Глава 41, Чуфут-Кале

Отрывок из романа "Вперёд, на Запад". Роман в процессе написания. Скачать 1 -41 главы в формате pdf с яндекс-диска:
https://disk.yandex.ru/i/VzJYxfU1F5q2lQ

Новые главы, фотографии, иллюстрации, можно принять участие в обсуждении:
https://t.me/+7a8JqZEzgkRiZjJi


Глава 41

Чуфут-Кале

626 год, Чуфут-Кале, передовой гарнизон Херсонеса, горная крепость Фулла.


Ипатий был начальствующим над крепостью Фулла на службе императора ромеев.
Эта крепость была самой дальней от Херсонеса, и через небольшое ущелье контактировала непосредственно со степью.
Если в долинах между горными хребтами были поля пшеницы, сады и виноградники, за которыми ухаживали греки, то в степях паслись стада овец, которыми занимались тюрки – прирожденные наездники.
Торговля с Херсонесом шла весьма интенсивно, население долины росло, и император уже дважды присылал мастеров для укрепления стен крепости.
К сожалению, кроме неприступных утёсов, твердыню защищал только весьма маленький гарнизон из двух десятков человек.
Десяток готов нёс службу на южных воротах, охранял башню над осадным колодцем, и обходил дозором обширный скальный мыс на западе крепости.
Десяток алан сторожил длинную восточную стену, и изредка выходил в патруль взглянуть на соседнее укрепление к северу от Чуфут-Кале. Там шла цепочка крепостей до самого моря, но в пределах видимости было только три из них. В каждой крепости был заготовлен сигнальный костёр, чтобы дымом подать сигнал в случае опасности.

Ипатий начинал службу во Фракии, и ещё застал старую ромейскую пехоту, которая воевала по образу и подобию легионов древности.

Но время легионов давно прошло, и теперь имперские военачальники командовали отрядами варваров, которые воевали по своим собственным законам и обычаем.
Хорошо, если в силах византийского военачальника было хотя бы задать им первичную цель, и проследить, чтобы те не атаковали своих.
Волей-неволей, а ему приходилось понимать языки готов и аланов. Те часто служили вместе, их языки постепенно смешивались, но иногда наемники из разных народов не вполне понимали друг друга. Тогда им приходилось обращаться к греческому, впрочем, иногда в ход шла и забываемая повсеместно латынь.

Сейчас его наёмники были насторожены и напуганы. Степь в очередной раз меняла своих хозяев, в Крым рвались болгары, бродили отряды авар, и союзные им орды славянских дикарей. Недавно авары провели обряды над несколькими племенами, повязали кровью бывших пахарей, превратив в отчаявшихся безжалостных убийц. Взяв из десятка не более двух, авары откочевывали, а оставшиеся славяне, сорвавшиеся со своих мест обитания, начинали бесцельно кружить по степи, занимаясь разбоем. Обычно такие изгонялись отовсюду, ибо после кровавых обрядов авар, к земледелию люди уже не возвращались.
Обычно они бежали в лесистые Карпатские горы, и рыскали там среди горных круч и лесов, наводя ужас на людей. При необходимости авары вновь привлекали их в походы, обеспечивали скудным довольствием, а в остальное время те пробивались охотой, рыбной ловлей, да разведением овец и коз.

Однако сейчас авары навербовали множество отрядов внутри полуострова, сами ушли за Перекоп, а потом устье полуострова взяли под контроль враждебные аварам болгары. Пешие союзники авар стали разбредаться по степи, и шли в сторону горных укреплений Херсонеса, сея на своем пути смерть и разрушения, грабя, поджигая, и насилуя всё, на что хватало сил дотянуться. Разрозненные отряды этих грязных, голодных и злых, полуодетых людей шли в направлении цепи горных укреплений, воздвигнутых ромеями на основе древних пещерных городов.

Сначала стали возвращаться ближние кочевья. Всё же славяне перемещались пешком, и пастухи успели вернуться, не потеряв ни одной овцы. А вот из дальних кочевий пришли дурные вести. Стада подвергались нападениям, одичавшие подкрепились жирным мясом, набрались сил, и шли всё ближе к предгорьям. Пастухи не могли быстро вернуть скот в долину, да и где его там держать? Приходилось мириться с потерей части животных, спасти бы людей...
Но постепенно разбойники научились захватывать и коней, организовывали разведку, начались и человеческие потери.
Извергам была нужна одежда, оружие, они не могли питаться одним лишь мясом.
Раньше такие проблемы решал каган хазар, достаточно было прислать несколько сотен всадников для облавы по степи.
Но сейчас каган осаждал Тбилиси, сил у хазар не было, а болгарская орда ещё не собрала вместе все кланы. В этом промежутке безвластия одичалые вышли из-под контроля.


