Тамбур самоубийц

Я люблю необычные истории – когда грань между реальностью и театральным представлением размывается и эти два мира на мгновение становятся признаком жизни в вечно спешащем городе. Стать зрителем такого представления – удачная случайность.

– Выгнали из электрички всех, представляете?

Я понял о чем говорила женщина среднеазиатской внешности, потому что я был в той же электричке, что и она – поезд делал техническую остановку на одной из станций, поэтому всех пассажиров попросили выйти из вагонов и перейти на другую платформу. Лишь из-за того, что это произошло, я оказался в тамбуре с этой парочкой, и они планировала разыграть чертвоски странное представление, которое намертво вколотило меня в обшарпанные временем стены электрички, притаив дыхание и вслушиваясь сквозь металический скрежет вагонов в каждое слово.

– Выгнали?

Молодой парень повернулся в сторону женщины так, будто бы она говорила что-то важное. Его мимика и манера речи намекали на некое расстройство психики, но я не силен в этом, поэтому просто скажу, что парень был странный.

– Да, выгнали из электрички, пришлось менять поезд.

На этом стоило бы закончить этот неловкий разговор – вообще начало разговора выглядело максимально неловко для обоих говорящих.
Женщине было за 40, выглядела она как добрейшая тетушка, которая встречает тебя в казахском ауле (я знаю о чем говорю, господа, знаю) и с искренним гостеприимством приглашает тебя к столу. Искренность – именно это связало ее с парнем, который выглядел как неопрятный домосед, что вырвался по какой-то причине из своей квартиры в грязных белых кроксах, пляжных шортах и легкой куртке с капюшоном.
Неловкая пауза прервала их разговор, но парень не отводил от женщины свой взгляд – необъяснимо искренний, заботливый и тревожный:

– Вы вся трясетесь. Вам плохо?

В этом городе не всякий человек уделит хотя бы толику своего внимания по отношению к другим людям, но этот парень был редким представителем группы эмпатов – это звание закрепится за ним к концу этого рассказа.

– Сейчас уже легче. Тяжелая ситуация с родственниками – они наорали на меня за то, что я оставила свои вещи в квартире, которую им продаю… вообще-то это долгая история. – она неловко улыбнулась, встретившись взглядом с парнем, а ее руки терзали старый чехол телефона.

– Понимаю вас. Только что у меня произошла абсолютно аналогичная ситуация с родными. Они наорали на меня. Говорят, что я неправильный.
В каждом тихом его слове, в каждом взгляде этого парня таились тонны искренности, которые вливались в их зарождающиеся откровения — два случайных человека через твердые стены социальной апатии неожиданным образом начинали изливать друг другу душу.

– Близкая родня?

– Да, отец, мама, сестра.

– А сестра почему? – было странно, что она выделила именно сестру в этом перечне близких, что ненавидели этого парнишку.

– Потому что мама с папой ненавидят меня, вот и она ненавидит. Замкнутый круг.

– И куда ты сейчас едешь? – в голосе женщины родилась некая тревожность, которую я не мог объяснить в тот момент, но ответ парня громом разбил мои догадки и добавил в эту историю нотки тяжелой драмы:

– Еду на самоубийство.

Черт, если я когда-нибудь буду писать сценарий короткометражки, то именно с этих слов начнется первая сцена, именно так, чтобы задать жару с самого начала, а потом расхлебывать этот сценарный водоворот.
В стать депрессивному виду столичных электричек диалог этой пары окропился калейдоскопом грязных красок, но все же холст был закончен лишь наполовину – этой истории нужен был конец…
А конец для меня и для вас останется открытым, поскольку я подъезжал к своей станции и молил чертову электричку ехать медленнее, а красный рычаг стоп-крана горел ярким цветом и кричал: ДЕРГАЙ, ТЫ ВСЕ УПУСТИШЬ! ДЕРГАЙ ЖЕ!

– Может и я с тобой?

ДЕРГАЙ, ТЫ ВСЕ УПУСТИШЬ!
Тамбур самоубийц наполнился громовым молчанием, которое звоном отдавало в мою голову – я стал свидетелем жизни, я застал что-то, о чем можно написать, о чем можно рассказать. Это блаженное осознание теплом расплывалось по всему телу.

– Какой у нас план?

Женщина улыбалась, но улыбка ее была такой странной, такой живой и наивной.
С тем же скрежетом, что мешал мне слушать их разговор, электричка остановилась и двери распахнулись, приглашая меня на выход. Я сделал шаг и сразу развернулся, кинув последний взгляд на эту пару – парень стоял перед женщиной и плакал. Двери захлопнулись, отрезав двумя окнами силуэт каждого из них. Парень обнял женщину и продолжал плакать.
Конец их истории может стать заголовком газеты о двух самоубийцах, что шагнули с моста, а может все сложилось не так драматично, и их пути рутиной разошлись по разным станциям, а тамбур самоубийц отправился дальше – до конечной.