ВОР!

 В О Р

   Конец восьмидесятых. До большого "кипеша" совсем немного, он уже ощутим, он рядом. Но заводы ещё работают, колхозы пока целы, деньжата в кассах выдают исправно, всё крутится, вертится, колматит помаленьку... А ветры перемен всё настойчивее, всё ожесточёнее, всё сильнее -- оттуда дуют, из забугорья... Появились первые буржуа. Форосы только планируют, проигрывают сценарии, младореформаторы ждут команды "Фас!" Скоро всё случится, очень скоро, очень...
   Генка пил. Пил третьи сутки, без передыху. Но, как известно, всё рано или поздно заканчивается. Закончилось и бухло, а вместе с бухлом сошёл на нет и Генкин загул.
Теперь он лежал на печи и болел. Трудно болел; недавнее тупое оцепенение сменилось чёрной бспросветной меланхолией... О. как страдал он, как жалел себя и как проклинал! Проклинал тот день, когда тайком вывел из конюшни колхозную кобылу Тётку и почти задаром "толкнул" её какому-то проходимцу. Поискали животину, поискали по хуторам да весям и успокоились, на неких цыган свалили, которых в здешних местах, почитай, уже лет десять не видели; на Генку даже и не подумали: не мог.Генка на такое пойти, хоть и алкаш он! А вот родители Генкины его раскололи сразу: как же -- не было ни гроша у отпрыска и вдруг алтын! Коньяку набрал, консервов, понимаешь, разных, шоколаду, сигарет дорогущих... Гужует! Откель ему такое богачество свалилось, с какого воза? Ясен пень -- он кобылёнку сбагрил, он, стервец; вор сынок ихний, дожили!
И приступили к нему, и атаковали в минуты его краткого просветления:
   -- Зачем ты это сделал, сынка? -- дрожащим голоском выговаривала мать. -- Тебя ж посодют, глупый...
   Сын что-то невразумительно мычал и отворачивался к стене.
   -- Упекут олуха годов на пять, сошлют куда-нибудь на лесоповал, -- гудел отец, -- вот там и щиколадку табе дадут, и мармуладку, и коньячком налоют... Эх, дурррак! Тьфу!
   Каждую минуту Войновы ждали милицейский воронок. А его всё не было и не было. Может обойдётся, думали. Не обошлось: пришёл участковый Фомичёв Анатолий Фомич -- дядя Толя; высокий, худощавый, добрый и ещё нестарый майор. Ввечеру явился. Первой гостя узрела мать, и к мужу:
   -- Ваня, кажется, к нам милиция...
   -- Где?
   -- Уже на крыльце...
   -- Погоди, не отворяй! Где там наш оболдуй?
   -- На печи -- где ж ему быть... Спит мальчик...
   -- Буди! Скажи, чтоб в окно и того... и подальше от деревни, чтоб, в лесок куда-нибудь...
   Вот в дверь постучали. Хозяева открыли. На крылечке с коричневым кожаным планшетом под мышкой стоял милиционер дядя Толя. Покрутив рыжий ус, представитель власти шутливо пожурил их:
   -- Што ж эт вы, Алл Матвевна, на все засовы днём белым; аль боитесь сопрут чего?
   -- Да чего уж у нас спирать; так, хлам один...
   -- Ладно, я по делу к вам...
   Матвеевна скорбно молвила:
   -- Знамо по какому делу -- по Генкину душу пришли...
   -- Точно! -- восхищённо воскликнул законник. -- Ты как узнала, Матвевна, ясновидящая, что-ли?
   -- Да тут и слепому видно... -- отвечала та -- Третьи сутки не просыхает... Не робить, а пьёть... Дураку понятно за что...
   -- Ладно, Матвевна, за что пьёт он -- о том мы опосля обговорим, а сейчас я его самого видеть желаю. Где он?
   -- В избе, где ж ему быть...
   -- Зови!
   Окликнула Вышел. Всклоченный, лицо бордово, распухшее. Потоптался на крыльце, подошёл к дяде Толе, подал руки, обе сразу ладонями вниз... Буркнул:
   -- Вяжите уж!..
   -- Вязать?! -- изумился майор. -- За драку в клубе, что-ли? Ну, брат, эт вы уж сами разбирайтесь; впервой ли вам друг другу сопатки расквашивать... Я к тебе, друг ситный, вот с чем: Слыхал я, ты шоферил в армии...
   -- Ну, крутил баранку... Вам-то это зачем  --  я же не машину угнал, -- понуро отвечал Генка.
   -- Чудной ты, Генка, -- усмехнулся дядя Толя, -- не знаю я чего ты и куда угнал... Короче, колхозу позарез нужен шофёр; ты ведь в курсе, что Афанасьич вышел на пенсию?
   -- Ну, в курсе...-- ещё не веря в волшебное "спасение", выдавил Генка.
   -- Вот тебе и "ну"... А машинёшка его простаивает, а посадить некого... за баранку посадить некого... Ты понял, к чему я?.. А зерно на элеватор возить надо... Словом, хватит дурака валять -- завтра же приходи в гараж... Трезвым!  Понял? К восьми нуль-нуль...
   -- Анатолий Фомич, так ты ко мне... -- заикаясь пролепетал Генка, -- только с этим ко мне?
   -- С этим... А ты что, ожидал, что я тебя на шашлыки позову?
   -- Нет, конечно, но... но я думал...
   -- Думал он...
   Милиционер потянул носом воздух, поморщился...
   -- Фу! От тебя, что-ль прёт: не то перегаром, не то ещё чем... Так, парень завязывай, в порядок себя приводи, чтоб к утру был свеж, как огурчик. Выполняй!
   -- Ага, выполню... -- подшморгнув, рассеянно ответил Генка.
   Милиционер удалился. Вошли в избу и Генкины родители. И только Генка окаменело продолжал стоять и безуспешно тщился сообразить: что же вот здесь, на их крыльце, произошло только что? Его не повязали, не арестовали, и о несчастной кобылёнке -- ни словом ни намёком, ему... работу предложили! С намереньем немедленно привести себя в порядок, вихрем влетел в кухоньку; там на подоконнике --  осколок зеркала, бритвенные принадлежности, мыльный огрызок, помазок... Как же: завтра ему людям казать себя! А касаемо кобылы Тётки... Он найдёт, он непременно отыщет того бородатого мужика-прощелыгу, что подбил его на преступление  и вернёт Тётку в стойло, обязательно вернёт!

                Владимир ХОТИН  11.11.2017