Ипатий стоял на отвесном обрыве своей крепости, и глядел вниз на долину. Внизу тек ручей. В его верховьях стояли богатые усадьбы с чистыми, белёными известью стенами, окруженные частоколами в два человеческих роста. Ниже располагались поля и огороды, сады, фермы греков и армян, а в самом низу большие загоны для скота. Вход в долину со стороны степи был перекрыт стеной, скорее даже каменным рвом, с прочными воротами. Эту стену навалили кое-как тюрки, материала под ногами было хоть отбавляй, но добиться того уровня обработки, которым славились греки, они разумеется, не могли.

На противоположном краю долины, прямо напротив крепости, располагалась точно такая же вертикальная каменная стена, приблизительно в нижней трети её темнели проемы нескольких пещер. В пещерах жили монахи, окормлявшие святым словом общину из греков, готов, и армян.

Ипатий вспоминал, как он вызвал к себе старейшин греков, тюрков и готов. Готы организовано явились, выделили воинов для охраны стен, завели в крепость женщин и детей. Греки и армяне завезли в крепость имущество, часть женщин с детьми, внесли свой вклад в запасы продовольствия. Большая часть мужчин осталась работать на полях, воинов в гарнизон они не добавили.
А вот с тюрками возникла проблема.
В крепости был луг, но все стада туда загонять не имело смысла – запаса травы не было. К тому же, старейшина тюрков по прозвищу Горный Старец не согласился усилить гарнизон своими воинами.
Он собирался запереться в долине, и собственными силами охранять скот и обширную усадьбу.
В усадьбе его был большой виноградник, розарий, пруд с лебедями, и сад с павлинами. Было несколько дворов для конюшен и мелкого скота, кузницы и мастерские.
Упрямство Горного Старца объяснялось его поддержкой из самого Херсонеса. В былые годы тот служил базилевсу, и выполнял щекотливые поручения, как правило, связанные с тайными убийствами. И его старые связи были сильнее власти Ипатия.

Ипатий отбросил воспоминания. Теперь следовало нанести визит к монахам. Он взял двух личных телохранителей, они оседлали небольших местных лошадок, и через восточные ворота потрусили по широкой дуге к противоположной стене ущелья. С утёсов, обрывающиеся к югу, они бросили взгляд в сторону Херсонеса. Дымов на горизонте не было, они развернулись, и стали спускаться по дороге, петлявшей в северо-западном направлении. Проехав лес, они попали в долину, где неглубокая речка текла между стеной горной крепости и противоположным утёсом, в котором тоже с древних времён в многочисленных пещерах жили люди.

Сейчас они ехали именно к этим пещерам на противоположном от крепости склоне ушелья. Там в последнее время селились монахи, бежавшие из Византии от гонений за настоящие или вымышленные проступки, а также принципиальные противники набирающего силу учения иконоборцев.

Ипатий спешился у подножия скальной лестницы, ведущей к пещерам, расположенным на высоте в десятки ростов человека, оставил коня телохранителям. Те повели лошадок к водопою, да и сами прильнули к чистому источнику, бьющему из каменной горы.

Ипатий поднялся к пещерному ярусу, где его встретил Порфирий, подвизающийся в помощниках у преподобного Даниила – ученого и благочестивого монаха, несколько лет назад прибывшего в эти пещеры из самого Константинополя.
– Проходите, господин, – приветствовал его Порфирий, – Преподобный ожидает.

Они прошли через анфиладу пещер, освещённую светом лампад, с маленькими оконцами, закрытыми рамами с кусочками цветного стекла.

Даниил сидел в своей келье, и читал большую книгу из тонких листов пергамента, раскрытую на одной из первых страниц. Ипатий успел только заметить, что это не Евангелие.

– С чем пришёл, сын мой?
– Преподобный, нам нужно поговорить.
– Потребно провести таинство?
– Нет, Преподобный. Я пришёл просить вас перейти в крепость.
– Нужно ли сие?
– К долине приближаются отряды славянских извергов, жизни людей в опасности.
– На всё воля Божия! – поднял персты Даниил.
– Возможно, Бог послал меня предупредить вас, – улыбнулся Ипатий.

