воинов была успешно пройдена и оставлена позади.
Рейдеры вошли в Бунсборо после своего трехсотмильного марша как раз вовремя, чтобы дать обитателям форта почти двадцать четыре часа на подготовку.

На следующий день появились силы индейцев. Они состояли
примерно из четырехсот воинов, по большей части шауни, но
включая вайандотов, миами и делаваров. Ими командовал
Блэкфиш, приемный отец Буна. Индейцев сопровождал
небольшой отряд франко-канадцев во главе с капитаном Де Киндре из
Детройтского ополчения. Этот грозный батальон прошел маршем в нескольких
сотнях ярдов от частокола и выставил вперед белый флаг с
требованием к гарнизону "сдать форт во имя его
Британского Величества”.

В Бунсборо было менее семидесяти мужчин, способных носить
оружие, и некоторое количество женщин и детей. Несмотря на то, что оборонительные сооружения находились в
хорошем состоянии и под рукой имелся обильный запас боеприпасов,
поселенцы не были полностью готовы противостоять длительной осаде, такой
какую обещала нынешняя ситуация. Запасов воды было далеко не достаточно
, а скоту, который был собран во время
первой тревоги, было разрешено вернуться в лес. Фактически,
группа, которая была отправлена накануне, чтобы собрать и доставить
несколько бивов еще не вернулись на частокол.

Несмотря на эти недостатки и очевидную безнадежность сопротивления,
Бун ни на мгновение не допускал мысли о капитуляции. Также
он не интересовался мнением своих людей, но считал само собой разумеющимся, что
они придерживались того же мнения, что и он. В ответ на вызов,
однако, он заявил, что гарнизону необходимо время для размышления,
и нападавшие были настолько уверены в конечном успехе, что предоставили
двухдневную отсрочку от боевых действий. Этот перерыв был использован
поселенцами для наполнения всех своих сосудов водой и получения
группа со скотом в безопасности внутри стен.

По окончании перемирия Де Киндре приблизился к форту с
целью получить ответ защитников. Бун придумал
уловку, чтобы обмануть канадца относительно количества людей в заведении.
Когда Де Киндре приблизился к воротам, которые были распахнуты настежь, он и
Бун со своим эскортом мог встретиться сразу за ней, офицеры
заметили семьдесят жителей лесной глуши, сгруппированных на переднем плане, в то время как в других отдалённых частях площади стояло около тридцати человек
ещё “оленья шкура”. Последние, однако, были женщинами и девушками, одетыми в
одежду их мужей и отцов. К изумлению капитана Де Киндре, Бун объявил о решимости
гарнизона оборонять пост, одновременно поблагодарив противника
за время, предоставленное защитникам для завершения их  приготовлений. Де Киндре был огорчен, осознав, что его обманули, но не выказал никакого негодования и после короткой консультации с Блэкфишем вернулся к Буну со свежим предложением. Он заявил что нападавшая сторона ни в малейшей степени не желала прибегать к
суровости, и что если Бун и несколько других ведущих людей в
форте встретятся с индейскими вождями на следующий день, то может быть
заключён договор на наиболее выгодных для поселенцев условиях.

Бун был вполне удовлетворен тем, что это
предложение имело целью какой-то обман, но он с готовностью согласился на него, потому что каждый день задержки
увеличивал перспективу прибытия помощи из Холстона. Было
решено, что Бун и восемь его людей должны отправиться в место примерно в
восьмидесяти ярдах от форта и там посовещаться с делегацией из
Лагерь индейцев, обе стороны должны были быть абсолютно безоружны. Перемирие должно было
быть продлено до окончания этой конференции.

Члены комиссии встретились, как было условлено, но вместо равного числа
индейцев, Блэкфиш появился в сопровождении восемнадцати воинов, так что
на каждого белого человека приходилось по два индейца. Бун не обратил внимания на
этот ранний признак предательства, поскольку он разместил двадцать пушек в
укрытии за частоколом, готовых к чрезвычайной ситуации. Был вынесен стол с
письменными принадлежностями, чтобы любое соглашение, к которому можно было прийти
, можно было записать и подписать.

Даллия открыто производство с речью, в которой он сделал вид, что
быть тронут почти до слез. Он заявил, что его сердце разбито
из-за дезертирства его сына Шелтови, и упрекнул его в
неблагодарности за то, что он покинул индейцев после их доброго обращения с ним.
На это Бун ответил, что вполне естественно, что он должен быть верен
своему собственному народу. Что ему не было предоставлено права голоса при усыновлении, и
справедливо было ожидать, что он не будет соблюдать его. Что он действительно был
благодарен Черной Рыбе и его племени за их нежное отношение к нему
и не желал бы ничего лучшего, чем быть в дружеских отношениях с
ними. Но если бы они продолжали нападать на белых, он, Бун,
сражался бы с ними до победного конца.

После рассмотрения этого пункта они перешли к вопросу о
договоре. При единственном условии, что поселенцы будут присягать
королю Великобритании, индейские вожди пообещали уйти
в свою страну и оставить им в мирном владении
Бунсборо и их имущество. Они не требовали ни заложников, ни
каких-либо других гарантий искренности. Подписи Буна и его восьми
сторонники краткого соглашения, включающего условия обеих сторон
было бы достаточно, чтобы обеспечить уход индейцев из
Кентукки и избежать будущих военных действий.

Это абсурдно-либеральное предложение носило все признаки
увертка. Бун знал, что эти индейцы не были в
беда в ближайшие пятьдесят лье с единственной целью принуждения
преданность группе backwoodsmen к королю Великобритании.
Он был уверен, что предлагаемый договор будет предварять какое-то
предполагаемое предательство, и что вскоре за ним последуют некоторые
акт, делающий его недействительным. Поэтому у него были небольшие колебания
по поводу подписания; и, более того, он хотел довести игру до такой стадии,
когда ее цель станет очевидной.

Бун, таким образом, выражает себя, как высоко признательны за либеральные
условия, которые мы предлагаем и готовы принять их. Соответственно, соглашение было
составлено и подписано Буном и восемью сопровождавшими его мужчинами, а также
Блэкфишем, другими индейцами и Де Киндре. Blackfish now
казалось, был вне себя от радости по поводу счастливого завершения романа и
предположил, что дружеское взаимопонимание должно быть обозначено
старый указывают индийские церемонии дружбы. Это необходимо, чтобы каждый
силы каждого из белки должны быть понято и встряхивают в
Индеец в знак доброй воли.

Бун понял, что в этой уловке кроется ловушка, но он был
полон решимости, чтобы у индейцев не было оправдания предательству,
которое они явно замышляли. Он согласился с предложением, и двое из
краснокожих подошли к каждому из белых и схватили его за руки и
оружие. В то же мгновение Блэкфиш крикнул: “Вперед!” и его последователи
попытались оттащить поселенцев прочь. Но это была не такая простая задача , как
они представляли, что это будет. Завязалась отчаянная борьба. Бун,
Кентон, Монтгомери и Бьюкенен быстро отбросили нападавших
и сбили их с ног кулаками. Затем они обратились к помощи
тех, кто был менее силен, чем они сами. В то же время затрещали ружья в частоколе
, индейцы вырвались и побежали в укрытие.

Дело с договором закончилось так, как Бун и ожидал с самого начала
так оно и будет, но не без хороших результатов для защитников.
Они выиграли еще один день и, таким образом, увеличили вероятность получения помощи.
Но что еще лучше, пока шли переговоры, в форт вошел небольшой отряд из
пяти человек из Логана, и среди них Стивен
Хэнкок, один из лучших стрелков в Кентукки.

Теперь Бун без промедления распределил людей по их
нескольким постам в ожидании атаки, которая, как он был уверен, не заставит себя долго ждать
. Женщинам также были поручены конкретные обязанности
в определенные моменты одни поставляли мужчинам еду и воду, другие
заряжали ружья, и немало таких, кто, в крайнем случае, замуровывал иллюминаторы.




XIII.

БУНСБОРО ОСАЖДЕН

Ночная атака на частокол - “Имейте в виду, ни единого выстрела, пока я не выстрелю,
а потом пусть они получат свое” - Индейцы отбиты, но наступают снова
с помощью головешек -Они подожгли хижину-Храбрая борьба Харди с огнем
“Это было хорошо сделано, сынок, очень хорошо сделано”- Дикари
отбиты после ожесточенного боя-Негр-ренегат расстреливает
поселенцев с вершины дерева -Бун пускает себе пулю в лоб с
большого расстояния-Индейцы пытаются подорвать форт-Схема такова
разочарованные, они снимают осаду - Бун отправляется за своей семьей.


К счастью для храбрых сердец в Бунсборо, летние ночи
давали лишь кратковременный покров темноты. Фактически, во время осады
яркая луна светила ранним утром и лишь на короткое время
до рассвета человек мог приблизиться на расстояние тридцати или
сорок ярдов палисадника остались незамеченными. Тем не менее, серьезные
решительные ночные атаки всего индийского контингента вряд ли могли
не сокрушить маленький гарнизон вовремя. В этот опасный
период Бун требовал, чтобы каждый человек был начеку на своем посту. В других
ночью часовые были расставлены, но их прямая обязанность
спали с винтовками, готовых руки и в течение нескольких ног
порта-отверстия от них требуется, чтобы командовать. Бун ни разу не сомкнул глаз
между солнцами, пока длилась осада, но проводил время на стреме
и в посещении своих часовых. Что касается отдыха, то он зависел от урывков
сна днем, когда представлялась благоприятная возможность. Ему хватало очень немногих
часов, чтобы восстановить силы после самого тяжелого дня.

Ночь, последовавшая за фиаско договора, приближалась к своему завершению.
Закрыть. Это был час перед рассветом, когда вся природа, кажется,
молча присев на весну в жизнь нового дня. Бун
стоял у иллюминатора верхнего этажа одного из блокгаузов,
прохладный ветерок с запада овевал его лоб. У него вырвался вздох
когда он подумал о множестве жизней, которые были принесены в жертву за
обладание “темной и кровавой землей” Кентукки, и о множестве
еще большего, что потребуется. Ибо Бун был бойцом по необходимости, а не
по собственному выбору. Действие было для него самой изюминкой жизни, и он любил
стресс от конфликта, как и положено каждому сильному мужчине, но он не находил удовольствия
в кровопролитии. Бун убивал в целях самосохранения и для
защиты других. Хотя он был тронут так же сильно, как и любой другой мужчина
до скорби и негодования при мысли о женщинах и детях
, варварски убитых или уведенных в жестокий плен, он никогда не позволял
мстительной страсти овладеть им. И суровый, хладнокровный нрав, с которым он
встретил врага, сделал его еще более страшным и опасным противником. Таким
он выглядел сейчас, когда его разум перешел к мысли, что, независимо от того,
стоимость, Кентукки, должно быть людей, которые были
готовы конвертировать его в пустыне ярмарка поля и богатые пастбища.

Время от времени неутомимый наблюдатель перемещается из порта-отверстия и
бесшумно шагнул в другую, главное в другом направлении.
Обычный человек с трудом различил бы какой-либо предмет на
земле непосредственно под позицией Буна, но зоркие глаза
охотника, привыкшего к сумраку леса, пронзали темноту
по крайней мере, на расстояние пятидесяти ярдов.

Внезапно тишину нарушил крик совы. Бун прислушался
пристально. Через несколько секунд крик повторился, как будто крикнула птица
на некотором расстоянии от первого. Бун вытянул ногу и
коснулся фигуры спящего на полу. В одно мгновение Кентон был
на ногах, и в тот же миг крик совы снова плыл над
ночной воздух до них.

“Индейцы на ходу, Кентон”, - сказал Бун тихо и без
след от возбуждения в его голосе. “Харди дать толчок. Теперь вы двое проскользните
вокруг частокола в противоположных направлениях. Пусть каждый встанет на свой
пост как можно тише и будет ждать моего сигнала. Ни один
выстрел, ум, пока я не огонь, а затем дайте им это. Быстро! Они в
на поляне уже, если я не ошибаюсь”.

Когда Кентон и Харди исчез вниз по лестнице, Бун взял
свою винтовку и провел рукой над кремниевым замком. Убедившись, что она
готова к эксплуатации, он прислонил ее к стене рядом с собой и выглянул
в иллюминатор. Прошло не более пяти минут, когда
ему показалось, что он различает темную стену, надвигающуюся на него. Минуту
спустя он был уверен. Индейцы были примерно в восьмидесяти ярдах от него и
крадущийся вперед бесшумно, как тень. Не отрывая глаз
от надвигающегося врага, Бун медленно привел винтовку в боевое положение
и опустил правую щеку на приклад. Когда он судил линии
краснокожие на пятьдесят ярдов он нажал на курок.

Буна сигнальный выстрел не прозвучал, когда семьдесят сообщает раздался
почти залпом. Индейцы проверено удивления. Затем с воплем
они бросились вперед, и снова семьдесят надежных ружей заговорили языками
огня. Краснокожие все еще наступали, разряжая свои ружья на ходу.
побежали. Они были в нескольких шагах от частокола - некоторые, действительно,
достигли его, - когда защитники снова открыли огонь по их рядам. Если бы
они продолжили штурм, дикари, возможно, разнесли бы форт с помощью
своих томагавков, но они проверили еще раз, а затем отступили, чтобы перезарядить оружие.

Затем наступило одно из тех странных затиший, которые обычно случаются в
схватках и даже в сражениях. Ни с одной из сторон не было заметно никакого движения
и царила сравнительная тишина. Внезапно послышался голос Кентона
безмятежно поющего строки популярной баллады того времени:

 “Если они повесят бедного Пэдди за такое,
 Что они со мной сделают?”

“Этот парень будет петь на собственных похоронах”, - пробормотал Бун, но
ему было приятно услышать веселый смех, который разнесся по частоколу в
ответ на песню Кентона.

Вскоре было слышно, как вожди призывают своих соплеменников возобновить
усилия, и вскоре стало видно, что они разожгли костер. Это было
достаточно далеко, чтобы находиться вне зоны досягаемости от форта. Как только
вспыхнуло пламя, длинная шеренга краснокожих прошла мимо
костра, и каждый из них зажег пропитанный смолой факел. Защитники
мгновенно разгадали смысл этого движения и поняли, что они
вот-вот подвергнутся одной из самых страшных форм нападения.
При использовании решительно, огонь был наиболее эффективным вспомогательное
Индейцы вполне могли завербовать. Несмотря на то, что им не удалось пробить брешь в
обороне, они получили преимущество, оттянув несколько стрелков
с линии огня для тушения пожара.

Гарнизон получил лишь краткую передышку, когда индейцы
снова набросились на них. Как только первые серые отблески рассвета появились в
небо, и прежде чем Кентон закончил третий куплет своего стихотворения,
ряды смуглых воинов начали наступать широким полумесяцем
рассчитанным на то, чтобы охватить частокол с трех сторон.
Их строй перемежался примерно тридцатью или сорока факелоносцами, которые немедленно
стали знаками стрелков. Многие дикари несли связки
палок и травы, которые нужно было прислонить к стенам хижин и
блокгаузов и зажечь. Бун теперь на площади, где он мог
лучшие прямого действия против этой новой форме атаки.

Когда они пришли в ста ярдах палисады в
Индейцы бросились вперед с самых неземных крики и возгласы.
Усилия защитников были направлены главным образом на то, чтобы помешать
людям с факелами и горючими материалами приблизиться достаточно близко, чтобы
заложить последние или бросить первые на крыши зданий.
В то же время орду воющих краснокожих пришлось сдерживать.
Ожесточенные бои шли по обе стороны частокола. Каждый мужчина
боролся за свою жизнь. Женщины усердно трудились, загружая
запасные винтовки, коих, к счастью, значительное число
силы. Тут и там индеец одержал верх частокол, когда
рукопашная борьба с Томагавками последовало. Грохот ружейной стрельбы,
крики сражающихся, вой собак и мычание
крупного рогатого скота создали настоящее столпотворение.

Вскоре было обнаружено, что крыша одной из хижин
загорелась и сильно горела. Кентон и Харди были первыми на
месте.

“ Подтолкни меня, Харди, ” крикнул Кентон, стоя лицом к
здания и руки поднятыми. Вместо этого, Харди взял прыжок на
обратно своего друга и ухватился за карниз из салона.

“Прекрати это!” - крикнул Кентон, пытаясь схватить Харди за ногу, но
юноша вывернулся из-под досягаемости и встал на крышу.

“Как тебе такая наглость, капитан?” - обратился Кентон к Буну, который теперь был
рядом с ним. “Прикажи ему спуститься, ладно?”

“Со мной все в порядке, папа! Поторопите ведра! ” крикнул Харди.

Бун любил парня больше, чем предполагал, пока не увидел его в
нынешнем крайне опасном положении. На мгновение Бун заколебался,
но только на мгновение, прежде чем он ответил разведчику:

“Оставь его в покое, Кентон. Он играет мужскую роль, и мы не имеем права
препятствовать ему. Только не вода!” - крикнул он женщинам, которые теперь прибыли с
несколькими ведрами жидкости. “Только не вода! Нам понадобится каждая капля,
которая у нас есть. Мы должны заставить песок служить, если это возможно. Поторопись с несколькими пустыми
ведрами ”.

Тем временем Харди хватило ума не выставлять себя напоказ
без необходимости, а лечь ничком вдоль края крыши. Через несколько
минут полдюжины женщин энергично копались в песчаной почве
на площади и наполнил ведра, которые Бун и Кентон передали Харди
. Теперь парню пришлось встать, и сразу же его фигура,
четко очерченная в зловещем свете, стала мишенью для сотни
винтовок. Житель границы уложил бы его за минуту, и
хотя индейцы были плохими стрелками, это было чудом, что он выжил
под огнем, который они направили против него. В какой-то момент он
почувствовал внезапное покалывание в правом бедре и посмотрел вниз, чтобы
проверить, не прожег ли уголек его леггинсы. Чуть позже горячий
железо, казалось, обожгло ему щеку, и когда он приложил руку к тому месту, она
оказалась покрытой кровью.

Не прошло и пяти минут, как начали поднимать ведра
Харди потушил огонь и, прокричав предупреждение тем, кто был внизу, упал
на живот и соскользнул с крыши в объятия Кентона.

“Это было хорошо сделано, сынок, очень хорошо сделано”, - сказал Бун. “Теперь возвращайся к
своему посту. В индейцы оттянет на рассвете, но они могут прийти
вновь сильный до этого”.

Огонь, который Харди был потушен был единственным, кто смог хорошо
полным ходом, и неудача в этом деле, казалось, обескуражила
Индейцев. Атака заметно ослабла, и вскоре они отступили,
унося своих убитых и раненых. Когда защитники проверили
свои потери, было обнаружено, что только двое мужчин были убиты
наповал. Несколько человек получили более или менее серьезные ранения, и среди
них был Харди. Его одежда была проколота в четырех местах. Его
раны были незначительными. Они состояли из легкой раны в бедре и
ссадины на щеке, и хотя первая вывела его из строя на
оставшуюся часть осады, рана вскоре зажила.

Эта атака, в ходе которой они понесли тяжелые потери, окончательно обескуражила
индейцев. Осада продолжалась еще девять дней с почти
постоянными боями, но такого штурма, как в первую ночь, больше предпринято не было
. Изредка небольших партий пытались поджечь
к стенам под покровом темноты, но они всегда находили, что
смотреть бдительны и не краснокожий может обратиться в
сто ярдов от форта разве только с опасностью погубить свою жизнь.

