Ю ма соул

                Моей любимой Милене Ангел
     " Бедное замчище, - окинул внимательным взглядом громоздящееся посреди леса за крепким тыном сторожевое охранение Ордена Витаутас, - у них уже и смотровая площадка подлеском поросла, никуда не годится, любой лихой сотник незаметно подведет хлопцев к башне ".
     С барбакана свешивается непроспавшийся, а потому злой караульный, по виду местный, лесной человек, всю свою жизнь дальше Трок и не выбирался. Рычит, грозя шестопером.
    - Кому ? Рассыпсь ! Проходь, не замай.
    Беглец тронул коня сапогом, выбился вперед, искоса поглядывая на верных. " Еще вчера тысячи за мной ползали, - горько думалось князю, - а сейчас с десяток не наберется ". Снял золоченый шлем и задрал чисто выбритое по крайней европейской моде лицо к караульному.
    - Великий князь Болеслав Швидригайла.
    Сказано было весомо, мол, дальше сам думай. Черт его дернул назваться именем родного брата, по слухам, шалящего на порубежье, но и огорошить заброшенный в лесах гарнизон печальной правдой не хотелось, им коней кормить надо, самим чего перехватить, передохнуть хоть с день этот бесконечный. Караульный заржал.
    - Болеслав только на рассвете был, - кашляет и беснуется лесной человек на макушке барбакана, пока чуткие сторожки крадутся обочь, незаметно беря нежданных пришлецов под прицел хищных арбалетов, уже готовых проткнуть их мягкие тела острыми жалами стальных болтов, - а ты, видимо, немец, раз сряда на тебе немецкая.
    Злится Витаутас, устав блуждать по болотинам. Как этому дурню объяснишь, что нужда была в братьях, а теперь вот сменилось все. Нечего таким и объяснять.
    - Старшего зови, - буркнул князь, повиснув головой к конской гриве, - некогда мне с тобой, олух, разговоры разговаривать.
    Веселится караульный, а сторожки в полный рост встали, щелкая взведенными самострелами. Витаутасу и пугаться некогда, погоня из Магдебурга едва не настигла его на подворье Ковно, чудом ушли, бросив прихваченных из замка комтурства заложников. " Детей не пожалел ! - ярится князь, сжимая кулак в латной рукавице. - А теперь с дураками вот объясняйся ". Топот сзади. Верные рассредоточились, закрывая князю спину, даже сторожки перевели арбалеты на приближающегося. Витаутас прищурился, до боли всматриваясь в расплывчатый в надвигающихся сумерках силуэт конного.
     - Зоммер, - первым узнал рыжебородого немца сотник Курцевич, дергая князя за алое корзно, - не поверил, стало быть, выдумке твоей Великий Магистр.
     Рушится беглый монах с коня, ползет на коленях, бороду рвет, слезами исходит.
     - Прости, - рыдает Зоммер, метя бородой палые листья, - отравили детей твоих, по приказу Куно фон Лихтенберга отравы в питье поднесли.
     Витаутас, будто не слыша, вновь обернулся с раскрывшему рот караульщику. Тот, мигнув от неожиданности, бросился к камнищу, запиравшему изнутри ворота охранения, суетливо пеняя самострельщикам. Снова топот. Развернул князь коня и видит, что горделивый и наглый брат во главе малого отряда поспешает, улыбается, видать, знает уже, что ему все достанется.
    - Думал ли, что делаешь ? - вместо приветствия заорал Болеслав, улыбаясь еще шире.
    - Почему, - ответил ему Витаутас, въезжая в узкие ворота замчища, - тебе можно, мне нельзя ?
    - Потому, - смеялся уже нескрываемо брат, плетью разгоняя свиту князя, - что опоздал ты родиться, брат. Помнишь, как матушка все говаривала, что ровно на пять минут раньше я появился ? Вот тебе Божья воля, Божий суд и рука Божья.
     Витаутас, ничего не ответив на полные тайного смысла слова Швидригайлы, соскочил с коня и полез в башню, где сычом высокомерным торчал наместник Василия Дмитрича, не пожелавший самолично встретить неудачника и беглеца. Никто из них не знал и даже не мог представить, что всего лишь через пару лет станет Витаутас владельцем самого большого королевства Европы, что пустит все прахом по ветру брат родной, а презренные, пригнувшиеся под татарвой поганой московиты, потянут все на себя, чтобы позднее точно так же все потерять и утратить, замыкая круг рождения, величия и краха империй.