– Не кощунствуй! – Монах ткнул пальцем в книгу, – вот, описание славян, данное ритором Прокопием Кесарийским: «Образ жизни у них, как и у массагетов, грубый, безо всяких удобств, вечно они покрыты грязью, но по существу они неплохие люди и совсем незлобные, но во всей чистоте сохраняют гуннские нравы».

– Я бы не слишком доверял доброте гуннского нрава, – отметил Ипатий, по моим данным, к нам идут племена, испорченные аварами. Те провели над пахарями свои страшные ритуалы, среди варваров нет женщин и детей, нет стариков, слабых и больных. Это мужчины в состоянии полного отчаяния.

– И моя миссия – направить их ко Христу! – произнёс Даниил.
– Преподобный, этот порыв легко понять, – склонил голову Ипатий, – но момент не слишком хорош. Варвары одержимы насилием и разрушением. Их сердца ищут не покоя, но мести. Они разрисовывают свои тела символами, от которых надеются получить силу. Слепо они копируют и тюркскую тамгу, и готские руны, и Солнце македонских славян. Они хотят мстить, но их месть невозможно утолить, это месть самим себе.

– Да, это похоже на описание Прокопия, – произнёс Даниил, вот:
«Вступая в битву, большинство из них идут на врагов со щитами и дротиками в руках, панцирей же они никогда не надевают; иные не носят ни хитонов, ни плащей, а одни только штаны, и в таком виде идут на сражение с врагами».
– У этих славян нет воинского вооружения, но даже стая волков может быть опасна, а это люди.
– Да, – произнёс Даниил, – вот как написано у Прокопия:
«Асбада же в данный момент взяли живым в плен, а потом убили, бросив в горящий костер, предварительно вырезав из кожи на спине этого человека ремни».

Ипатий возвысил голос:
– Преподобный, долину будет оборонять клан Горного Старца. Но мне кажется, что его стена не удержит врагов. Пусть у них и нет осадных орудий, но долину они возьмут. За стену крепости я ручаюсь. Фуллу мы удержим, и будем держаться там хоть до зимы.

Даниил перевернул страницу:
– Вот, я зачитаю тебе: «Приблизительно в это время войско славян, перейдя реку Истр, произвело ужасающее опустошение всей Иллирии вплоть до Эпидамна, убивая и обращая в рабство всех попадавшихся навстречу, не разбирая пола и возраста и грабя ценности. Даже многие укрепления, бывшие тут, и в прежнее время казавшиеся сильными, славяне смогли взять, так как их никто не защищал, и обходили все места, где хотели, производя опустошения. Начальники Иллирии с 15-тысячным войском следовали за ними, но подойти к неприятелям близко они нигде не решились».

Ипатий помрачнел.

Даниил снова перелистнул несколько страниц:
– Вот ещё: «После этого они стали безбоязненно грабить все эти местности и во Фракии и в Иллирии, и много крепостей тот и другой отряд славян взял осадой; прежде же славяне никогда не дерзали подходить к стенам или спускаться на равнины».

– Тем более, нужно собрать людей в крепости. Кроме того, – Ипатий привёл последний аргумент, – славяне разграбят утварь, сожгут иконы!
Преподобный Даниил глубоко вздохнул, сухим пальцем оттёр слезу:
– И об этом пишет Прокопий: «Мужчин до 15 000 они тотчас всех убили и ценности разграбили, детей же и женщин они обратили в рабство. Но сначала они не щадили ни возраста, ни пола, но как этот отряд, так и другие с того момента, как они ворвались в область римлян, они всех, не разбирая лет, убивали, так что вся земля Иллирии и Фракии была покрыта непогребёнными телами».

Даниил встал, отложил книгу, и достал другую, ещё больших размеров.
Пролистал почти до конца, и наставил на строчки палец:
– Вот что Тацит писал о венедах: «Из-за смешанных браков их
облик становится все безобразнее, и они приобретают черты
сарматов. Венеды переняли многое из их нравов, ибо ради грабежа
рыщут по лесам и горам, какие только ни существуют между
певкинами и феннами».

– Они разграбят церковное имущество, – с горечью произнёс Ипатий, – Преподобный, пожалуйста, уходите в крепость!

Даниил обвёл взглядом свою келью, перекрестился на иконы, затем подошёл к дверному проходу:
– Порфирий!
– Я здесь, Преподобный!
– Поднимай братию, привлеки мирян, мы переносим реликвии из пещер в крепость. Уносите всё имущество.
– Приглашаю вас в свой дом, – Ипатий приложил руку к груди.
Даниил посмотрел на него печальными глазами, и сел на своё жёсткое ложе:
– Премного благодарен, игемон. Но я остаюсь.