В течение дня осаждающие вели постоянный огонь по
частокол, но почти не причинил вреда. Они потратили впустую огромное количество
боеприпасов, поскольку после их ухода гарнизон собрал в окрестностях более двух
тысяч фунтов мушкетных пуль, не говоря уже о
количестве, которое было заложено в стенах частокола. Поселенцы,
с другой стороны, экономили свои ресурсы и стреляли только тогда, когда
был хороший шанс совершить казнь. Люди постоянно стояли у иллюминаторов
и индеец не мог показаться на поляне при дневном свете
но он сразу же стал мишенью для какого-нибудь снайпера.

Негр сбежал из форта во время переговоров, предшествовавших
описанному нападению, захватив с собой винтовку и
боеприпасы. Этот человек занял позицию на дереве, на расстоянии, которое
он считал безопасным для себя, но которое делало его огонь практически
безвредным. Он провел несколько дней, стреляя по обитателям частокола
, но на него обращали мало внимания, пока одна из его почти
израсходованных пуль не попала женщине в бедро, вызвав болезненную контузию. Затем
несколько человек попытались сместить его. Они израсходовали полдюжины
или еще несколько зарядов без эффекта, когда Бун неторопливо подошел к ним.

“Боюсь, вы расходуете много хорошего пороха и стреляете напрасно,
Эйкен, ” сказал Бун одному из них, который как раз собирался прицелиться.

“Мы пытаемся определить дальность стрельбы, капитан”, - ответил мужчина.

“Что ж, давайте посмотрим, смогу ли я прицелиться для вас”.

Вскоре показалась голова негра, когда он выглянул из-за
двух разветвляющихся ветвей дерева. Взгляд Буна пробежался по земле,
прикидывая расстояние. Затем он прислонил винтовку к столбу и
долго и тщательно прицеливался. Раздался щелчок, похожий на удар хлыста, и тело
негр рухнул на землю. Впоследствии его нашли с
пулей в черепе, выстрел был произведен со ста
семидесяти пяти ярдов. Индейцы, которые хоронили, или уносили, свои
мертвых не трогали тело негра.

Осада продолжалась пять или шесть дней, когда однажды утром Бун со своего
наблюдательного пункта на верхнем этаже блокгауза заметил, что
вода под фортом была мутной, в то время как наверху текла чистая, как
обычно. Склон был высоким, и ничего не было видно, что объясняло бы это
странное состояние. Бун наблюдал в течение нескольких часов, в течение которых
феномен продолжался, и пришли к выводу, что индейцы,
направляемые своими белыми союзниками, пытались проникнуть в форт с помощью
минирования.

Рассчитав с достаточной точностью направление туннеля
, который строили осаждающие, Бун начал контроперацию.
Он поручил людям рыть подземный ход изнутри
частокола. Выкопанную землю он приказал забросать
частоколом, как намек нападавшим на то, что он задумал.
Это возымело желаемый эффект. Индейцы поняли, что они были
потерпели неудачу и на следующий день отказались от своего проекта.

Двадцатого августа сбитые с толку вожди, Блэкфиш и
Де Киндре, вывели свои войска и направились в страну индейцев
. Они оставили весьма благотворное мнение доблести
backwoodsmen, и народа Boonesborough в частности.
Фактически, это место больше никогда не подвергалось прямым нападениям индейцев, которые
казалось, смирились с мыслью, что оно неприступно.

Поселенцы теперь имели основания полагать, что их оставят в покое
по крайней мере, на несколько месяцев. Небольшие группы мародерствующих краснокожих
могли бы досаждать отдельным людям и семьям, но после такого
сокрушительного поражения, какое они пережили, вожди не захотели бы
снова устанавливать военный пост в течение некоторого времени. Жители глуши, которые
ненавидели заточение, с радостью вышли на свои поляны. Там они нашли
вещи в плачевном состоянии. Индейцы сожгли бытовки, убил
скот и уничтожили выращивания сельскохозяйственных культур. Но эти инциденты выносливые
пограничники приняли как часть необходимых условий своей
полной приключений жизни, и они с радостью взялись за устранение ущерба.

Вскоре после осады состоялся судебный процесс в военном трибунале, из которого Бун
вышел с таким триумфом. По ее завершении он отправился в одиночку
в долгое путешествие к Ядкину, чтобы привезти свою семью
обратно в Кентукки. Мы можем представить радость жены и детей, когда
они воссоединились с любимым человеком, которого они оплакивали как умершего.




XIV.

ИСТОРИЯ КЕНТОНА

Детство Саймона Кентона - Его борьба за возлюбленную-Его поражение
и его победа-Бегство в пустыню-Три приключения в
Кентукки-Нападение индейцев и смерть Стрейдера- Ужасный
путешествие и своевременное спасение-Кентон захвачен индейцами-Его
пытают и заставляют пройти испытание - Его приговаривают к сожжению
на костре - Герти спасает жизнь своему старому товарищу -Кентона отправляют в
Деревню Логана и подружился с великим вождем - Снова он обречен
на смерть от пыток - И находит нового друга в лице британского агента -Он
отправляется в Детройт военнопленным - Сбегает с помощью
жены торговца - И, наконец, оказывается в безопасности в Кентукки.


Во время плена Буна Харди привязался к Кентону, и когда
первый отправился в свое путешествие в Северную Каролину. Эти двое стали
неразлучными компаньонами. Ни у того, ни у другого не было никакой работы в Бунсборо.
Харди был слишком молод, чтобы осваивать землю, а Кентону не хватало желания
делать это. Его профессией была разведка. Когда индейцы были в стране
он выходил и наблюдал за их передвижениями, предупреждая поселения
о готовящемся нападении. Когда планировалась экспедиция на территорию Индии
, он отправился туда заранее и выяснил, в каком состоянии находится
страна-посредник и в каком состоянии город, против которого
движение было направленным. Он шел впереди вооруженных формирований на марше
и охранял их от неожиданностей и засад. Он проводил поселенцев
от одного пункта к другому и оказывал множество других услуг
аналогичного характера. Кентон был одним из многих разведчиков, чьи имена
увековечены в историях о пограничных приключениях. Призвание требовало
качеств высочайшего порядка. Чтобы добиться успеха,
мужчина должен был быть бесстрашным, энергичным, хорошим стрелком, мастером
работы с деревом; быть знакомым со страной, в которой он работает
расширенное и доскональное знание характера индейцев
и обычаев. Скауты регулярно прикреплялись к военному ведомству
, получали жалованье от властей и подчинялись
их приказам. Офицеры ополчения часто советовались с ними
и иногда доверяли им важные детали организации
экспедиции. Призвание разведчика было в высшей степени ответственным и
почетным.

После того, как индейцы отступили из Бунсборо, Кентон выследил их
до их собственной страны и, вернувшись, сообщил, что они рассеялись по
они жили в нескольких деревнях, и, вероятно, о них больше не будет слышно до
окончания зимы. Когда Бун уехал, Кентон и Харди отправились в
длительную охоту и разведку в местности, лежащей к югу от Огайо. Время от времени
они пересекали реку и совершали короткие экскурсии в район,
населенный краснокожими. Ноябрь подходил к концу, когда они
вновь появились в Бунсборо.

Двое друзей поселились на зиму в хижине Буна. В
долгие ночи, когда ветер свистел за стенами, а волки
выли в соседнем лесу, они часами сидели перед великим
они разожгли дрова и обменялись опытом. Разведчик был рад узнать, что
Харди мог рассказать о жизни в Англии, и в свою очередь рассказал историю своих
приключений. Это была замечательная история, учитывая, что Кентону в этом 1778 году было всего
двадцать три года. Об этом рассказывали по частям
и на многих заседаниях, так что мы должны довольствоваться кратким его изложением_
.

Саймон Кентон был прирожденным жителем лесной глуши. Он впервые увидел дневной свет в
домик на границе Вирджинии. Его отрочество было что общего
в пограничной детей--немного учебе, много трудиться,
и изрядная примесь приключений. Когда ему было всего шестнадцать лет, его
привлекли чары молодой девушки из поселения. Это вызвало
негодование юноши на несколько лет старше Кентона, который вообразил
, что завоевал расположение девушки из лесной глуши, хотя
она в этом не признавалась. Поскольку Кентон отказался отказаться от своего иска,
соперники решили уладить дело с помощью одного из кулачных боев
которые не были редкостью в пограничной жизни.

Поединок состоялся в присутствии собравшихся поселенцев, поскольку
было обычным делом. Кентон отважно защищался, но в итоге был побежден
человеком, который имел неизмеримое преимущество перед ним в физическом развитии.
Он с радостью принял свое поражение, но год спустя, когда вырос
в мускулистого гиганта шести футов ростом, он бросил вызов своему бывшему противнику
, чтобы еще раз попробовать сделать выводы. Другой был могущественным человеком и с готовностью
принял картель.

Эти захолустные разборки часто были ужасными событиями. Все, кроме
применения оружия, было допустимо, и участники
часто получали серьезные ранения. В данном случае бывший победитель был
охваченный сильной ненавистью к Кентону, который был полон решимости в этом случае
победить. Последовавший конфликт был ужасно жестоким. Сначала сильнее всех досталось
молодому мужчине, и он был серьезно ранен, но его мужество
не ослабевало. Он возобновил борьбу и в конце концов так избил своего
противника, что тот потерял сознание.

Кентон посмотрел вниз, на распростертое тело в ужасе, полностью веря в это
считалось, что покойник. Потом он повернулся и побежал со всей скоростью
возможно, останавливаясь только чтобы схватить свою винтовку и боеприпасы от
пенек, на котором они лежали. Он был настолько убежден, что шериф с
отрядом вскоре пустится за ним в погоню, что продолжал свое бегство
без перерыва в течение двух дней.

На третий день Кентон, все еще встревоженный и подавленный,
пересекал лес в незаселенной части страны, когда его взгляд
внезапно привлек человек, идущий по тропе впереди
он. Незнакомец оказался странником по имени Джонсон, таким же бездомным
и столь же небрежно относящимся к своей цели, как и Кентон. Каждый мужчина был рад
перспективе компании, и после краткого сравнения заметок они
договорились стать партнерами, как говорят на Западе.

Эти двое путешествовали в компании несколько недель, пока не достигли
поселения на Мононгахеле, где Кентон решил остановиться. Это
решение было принято после того, как стало известно, что двое молодых людей из этого заведения,
по имени Стрейдер и Ягер, задумали путешествие в Кентукки и были
готовы, чтобы он присоединился к ним. Вскоре после этого все трое отправились в путь
и в течение года или больше они жили в дикой местности, охотясь и
ставя капканы, а также продавая свои шкуры торговцам в Форт Питт.

Индейцы их не беспокоили, и они пришли к выводу, что
они были в безопасности от их нападений. Однако однажды вечером в марте 1773 года они были
грубо лишены иллюзий. Когда они сидели в своей хижине
“с открытым лицом”, совершенно не думая об опасности, внезапно раздался залп
по ним из окружающих зарослей. Страдер, который был самый
наружная, мгновенно упал мертвым, изрешеченные пулями. Два других
вскочил на ноги и бросился в соседнюю крышку, даже
принимая время, чтобы забрать свои винтовки.

Сумерки и густой подлесок помогли им спастись, и вскоре они были
вне досягаемости своих преследователей. Но, хотя ближайшая перспектива
несмотря на то, что смерть была предотвращена, эти люди оказались в самой
опасной ситуации. Нападение произошло в тот момент, когда их
пояса и оружие были отложены в сторону. Теперь у них не было ничего, чем
можно было бы защититься от возможных нападений индейцев или диких
зверей. Им не хватало провизии и одеял, и у них не было даже
трутницы, чтобы развести огонь.

Они, однако, не предались отчаянию, а двинулись в
направлении Огайо, надеясь достичь поселения до того, как их
силы иссякнут. В течение нескольких дней они питались кореньями и
кору деревьев, а ночью сбились в кисти при встряхивании
конечности, ибо погода была на редкость холодным. Постепенно ими овладела слабость
и на третий день обоих охватили сильные судороги
и тошнота, вероятно, вследствие того, что они проглотили какое-то ядовитое
вещество. К концу четвертого дня они в изнеможении упали
на землю и впервые отчаялись идти дальше, но с
рассветом следующего дня их силы и бодрость духа были достаточны
возрожден, чтобы дать им возможность предпринять еще одно усилие. Медленно и трепетно
они с трудом преодолевали путь и через несколько часов наткнулись на
группу торговцев.

Этот опыт заставил Ягера вернуться к цивилизации, но Кентон,
как только он восстановил свои силы и раздобыл винтовку и
боеприпасы, попрощался с группой и снова нырнул в тайники
из дикой природы. Следующий год он провел, по большей части, в одиночестве
охотясь и исследуя местность. Весной началась война Данмора
и Кентон оказал ценные услуги в качестве разведчика,
это было его первое назначение в этом качестве. Это было во время этой кампании
что он познакомился с Саймоном Герти, печально известным отступником,
и оказал ему важную услугу. Герти заявлял о величайшей
дружбе с Кентоном, и его последующее поведение доказало искренность его заявления
.

По возвращении из разведки в стране индейцев Кентон,
когда собирался пересечь Огайо в Кентукки, был схвачен бандой
, которая потерпела недавнее поражение от белых и, следовательно, находилась в
свирепое настроение. Их характер не был улучшен в результате тяжелых травм
что разведчик нанес на какое-то их количество, прежде чем он может быть
подавленный. Немногие мужчины на границе могли обладать холодным здравым смыслом
который неизменно характеризовал Буна в критической ситуации. Он готов был
сражаться с самыми тяжелыми силами, пока существовала хоть какая-то надежда на успех,
но, однажды убедившись в бесполезности сопротивления, он избегал создавать
ненужную злобу, продолжая ее. Кентон в этом случае дрался
как конный конь и настолько вызвал негодование нападавших, что
когда они разоружили его, они продолжали налегать на свои дубинки и
бил томагавками, пока не потерял сознание.

Когда разведчик пришел в себя, он обнаружил себя “распростертым”,
лицом вниз на земле. Его руки и ноги были вытянуты и
зафиксированы так, что тело лежало в форме мальтийского креста.
Положение не допускало никаких движений, кроме легкого поднятия
головы. Со временем тело наполнилось мучительной
болью, и Кентон провел ночь в невыносимых страданиях. Он не
сомневался, что ему уготованы худшие пытки. В противном случае индейцы
излили бы свой гнев, убив его.

Утром партии заняли марта После обвязки Кентон вместе
голую спину необъезженного коня. Весь день его конечности мучили
новые боли от этого жестокого способа прогрессирования, а ночью он
был распят, как и прежде. Этот поход, сопровождаемый непрестанными
мучениями, продолжался три дня и ночи. На четвертую
индейцы прибыли в деревню Чилликот. К этому времени Кентон
был бы рад смерти, но ему предстояло вынести гораздо больше.

После того, как его похитители подкрепились едой и отдыхом,
все население этого места собралось на большой площади, и Кентон
был выведен вперед, чтобы развлечь их. После того, как он подвергся
насмешкам и издевательствам детей и скво, его привязали к
столбу и били по голой спине розгами до тех пор, пока не потекла кровь
обильно. Тем временем краснокожие танцевали вокруг него, завывая
от демонического восторга. Но им надоело это развлечение, когда выяснилось, что
невозможно заставить жертву издать крик боли.

Кентона подвели к столбу, сняли с него одежду и связали
с поднятыми над головой руками. У его ног были сложены хворост
и все приготовления к сожжению были завершены. В этот момент
индейцы, казалось, поколебались в своих намерениях. Вожди удалились,
оставив скаута злобному преследованию жителей деревни, которые
находили дьявольское удовольствие в том, чтобы дергать его за волосы, колоть
ножами и избивать палками и дубинками. Это продолжалось до
наступления темноты, когда Кентона освободили от пут и под
сильной охраной отвели в один из вигвамов.

На следующее утро он понял, почему его пощадили от огня на
накануне. Вожди заявили, что было бы жаль
окончательно избавиться от такого сильного человека, пока он не подвергнется всем
пыткам, которые он был способен выдержать. Теперь он был обречен “бежать
за гантлетом”, и когда он вышел из хижины, в которой провел
ночь, он увидел раскрашенных воинов, собранных и готовых выполнить
свою роль в этом деле.

Поперек площади выстроились две шеренги воинов, лицом внутрь,
с промежутком примерно в шесть футов между ними. Каждый был вооружен
дубинкой, томагавком или кожаным ремнем. Кентону требовалось пройти через это
переулок бесчеловечных негодяев, в то время как они мимоходом осыпали его ударами.
Это жестокое времяпрепровождение индейцев не было рассчитано на то, чтобы убить жертву,
но многие мужчины падали замертво, прежде чем пройти через это испытание, и ни один
не завершил его, не получив тяжелейших травм.

Кентон был быстрым бегуном, но когда он посмотрел на этот двойной ряд
ожидающих воинов длиной более ста ярдов, он решил
не пытаться пройти весь путь. Когда он начал на крайне
скорость он мог командовать, он был с глазами оповещения для разрыва в линии
через который он мог бы скрыться. Возможность представилась, когда
он преодолел примерно половину расстояния. Бросившись через отверстие,
он увернулся от индейцев, которые попытались перехватить его, и укрылся
в здании совета. Конечно, вскоре он снова оказался в лапах
своих мучителей, но они не заставили его снова пускаться в бега.
Вместо этого был созван совет, чтобы определить его судьбу. После продолжительного
обсуждения было решено, что его следует отвезти в город под названием
Вохкотомоко и там сжечь.

Пока шли приготовления к смерти Кентона, Саймон
Герти, белый человек-ренегат, пришел в Вокотомоко с
женой поселенца и ее детьми, которых он захватил в плен. Желая увидеть
заключенного, приговоренного к сожжению на костре, он отправился в
вигвам, где содержался Кентон. Велико было удивление Герти, когда
он обнаружил своего старого товарища и благодетеля. С тех пор как они виделись в последний раз
Герти отрекся от своей расы, и его имя стало проклятым
вдоль границы как имя неестественного существа, лишенного жалости и
лишенного принципов.

Поведение Герти в этом случае доказывало, что он не был совершенно
брошенный, но это единственная спасительная черта его жизни, какой мы ее
знаем. С огромным трудом он убедил вождей отложить
их намерение, и в течение трех недель Кентона никто не трогал. В
конце этого срока его отправили в деревню великого вождя Логана,
который, несмотря на обиды, причиненные ему белыми,
подружился со скаутом и обращался с ним как можно добрее.

Однако даже влияния Логана оказалось недостаточно, чтобы спасти Кентон
от гибели, с которой индейцы, по-видимому, были полны решимости нанести визит
его. Через некоторое время его отправили под конвоем в Сандаски,
место которого было выбрано в качестве места его смерти от пыток. Здесь,
когда стойкий разведчик оставил надежду, британский агент по имени Дрюйер
организовал его переправку в Детройт.

В Детройте Кентона держали как военнопленного и с ним хорошо обращались. Он
был обязан работать, но получал половину заработной платы, а другая половина
использовалась для покрытия расходов на его содержание. В таких условиях прошло несколько месяцев
, когда Кентону и еще одному жителю Кентукки удалось бежать с
помощью жены торговца. Эта женщина охраняла и прятала на
на окраине города две винтовки и запас патронов. При
благоприятной возможности заключенные выскользнули из форта, завладели
оружием и, после месяца путешествия по
дикой местности, оказались наконец среди друзей в Кентукки.




XV.

ЮНЫЙ РАЗВЕДЧИК

Белые терпят большие неудачи от рук индейцев-Кентон
и Харди отправляются на разведку в олд-Чилликот - Неожиданность и
бегство - Чудесный прыжок и побег Кентона-Харди попадает в руки дикарей
Полуночный посетитель лагеря -Харди боится
змея и находит друга-Побег к реке-“Я думаю, мы
потрясли твоих вчерашних друзей” - Путешествие по индейской
стране -Харди получает новый опыт и посвящается призванию
о скауте - Компаньоны сталкиваются с опасностями и чувствуют голод-Кентон
продолжает обучение, начатое Буном - Наконец-то они появляются в поле зрения
Чилликот.


