Осколки Хрустальной ночи

                «Осколок волшебного зеркала, в котором всё отражалось
                в искажённом виде, попал в глаз Кая... Вскоре глаз
                перестал болеть, но осколок остался. С тех пор Кай
                стал грубым и злым, всё прекрасное ему казалось
                уродливым...»
                (Ганс Христиан Андерсен «Снежная королева»)

2001 год. Германия.

Переехав в Германию, и чуть изучив немецкий язык, я сразу нашёл работу по специальности. Я занимался тем же, чем и в Питере – ремонтировал медицинскую технику. Но если в Санкт-Петербурге я это делал в клиниках города, то в Германии в мои обязанности входил ремонт и профилактика аппаратов на дому у пациентов.

Я нахожусь в доме одного пожилого бюргера. У него проблема с электронным шприцем, подающим, по заданной врачом схеме, обезболивающие медикаменты. Я настроил, привезённый мной для замены аппарат. Но поскольку я определил, что и аппарат, который был подключён к пациенту прежде, исправен, очевидно, причина сбоя в работе, в чём-то ином, я решил задержаться на час, чтобы точно разобраться.

После получения первой дозы лекарства, боль у пациента, чуть утихла, и его потянуло на разговоры со свежим для него человеком.

- Вы говорите с акцентом. Откуда вы приехали?
- Из России. Из Ленинграда.
- Так вы, значит, православной веры? А я католик. Ну всё равно, мы с Вами, христиане.
- Нет, я не христианин, я иудей.
- Извините!
- Но за что же?
- Мы, немцы, так виноваты перед вашим народом. Столько беды принесли мы вам.
- Ну, чего уж теперь? Вообще меня всегда интересовал один вопрос, на который я до сих пор не нахожу ответ ни у кого из моих многочисленных местных друзей.
- Я слушаю вас.
- Я могу себе представить весь ужас, который евреи тогда переживали в Германии. Моя бабушка рассказывала, как давно, ещё до победы большевиков, когда она была девочкой, пережила в России еврейские погромы.
А вот, что чувствовали простые бюргеры, не евреи, видя такое? Наверняка же среди них были и такие, кто понимал всю подлость и беду происходящего.
- Молодой человек, я не могу знать про всех, поэтому опишу то, как это происходило в нашей семье. Я вам расскажу правду. Вы же медик и понимаете, что дни мои сочтены, и теперь уже нет никакого смысла пытаться казаться лучше, чем я был. Чем я есть на самом деле.
Мы жили в небольшом городе в земле Рейн Вестфалия. Отец мой был хозяином строительной фирмы. Был ли он нацистом? Уверен, что нет, но в партии Гитлера состоял. Это было необходимое условие, чтобы сохранить фирму, чтобы не лишились работы его сотрудники.
В моём классе был Георг Кноблох – еврей. Когда началось гонение на евреев, он перестал посещать школу. Его отец – доктор Кноблох, имел практику в своём доме, отделёном от нашего лишь садом и огородом. Наш сосед считался лучшим врачом в городе. К нему приезжали на приём люди и из дальних мест.
В газетах начали печатать фотографии магазинов, медицинских кабинетов евреев, на которых были запечатлены и бюргеры, посещающие их. Жители города стали бояться заходить туда. Подожгли, находящуюся в нашем городке Синагогу.
Мой отец сам относил продукты в дом Кноблохов. Ведь у нас были в хозяйстве две коровы и участок пахотной земли, где сажали разные овощи. Георг продолжал бывать в нашем доме, пробираясь с чёрного хода, проходя через сад. Он рассказывал мне под большим секретом, что и ещё некоторые жители тайком помогают евреям.
Когда стало совсем невозможно Кноблохам жить, они собрались уезжать в Палестину. Я помню ту ночь, когда у нас в комнате, при закрытых ставнях, сидели эти несчастные люди.
Отец мой сказал тогда: «Когда-нибудь это безумие закончится, и вы сможете вернуться назад, в свой дом. Чтобы он не достался никому чужому, я куплю его, под контору для моей фирмы. Я сохраню все Ваши вещи и Ваш кабинет. Спасибо, что вы мне доверяете.»

Так и было сделано. Прошли годы, Георг Кноблох, мой школьный товарищ, вернулся. Его уже нет в живых, но дочь его живёт сегодня в том доме, который я с радостью вернул настоящим владельцам.
Но не хочу, чтобы у вас, молодой человек, создалось впечатление, что я идеальный. Нет. Я так же, как и почти все немцы того времени, во время второй мировой войны был солдатом. Да, меня может чуть извинять пред вами то, что я не был на Восточном фронте. Я был в составе оккупационных войск во Франции.
Теперь лишь повторюсь, что я кожей ощущал через общение с моим другом Георгом, что чувствовали тогда евреи Германии, когда толпа разъярённых фанатиков выкрикивала на улице: «Мы не хотим жить в одном городе с евреями»...

П.С.
Эти заметки я нашёл в своих черновиках. Вы спросите, почему именно сегодня я вдруг опубликовал их?
Тому есть простое объяснение.
Вчера, 30 октября 2023 года, по всем информационным каналам мира разнеслись сообщения из России о поджоге еврейского культурного центра в Нальчике, а так же видео из многонационального города Черкесска, где на площади собралась толпа мужчин и женщин, одетых, в основном, в мусульманские одежды. Они говорили в микрофон: «Мы, карачаевцы*, не хотим жить в одном городе с евреями». При этом, плакаты с теми же словами, написанными на русском языке, держали в руках дети...

И вот, что мне подумалось в связи с этим: а может это, как в сказке, осколки той, так называемой «Хрустальной ночи»**, попали через десятилетия в сердца горящим желанием повторить тот кошмар.


*Карачаевцы — депортированный (подвергнутый принудительному выселению) народ, преимущественно с территории Карачаевской АО . В 1943 году было выселено в Казахстан и Киргизию 68 614 человек.

**Хрустальная ночь, которую из-за разбитых окон магазинов и синагог часто называют «Ночью разбитых витрин», — это эвфемизм, придуманный нацистами для обозначения массового антисемитского погрома, прокатившегося 9 и 10 ноября 1938 года по всей Германии, Австрии и оккупированной немцами Судетской области Чехословакии.