В течение 1779 года поселения Кентукки были свободны от нападений
больших групп индейцев, но между
белыми и их непримиримыми врагами произошло несколько ожесточенных боев. Одно из них произошло в начале
весной это привело к ужасному поражению для кентуккийцев.

Полковник Роджерс, который ездил в Новый Орлеан за припасами, вернулся
на лодке вверх по Миссисипи и Огайо с ротой примерно из восьмидесяти
человек. Когда они достигли места, где сейчас находится Цинциннати, их
разведчики сообщили, что большая группа индейцев выходит на каноэ из
устья Литтл-Майами с явным намерением вторгнуться в
Кентукки. Роджерс решил напасть на индейцев и с этой целью
высадился и повел своих людей к месту, где, по его мнению,
каноэ должны были пристать к берегу.

Возможно открытие сделали разведчики отводили его от надлежащего
reconnoissance страны вдоль Кентукки стороне реки.
Во всяком случае, большой отряд индейцев, который уже переправился, остался
не обнаруженным. Когда люди под командованием полковника Роджерса заняли свою
позицию на берегу, они внезапно атаковали их с тыла. В то же время
воины на каноэ бросились в атаку.

Белые были полностью пойманы в ловушку и имели подавляющее
численное превосходство. Ситуация была явно безнадежной. Это было дело
в которой каждый человек стремился к собственной безопасности, не заботясь о других.
Нескольким - менее одной четвертой от общего числа - удалось спастись бегством
вдоль берега реки, прежде чем отступление было полностью отрезано. Они
вернули себе лодки и со всей возможной скоростью двинулись вниз по течению.
Остальные отчаянно сражались, но в конечном счете были побеждены просто
численным превосходством.

Более шестидесяти человек погибло в этом столкновении, которое стало
величайшей катастрофой, когда-либо постигавшей поселенцев Кентукки, за
исключением битвы при Блу-Лис, которая будет описана в
свое время.

Кентуккийцы, движимые жаждой мести, решились на
грандиозную экспедицию в страну индейцев. Пока это движение происходило
в процессе подготовки Кентону было поручено провести разведку через
Кентукки и через Огайо до города Чилликот, который
был предполагаемой точкой атаки.

Кентон взял Харди с собой, и они вдвоем отправились в путь в начале
июня, не имея при себе ничего, кроме винтовок и большого
запаса боеприпасов. Они не следовали прямым маршрутом, а
двигались зигзагами к востоку и западу от него, чтобы охватить широкий диапазон
территория, цель которой состояла в том, чтобы выяснить, перемещались ли какие-либо крупные партии
индейцев. Они оказались на расстоянии дневного перехода от Огайо
не видя никаких признаков военного отряда, хотя они натыкались
на множество следов небольших отрядов и время от времени мельком видели их
. В соответствии со своими склонностями, а также с учетом
требований задачи, которой они были заняты, они избегали
ненужных встреч. Кентон, как и Бун, никогда не дрался без провокации
и Харди извлек урок из обоих.

Примерно через семь дней после отъезда из Бунсборо скауты... за Кентона
относились к Харди как к полноправному члену братства - разбили лагерь
в пределах видимости "Огайо". Они съели стейк из оленины и
сидели в сумерках у догорающих углей своего костра. Внезапно
Кентон вскочил с криком:

“Индейцы, Харди! Убирайтесь!”

Каждый схватил свое ружье, и они бок о бок бросились в чащу,
в то время как в них было выпущено несколько ружей. Индейцы
мгновенно бросились за ними по пятам. Харди был быстрым бегуном, но Кентон мог
легко опередить его. Однако высокий, гибкий скаут держался рядом с его
юный спутник и легким прикосновением руки к его спине помог
ему двигаться дальше. Они свернули на пологий участок длиной в несколько сотен ярдов
и помчались вниз, спасая свою жизнь. Внизу Кентон оглянулся
через плечо и увидел, что двое преследователей быстро нагоняют их и
скоро должны настичь, в то время как еще шестеро или семеро были близко позади.
Он остановился, развернулся и выстрелил. Ближайший воин упал, а
другой замедлил шаг. Кентон обменялся винтовками с Харди, и они
возобновили бегство.

Кентон с самого начала понял , что их преследует целый ряд
активных молодых смельчаков, и он чувствовал, что это только вопрос времени
когда их настигнут. В одиночку он мог бы оторваться от
индейцев, но лучший темп Харди был фатально недостаточен для выполнения этой задачи. Еще раз
Кентон остановил лидера преследования, когда тот был в двадцати
ярдах от них. Тогда остальные, поняв, что белые люди
практически безоружны, издали ликующий вопль и удвоили свои
усилия.

Медленно, но верно индейцы побеждали. Наконец четверо из них были
в пределах ста метров, бегущих разведчиков, когда Харди поймал его носком
запутался в лиане и упал сломя голову. Кентон не замедлил шаг, а
наоборот, увеличил скорость своего полета. Ближайшие индейцы,
оставив павшего юношу на растерзание тем, кто был позади, продолжили
свою карьеру после Кентона. Разведчик начал отходить и прошел
почти сотню ярдов между собой и краснокожими, когда внезапно
обнаружил, что ему преградил путь узкий овраг. Пробежав взглядом вдоль
отверстия, он различил место примерно в двухстах ярдах слева, где
скалистые склоны, казалось, подходили близко друг к другу.

Кентон повернул его курс к месту, где он надеется, что сможет
крест, но изменение направления дал преследователям преимущество, и
к тому времени разведчик подошел к грани, они в течение нескольких
ноги его. Кентон продолжал движение, не контролируя скорость, и на краю
оврага собрался с силами, сделал могучее усилие и прыгнул
в воздух. Он благополучно приземлился на другой стороне.

Индейцы резко остановились. Прыжок был по меньшей мере на двадцать футов, и никто
из них не осмелился на это. Они поспешно перезарядили ружья,
но прежде чем один из них успел выстрелить, Кентон отбежал за пределы досягаемости
и они повернули обратно к своим товарищам. Разведчик, спасенный от преследования,
растянулся во весь рост на земле и раскурил трубку.

Харди был на мгновение оглушен своим падением. Когда он с трудом поднялся
на ноги, он увидел фигуру Кентона в воздухе, когда скаут совершил свой
сенсационный прыжок. В следующее мгновение Харди был повержен на землю
ударом томагавка по голове.

Индейцы немедленно переправились через реку со своим пленником и разбили лагерь
на ночь на другом берегу. Харди был крепко связан по рукам и ногам,
обвязанный ремнями из кожи буйвола, он был растянут в круг, который воины
образовали вокруг костра. К счастью, он уже поужинал, потому что
краснокожие не предложили ему ни кусочка своей. Они наелись досыта,
выкурили трубки, а потом улеглись спать.

Харди лежал, погруженный в мрачные мысли. Он никогда прежде не был в
руках индейцев, и для него не является позором то, что он был полон
страшных предчувствий. То, что он не был убит, он принял,
не без оснований, как указание на то, что его похитители приберегали его для
пытка. Он с содроганием подумал об ужасных историях
пережитого Кентоном, которые разведчик рассказывал долгими вечерами
прошлой зимой.

Харди почувствовал себя несколько обиженным из-за того, что Кентон так легко бросил его.
Он был вынужден признаться себе, что, если бы его друг остановился, чтобы
помочь ему, по всей вероятности, они оба были бы схвачены. И все же
Харди не мог отделаться от мысли, что в бегстве Кентона было что-то
напоминающее дезертирство, в то время как его товарищ лежал
беспомощный на земле. Каким-то образом переправа через реку, казалось,
Харди отрезать его от надежды на помощь, а он лежал в течение нескольких часов угнетенных
предчувствия.

Индейцы погрузились в дремоту гарантированной безопасности, и было
за полночь, когда Харди почувствовал, что рядом с ним что-то шевелится
. Движение было настолько легким и бесшумным, что Харди предположил, что оно
вызвано каким-то насекомым или рептилией. Змей было много в
лесу и иногда они приводили к смерти. Харди решил провести расследование.

Эта штука, чем бы она ни была, казалось, находилась прямо у него за головой. Медленно
и осторожно Харди перевернулся на живот и поднял голову.
Огню позволили догореть, но он все еще излучал слабый
свет. Харди смутно различил очертания какого-то крупного существа на расстоянии
вытянутой руки от себя. Через несколько мгновений оно приняло форму человека. Как
вспышка, правда обрушилась на него. Это был Кентон.

Харди лежал неподвижно, как статуя, понимая, что его безопасность зависит от
предоставив себя полностью в руки своего друга. Удовлетворенный тем, что
движение пленника не потревожило спящих, Кентон возобновил
свое извивающееся продвижение, продвигаясь бесшумно и на несколько дюймов. После чего
казалось, стремятся в плен, был час, Кентон был натянут
наряду с него. Он почувствовал, как ослабли ремни на его ногах
и понял, что они перерезаны, хотя прикосновение
острого ножа было настолько незаметным, что он не услышал и не почувствовал, как путы разорвались. Затем
руки были освобождены, и Кентон прошептал ему на ухо:

“Уходи спокойно, на животе. Не торопись. Я принесу тебе винтовку
и присоединюсь к тебе через несколько минут ”.

Харди украдкой отползал от лагеря, пока не преодолел
расстояние около пятидесяти футов, а затем поднялся и стал ждать Кентона. Тот
скаут вскоре присоединился к нему, неся оружие и боеприпасы одного из дикарей
. Его собственная винтовка была оставлена неподалеку, и, подобрав ее,
они отправились к реке.

Разведчикам не составило труда добраться до берега ручья, но
несколько часов ушло на поиски двух каноэ, на которых
переправились недавние друзья Харди. Наконец они были найдены, и
беглецы сели в одну из них, отвязав другую и пустив ее
по течению. На небе появились первые признаки рассвета
когда Кентон взялся за весла и начал неторопливо вести лодку
вверх по течению.

Примерно полчаса друзья сидели в тишине, каждый занятый
своими мыслями. Кентон прокручивал в уме план дальнейших
действий. Харди после дерзкого спасения Кентоном был обеспокоен
угрызениями совести. Ему было стыдно за те сомнения, которые он испытывал
в лояльности своего друга. Он страстно желал облегчить душу, но
едва ли знал, как это сделать. Наконец он сказал:

“Боюсь, что прошлой ночью я был несправедлив к тебе, Кентон. Видишь ли,
когда ты убежал, оставив меня лежать на земле, я подумал, что ты
мог бы... то есть мне показалось...”

“Понятно”, - сказал Кентон со смехом. “Ты думал, что я дал тебе
длинную ногу, а? Я не удивляюсь. Я бы остался с тобой, Харди, если бы
это могло принести хоть какую-то пользу. Но если бы я это сделал, мы бы оба сейчас шли на вечеринку
от которой волосы встают дыбом ”.

“Я понимаю, ” ответил Харди, “ и я понял тогда. Я только хочу, чтобы вы
простили меня за то, что у меня были хоть малейшие сомнения на этот счет”.

“Все в порядке, юноша!” - сердечно воскликнул Кентон, протягивая
руку. “Не говори больше об этом. Я думаю, мы могли бы пристать к берегу здесь”.

К удивлению Харди, Кентон направил каноэ к северному берегу, так что
это тот, с которого они сели. Заметив озадаченное выражение
на лице своего спутника, Кентон сказал:

“Почему, ты не забыла, что мы связаны на Чилликоти, у
вы, Харди? Я считаю, у нас потрясла друзей прошлой ночью и сейчас
мы пойдем о своих делах. Но мы должны спрятать каноэ там, где мы
скорее всего, найдем его, когда вернемся. Я переплыл сегодня утром, но
возможно, мы торопимся больше, чем я, когда переправлялись домой ”.

Они нашли то, что казалось надежным укрытием для каноэ, и
тщательно отметили это место. Затем они повернулись лицом к олду
Чилликоти, которые лежали чуть больше двух дней пути к
север. Теперь они были не только в индийской стране в сезон
наибольших путешествий, но и проезжали по ее участку, который был изрезан
тропами, идущими во всех направлениях. Надлежало их, таким образом, чтобы
действуйте с предельной осторожностью. Они не осмелились разжечь костер и были
вынуждены питаться небольшим количеством замоченной в воде сушеной кукурузы, которая была у Кентона
в его кошельке, и съедобными ягодами, которые они иногда находили в
лесу.

Харди понял, что эти трудности и переживания были самыми лучшими
возможная тренировка для него. Он радостно принял ситуацию и
категорически отказался принимать большие порции их скудной пищи
на чем Кентон настаивал. У них было много игривый спор на
предмет, Харди утверждая, что Кентон был больше и поэтому
нужно больше питания, и КЕНТОН утверждая, что его желудок
была лучше обучена и соответственно лучше умеет ладить с
голодном пайке. Иногда, когда они оба были голодны, как волки, они
занимались бы один из этих аргументов уже полчаса, а
нетронутая кукурузой и ягодами, лежал между ними.

С двумя такими наставниками, как Бун и Кентон, вряд ли нужно
говорить, что такой умный и энергичный парень, каким был Харди Гудфеллоу, к
этому времени превратился в действительно достойного лесничего. Метод Кентона
был во многом таким же, как у Буна в старые добрые охотничьи времена в
Клинч-Вэлли. Он дал Харди понять, что зависит от него
и вмешался только для того, чтобы указать на какую-то серьезную оплошность или неудачу
со стороны своего ученика.

Во время этого путешествия в Чилликот они постоянно натыкались на признаки присутствия
индейцев. Кентон потребовал, чтобы Харди определил, сколько времени прошло
с тех пор, как прошла вечеринка, сколько человек было на ней, их пола
и физического состояния, несли ли они тяжести или нет,
скорости, с которой они шли, и множество других выводов.
Харди очень часто по вине, но редко второй раз на те же
точка.

К полудню третьего дня они оказались в пределах видимости Чилликоута
и затаились в подлеске, ожидая наступления сумерек.




XVI.

БЕЛАЯ СКВО

Кентон проводит разведку с вершины дерева - Он выслеживает молодого храбреца
и захватывает его в плен - Индеец ведет разведчиков в Микмакто - Где
они наблюдают за танцами и спортом с выгодной позиции -
Открытие и тревога: “Я белая женщина! Ради Бога, возьми меня
с собой!”- Трое против сотен - Нападающим не пройти
“мертвую черту” - Белая скво доказывает свою меткость - Побег
над пропастью ночью - Самый смелый маршрут оказывается самым мудрым
Трехдневная гонка по лесу - Огайо пройден в безопасности
Снова Бунсборо.


Как солнце опустилось ниже горизонта, разведчики стали осторожно
на подъезде к городу. Они сделали d;tour мили или около того, для того
добраться с наветренной стороны и избежать обнаружения индейскими собаками. Густая
роща деревьев на берегуКентон прицелился в точку, расположенную за лесом, менее чем в ста ярдах
от деревни. Они достигли
его без приключений и, выбрав большой дуб, взобрались на его нижние
ветви. С этой высоты, которая была увеличена за счет рельефа
местности, шпионам открывался хороший вид на площадь и окружающие
здания Чилликота.

Харди очень хотелось увидеть город, столь тесно связанный с
приключениями двух его героев. Здесь было место, в котором Буна
держали в плену несколько недель, и откуда он совершил свой
удивительное путешествие в Boonesborough менее чем пять дней. Он был здесь
что Кентон должен был пройти сквозь строй, и там, на насыпи стоял
совет дома, в который он сбежал. Здесь тоже, по всей вероятности,
Сам Харди сейчас был бы пленником, подвергался пыткам и
возможно, был бы привязан к столбу, если бы Кентон не спас его несколькими ночами
ранее.

Для Кентона состояние деревни было открытой книгой. Он мог
судить по характеру толпы на площади, по состоянию
вигвамов, по количеству костров и степени пожароопасности.
приготовление пищи и сотни деталей, которые показались бы тривиальными
обычному наблюдателю, независимо от того, было ли в городе его обычное население
или отсутствовало сколько-нибудь значительное количество воинов. Беглый осмотр
убедил его в том, что большая часть мужчин отсутствовала, как он и ожидал
найти их в это время года, и что ничего необычного
пешком не было.

Похоже, с их наблюдательного поста больше ничего нельзя было узнать
и Кентон готовился к спуску, когда они заметили
молодого храбреца, выходящего из деревни и неторопливо направляющегося в их сторону.
Разведчики притаились, неподвижные и настороженные, в своем укрытии среди листвы,
в то время как индеец прошел почти под их деревом и продолжил свою
прогулку в лес. Кентон, шепнув Харди следовать за ним через
интервал в несколько минут, бесшумно соскользнул на землю и
последовал за краснокожим.

Харди подождал пять минут, прежде чем броситься вслед за своим
товарищем. Едва он достиг земли, как услышал шорох,
который он справедливо принял за звук борьбы. Он поспешил
вперед и через несколько минут наткнулся на Кентона, спокойно сидящего на
его пленник, рот которого был заткнут меховой шапкой разведчика. Харди
быстро привязал руки индейца к бокам и свободно связал его
ноги. Затем его поспешили вперед, дав понять, что
при первом крике или попытке к бегству он будет застрелен.

Вечер продолжался шесть или семь миль, во время которого Кентон используется
его максимум усилий, чтобы запутать след. Они свернули с
проторенных троп и находились в малолюдной местности, когда наткнулись на
небольшой ручей посреди леса. Здесь Кентон решил разбить лагерь. Он
заметил след оленя на берегу и предложил поймать одного из
животных в более поздний час ночи, когда они спустятся на
водопой при лунном свете. Он и Харди начинают ощущать потребность
сытно поесть, и потребуется запас для будущего использования. Он мог
разрядить ружье и разжечь костер с меньшим риском в поздний час, и,
более того, было совсем маловероятно, что какие-либо индейцы расположатся лагерем
так близко к городу.

Выбрав место для отдыха примерно в полумиле от ручья,
где он оставил Харди охранять пленника, Кентон спустился к
берег и залег в ожидании оленя. Луна взошла не более чем через
полчаса, когда Харди услышал треск ружейного выстрела, а вскоре
после этого появилась высокая фигура Кентона, сгибающегося под тяжестью
крупного самца. Вскоре с животного сняли шкуру и запекли несколько отборных порций
. Разведчики с аппетитом поели и дали своему пленнику все, что
он пожелал. Прежде чем лечь спать, они закоптили несколько стейков.
Это было на будущее.

Но прежде чем отправиться на покой, Кентон занялся тем, с помощью чего
захватил индейца. Он дал краснокожему понять , что его
дальнейшее лечение зависело от того, насколько правдиво он ответит
на вопросы, которые ему зададут. Затем он потребовал сообщить
местонахождение воинов Чилликоута и какие планы они
вынашивали против поселенцев. Заключенный ответил с очевидной
откровенностью, что главные люди его города находятся в Микмакто, где проходит
генеральный совет шауни. Целью
встречи было рассмотреть целесообразность согласованного нападения на
поселения Кентукки.

Кентон мгновенно осознал важность изучения, по возможности,
итоги этого совета. Он решил отправиться в Микмакто, который, по словам
пленника, находился примерно в шестнадцати милях к северу от Чилликоута,
или менее чем в добром дне пути от лагеря.

Под руководством молодого храбреца, который оказался вполне
сговорчивым, разведчики отправились в путь на рассвете и до захода солнца достигли
своей цели. Оставив Харди и пленника в укрытии на расстоянии
мили или больше, Кентон пошел вперед, чтобы разведать
место. Как в Чилликоте, с точки зрения дерева на
окраине села, он обеспечил себе хороший обзор.

Micmacto был построен во многом в той же форме, что и Chillicothe. Это был не такой
большой город, как последний, но ряд заброшенных хижин указывал
, что когда-то в нем проживало больше населения, чем сейчас.
Деревня располагалась на открытой равнине, на берегу небольшой реки. На
северной стороне этого места стояла группа высоких остроконечных скал, которые
быстро привлекли внимание наблюдательного разведчика. Эти иглообразные
выступы резко поднимались над равниной, и с вершины одного из них
в частности, было очевидно, что открывается прекрасный вид на город и
прилегающей равнине можно было. Кентон решил, что нет лучшего поста
наблюдение и желать нельзя.

Кентон присоединился к Харди и заключенному, группа обогнула
город и достигла скалистого возвышения, на котором было предложено
занять свою позицию. Было обнаружено, что, хотя три стороны этого
возвышения были обрывистыми, на вершину можно было легко подняться по
наклонному подъему с севера. Вершина оказалась плоским пространством, площадью менее
акра и на шестьсот или семьсот футов выше уровня
равнины. Она была изрезана расщелинами и усеяна валунами,
что делало его идеальным укрытием.

Ночные тени сгущались над местом происшествия, когда разведчики обернулись
их взгляд упал на деревню, лежащую у их ног. Площадь была заполнена
смуглыми фигурами, явно взволнованными каким-то необычным происшествием.
Пронзительный гомон скво и лай собак достигли ушей
наблюдателей с поразительной отчетливостью. Перед вигвамами
горели домашние костры, бросая прерывистый свет на происходящее.

Вскоре в центре площади разгорелся огромный костер, и
в то же время женщины и дети отступили к линии зданий.
Теперь два десятка раскрашенных воинов в перьях двинулись к огню
гуськом и образовали вокруг него круг. Они начали медленно двигаться
под негромкое, торжественное пение. Постепенно темп ускорился
как их голоса поднимались в меру быстрее. Все громче и громче становился
песня. Они размахивали оружием и ворвались в самые дикие выходки.
Тем временем зрители аплодировали и били дубинками по
стенам кабинок, в то время как собаки добавляли к
общему гаму свой протяжный вой.

Примерно через полчаса новая группа смельчаков сменилась
первые исполнители, выбывшие из сил. В должное время третья
эстафета подхватила танец, и так продолжалось далеко за полночь,
закончившись диким беспорядочным броском, в котором приняли участие многие молодые женщины
.

“Ну, во всяком случае, это не танец войны”, - заметил Кентон, как они
сами сочиняли для сна. “Но когда они приступают к нарезке этих
каперсов, вскоре они доводят себя до безумия и
раскрашивают военный пост. Боюсь, назревают неприятности ”.

Следующий день жители Микмакто и их гости провели в
обычные индейские забавы. На равнине были скачки на пони. Там
были состязания в стрельбе и притворное нападение на деревню. Несколько
групп молодых смельчаков соревновались в игре, из которой мы узнали
лакросс. Танцы снова оживили ранние часы ночи, которым предшествовало
пиршество.

Кентону не терпелось остаться до тех пор, пока совет не примет решение
и не разойдется. Он знал, что их заключение будет легко выведено из
характера заключительных торжеств. При выращивании их дернулась
оленина, разведчики и их пленник мог бы придумать, чтобы прокормиться на
еще два дня, но требовался немедленный запас воды. Собственно говоря,
на самом деле, его следовало запереть накануне вечером, но они были настолько сосредоточены
на наблюдении за индейцами, что фляжкам было
позволено незаметно иссякнуть.

Как и все население Micmacto, казалось, был поглощен в
игры, происходящие на селе, Кентон думал, что он мог
удалось добраться до реки и обратно без обнаружения в
дневной свет. Соответственно, он направился к ручью, пользуясь
всеми укрытиями, имевшимися на пути. Он прибыл на берег без
несчастный случай, и он как раз наполнял фляги, когда до его ушей донесся пронзительный
крик. Он поднял голову и увидел двух скво на небольшом
расстоянии от себя. Один, все еще крича, нырнул в кусты и
исчез. Другой подбежал к Кентону и, к его изумлению
обратился к нему по-английски:

“Я белая женщина”, - воскликнула она, умоляюще подняв руки. “Ради
любви Божьей, возьми меня с собой”.

“Пойдем”, - ответил Кентон. “Не разговаривай! Ты можешь рассказать мне об этом
потом”.

Белая скво была молодой и активной. Она скакала рядом с
светловолосый гигант, отклонивший предложенную им помощь. Через несколько минут
они достигли поста на скалистой вершине, где Харди, который был
свидетелем происшествия, с тревогой ожидал их. Сразу стало
очевидно, что женщина не собирается быть обузой. Она бросила
удивленный взгляд на связанного индейца, но не стала тратить время на
расспросы о нем.

“Вы позволите мне взять его винтовку?” - спросила она. “Я могу хорошо использовать
ее”.

Когда оружие было передано ей, что она ловко зарядил его, проверил
Флинт, а потом перевела взгляд с остальными в сторону деревни. A
отряд воинов уже был на пути к месту, где их ждали разведчики
и их новый союзник. В ответ на запрос Кентона
молодая женщина сказала, что добраться до места, где они находились, можно было только
с северной стороны. Спустившись примерно на четырнадцать футов с соседнего
места, можно было спуститься по труднопроходимой тропинке на равнину, но
никто не мог подняться тем же путем, и ей казалось, что немногие из
горожане знали об этом.

Вскоре индейцы были у подножия склона. Подъем не давал
никакого укрытия, и примерно посередине, в сотне ярдов от
наверху тропинка была настолько узкой, что по ней могли пройти не более двух человек
вместе. Именно проход по этому запретному месту
Кентон решил оспорить. Он приказал Харди и женщине не
стрелять, пока один или несколько нападавших не достигнут этой
точки. Было также решено, что они должны стрелять в свою очередь значит, что одна,
по крайней мере, из винтовки может быть всегда заряжен.

Несмотря на огромную разницу в численности, задача обороны была
не такой сложной, как могло показаться. У индейцев было укоренившееся
нежелание сталкиваться с ружейным огнем на открытом месте. Они не могли видеть своих врагов.
противники, которые надежно укрылись за скалами и понятия не имели
о своей численности. Около полудюжины храбрецов неуверенно продвигались вверх по
склону. Они достигли “мертвой черты”, установленной Кентоном. Крэк! Крэк! Кентон
и Харди выстрелили, и двое первых упали на месте.
Остальные проверили. Затем вперед вышел третий. Белая скво выстрелила, и он
упал с пулей в голове.

Это было слишком для краснокожих. Три выстрела и трое убитых! Что
если бы было двадцать с ружьями на камни, ожидая, чтобы делать похожие
казнь? На этот раз сто или больше воинов были собраны в
группа у подножия склона. Расстояние было около двухсот
ярдов, но Кентон решил напомнить им, что
винтовка белого человека далеко. Он прицелился в индейца, чей головной убор выдавал в нем
вождя, и выстрелил. Было видно, как дикарь пошатнулся и упал в
руки окружавших его людей.

Индейцы теперь отошли на большее расстояние. Были
выделены небольшие группы, чтобы осмотреть местность с разных точек
обзора, но они, очевидно, сообщили, что до вершины можно добраться
только с севера. Поскольку дальнейших атак предпринято не было, защитники
пришли к выводу, что вожди решили взять их в осаду и уморить голодом
или же напасть под покровом ночи. Чтобы расстроить
последний план, Кентон, воспользовавшись укрытием из камней
и ползком на животе, ухитрился собрать кучу палок и
трава в месте, расположенном не намного выше по склону, чем его “мертвая линия”.
Когда наступила темнота, он разжег этот костер, намекая индейцам, что
у них было немногим больше шансов прорваться на позицию, чем при дневном свете.

Но задолго до этого Кентон определился с дальнейшим курсом
из маленького отряда. Белая скво заявила о своей готовности
вести их, и разведчик с готовностью отдал себя в ее руки.
До восхода луны оставался один короткий час темноты, и
хотя это увеличивало сложность спуска, было необходимо
, чтобы они воспользовались этим. Как только их костер был
разожжен, белая скво повела их к месту на краю плато
, о котором она говорила, оставив их связанного пленника на вершине.
Она спрыгнула первой и благополучно приземлилась на выступе внизу. Кентон
последовала за Харди, а затем помогла ему спуститься. Женщина вела их за собой.
Они медленно спускались по отвесной скале, держась за руки. Наконец они
оказались на равнине и на окраине деревни.

В Микмакто все было спокойно. Мужчины находились в лагере осаждающих,
куда многие женщины присоединились к ним из любопытства и с
целью приготовления ужина. Два или три костра горели раньше
вигвамы в деревне, но площадь была погружена во тьму. Кентон
восхитился смелостью и мудростью, с которыми женщина прокладывала путь
прямо в Micmacto. Этот шаг был рассчитан так, чтобы не спугнуть
собак и наиболее эффективно скрыть их следы. С порога своей хижины к ним обратилась скво
, но ответ белой женщины
удовлетворил ее, и они прошли через деревню без дальнейших
происшествий.

Оказавшись за пределами Микмакто, группа умчалась прочь; и они не останавливались до тех пор, пока
на следующий день солнце не поднялось высоко в небе. Женщина, которая провела в плену десять
лет, в течение которых она не видела белого человека до
встречи с Кентоном, была сильной и активной. Кроме того, ее страх перед
возвращение придало ей неестественной силы, и она призвала Кентона идти дальше
не обращая внимания на нее.

Кентон знал, что они не могли надеяться на более, чем шесть или семь часов
начать, ибо они пренебрегли кляп Индийского заключенного, и когда
он должен найти сам в одиночку на рассвете он бы, конечно, кричать
интеллект на осаждающих. Партия, таким образом, сделал все спешка
возможно.

К концу третьего дня они оказались на берегу
Огайо, и по счастливой случайности в месте, которое, как они узнали, было недалеко
от того места, где было спрятано каноэ. Это было найдено
без труда, и до полуночи они были в Кентукки. В
путешествие на Boonesborough была выполнена без сбоев, и
порадовала белая женщина очутилась снова в компании своего собственного
пола и расы.




XVII.

ЧЕРЕДА КАТАСТРОФ

Полковник Бауман руководители экспедиции против индейцев--попытка
сюрприз Чилликот ... кто-то оплошал--головотяпство отступление--это
стычка в лесу--смерть Даллия, главный Шони--общие
Кларк принимает командование вооруженными силами - Индейцы, усиленные
артиллерией, вторгаются в Кентукки - Станции Раддла и Мартина находятся
захваченный в плен - И их люди уведены в страну индейцев-Кларк
мстит, нападая на деревни шауни-Бун возвращается со своей
семьей-Харди разрешается начать жизнь разведчика-оруженосца
Бун убит дикарями.


А Кентон не очень позитивно отзываются в качестве заключения
индийский Совет по Micmacto, его информация, в сочетании с
происходит от спас женщину, указал на сильную вероятность того, что
в Shawnees медитировал серьезный натиск в кратчайшие сроки. Полковник
Боумен, ответственный за экспедицию, которая готовилась некоторое время
прошли недели, полные решимости начать немедленно, в надежде на
возможность атаковать Чилликот до того, как соплеменники соберутся для
вторжения в Кентукки.

На ранних дней в июле, триста человек прошли для индийского
оплот. Полковник Бауман, был начальником команды и под его
Капитаны Харрода и Логан. Силы быстро продвигались вперед и менее чем через
неделю после начала операции прибыли в Чилликот, а
противник так и не узнал об их приближении. Лучник остановил
своих людей примерно в миле от города и устроил
план действий со своими офицерами. Логану было приказано взять половину
сил и обойти город в западном направлении, образовав оцепление из
инвестиций. Боумен предпринял аналогичную операцию в
противоположном направлении и встретился со своим лейтенантом на другой стороне
площади. Незадолго до рассвета город должен был подвергнуться нападению.

Логан выступил вскоре после полуночи и выполнил свои приказы с
восхитительной точностью. За час до рассвета его люди были размещены под
прикрытием, охватившим половину города. Время шло, но так и не удалось
привести Боумена. Наконец рассвело , и деревня вскоре пришла в движение , но
по-прежнему никаких признаков присутствия его командира не успокоило встревоженного Логана. Вскоре
собака, бродившая на окраине города, учуяла одного из мужчин
в засаде и подняла настойчивый лай. Начал воин
место выяснять причины волнения животного. Затаившийся
житель лесной глуши выстрелил, нарушив свои инструкции, и в одно мгновение
не только в деревне, но и в рядах
нападавших воцарилось замешательство.

Теперь средь бела дня и много мужчин, которые выскочили из своего укрытия на
по тревоге были ясно видны воины и открывал им
факт того, что атака в самом разгаре. Женщины и дети
бросились врассыпную в лес, а мужчины, поспешно подхватив свое
оружие, побежали в здание совета, которое стояло на возвышении в
одном конце площади. Движение было совершено с таким единодушием
, что это явно было заранее подготовленное средство для такой чрезвычайной ситуации.

Теперь Логан выдвинул своих людей вперед и захватил опустевшие домики
на западной стороне площади. По указанию своего
руководителя они быстро изготовили двери и другой подходящий материал для
щиты и под прикрытием их начали наступление на крепость индейцев
. Большая часть сил была в центре площади, в то время как
другие подкрадывались к домикам, когда Боумен отдал
приказ отступать. Логан был поражен, и его люди неохотно подчинились.
Однако командир повторил приказ в таких безапелляционных выражениях, что
в нем не было никаких сомнений.

У жителей лесной глуши было мало дисциплины и никакого строя. Когда они
отступали, каждый человек заботился о себе, и движение всегда
характеризовалось беспорядком и часто ненужными потерями. В этом случае
люди под командованием Логана находились в явно невыгодном положении. Они выдвинулись
на открытое место, чтобы атаковать, и теперь не оставалось ничего другого, как
бросить брустверы и бежать. Это они и сделали, в то время как
индейцы осыпали их градом пуль. Погибло несколько человек, прежде чем
силы вновь объединились в лесу к югу от города.

Но это было только начало позорного разгрома, который поразительно
продемонстрировал, как группа храбрых людей распадается на куски
в руках некомпетентного командира. Почти триста человек
начали отступление перед лицом не более чем сорока дикарей.
Индейцы под командованием Блэкфиша окружили тыл и фланги
отряда Боумена и убивали людей на досуге и без опасности для
себя. Наконец Лучник приказал остановиться и повернулся к
преследователей.

Здесь был совершен очередной серии ляпов. Пройдя
участок самого густого леса и подлеска, группа остановилась
сразу за ним на сравнительно открытой местности. Сложившаяся ситуация
дала нападавшим даже большее преимущество, чем они имели до этого
пока войска были на марше. Значительная часть
белых не смогла обеспечить себе надлежащего прикрытия, в то время как краснокожие продолжали вести
огонь, ни в малейшей степени не выдавая себя. Боумен, казалось,
не мог сориентироваться, и люди были на грани паники.
Несомненно, произошла бы грандиозная катастрофа, если бы не Логан и
Хэррод, сопровождаемый Кентоном, Харди и полудюжиной других, вскочили на
вьючных лошадей и понеслись через соседний лес во всех
направлениях, вытесняя притаившихся дикарей.

Такой поворот событий помог сбитым с толку белым восстановить свои позиции .
самообладание, и они обратились к индейцам с чем-то вроде
своей обычной энергии и интеллекта. Когда краснокожие выбежали из укрытия
перед всадниками, многие из них были убиты ружьями
жителей лесной глуши, и когда одна из пуль попала в ствол
сердце Блэкфиш, шауни бежали с поля боя.

Невозможно объяснить неуклюжее поведение командира
этой экспедиции. Предпринимались попытки с незначительным успехом
оправдать Боумена. Он был человеком доказанной храбрости, имел хорошую репутацию.
военный послужной список и он с честью служил под началом Кларка в кампании в Иллинойсе
, но на этот раз он вернулся в Кентукки с подмоченной
репутацией.

Незначительное вторжение Боумена в страну индейцев не было рассчитано на то, чтобы
возыметь тот эффект, ради которого оно было задумано. Смерть Блэкфиш,
однако, побудила индейцев отложить экспедицию в Кентукки
которая рассматривалась ранее. Но они жаждали мести и искал
помощь британской атаки на населенные пункты, в которых был
проводится в следующей весны. Власти Детройта
они страдали от чувства унижения, вызванного
успехом Кларка в Венсенне, и они с готовностью согласились с предложением
Шауни. Были приняты меры для отправки объединенных сил
против ненавистных кентуккийцев.

В 1779 году в Кентукки прибыло множество добросовестных поселенцев, и
около тридцати мужчин с истекшим сроком службы, которые были с Кларком в Иллинойсе,
вернулись. Новички были разбросаны по обширной территории, многие станции
были установлены к югу и западу от реки Кентукки от Бунсборо
до Луисвилла и на развилках реки Лизинг. В начале года
В Лексингтоне был построен блокпост и “три ряда хижин”.
Несколько месяцев спустя станция Брайана была основана примерно в
пяти милях к северо-востоку от Лексингтона. Таким образом, Кентукки был в гораздо лучшем
состоянии для самообороны, чем годом ранее, как можно было
заключить из того факта, что Боумен смог собрать триста человек
стрелков для рейда, в то время как Бун мог собрать всего семьдесят человек, чтобы отразить
атаку на Бунсборо.

Вскоре после этого Кентукки был разделен на три округа.
Генерал Кларк командовал всей территорией. У него было звание
бригадного генерала и располагал своей штаб-квартирой в Форт-Нельсоне, где
сейчас находится город Луисвилл. Джон Тодд был полковником, командовавшим
округом Линкольн, в состав которого входил Бунсборо, с Дэниелом Буном в звании
подполковника.

Эти изменения, однако, не произошли весной 1778 года;
в противном случае более чем вероятно, что существовало бы более высокое состояние готовности
к нападению. Бун еще не вернулся. Боумен
по-прежнему командовал ополчением, и поселенцы, похоже,
не опасались репрессий со стороны индейцев.
Пробуждение было грубым и внезапным, и спасение от страшной катастрофы
полностью зависело от удачи.

В мае шестьсот индейцев собрались в Детройте, готовясь к
экспедиции против поселений Кентукки. В конце месяца
они выступили в поход, подкрепленные отрядом франко-канадцев
под командованием полковника Берда. Численный состав войск был необычайно
велик, но он стал особенно грозным благодаря добавлению
двух полевых орудий. Транспортировка этой артиллерии была делом
чрезвычайной сложности. Орудия и их лафеты были сначала вывезены из
Из Детройта в воды Великого Майами. Затем они были спущены вниз по
этому течению в Огайо; затем вверх по Огайо до устья реки Лизинг,
и вверх по этой реке до места высадки. С этого момента захватчики
были вынуждены прорубать дорогу через лес на многие мили к своему
конечному пункту назначения.

Почти невероятно, что медленное продвижение такого большого контингента,
сопровождаемое самыми навязчивыми операциями, должно было быть
осуществлено без ведома поселенцев. Очевидно, что
не был разведчиком в направлении Индийского стране, хотя
неудача движения Боумена прошлым летом должна была бы
подсказать о предельных мерах предосторожности.

Двадцать второго июня враг появился перед станцией Раддла
и застал поселенцев врасплох. Это правда, что они
не смогли бы организовать эффективную оборону, даже несмотря на то, что получили
предупреждение о нападении. Частоколы были бессильны против артиллерии. Но
силы вторжения могли быть атакованы с хорошим эффектом во время
марша и стеснены своими тяжелыми орудиями.

Гарнизон осознал бесполезность сопротивления, которое могло только
служат для того, чтобы привести дикарей в ярость. Поэтому ворота были распахнуты
в ответ на требование “сдаться по своему усмотрению в руки
его Британского величества”. Индейцы ворвались в форт, взяли в плен его
обитателей и забрали все имущество, которое стоило унести.

В нескольких милях от них находилась станция Мартина. Это было снято аналогичным
образом. К этому времени дикари, согласившиеся сохранить жизни
пленным, вышли из-под контроля
британского офицера. Уже несколько поселенцев были ранены томагавками
и скальпирован. Полковник Берд теперь отказался поддерживать индейцев в
дальнейших операциях. Таким образом, лишившись главного элемента своей
силы, вожди решили отступить в свою страну. Если бы
кампания была продолжена энергично, вполне возможно, что белые
были бы вытеснены из Кентукки.

Не было предпринято никаких попыток преследовать или перехватить победоносных индейцев. Они
быстро ретировались со своей добычей и пленными. Все взрослые среди
последних были вынуждены нести грузы, и многие из них, особенно
женщины, падали в изнеможении под своей ношей. Их быстро уложили
к смерти от рук своих похитителей.

Из поселенцев, переживших ужасное испытание этого похода, некоторые
были рассеяны среди индейцев, чтобы встретиться с различными ужасными судьбами
и в очень немногих случаях вернуться в свои дома. Других, более удачливых,
перевезли в Детройт, где они содержались в качестве военнопленных до
окончания Революции.

Это событие оказало угнетающее воздействие на поселенцев, и особенно
на тех, кто был новичком в стране. Вполне вероятно, что массовый исход
начался бы, но как раз в этот момент генерал Кларк предположил
командование и со свойственной ему энергией и способностями изменило ситуацию
.

Кларк немедленно собрал ополчение и призвал дополнительных
добровольцев. Его блестящая репутация обеспечила быстрый отклик, и вскоре он
оказался во главе отряда в несколько сотен человек, с которым
совершил стремительный марш в глубь индейской страны. Экспедиция
проводится с выраженной способности и познакомилась с огромным успехом. Несколько
Индийских городов был взят и разрушен, а значительная часть территории проложены
отходов. Некоторые недальновидные писатели были характерны такие разрушительные, как
бессмысленная жестокость, неспособность осознать, что уничтожение посевов
и построек индейцев было одним из наиболее эффективных средств
удержания своих мужчин дома для устранения ущерба и участия в охоте
для пропитания своих семей.

Несмотря на катастрофы у Раддла и Мартина, эмиграция продолжалась
и в течение 1780 года было открыто несколько новых станций.
По большей части, новоприбывшие принадлежали к желанному классу. Они были
как правило, искателями дома и, подобно первым поселенцам, привыкли к
трудностям и требованиям пограничной жизни. Во многих случаях они спускались вниз
Огайо и основал поселения в регионе между этой рекой и
Кентукки, так что Бунсборо больше не был в первых рядах
обороны, предоставленной индейцам. Большинство новых поселений были
маленькими и слабыми, но они зависели от помощи соседей во время
беды.

В октябре Бун вернулся со своей семьей. Не только поселение, за
которое он нес ответственность, но и вся страна ощутили прилив
уверенности от присутствия этой башни силы.
Жители Бунсборо, как всегда после долгого отсутствия, приветствовали его
с радостью. Харди и Кентон, которые испытывали самую сильную привязанность к
своему лидеру, были, конечно, рады, что он снова с ними.
Им было что рассказать ему о своих собственных приключениях и о делах
поселенцев.

Кентон дал, возможно, несколько преувеличенный отчет о
участии Харди в их совместных разведывательных экспедициях. Бун выразил столько
удовольствия, сколько позволяла его обычная сдержанность, и когда Харди попросил
разрешить ему продолжить путь, на который он вступил под руководством
под руководством Кентона его приемный отец согласился. Бун не мог видеть никаких
причина, по которой Харди не должен регулярно принимать призвание скаута,
Кентон заявил, что он превосходно приспособлен для этого. Это было время
когда, помимо хороших лидеров, самой большой потребностью сообщества были
хорошие рейнджеры. И поэтому было решено, что Харди завершит свое
ученичество под руководством Кентона.

“Я бы не стал за это браться, капитан”, - извиняющимся тоном сказал разведчик.
“только я предполагаю, что большую часть времени вы будете привязаны к станции.
То, что он узнает от меня в год не составит аж
ты будешь учить его через неделю”.

“Сделать его как хорошего разведчика, как самого себя, Си, и он не найдет никакой
улучшает эту сторону Alleghanies”, - ответил Бун.

Поздней осенью Дэниел Бун и его брат Сквайр отправились на охоту в
местность к северу от поселения. Однажды вечером они были в
лагере возле Голубых зарослей, когда группа индейцев открыла по ним огонь
из соседнего кустарника. Сквайр упал замертво при первом же выстреле
а Дэниел Бун вскочил на ноги и бросился в лес. Он продвинулся
далеко вперед и, пройдя три или четыре мили, оторвался от преследователей
он был значительно позади, но не смог избавиться от собаки,
которую дикари пустили по его следу. Наконец он остановился и застрелил
животное, после чего его бегство продолжилось без помех.

Смерть его брата глубоко затронула Дэниела Буна. Они были
товарищами во многих охотничьих и разведывательных экспедициях. Они разделили
много опасностей и трудностей. До появления поселенцев Дэниел и
Сквайр провел месяцы в одиночестве, исследуя дикие места Кентукки.

В своей сдержанной манере Бун много месяцев оплакивал своего брата.
Но за этим жестоким ударом вскоре последовал еще более тяжелый.




XVIII.

“КРОВАВЫЙ ГОД”

Уитекер и его люди попадают в засаду - Несколько человек убиты, но
остальные сплачиваются и отбиваются от индейцев -полковник Флойд отправляется
в погоню - У него завязывается бой с дикарями - Его силы брошены на
бегство с потерей половины своего состава - Капитан Уэллс спасает своего
командира - братьев Макафи, известных жителей лесной глуши Кентукки - Их ждет
захватывающее приключение с бандой индейцев - "Кровавый год”
это было вызвано потерей отряда Лафри - ста семи человек
убиты или взяты в плен - Битва Эстилла с вайандотами - Еще одно
поражение белых - Индейские племена собираются и планируют великое
вторжение в Кентукки под предводительством двух белых мужчин.


Зима 1780-81 годов надолго запомнилась в Кентукки как “суровая
зима”. Сильные холода приковали индейцев к своим деревням теснее,
чем обычно. Но хотя поселенцы, таким образом, были
избавлены от назойливых групп мародеров, они
серьезно страдали из-за нехватки продовольствия. Урожай
прошлой осенью были в значительной степени разрушены, и многие иммигранты
они прибыли слишком поздно в этом году, чтобы пахать и сеять. Мясо буйвола и
его скудный рацион составляли основное пропитание людей в течение
нескольких месяцев.

С наступлением весны несколько индейских отрядов переправились в
Кентукки. Один из них напал из засады на отряд под командованием полковника Уильяма
Линна и убил четверых из них, включая главаря. Капитан
Уитакер с пятнадцатью “пушками” преследовал индейцев и преследовал их до
реки Огайо. Предположив, что они переправились через реку, Уитекер начал
сажать своих людей в каноэ с целью преследования. В то время как таким образом
вступив в бой, белые были внезапно атакованы с тыла краснокожими
которые, вместо того чтобы сесть в свои каноэ, вошли в воду и
прошли некоторое расстояние по ней, вернувшись, наконец, на берег, где
они устроили засаду.

Это была очень красивая ловушка и белые были полностью погрузился в
это. Девять человек из их числа пали в течение нескольких минут, но
оставшиеся сплотились и атаковали индейцев с таким пылом, что те
убежали в лес.

В следующем месяце - апреле - поселенцы в Шелбивилле, станции, которая
было установлено, Сквайр Бун, были предупреждены бойскаут
подход сильного тела краснокожих. Там стояли несколько мужчин в
место и частокол не был в состоянии, пригодном для обороны. Он был
определено, поэтому, чтобы удалить путь к ближайшему поселению на медвежьем ручье.
Это оказалось неудачным шагом, поскольку индейцы напали на
отряд по пути следования, рассеяли его и убили более половины его численности.

Полковник Флойд поспешно собрали двадцать пять человек и отправился в погоню
этот орган воинов, которых насчитывалось две сотни.

Хотя они были бесстрашными бойцами, большинству лидеров среди
поселенцев Кентукки не хватало хладнокровной осторожности, которая характеризовала передвижения Буна
. Они также не обладали глубокими знаниями индейцев ’
привычки и стратегия, которые позволили ему так успешно справиться с дикарями
. Действительно, можно сказать, что единственным военным офицером
в Кентукки в то время, который в какой-то степени приближался к Буну в этих
отношениях, был Джордж Роджерс Кларк и, возможно, Логан. Что касается остального,
они постоянно натыкались на засады, которых следовало
избегать.

В этот раз Флойд позволил своему рвению превзойти благоразумие.
В своем стремлении догнать отступающих воинов он пренебрег
обычной мерой предосторожности - разведкой по всему фронту и направил свои
войска в тщательно подготовленную засаду. Половина его людей была убита в завязавшемся
бою, а остальные отступили обычным беспорядочным
способом. Лошадь Флойда была подстрелена под ним, и он сам был ранен. Ослабевший
и измученный, он начал отставать и, несомненно, попал бы
в руки преследователей, если бы не капитан Уэллс, который был
хорошо оседланный, пришел ему на помощь. Уэллс настоял, чтобы Флойд занял его
место в седле, а сам бежал рядом, держась за стремя. Таким образом
оба избежали очень опасной ситуации.

Между этими двумя существовало чувство вражды, но этот доблестный
поступок капитана Уэллса связал их тесной дружбой, которая длилась
всю жизнь.

Среди наиболее известных жителей лесной глуши Кентукки были три брата
по имени Сэмюэл, Джеймс и Роберт Макафи, которые основали станцию в
окрестностях Харродсбурга. Однажды в мае Сэмюэл Макафи покинул
форт с другим мужчиной, чтобы посетить близлежащий колхоз. Они не исходили
более четверти мили, когда они были обстреляны и McAfee по
товарищ упал замертво. Макафи повернулся и побежал в сторону форта, но
Индеец выскочил на тропинку, чтобы перехватить его. Двое мужчин подняли свои
винтовки так, что их дула почти соприкоснулись. Они нажали на спусковой крючок в
одно и то же мгновение. Пистолет краснокожего промахнулся, в то время как пуля Макафи попала в цель
.

Когда Сэмюэль Макафи снова бросился в укрытие за частоколом, двое его
братьев выбежали ему навстречу. Несмотря на предупреждения старейшины, Роберт
настоял на том, чтобы отправиться вперед, чтобы добыть скальп мертвого индейца.
К этому времени несколько воинов встали между
братьями и фортом. Самуил прибавил скорость и, хотя многие кадры были
и стреляла в него, достиг ворота нетронутыми.

Перепрыгивая от дерева к дереву и при случае используя свою винтовку,
Роберт Макафи постепенно приблизился к форту на расстояние ста ярдов,
когда он сделал рывок и оказался в безопасности за частоколом.

Тем временем Джеймс оказался в крайне опасной ситуации. Пять воинов
противостояли ему. Он побежал к большому дереву в поисках защиты, но сразу же
после этого трое индейцев выстрелили в него сзади, так что кора
пролетела рядом с его головой. Он попытался найти новое убежище, но с тем же результатом.
Обнаружив, что он был в окружении дикарей и не мог обеспечить
эффективное прикрытие, он намерен пройти сквозь строй их расстрелом.
Соответственно, он отправился в форт со всей скоростью, на которую был способен
и, как и его братья, прибыл невредимым.

Теперь индейцы атаковали частокол, в котором был лишь слабый гарнизон.
Жаркий бой продолжался более двух часов.
мужчинам помогали в обороне женщины, некоторые из которых стояли у иллюминаторов, пока
другие зарядили запасные винтовки. Предупрежденные своими разведчиками о том, что подкрепление
уже в пути, индейцы прекратили атаку и отступили.

Едва краснокожие скрылись из виду, как майор Макафи
Макгэри прибыл с сорока людьми с соседних станций. Они
немедленно бросились в погоню и вошли в соприкосновение с противником
не успели они преодолеть и двух миль. Люди Макгэри, к которым присоединились
Макафи и другие, предприняли энергичную атаку, перед которой
дикари обратились в бегство. Их преследовали на протяжении нескольких миль и полностью разгромили
с большими потерями.

Уместно назвать 1782 год “кровавым годом” в истории Кентукки. Он
стал свидетелем самых ужасных бедствий, которые когда-либо выпадали на долю поселенцев на
“темной и кровавой земле”. Вскоре мы перейдем к описанию
катастрофической битвы при Блу-Лис, но сначала опишем два
случая, произошедших в том же году.

Разгром экспедиции капитана Лафри был более серьезным,
хотя и менее интересным из них. Лафри спускался по реке Огайо
с отрядом в сто семь человек, предназначенным для усиления
Кентуккийцы. В месте недалеко от устья Майами на него напал
большой отряд индейцев, и весь его отряд был убит или взят в плен.

Примечательным фактом является то, что, когда белые и краснокожие
сталкивались друг с другом большими силами, последние, как правило, одерживали
победу. Житель лесной глуши всегда лучше всего отзывался о себе
когда был один или когда действовал с одним или двумя товарищами. Несколько человек
типа Буна и Кентона могли противостоять впятеро превосходящему их числу
дикарей. Таким образом, индейцы относились к ним довольно презрительно.
оценка белки в целом, и в отличие от преувеличенного
отзыв о доблести Бун и несколько других.

В станции может Естилл была атакована отрядом Виандот. После
убийства одного из поселенцев и захвата пленного они забили
скот на соседних полях и отступили. Капитан Эстилл
собрал двадцать пять человек и отправился в погоню за индейцами. Они
пересекли реку Лизинг и вошли в узкую долину. Он догнал их
когда они собирались покинуть ее. Как только индейцы воспринимали
белки, они остановились и заняли позицию под прикрытием, чтобы дождаться их.

Виандот были отмечены за храбрость превыше всех племен в
в этой части страны. Они стали особенно грозными
противниками из-за того факта, что они могли выстоять, несмотря на тяжелые
потери, чего не смогло бы сделать ни одно из других племен. Шауни, минго
и другие дикари, с которыми кентуккийцы вступали в контакт, неизменно
отступали, потеряв нескольких человек из своего числа. Это было не
результатом трусости, а расчета. Они справедливо рассудили, что их
воинов было так мало по сравнению с белыми, что победа могла
было легко быть купленным слишком дорогой ценой за счет десяти или двадцати из них.
Однако вайандоты иногда теряли половину своего числа в бою
и все равно продолжали борьбу.

Эстилл подвел своих людей на расстояние восьмидесяти ярдов к индейцам,
каждый из которых укрылся за деревом, и распорядился так же
с ними. Индейцы немного превосходили своих противников численностью и имели
некоторое преимущество в позиции. Они также преуспели в том, что касалось
укрытия, но уступали жителям лесной глуши в меткости стрельбы.

С самого начала белые получили преимущество , ранив начальника
Виандот. Увидев, как он упал, его люди начали колебаться, но он был почти
мгновенно после опять подняться на ноги и, поддерживая себя на багажник
дерева, он продолжал поощрять воинов.

Бой продолжался более часа с предельной
решимостью с обеих сторон. Белые потеряли шесть или семь человек и
еще несколько были ранены, потери среди индейцев были
примерно такими же. Но в их рядах не было никаких признаков отступления, и
Капитану Эстиллу не терпелось довести дело до конца.

Учитывая, насколько напряженным был бой, трудно
понять, как Эстиллу могла прийти в голову идея ослабить
свою линию. Он, однако, решил отрядить шестерых мужчин и офицер в
фланговое движение. Партия была возложена на лейтенанта Миллера,
кому было поручено украсть раунде под крышку и возьмите врага в
фланг или тыл.

Эстилл теперь противостоял индейцам всего с двенадцатью людьми, четверо из которых были
ранены. Его ослабленное состояние стало очевидным противнику раньше, чем
Миллер успел выполнить свое движение. Подстрекаемый их вождем,
Вайандоты бросились на белых и вынудили их отступить.
Преследуя вплотную, дикари убили восьмерых жителей лесной глуши, и
среди них капитана Эстилла.

Из группы Миллера сбежали только двое, включая этого офицера, которого
впоследствии обвинили в невыполнении его инструкций. Независимо от того,
Пренебрег Миллер своим долгом или нет, Эстилл по-прежнему не может быть освобожден от
главной ответственности за катастрофу.

Сообщалось, что индейцы потеряли тринадцать человек из своего числа.
Шауни ушли бы в отставку после того, как погибли бы трое или четверо человек.

Заметный рост иммиграции в течение двух лет, предшествовавших этому
периоду, довел индийцев до высшей степени негодования. Несмотря на
свои успехи, они увидели, что белые смогли противопоставить им свежих
людей без видимого уменьшения численности. Они поняли, что
если "Длинные ножи" не будут быстро изгнаны из Кентукки, они
прирастут корнями к земле.

Зимой 1782 года вожди северо-западных племен провели
множество советов и обсудили вопрос о согласованном вторжении в Кентукки. Они
обратились с обычным обращением к властям в Детройте, но на этот раз
случай застал их непривычно теплыми. Капитуляция Корнуоллиса в
октябре прошлого года выбила дух британцев в Канаде,
и они были более склонны думать об обороне, чем рассматривать возможность
агрессии.

Два белых человека имели большое влияние в советах индейцев.
Это были Александр Макки и Саймон Герти. Первый был британским
агентом среди племен, снискавшим незавидную славу за
зверства, совершенные с его санкции, если не фактически по его
подстрекательству. Несомненно, жители лесной глуши Кентукки, которые ненавидели
его имя преувеличивало злодейство Макки, но достаточно известно из хороших
источников, чтобы назвать его одним из самых жестоких и закоренелых негодяев
своего времени.

Саймон Герти был одним из четырех братьев, которые были уроженцами Пенсильвании.
Когда они были детьми, их отец был убит индейцами. Мать
снова вышла замуж, и вскоре после этого вся семья попала в плен к
краснокожим, которые сожгли отчима в присутствии его жены и ее
детей. Затем женщину и мальчиков отправили в разные города
северо-западных индейцев.

После многих лет плена все они получили свободу. Саймон, как
уже говорилось в другом месте, служил солдатом и разведчиком в Данморском
Война. Но общение с белыми было невыносимо для человека, который по
вкусу, привычкам и образованию был краснокожим. Вскоре он вернулся к индейцам
и был с готовностью допущен к руководящей должности среди них.

Герти признал верность Британии, и хотя он не занимал
официальной должности при короне, пользовался защитой и одобрением
властей Канады и ему было разрешено основать
торговый пост на территории. Он был близким компаньоном и доверенным лицом
Макки. На самом деле они были родственными душами, и было бы трудно
сказать, кто из них был большим негодяем или более бесчеловечным монстром.

Герти обладал всей свирепостью и кровожадностью самых отъявленных индейцев.
Он восхищался их самой утонченной жестокостью и с ликованием наблюдал
за тем, как беспомощных белых женщин и детей подвергали пыткам или
хладнокровно убивали. Он разжигал страсти дикарей и
побуждал их к жестоким поступкам и варварству. Он часто руководил ими
их нападения на поселения и многие из наиболее успешных
экспедиций были спланированы им.

Этот человек обладал таким злобным нравом, что
трудно понять его вмешательство в случае с Кентоном. Из
всего, что записано и о чем ходят слухи о Герти, это единственный
поступок, который делает ему честь. Похоже, что он не обладал таким
искупительным качеством, как храбрость, но нашел замену ей в хитрости
и предательстве.

По совету Макки и Герти индейцы разработали план
нападение на поселения в Кентукки. Летом 1782 года пятьсот
воинов шауни, вайандотов, миами и других племен собрались
в Чилликоуте, готовясь выступить в поход под руководством отступника
и его друг, британский агент.




XIX.

САЙМОН ГЕРТИ, ОТСТУПНИК

Харди отправляется в одинокую разведку - Он встречает таинственного незнакомца - И
узнает врага: “Если ты издашь звук или подашь сигнал, ты покойник
человек” - Поездка в форт и предупреждение -Харди проводит разведку
индейского лагеря - И совершает долгую поездку, чтобы доставить помощь Брайану
Станции--Герти и его индейцы Инвест частокола--они планируют
хитрость и оказались в собственной ловушке-они атакуют
и отбили--рельеф из Лексингтон--Герти пытается умаслить
гарнизон защитников игнорировать его угрозы и обещания - “вы видите
эта шавка? Его зовут Саймон Герти. Мы не смогли придумать для него лучшего имени
” - Индейцы уходят так же внезапно, как и появились.


Кентон и Харди, которые в течение нескольких месяцев занимались разведкой,
сопровождали экспедиции и руководили поселенцами, рано расстались в
Август, разъезжаемся из Бунсборо в разные стороны. Кентон предложил
пройти через местность на север до Огайо, в то время как Харди должен был
нанести удар на запад до достижения Лексингтона и Брайанса, а затем провести разведку
оттуда до реки, где-то на южном берегу которой находится
товарищи ожидали встретиться друг с другом в течение нескольких недель.
Они двигались налегке, не имея при себе ничего, кроме оружия и боеприпасов, а также
немного сушеной кукурузы в кошельках.

Утром третьего дня после расставания с Кентоном Харди был
проезжая вдоль покрытого лесом хребта, который образовывал восточную границу
долины, в которой находилась станция Брайана. Окружающая открытая
местность была излюбленным местом обитания бизонов, лосей и другой крупной
дичи, когда прибыли первые поселенцы, но эти животные быстро
исчезали. Когда глаза разведчика охватили прекрасную панораму,
раскинувшуюся перед ними, ни один живой объект не предстал перед его
наблюдательным взором.

Вскоре ухо разведчика уловило мягкий стук копыт по травянистому
склону, и, обернувшись, он увидел скачущего к нему всадника. Поскольку
когда он подъехал ближе, показался белый человек верхом на необычайно
красивом животном. Добравшись до места, где стоял Харди, он натянул поводья и
спрыгнул на землю.

“Привет, молодой человек! Вы можете сказать мне, где я нахожусь?” - воскликнул незнакомец.

“Вы примерно в трех милях от Брайана. Где вы хотели быть?”
- ответил Харди, немного уязвленный чем-то в манере собеседника.

“Все в порядке! Я направляюсь к Брайану. Знаешь, в деревню
неподалеку?”

Харди признался, что он был довольно хорошо знаком с ним и, в
показал ответ на приглашение незнакомца, сел на одном конце
поваленное дерево. Незнакомец занял место за другим, с лошади
поводья через руку.

“Меня зовут Битти. Я из Пенсильвании. Приехали на поезде, но
они отстали примерно на десять миль. Мы думаем поселиться где-нибудь поблизости ”.

Харди был не совсем удовлетворен этим заявлением. Ни человек
, ни лошадь, казалось, не подходили к этому. Последний был самым прекрасным животным
, какое Харди когда-либо видел в Кентукки, и совсем не походил на того
зверя, на котором мог бы ездить поселенец. Как к чужим, в то время как
он носил обычный костюм лесной глуши, он был украшен обилием
из бисера и перьев, которые украшали одежду индейских вождей.

Харди ничем не выдал беспокойства, вызванного появлением незнакомца
, которое усилилось при более пристальном наблюдении. Он осторожно
отвечал на вопросы собеседника, внимательно изучая его.
Битти, как он называл себя, не терпелось узнать количество и
распределение поселенцев в этой части Кентукки, и безопасно
другая информация, например, один планирует принять до Земли может
естественно, желание. Тем не менее смутное подозрение Харди побудило его
давать обманчивые ответы, имитируя предельную откровенность.

Действительно, внешность мнимого поселенца не была такой, чтобы
внушать доверие. Он был низкорослый, но крепко сколоченный человек с небольшим
пуля в голову. Хотя он в действительности не достиг своего тридцатилетия,
морщинистое лицо производили впечатление гораздо больший возраст. Это было
злое лицо. Глаза были черными, близко посаженными и змеиными. Их
взгляд был одновременно хитрым и зловещим. Смуглый поверхности
лицо было поразительно нарушается широкий шрам, проходящий от лба
к челюсти с правой стороны. Уши, круглые и плоские, выступали
на голове, как у летучей мыши. Высокие скулы обрамляли тонкий
орлиный нос, под которым тянулся прямой, почти безгубый
рот.

Харди был необычайно отважным молодым человеком, но при взгляде на незнакомца у него по спине пробежали мурашки
. С
первого момента их встречи он вызывал у него отвращение, и
чувство недоверия и неприязни росло с каждым мгновением. Но более
преобладающим, чем любое другое чувство, было ощущение того, что он встретил этого человека
перед. Это он знал, не было случая, но все равно мысль, что он
видел это зловещее индивидуального где-то удерживают, овладело им.
Вдруг и правда блеснула у него в голове. Он знал, что человек, сидящий за
другой конец бревна.

Продолжая с очевидной откровенностью отвечать на
вопросы незнакомца, Харди небрежно положил винтовку на колени и
постепенно перемещал ее, пока его рука не оказалась на спусковом крючке и дуле
указал на грудь мужчины рядом с собой.

“Не двигайся!” - сказал он тихим, но решительным тоном. “Без сомнения, твой
Друзья-индейцы в пределах досягаемости, но если вы издадите звук или подадите сигнал, вы
покойник. Сидите спокойно! Я должен был убить тебя, Саймон Герти, и я
полагаю, что убил бы, если бы ты однажды не спас жизнь моему другу
. Я заплачу этот долг, но после этого, если у меня когда-нибудь будет шанс...

Рука Герти потянулась к винтовке, которая лежала на стволе дерева
рядом с ним, но это действие не ускользнуло от зоркого глаза разведчика.

“Прекрати!” - крикнул Харди. “Теперь пойми меня. Если ты попытаешься выкинуть какой-нибудь фокус,
Я без колебаний снесу тебе макушку. Во всяком случае, это был бы мой
самый простой способ ”.

Тон голоса разведчика и выражение его глаз передали
собеседнику уверенность в том, что угроза не была пустой. Он сидел неподвижно и
слушал, пока Харди продолжал.

“Оставь свою винтовку там, где она есть. Встань и веди свою лошадь прямо
вперед и держи руку подальше от пояса. Я буду в ярде позади
тебя ”.

Герти встал и пошел вперед, как было указано. Когда они преодолели около
ста ярдов, Харди взял у ренегата уздечку.

“Теперь подойди к тому дереву”, - сказал Харди, держа ружье
угрожающе направленным. “ Возможно, ты хорошо умеешь метать топор войны. A
еще немного - и все. А теперь, Герти, пока прощай.”

С этими словами Харди вскочил на спину лошади, вонзил пятки в
ее бока и помчался вниз по склону к станции Брайана.

Через несколько минут Харди добрался до форта. Он предупредил, что поселенцы
Герти, несомненно, с большой группой краснокожих на спине, был в
окрестности. Сразу же на место был в суете подготовки.
Во все стороны были разосланы гонцы, чтобы привезти людей с
окрестных ферм. Как можно больше крупного рогатого скота и лошадей
их загнали за частокол. Женщины и девушки были заняты своими делами.
носили воду из источника. Мужчины поспешно осмотрели укрепления и
починили, как могли, дефектные места. В то же время в Лексингтон был отправлен конный гонец
с новостями и просьбой о
помощи.

Тем временем Харди не бездействовал. Он предположил, что основные силы
индейцев находились в нескольких милях позади Герти, и он предположил, что
после описанного инцидента они вступят в бой
об их затянувшихся перемириях перед продолжением наступления. Это было довольно
следовательно, вероятно, что атака будет отложена на несколько часов
или до следующего дня.

Эти соображения побудили Харди произвести рекогносцировку
с целью установления силы и состава
атакующей стороны. Местность вокруг Брайанс была, как уже говорилось,
сравнительно открытой. Харди справедливо полагал, как показали события
, что индейцы находились примерно в семи или восьми милях от него.
Чтобы незамеченным подобраться к ним с тыла, было необходимо, чтобы
он сделал крюк примерно в двенадцать миль. К счастью, у него было
Особенно хороша лошадь Герти, которая была совсем свежей.

Вскоре после полудня, сделав широкий круг, Харди вышел на
тропу, по которой индейцы прошли несколько часов назад. Он поехал
вперед по ней, пока не оказался на расстоянии мили от отряда. Затем он привязал
свою лошадь к дереву и осторожно двинулся вперед под прикрытием. Как он и предполагал
, краснокожие остановились и обдумывали изменение
плана. Присутствовало от пяти до шести сотен воинов, но разведчик
с облегчением обнаружил, что у них нет артиллерии.

Получив всю информацию, которую он искал, Харди отправился в путь
вернулся к тому месту, где оставил свою лошадь и уехал. Он достиг
Брайан приехал вечером и узнал, что, хотя индейские разведчики
были замечены поблизости, никаких крупных отрядов дикарей не появлялось
. Маленький гарнизон был наполнен тревогой по обучению
силы нападавших и начали искать нетерпением подкрепление.
Как только Харди позволил своей лошади отдохнуть несколько часов, он отправился
в Бунсборо, расположенный в пятидесяти пяти милях отсюда, за помощью.

Станция Брайана находилась чуть более чем в пяти милях от более крупного
поселение Лексингтон. Оно было расположено на южном берегу реки
Элкхорн, одна сторона частокола находилась в нескольких сотнях футов
от реки. Форт состоял из двух параллельных рядов хижин,
всего их было сорок, соединенных прочным частоколом и укрепленных
блокгаузами на каждом конце. Гарнизон на тот момент состоял из пятидесяти человек
, кроме которых в этом месте находилось по меньшей мере такое же количество женщин
и детей. Имелся хороший запас боеприпасов и
провизии, а общие условия благоприятствовали возможности
поселенцев стоять длительной осады, при условии, что они не должны быть
завалили числом.

На следующее утро после тревоги разведчики из гарнизона
доложили, что по соседству находятся большие группы индейцев, и
поселенцы взялись за оружие в ожидании нападения. Герти
не раскрыл численность своего отряда, о чем, по его мнению,
гарнизон был в неведении. Вместо этого он спрятал свои основные силы в каких-то
соседних зарослях и попытался хитростью.

Отряд примерно из пятидесяти воинов был выдвинут против форта с
инструкции изображать решительное наступление, но через некоторое время отступать
как бы в бегстве. Герти надеялся с помощью этой стратегии побудить
защитников пуститься в погоню, когда он двинется во главе
четырехсот индейцев, захватит частокол и обойдет поселенцев с
тыла.

Если бы Харди не предупредил гарнизон о количестве
нападавших, план коварного отступника мог бы увенчаться успехом. Как бы то ни было
, поселенцы заподозрили объект обмана и встретили его
контрстратагемой. Тринадцать активных молодых людей были отправлены в погоню
из отступающих воинов, в то время как остальная часть гарнизона стояла
готовая отразить атаку, которую они ожидали с другой стороны
частокола.

Герти услышал стрельбу и намеренно громкие крики молодых людей
когда они следовали за краснокожими к лесу. Он предположил, что
гарнизон покинул форт и уверенно продвигался к ближайшим
воротам, рассчитывая на легкое овладение. Во внешнем виде
этого места не было ничего, что могло бы сбить его с толку, когда он приблизился, сопровождаемый ордой
раскрашенных дикарей. Не было видно ни головы, ни дула из
иллюминатора.

Краснокожих было разрешено заранее, чтобы в пятьдесят ярдов
Палисейдс. Затем был ошеломляющий огонь подлил на них. Они остановились,
пораженные, и бесцельно разрядили свои ружья в направлении
форта. Гарнизон ответил с другой хорошо-руководил расстрелом, и как
дикари не выдержали и стали бегать, залп за залпом влили в
их паникой ряды.

Тринадцать человек, которые были отправлены в погоню за бывшим отрядом
индейцев, теперь вернулись за частокол. Их присутствие было необходимо,
поскольку после короткого перерыва основная часть краснокожих вернулась в
нападение большую устойчивость, чем их первое сочинение. Натиск был
сохраняется в течение нескольких часов с такой энергией, которая облагается налогом защитникам
огромное. Понукаемый Герти и Макки, краснокожие кинулись на
снова и снова частокол. Но гарнизон всегда оставляет за собой пожар
пока нападавшие были так близко, что всякий выстрел говорил. Ни один индеец
не переступал эту пятидесятиярдовую черту, но встречал свою смерть. Время от времени один,
более решительный, чем его товарищи, добирался до частокола и взбирался
на него, только чтобы быть сраженным томагавком ближайшего
жителя лесной глуши.

Примерно в час дня краснокожие отступили, услышав
от своих разведчиков, что приближается подкрепление. Эта своевременная
помощь состояла из отряда из пятидесяти человек из Лексингтона. Отряд
был примерно в равной степени составлен из всадников и пеших воинов. Когда они
приблизились к станции, было решено, что конный контингент
должен придерживаться проторенной тропы и атаковать осаждающих,
в то время как пешие должны пробраться к форту под прикрытием
некоторые предпочитают кукурузные поля.

Первая группа проехала сквозь ожидавших индейцев под ливнем из
пули и вошел в тюрьме без потери человека. Они
удалось отвлечь внимание от своих товарищей, которые
были хорошо спрятаны на жатву и должен был прибыть в
их пунктом с равной безопасности. Однако по какой-то случайности
они выбрались на дорогу и были обнаружены дикарями.
К счастью, форт был недалеко, но в спешке к этому убежищу
шесть человек погибли.

Это присоединение к гарнизону, указывающее на то, что вскоре можно будет ожидать дальнейшего
подкрепления, в то время как оно значительно
воодушевление защитников произвело на индейцев обратный эффект.
Вожди были серьезно встревожены и опасались, что экспедиция
окажется отрезанной от пути отступления. Они были захоронены на пенсию без
задержка в их собственной стране. Однако, Герти не отказались от своих
цель. Он стал убеждать их с величайшим усердием, призывая
настойчивость. Он напомнил им, что им становится все труднее
собрать такие силы, какие были налицо, в то время как белые
постоянно становятся сильнее и многочисленнее. Он предупредил их, что
если бы они упустили эту возможность изгнать Длинные Ножи из
страны, другой никогда бы не представился. Его мстительное красноречие
возобладало, и вожди снова согласились предоставить воинов в его
распоряжение.

На следующий день Герти попытался уговорить гарнизон сдаться. Он
был ранен пулей в бедро, и теперь подползал к пню
возле частокола под защитой белого флага. Капитан Роберт
Паттерсон, который привел подкрепление из Лексингтона, будучи
старшим присутствующим офицером, командовал. Он пошел к воротам вместе с другими
чтобы услышать, что скажет отступник.

Герти начал с выражения своего восхищения великолепной обороной,
предложенной гарнизоном. Однако он заверил их, что дальнейшее
сопротивление будет хуже, чем бесполезно. Он пообещал, “клянусь своей честью”,
обеспечить жизнь и безопасность каждой души в частоколе в случае, если
они немедленно капитулируют. В противном случае он бросил бы их на растерзание дикарям.
ярость дикарей. Он заявил, что крупное подкрепление индейцев
и артиллерийский отряд находятся в пределах дневного перехода от его лагеря, и
если оно прибудет и обнаружит поселенцев с оружием в руках, он ничего не сможет сделать
это спасло бы их от резни и пыток.

Герти потребовал немедленного ответа на свое предложение. Капитан Паттерсон
развернулся на каблуках и пошел обратно в форт, не удостоив
ответа. Но молодому парню по имени Рейнольдс было что сказать отступнику
, что в достаточной степени указывало на характер гарнизона.

“Скажите, вы видите этого пса?” - крикнул Рейнольдс, поднимая извивающегося,
визжащего, неописуемого из-за обвисшей шеи. “Он не честная птица,
не зверь и не рыба. Он просто самая злая, уродливая дворняга, которая когда-либо была
ходила на четырех лапах. Видишь его, да? Ну, его зовут Саймон Герти. Мы
лучшего имени для него и придумать нельзя ”.

Громкий смех последовал за репликой Рейнольдса, и, насмешливо жестикулируя
в сторону смущенного Герти, поселенцы двинулись к частоколу.
Отступник пополз прочь к лагерю своих последователей, произнося
самые ужасные проклятия и угрозы в адрес защитников
Станции Брайана. Вскоре он должен был преисполниться жаждой мести.

Капитана Паттерсона и его людей нисколько не смутили
похвальбы Герти. Они были уверены в том, что смогут противостоять нынешним осаждающим
и были удовлетворены тем, что хвастовство о присоединении артиллерии было ложью.
Фактически, главной заботой капитана Паттерсона сейчас было то, чтобы индейцы
не ушли до прибытия тяжелого подкрепления, которое, как он
был уверен, направлялось к Брайану. Он сожалел, что не
провел переговоры с Герти и не изобразил беспокойство по поводу своего положения
и способности выстоять.

День прошел без нападения индейцев. Это не сильно удивило гарнизон
, но заставило их ожидать атаки большими силами
под покровом темноты. Паттерсон держал каждого человека на своем посту
всю ночь. Со своих позиций они могли видеть пожары
примерно в полумиле от них находились индейцы, и с минуты на минуту ожидали их
наступления. Но на рассвете в
ситуации не произошло никаких изменений.

Капитан Паттерсон выслал разведчиков на разведку. Они вскоре вернулись
с докладом, что индейцы ушли, очевидно, взяв
большую тропу бизонов, которая проходила мимо Раддла и Мартина и так далее до
Нижнего Блу-Лисса.




XX.

БИТВА При БЛУ-ЛИССЕ

Подкрепление достигает станции Брайана - Неразумный советник управляет
лидерами - предупреждение Буна не услышано - Силы начинают преследование
Indкричит: “Все, кто не трус, следуйте за мной!” - Потрясающая
битва на берегах реки Лизинг - Белые разбиты и
рассеянный -Израэль Бун ранен и падает- Яростная борьба отца
за своего сына-Бун и Харди плывут в безопасное место-Героическое спасение Рейнольдсом
своего капитана - Его поимка и лихой побег- Прибывает полковник Логан
с подкреплением - Но индейцы убегают в свою страну - Бун
и Харди вновь посещают место резни - самый черный день в
истории Кентукки.


Благодаря своевременному предупреждению Харди Гудфеллоу и экспедиции
занятая распространением новостей, информация о нападении на
Станцию Брайана быстро достигла каждого поселения в радиусе шестидесяти миль от этого
места. На следующий день после отступления индейцев, подкрепления стали
приехать в различных направлениях. До наступления ночи одна
сто восемьдесят два мужика были собраны в Форт. Дэниел Бун
прибыл с большой компанией из Бунсборо, в которую входили его
брат Сэмюэль и его сын Израэль. Последний был почти младенцем
когда семья жила в Клинч-Вэлли и только недавно переехала в
его захолустное наследие - винтовка и топор. Полковник Стивен Тригг привел
отряд людей из Харродсбурга, а полковник Джон Тодд дополнительно
рекрутов из Лексингтона. В эту группу входили майоры Харлан, Макгэри,
Макбрайд и Леви Тодд. Значительная часть новичков была
верхом.

Полковник Тодд, как присутствующий старший офицер, принял командование всеми силами.
 Во второй половине дня состоялся совет офицеров.
Обсуждения были далеко не прохладными, и высказанные мнения носили
самый противоречивый характер. Однако большинство согласилось в
выступающий за немедленное преследование. Это предложение встретило одобрение
Полковника Тодда, хотя оно и не соответствовало его репутации человека
благоразумного и осмотрительного.

Решение полковник Тодд, как полагают, была обусловлена достаточно
эгоистично и недальновидно рассмотрения. Посланник прибыл с
весть о том, что полковник Бенджамин Логан поднял тело четыре
сто пятьдесят человек и спешит вперед с ними. Надлежащий
солдатский дух побудил бы командира подождать этого
подкрепления, но он и другие, похоже, завидовали Логану,
чья репутация как руководителя быстро растет. Он сказал, что
решимость наступать сразу был во многом из-за надежды, что Логан
может быть отстраненными от участия в деле.

Полковник Бун не присутствовал во время долгого препирательства между
ведущие сотрудники. Вместе с ними он отправился в последний лагерь
индейцев сразу по прибытии к Брайану, но, в отличие от них, он
не удовлетворился беглым осмотром окрестностей. Пока
офицеры совещались, Бун и Харди вели тщательный
осмотр местности, занятой воинами предыдущей
ночью, и следов, оставленных ими при отступлении.

Первое, на что обратил внимание Бун, было то, что костров в лагере
было очень мало, что указывало на желание со стороны индейцев создать
впечатление, что их количество меньше, чем было на самом деле.
Такой обман не соответствовал бегству в страхе, потому что он
вызывал преследование.

Не было предпринято никаких попыток замести след или замаскировать
направление, выбранное воюющей стороной. Напротив, их путь был
четко обозначены и усеян множеством статей. Эти признаки были
легче воспринимаются менее опытные в качестве доказательств прыти
и паника-подстегнул отступать. Но Бун различить в них очень тонкие
обман, призванный обратить белогвардейцев к их разрушению. Действительно,
вся тактика индейцев в этом случае была такой, к какой они
обычно прибегали, и ни один офицер из захолустья, претендующий на какой-либо уровень
опыта, не должен был быть ими перехитрен.

Когда Бун вернулся в форт, пройдя несколько миль по индейской тропе
, совет пришел к своему заключению и
полным ходом шла подготовка к тому, чтобы действовать в соответствии с этим без промедления. Тем не менее,
Полковнику Тодду не терпелось узнать мнение человека, которого все
признавали - по крайней мере, втайне - превосходящим их самих в
знании индейцев.

“Ну, что ты думаешь, Бун?” - спросил командир, обращаясь к
пионеру, когда тот входил в частокол.

“Ну, Тодд, это самый очевидный случай фокуса-покуса, который я когда-либо видел. Это
не след, который они оставили. Это дорога, отмеченная знаками через каждые
несколько ярдов. Они боятся, что мы можем их пропустить, и они на самом деле
полыхали деревья. Они направились к Голубой лижет. Вы знаете лей
в стране около того, Тодд. Нас приглашают попасть в засаду
так же ясно, как если бы это было напечатано в газете ”.

Это была длинная речь Буна, и в ее
смысле нельзя было ошибиться. Тодд был явно смущен. Как и любой другой лидер в
Кентукки, он научился высоко ценить мнение Буна. Однако у него
не хватило морального мужества избрать тот курс, который, как подсказывало ему его тайное суждение
, был правильным. Следует также помнить, что
управление глубинка сборам по их должностных лиц зависело от самых
тонкая нить дисциплины. Большая часть мужчин, собравшихся
у Брайана, были добровольцами, которые могли отказаться от дальнейших действий, если бы их желаниям воспрепятствовали
.

“Я не сомневаюсь, что вы правы, Бун, но мои офицеры, похоже, настроился на поездку
вперед сразу”, - сказал Тодд, слабо. “И, если мы не получим их
только след, индейцы могут уйти от нас”.

“Они не уйдут от тебя, Тодд; не бойтесь”, - ответил Бун, с
мрачной улыбкой, как он повернулся, чтобы собрать своих людей для похода.

Бун был верным подчиненным. После того, как он высказался своему
командиру, у него больше не было слов, чтобы сказать по этому поводу, пока к нему снова
не обратились. Он кратко проинформировал своих людей, что получен приказ преследовать
врага без промедления, и он проследил за тем, чтобы они были готовы и находились на
своих местах, когда колонна сформируется.

Полковник Тодд вышел из частокола на станции Брайана, прежде чем
темно, во главе ста восьмидесяти мужчин. Отряд продвигался вперед
со всей возможной скоростью и утром третьего дня, после
прохождения сорока миль, достиг утесов Лизинга,
напротив лоуэр-Блу-Ликс.

Местность вокруг была необычайно дикой и суровой. Слики
веками были местом обитания буйволов и других животных, которые подстригали
окружающую траву, а дожди смыли с земли почву,
оставив голые камни на большой площади. В этом месте река изгибалась
на юг, образуя U-образную петлю. Через центр огороженной
территории проходил горный хребет, а с обеих сторон от него тянулся овраг, спускающийся
к реке. Каждое из этих ущелий было заполнено густым кустарником,
обеспечивающим идеальное укрытие.

Когда отряд пограничников приблизился к этому месту, было замечено несколько индейцев
, марширующих по хребту. Они неторопливо осмотрели
белых и исчезли.

На берегу реки, полковник Тодд приказал прекратить и снова пошло
в консультации со своих старших офицеров. Он попросил у Буна другого выражения
, и на этот раз оно было произнесено в присутствии всех
лидеров.

Бун был хорошо знаком со страной, в которой они находились. Много
раз он охотился в нем, и здесь он был взят в плен индейцами
Шауни в 1778 году. Это было, как он объяснил своим спутникам, восхитительно
подходящий для засады, и он выразил свое мнение, что
отряд Герти даже сейчас скрывается где-то по соседству. Он напомнил
офицерам полиции, что след так явно вел к тому месту, на котором
они стояли, что невозможно было избежать вывода, что
индейцы хотели заманить их туда.

В заключение Бун откровенно сказал, что считает их положение
шатким. Он полагал, что продвигаться вперед было бы опасно
и что разумнее всего было бы дождаться прибытия Логана,
который не мог быть дальше, чем в дне пути. Если, однако, это было
приняв решение перейти реку, он посоветовал бы разделить силы
, одну половину направить в обход, чтобы подойти к ущельям с тыла,
в то время как другая предприняла прямую атаку на противника, которого он сильно
подозреваемый в том, что его там прятали.

Спокойное заявление полковника Буна произвело заметное впечатление на его слушателей
и вполне вероятно, что его совету последовали бы, если бы
не непослушные действия вспыльчивого офицера. Бун едва успел
договорить, когда майор Макгэри крикнул:

“Все, кто не трусы, следуйте за мной! Я покажу вам, где краснокожие
несколько”.С этими словами он поднял войне-шум и призвал свою лошадь в
реки.

Люди, которые с нетерпением ждали завершения конференции
и не могли знать, что действия Макгэри были полностью несанкционированными,
бросились всем скопом за ним, и, конечно же, офицеры были обязаны
присоединяйтесь к движению. К тому времени, когда силы достигли другого берега,
дисциплина была восстановлена, и полковник Тодд приказал остановиться.
Отступать теперь было невозможно, ибо в случае, если противник прятался на
на полуострове они спускаются по задней части белогвардейцев, проходящей
струю и разрежьте их на кусочки.

Но, прежде чем перейти, полковник Тодд, по предложению Бун,
послал вперед двух разведчиков с инструкцией, чтобы тщательно изучить
страна на каждой стороне трассы, которая вела через хребет. Разведчики
выполнили опасную службу в безопасности. Они прошли вдоль хребта
к началу петли и вернулись, не увидев ни одного индейца.

Был отдан приказ выступать, пятнадцать человек под командованием майора Харлана сформировали
авангард. Полковник Тодд командовал центром, полковник Тригг -
правым, а полковник Бун - левым. Авангард миновал ущелья
и основные силы были в сорока ярдах от них, когда пятьсот
Индейцев внезапно выступили и дали сокрушительный залп по застигнутым врасплох
пограничникам.

Последовал потрясающий бой. Более невыгодного положения, чем то,
в котором оказались силы полковника Тодда, трудно было себе представить.
По всему их фронту растянулись индейцы. Со всех сторон их окружала река
. Однако они храбро держались до тех пор, пока в их рядах не произошло величайшего
опустошения.

Авангард был быстро окружен дикарями. Майор Харлан и
его люди отчаянно боролись, пока он и двенадцать из них упал покрытый
с ранениями. Остальным троим удалось пробиться сквозь
орду воющих краснокожих и спастись, продолжив движение через
горный хребет и в страну за петлей, в которой бушевала битва.

Полковник Тригг и многие из солдат Харродсбурга пали под яростным
натиском, а вскоре после этого полковник Тодд получил смертельное ранение
и был замечен падающим с лошади. Только Бун, слева, был
держа его собственного. Но, когда право дробят и мужчин в
центр, встревоженный смертью своего командира, начал сдаваться,
положение войск Буна стало шатким.

Видя разрушение в ряды, индейцы сейчас же кинулся вперед с
Томагавки подняты, произнося жесточайшее кричит. Две трети
войска обратились в бегство и устремились к броду, а краснокожие
преследовали их по пятам. Бун старался держать своих людей вместе, убеждая их
отступать компактным корпусом и открывать фронт противнику.
В конце концов, спокойное поведение пионера на некоторое время повлияло на его людей
остальные бросились врассыпную, но, к сожалению,
лошадь Буна, которая была ранена некоторое время назад, внезапно упала на
колени, сбив всадника с ног. Мужчины, вообразив, что их
лидер убит, немедленно обратились в бегство.

Когда Бун поднялся на ноги, из всех его последователей рядом с ним были только его сын Израэль и Харди Гудфеллоу
. Дикари наступали со всех
сторон, и внизу, у брода, бушующая масса людей боролась за
проход. Бун был неважным пловцом, но он мгновенно принял решение
что наилучший шанс на спасение для его маленького отряда зависел от того, чтобы
добраться до ручья в ближайшем к нему месте.

Бун и его юные спутники повернули к берегу на западной
стороне петли. Они продвинулись совсем недалеко, когда пятеро
дикарей попытались перехватить их. У двоих из них не было огнестрельного оружия.
Цель белых людей была направлена на остальных, двое из которых упали, когда
Бун и Харди бросились на оставшихся троих с обнаженными томагавками.
Краснокожие бежали, не ожидая нападения, и когда Бун повернулся
это было для того, чтобы увидеть своего сына распростертым на земле. Израэль получил
пулю в грудь.

Не дожидаясь, чтобы перезарядить винтовку, Бун взял мальчика в свою
оружие и возобновил путь к реке. Они приближались к берегу, когда
пришли трое индейцев на них. С одним из них Харди расправился, когда
они были в двадцати ярдах, но двое других продолжали наступать.
Они были чрезвычайно крупными мужчинами и необычайно храбрыми. Вооруженные только
своими томагавками, они без колебаний бросились на белых.

Бун положил мальчика на землю. Его тело билось в конвульсиях в
предсмертные муки. Когда отец выпрямился, его лицо было спокойным, а
губы плотно сжаты, но в его сердце бушевала буря. Харди стоял,
пораженный ужасным блеском глаз. Таким он никогда не видел этого
человека раньше и никогда больше не увидит.

Бун выхватил свой томагавк и повернулся к дикарям, которые теперь были почти
на расстоянии вытянутой руки. Он прыгнул на них, как пантера, у которой отняли ее
детенышей. Его оружие просвистело в воздухе и вонзилось в
череп первого. Отпрыгнув в сторону, он избежал удара
томагавка второго дикаря и в следующее мгновение вцепился ему в горло
и повалил его на землю.

[Иллюстрация: ЕГО ОРУЖИЕ ПРОСВИСТЕЛО В ВОЗДУХЕ И ВОНЗИЛОСЬ В
ЧЕРЕП ПЕРЕДНЕГО]

Харди бросился к месту и поднял свой томагавк, но, когда он собирался
удар, Бун взглянул вверх, и в его взгляде Харди за руку.
Индеец был влиятельным человеком, но на руках у убитой горем
отец он был, как ребенок. Бун бил дикаря головой о камни
пока тот не был оглушен, а затем выхватил нож и вонзил ему в сердце
.

Этот стремительный бой занял меньше времени, чем нужно, чтобы рассказать, но
когда Бун снова повернулся к сыну, мальчик был мертв. Отец огляделся
по сторонам. С трех сторон приближались новые враги.
Ничего не оставалось, как оставить тело Израэля на растерзание
дикарям.

Вместе Бун и Харди выбрались на берег и, нырнув в реку,
смогли благополучно перебраться на другой берег. Они были почти
последними, кто покинул поле битвы, и к тому времени, когда они приземлились на
южной стороне Слизывания, угасающее пламя смертельной битвы уже
гасло.

Половина отряда, опрометчиво преследовавшего воинов Герти, лежала мертвой на
полуостров или у брода. Там была страшная резня, и
было бы намного хуже, если бы не присутствие духа человека по имени
Незерланд, которого в прошлом товарищи обвинили
в трусости. С двенадцатью или пятнадцатью другими всадниками Незерланд
переправился через реку. Остальные собирались позаботиться о собственной безопасности,
уехав верхом, когда Нетерланд призвал их остановиться и защитить своих
товарищей, открыв огонь по индейцам. Они сделали это, в результате чего
многим удалось спастись, кто в противном случае был бы убит.

Среди многих проявлений заметной храбрости, которыми был отмечен тот день, был
дерзкий поступок, совершенный молодым Рейнольдсом, который дразнил Герти у
Брайана. Рейнольдс отступал верхом к броду, когда
он догнал капитана Паттерсона, который, пошатываясь, шел с болезненной раной.
Отряд индейцев ехал совсем рядом, но молодой человек остановился и
спешился, настояв на том, чтобы офицер занял его место в седле.

Увидев, что раненый мужчина благополучно взобрался на лошадь, Рейнольдс побежал к
месту ниже брода и переплыл на другой берег реки. Он был,
однако его преследовала банда индейцев и захватила в плен. Через некоторое время
краснокожие оставили его в руках одного из своих и пустились в
погоню за другими жертвами. Улучив благоприятную возможность, Рейнольдс
выбил своему похитителю вниз кулаком и убежал. Когда он прибыл на
Брайана было найти капитана Паттерсона есть.

Беглецы из "Блю Ликс" встретили полковника Логана и его подкрепление
по пути к месту действия. Бун и Харди вернулись вместе с ними.
К полю боя был совершен форсированный марш, но когда они прибыли туда
не было никаких признаков присутствия индейцев. Было почти очевидно, что они
быстро отступили в свою страну, и поэтому полковник Логан отпустил своих
людей.

Битва при Блю Лис произвела на Буна, пожалуй, большее впечатление, чем любой другой
инцидент в его жизни. Спустя годы одно упоминание о ней
вызывало слезы на его глазах.




XXI.

СТАРАЯ ПТИЦА

Кларк возглавляет великое вторжение в страну индейцев - И опустошает
поля и деревни - Период мира и процветания-Бун начинает
жизнь фермера-Его навещают старые друзья-
Индейцы узнают, что “старую птицу на мякине не проведешь” -
Фермер обращает свой табак в хорошее дело-Бун оказывается
нищим - И решает покинуть Кентукки - Он эмигрирует в испанскую
обретает собственность, землю и почести - Его жизнь завершается
выполнением важных обязанностей - Он умирает в глубокой старости
восьмидесяти шести лет - Под американским флагом.


Поражение при Блу-Ликс было самым тяжелым несчастьем, которое когда-либо
выпадало на долю поселенцев Кентукки. Они узнали только впоследствии
что потери индейцев были даже больше, чем у них
нанесенный удар, и что вожди вернулись в свои деревни, оплакивая
победу, которая стоила стольких воинов. Жители Кентукки были
охвачены страхом перед еще одним подобным вторжением, и немало из них
проявили желание покинуть страну. Почти сразу после
битвы при Ликах Бун написал губернатору
Вирджинии Бенджамину Харрисону, в котором сказал: “Жители этого округа очень встревожены
мыслью о том, что индейцы проведут еще одну кампанию в нашей стране ".
страна этой осенью. Если это должно быть так, то это разрушит эти
поселения. Поэтому я надеюсь, что ваше превосходительство примет этот вопрос
во внимание и как можно скорее пришлет нам некоторую помощь ”.

Как только новость о катастрофе достигла генерала Кларка, он
принял решение о репрессиях и немедленно вызвал полковников Буна,
Логана и других офицеров, а также Кентона и еще двух или трех человек
скауты, на совет в Форт-Нельсоне. Все согласились с тем, что по индейцам следует нанести удар
до того, как они смогут оправиться от последствий
недавней кампании. Их силы, которые были собраны из нескольких племен,
были бы расформированы и рассеяны, и, если бы их застали врасплох, их страна
вероятно, оказалась бы в сравнительно беззащитном состоянии. Главной
целью было нанести сильный и быстрый удар.

Генерал Кларк издал срочный призыв к добровольцам и снабжению и
распространил его по всей стране со всей возможной оперативностью.
Ответ был мгновенным. Вскоре тысяча конных стрелков
собрались в двух местах встречи, на станции Брайанз и у
водопадов Огайо. Те, кто не смог приехать, внесли щедрый вклад в
снаряжение и снабжение экспедиции, которых было предостаточно
из вьючных лошадей, крупного рогатого скота и запасных верховых животных. Две дивизии прошли маршем к
устью реки Лизинг, где генерал Кларк принял командование.

Желая двигаться со всей возможной секретностью и скоростью, Кларк отказался
быть обременен обширным поставки. Он потребовал, чтобы каждый мужчина нес
достаточное количество вяленого мяса и кукурузы, а скот и другие
материалы оставил позади. Хотя в это время года дичи было предостаточно,
было сочтено неразумным посылать охотничьи отряды, и экспедиция
почувствовала укол голода еще до того, как достигла Чилликоута, который был
первая точка атаки. Здесь они застали индейцев врасплох настолько, что
когда они вошли в место, из которого жители бежали
не оказывая сопротивления, горшки были на кострах. Солдаты
были очень рады накинуться на еду, которую скво
готовили для своих мужчин.

Отряд Кларка сеял опустошение по всей индейской стране. Деревни
были стерты с лица земли, а посевы уничтожены. Лошадей и крупный рогатый скот
угнали, а жители рассеялись по лесу. Удар
парализовал краснокожих и произвел большее впечатление на приближающихся
сразу после решительного поражения белых. Ничто не могло бы
более эффективно убедить их в бесполезности ведения войны против
поселенцев. Их вожди впали в уныние, и их конфедерация
была распущена. В то же время они потеряли поддержку англичан,
которая составляла очень важный элемент их силы.
Хотя небольшие отряды индейцев в течение многих лет продолжали нападать на
семьи в незащищенных районах страны, масштабное вторжение в
Кентукки после 1783 года так и не было предпринято.

Экспедиция генерала Кларка была последним случаем, когда Дэниел
Бун был призван сражаться при защите поселений
Кентукки. Он был одним из первых исследователей страны. Он
возглавил одну из первых партий поселенцев в этой стране. Его винтовка
постоянно была на службе у измученных жителей лесной глуши, а его
советы руководили их лидерами. Никто не приносил больших жертв ради
территории, чем он, и никто не получал меньше пользы. Он потерял
сына на самом пороге земли обетованной, и еще один пал
в последней битве. Его брат Сквайр был скальпирован в Синем
Лижет, и там его брат Сэмюэль был тяжело ранен. И все же, когда
период раздоров и стресса прошел и страна предстала перед
мирной картиной ухоженных полей и веселых домиков, единственным
чем владел Бун, были его доброе имя и верная винтовка. У него не было ни акра земли
, который он мог бы передать своим детям, ни жилья, которое он мог бы назвать своим собственным. Он
был простым скваттером среди людей, которые держали свои земли в безопасности в основном
благодаря его решительным усилиям.

Однако лишь спустя некоторое время после этого Бун узнал, что
из-за незнания требований закона и характерной простоты,
ему не удалось оформить свой титул на землю, которую он занимал. В течение
нескольких лет он обрабатывал свою ферму, а в охотничий сезон занимался
своим любимым делом.

Тем временем население Кентукки быстро увеличивалось.
В разных местах возникали города и развивалась значительная торговля
мехами и другими товарами. Поселенцы жили в относительном
мире, но они ни в коем случае не были освобождены от нападений враждебных индейцев.
Считается, что между 1783 и 1790 годами не менее
полторы тысячи человек были либо убиты, либо уведены в плен
небольшими бандами краснокожих, которые тайно вторглись в Кентукки. Один
такой инцидент следует упомянуть подробно.

Индейцы, вероятно, ценили Буна выше, чем кого-либо другого
среди жителей Кентукки, и это было особенно верно
с шауни, которые были лучше всех знакомы с ним, поскольку трижды имели
он в их власти. Через несколько лет после истории с "Синими лизками" у них
возникла идея снова попытаться захватить Буна. Для выполнения этой задачи были назначены четверо самых
проворных и коварных смельчаков.

Хотя он не употреблял травку, Бун был патч табака на его
фермы с целью удовлетворения рыночного спроса на этот лист. Недалеко
от его хижины был небольшой сарай, в котором он выращивал свой урожай.
Внутри сарая была сооружена конструкция из рельсов высотой в двенадцать или
пятнадцать футов. На них были уложены шесты так, чтобы они тянулись
поперек хижины. На шестах были разложены стопки листьев в три
яруса, представляющие три разные стадии отверждения.

Бун однажды работал в этом сарае. На нижних ярусах был большой
количество сухого табака, который фермер, необходимые для переезда
верхний поляков, чтобы освободить место для свежих листьев. Он стоял
на перилах, которые поддерживали столбы, и как раз собирался приступить к
своей работе, когда в помещение вошли четверо индейцев с винтовками.

“Теперь мы поймали тебя, Бун”, - крикнул предводитель. “Мы отвезем тебя обратно в
Чилликот, и ты никогда больше не уйдешь”.

Прошли те дни, когда поселенец постоянно носил при себе ружье.
Бун был безоружен, но не выказывал ни малейшего беспокойства. Он
сохранял свою позицию и смотрел на краснокожих сверху вниз с приятной
улыбкой.

“Так, так! Это ты, Пьюолти?” воскликнул он, узнав одного из
сыновей старой Черной Рыбы. “Как поживает скво и как поживают папузы?
Как дела в Чилликоуте? Думаю, я хотел бы увидеть их всех
снова ”.

Индейцы выразили некоторые нетерпения Бун сошел, но его
манера была настолько сердечной, что они пали под ее чарами, как встарь. Он
заверил их, что спустится через несколько минут, но умолял их
подождать, пока он закончит свою работу. Он не прекращал
оживленно рассказывать о старых временах, о приключениях и битвах, которые
он и они приняли участие в. Дикари вскоре были поглощены
разговором. Они стояли, опершись на свои ружья и пристально глядя
на говорившего.

Тем временем Бун раскладывал свои свертки с табаком и
наконец приспособил их к своему удовольствию. Внезапно он вытащил два
шеста, и в следующее мгновение четверо индейцев были погребены под огромной
кучей сухих листьев. Прежде чем они смогли выбраться, Бун
выскочил в открытую дверь и был в пятидесяти ярдах от них.

Когда он отошел на то расстояние, которое считал безопасным, фермер
повернулся и, увидев, что встретил его взгляд, взрывался раскатами
смех. Индейцы, слепой и наполовину задохнулся, был погружен их
выход из сарая и теперь бесцельно бродила, пока
рам пожал с сильный кашель и чихание. С мизерным
дыхание они ругали хитрых Буна и оплакивала собственную глупость.

Бун направился в каюту и закрепляется ружье. Затем он приказал
индейцам, которые к этому времени немного пришли в себя, взять свои ружья
и убираться восвояси. Он предупредил их, что, если он снова поймает их в этой части
страны, с ними наверняка случится худшее. Это было бы
интересно узнать историю Pewultee и его товарищи сообщили по
их возвращение в Чилликоти.

С развитием территории и восстановлением мира власти
предприняли шаги для надлежащего межевания земель в
Кентукки и оформления титулов. В ходе этого процесса сотни
старых поселенцев были лишены собственности в пользу более проницательных заявителей, лучше
разбирающихся в технических тонкостях закона. Бун всегда демонстрировал
отвращение к юридическим формам и небрежность в вопросах бизнеса.
Скрупулезно честный, он приписывал всем другим подобные качества. Его
жизнью управляло золотое правило, которое, действительно, обычно
преобладало в захолустных общинах. Он был так же невежествен, как и любой другой
ребенок, о коварных путях спекулянта и сухопутного акулы. Он также не мог
представить себе, что государство, которому он так преданно служил
, не сможет защитить его в том, что он разумно считал своими правами.

Когда его прекрасную ферму в Бунсборо и другие участки земли отняли
у него с помощью тонких юридических процедур, он с горечью думал о том,
что сообщество, за которое он проливал кровь и страдал, могло предложить ему
нет лучшей награды, чем доля нищего, но он не стал
озлобленным, как Кларк к концу своей жизни. Бун возложил свои
неудачи на плечи спекулянтов и юристов и решил
покинуть Кентукки и искать новый дом в дикой местности. В памятном
письме законодательному собранию штата Кентукки в 1812 году он говорит: “Не знакомый с
тонкостями закона, я смог найти несколько земель,
из-за моего невежества, как правило, поглощенный лучшими притязаниями ”.

Здоровый и активный, с неустрашимым духом, великий старый первопроходец
когда ему перевалило за шестьдесят, он отправился в страну прерий за пределами
“Отца вод”. Его слава достигла испанских владений
в Америке, и вице-губернатор, резиденция которого находилась в Сент-Луисе
, пригласил его поселиться в этом округе, “заверив, что достаточный
участки земли должны быть отданы ему и его семье”.

Предложение показалось Буну заманчивым. Многие американцы обосновались
в Луизиане, и уже было распространено мнение, что страна
вскоре будет присоединена к Соединенным Штатам. Старший сын Буна, Натан,
несколько лет предыдущие заняли земли в богатую страну, граничащую с
реки Миссури. Приглашение испанского чиновника представляло собой
средство приобретения земли, на которую у Буна не было денег, и,
наконец, регион за Миссисипи изобиловал дичью.

Бун принял щедрое предложение и в 1795 году в сопровождении своей
семьи отправился в поселение Фемм Осейдж, примерно в сорока пяти милях
от Сент-Луиса, и там поселился. Вот, как и обещал,
большой участок земли был передан ему, и он стал комендантом, или
Синдики, района. Эта должность была важной, влекущих обе
гражданские и военные обязанности ответственного характера.

Значительную долю населения округа составляли американцы, среди
которых было несколько родственников Буна. Население было
миролюбивым, счастливым и процветающим. Бун нашли в новых условиях
его духу жизни, и он провел свои последние годы в радостном согласии.
Он исполнял свои обязанности с удовлетворением для общества, находящегося под его контролем,
и к удовлетворению испанских властей. Когда, наконец,
он мирно скончался в 1820 году, в почтенном возрасте
восьмидесяти шести лет, над страной развевался американский флаг.




XXII.

ПОСЛЕДНЯЯ ОХОТА

Путешественники в чужой стране-“Я умираю от желания увидеть старого папу!”-Старые друзья
встречаются спустя много лет-Кентон и Харди находят старика счастливым в
его простая жизнь - “У меня есть больше, чем мне нужно, и ни один мужчина не может предъявить на меня права
” - Простое кредо искреннего христианина - Еще одна охота
вместе -Бун доказывает, что он по-прежнему стойкий житель лесной глуши - И
показывает Харди, как “облаять” белку - Он рассказывает своим товарищам о
его ранняя жизнь и приключения - Его странный страх умереть в глуши
Кентон и Харди расстаются со стариком навсегда - Он стоял
у двери хижины и смотрел, как они скрываются из виду.


Давайте вернемся к нашей истории и бросим прощальный взгляд на некоторых из ее
персонажей.

Ярким сентябрьским днем 1808 года двое мужчин сошли с лодки
на пристань в Сент-Луисе. Они оба были загорелыми и обветренными
и носили привычную одежду американского жителя лесной глуши. Один из них был
светловолосый гигант лет сорока, со смеющимися голубыми глазами и
музыкальный голос. У него были беспечные, радостные манеры мальчика и вид
человека, для которого сама жизнь была наслаждением. Его спутником был более молодой
мужчина, но более серьезного вида. Его хрупкое, но жилистое телосложение свидетельствовало
о силе и активности, а четкие черты лица свидетельствовали о бдительности
интеллекте.

Путешественники имели при себе винтовки, но не были обременены багажом. У них
, казалось, не было недостатка во времени и им не мешали дела. Два или
три часа они провели, бродя по причудливому городу с
его смешанным населением - американцами и креолами, французами и испанцами. Затем
они прибегли к таверне и ел сытно поесть. Когда наконец они
вернулись на улицу, он был с воздуха людей отдохнувшими и с
цели в поле зрения.

“Ну, Харди, как это будет? Верхом или пешком?” - спросил Кентон.

“Пешком, Si, непременно. Я умираю от желания увидеть старого папу, но я не хочу
подъезжать к его порогу, как солдат. Это будет больше похоже на старые
времена, если мы приедем на бродяге. На самом деле, я хочу приехать с хорошим
жирным баксом за спиной ”.

“Ты прав, но это будет стоить два бакса. Мы придем к старику
просто, как мы раньше делали в старые добрые времена на Boonesborough. Те были
хорошие времена, Харди! Все становится слишком скучно в глуши
сейчас. Думаю, нам с тобой придется отправиться дальше на запад ”.

“Да. Если мы останемся на этом берегу Миссисипи, у меня никогда не будет
шанса расплатиться с тем маленьким долгом, который я задолжал тебе. Ты
помнишь - когда я увидел тебя в первый раз?”

Кентон рассмеялся и хлопнул своего собеседника по спине, а он
сказал:

“Вы знаете, сейчас лучше, чем направить на гребне-перья краснокожему и
затем бросить свой томагавк на него, а, малыш?”

Это была прекрасная страна, через которую путешественники прошли в течение их
двухдневного путешествия. Во все стороны простирались лесистые прерии, по которым
бродили стада буйволов, оленей и другой дичи. Каждые несколько миль приводили
их к небольшому поселению, окруженному фруктовыми садами и стоящими посевами.
Многие жители были американцами. Фактически, три пятых
населения Верхней Луизианы были иммигрантами из Штатов на
момент аннексии.

Вечером второго дня друзья узнали, что находятся
в нескольких милях от места назначения. Они решили отложить свой
прибытие до следующего утра и провели интервал перед сном
в обеспечении две жирные баксов, что они предложили взять их
старый вождь, как скромное свидетельство уважения.

Рано утром следующего дня Кентон и Харди, с трудом переваливаясь со своей тяжелой
ношей, подошли к хижине, к которой их направили, на
окраине поселения в округе Сент-Чарльз, штат Миссури. Это было
небольшое двухкомнатное строение из тесаных бревен с гонтовой крышей. Хорошо огороженное
за зданием располагались поля и большой фруктовый сад.

На пне возле хижины сидел старик с белоснежными волосами
падающий ему на плечи. Он чинил замок ружья, в то время как
гончая присела у его ног и смотрела вверх в нетерпеливом ожидании, надеясь
, что впереди охота.

Путешественники поспешили вперед так быстро, как только могли со своим грузом,
по пути выкрикивая приветствия:

“Привет, полковник!”

“Привет, папа!”

Старик поднялся, проявив удивительную активность и прямоту
осанки. Он заслонил глаза рукой и через мгновение узнал
своих посетителей.

“Харди! Si!” - воскликнул он с оттенком восторга. “Благослови ваши дорогие сердца!
Видеть вас, несомненно, полезно для старых глаз! Похоже на старые времена
видеть, как вы двое так подходите к хижине ”.

Прошло двенадцать лет с тех пор, как эти бывшие последователи Буна видели
его. Конечно, им было что рассказать друг другу. Жизнь старого
пионера в последние годы была сравнительно безоблачной,
но двое его учеников настояли на том, чтобы услышать об этом все. При виде
скромной хижины они испугались, что старик, возможно, находится в стесненных
обстоятельствах. Они с облегчением узнали, что ему очень удобно
расположена, и жил в своей маленькой избе, потому что он чувствовал себя более
дома в нем, чем в просторном жилище. Время от времени, по его словам, он
проводил несколько недель в особняке своего сына Натана, в нескольких милях
от него, или в просторном каркасном доме своего зятя Каллауэя, но он
всегда был рад вернуться в свой собственный маленький двухкомнатный домик.

“Господь был милостив ко мне”, - благоговейно сказал старик;
“У меня есть больше, чем мне нужно, и ни один человек не может предъявить мне претензий. Я
оставил кое-какие долги в Кентукки, но после нескольких удачных сезонов охоты и
поймав меня в ловушку, я собрал значительную кучу денег. Я вернулся - ты
двое парней были в Иллинойсе, и мне было очень жаль не увидеть тебя - и я
расплатился со всеми долгами. Когда я вернулся домой, у меня было всего полдоллара
но - о, Харди! - как хорошо быть свободным человеком ”.

“И ты был счастлив, папа?”

“ Да, сынок, я был счастлив. Я не скажу, что мне не было жаль покидать
страну, за которую я охотился и боролся, но Кентукки был
переполнен, и я чувствовал, что мне нужно больше пространства для локтей. Это порадовало
Господь избрал меня в качестве инструмента для решения Кентукки,
но я думаю, что моя работа была закончена до того, как я уехал ”.

Два или три дня трое друзей с удовольствием провели в
обмене опытом и взаимных воспоминаниях. Бун выразил
особое удовольствие, вспоминая сцены и события, связанные с
его первыми годами в Кентукки. Не будучи болтливым, он стал более
общительным, чем когда Кентон и Харди знали его, и он рассказал им много
деталей из своей прошлой жизни, о которых они никогда не знали.

Харди часто испытывал любопытство к вопросу о религиозных убеждениях своего приемного отца
. Жизнь и поступки Буна отметили его как морального
и богобоязненный человек, но у него не было уделено обсуждению таких
вопросы. Во время этого визита, когда им случалось быть наедине, Харди взял
возможность задать старик за выражением его веры.

“У меня никогда не было много обучения, Харди, и вы знаете, что в церкви не
более многочисленны в лесной глуши”, - ответил Бун, - задумчиво. “Я
боюсь, что моя религия домашнего приготовления, и я осмелюсь сказать, что священнику это не
показалось бы правильным, но я использовал это как руководство
всю жизнь, сынок, и это сослужило мне хорошую службу. Дело просто в этом”.
старик продолжил, обнажив голову: “Любить и бояться Бога;
верить в Иисуса Христа. Делать все добро своему ближнему и самому себе,
которое я могу, и причинять как можно меньше вреда, насколько я могу помочь. И уповать на
Божью милость ко всем остальным ”.

Однажды утром Кентон и Харди поднялись, как обычно, рано и, к своему
удивлению, обнаружили старика, суетящегося перед хижиной.
К соседним деревьям были привязаны две вьючные лошади. Одеяла, кошельки,
порошок рогов и прочих изделий валялись вокруг.

“Почему, папа, что же теперь дальше?” - спросил Харди, в изумлении.

“Мы отправляемся на охоту”, - ответил Бун самым обыденным
тоном.

“Хулиган, полковник!” - крикнул Кентон. “Это как раз то, о чем я думал
предложение. Протяни руку помощи, Харди, и давай соберем снаряжение!”

Через несколько часов они отправились, старик пешком, как и остальные. Также
им не нужно было замедлять шаг, чтобы приспособиться к нему. Он шагал
прямо и походкой, в которой было много от прежней
упругой размашистости. Они обнаружили, что он может преодолевать свои двенадцать миль в день
без чрезмерной усталости, и он настоял на том, чтобы этапы не были утомительными.
Меньше. Если Кентон или Харди попытался любые отговорки, как, например, симулируя
усталость или желание изучить пейзажи, ради престижа
их в возрасте товарища отдыхали, Бун был заметно недоволен и вскоре они
решила позволить ему поступить по-своему.

Они были рады найти, что старый лесник глаз, хотя
несколько ограничены по дальности, был как живой, как никогда в обнаружении “признаков”.
Вскоре он представил им доказательство того, что все еще обладает своим замечательным мастерством
обращения с ружьем.

“Теперь ты можешь залаять на белку, Харди? Попробуй этого парня”, - сказал Бун,
указывая на одного из маленьких зверьков на ветке, на расстоянии
около пятидесяти ярдов.

Харди отказался стрелять, но настоял на том, чтобы это сделал Бун.

Старый охотник прицелился и выстрелил. Белка взлетела в воздух и
опустилась на землю, не повредив ни единого волоска. Это был подвиг, который могли совершить немногие
жители лесной глуши в расцвете сил и практики.

Бун повез своих юных друзей на реку Канзас. Они провели две недели
охотясь в соседней стране, и никогда в жизни им не было так весело, как сейчас
. Бун в то время был более приятным компаньоном, чем в
его молодые годы. Он свободно и откровенно рассказывал о себе и людях,
которых он знал. Он рассказывал истории о больших охотах, в которых он
принимал участие, и рассказывал своим спутникам о долгих месяцах, которые он провел
в Кентукки до появления поселенцев. Он рассказал о происшествиях
о своем пленении индейцами и побеге, чтобы найти своих товарищей
пропавших в одиночестве в сотне миль или больше от ближайшего поселения белых
.

Бун сообщил им, что он был в привычку ходить на охоту
экспедиция дважды в год с товарищем, которого он связал путем письменного
заключить контракт на доставку его тела домой на случай, если он умрет в дикой местности.

“Странно, - сказал он, - что я, проведший большую часть своей жизни
в борьбе и большую ее часть в пустыне, должен бояться
оставить свои кости в лесу. Я не могу объяснить это, но у меня есть
сильнейшее желание быть похороненным рядом с жилищами людей ”.

Охотники с сожалением повернулись домой. Каждый
чувствовал, что это была их последняя совместная охота и, возможно, заключительный
инцидент их последней встречи. Так оно и оказалось.

На следующий день после возвращения Кентон и Харди
неохотно и нежно попрощались со стариком. Он стоял в дверях своей каюты с
прикрытыми глазами и смотрел им вслед. Он ушел из их жизни,
но в их выдающихся последующих карьерах каждый чувствовал и признавал
, что он стал лучшим человеком благодаря знакомству с Дэниелом Буном.