Его Малинка

Дождь, что собирал тучи на небе с самого утра, начался вдруг и с такой силой, что Матвей, подхватив котелок с ухой, забежал на свою маленькую веранду полностью промокший.

Стоял конец сентября, и хариус на перекатах сам прыгал в руки рыбака, так что брать его можно было на авось.  Матвей с утра надергал несколько этих рыбин и ещё добыл сорогу. Для ухи хватало и, подхватив корзину, через час он уже был дома.

Сибирская тайга в это время года была настоящей красавицей. Лес цвёл всеми немыслимыми красками, воздух же, прозрачный, как чистая горная речка, казался хрустальным и звенел всевозможными голосами птиц. А дальше, за стеной из вековых деревьев, расстилались Васюганские болота. Здесь, в междуречье Оби и Иртыша, находились самые труднопроходимые и самые нетронутые места Западной Сибири.
Матвей уже третий год жил на ближнем кордоне и числился в местном лесничестве егерем. Пять лет назад, когда в аварии погибла его жена, а сыновья, окончив СибГТУ, уехали на Чукотку, он решил оставить город, квартиру со всеми удобствами и перебраться на кордон.
 
Здесь, в этих благодатных местах, когда-то Матвей начинал свой трудовой путь. Окончив в середине восьмидесятых Сибирский лесной институт, Матвей попал на этот кордон, как тогда говорили, по распределению. Именно здесь этот крепкий и плечистый, слегка смахивающий на неуклюжего медведя, парень влюбился в Сибирь, в людей, которые здесь жили, и еще раз порадовался, что правильный сделал выбор в профессии.

В десяти километрах от кордона расположился небольшой поселок, куда Матвей ходил за продуктами. Там же проживал и его наставник, известный в районе егерь или как он себя называл-лесовик, Семён Лукич Брасов. Много километров потом намотали они по лесным тропам как пешком, так и на лыжах, еще больше вечеров провели за разговорами у костра. Как оказалось, Семён Лукич был сыном ссыльных политических в далекие 30 годы. Уже во времена оттепели его родители поколесили по Сибири, пока здесь и обосновались.

Егерь-эта профессия не только полная красоты и романтики, но и ответственности, огромного труда, а также большой опасности. Вот и учил Семён Лукич молодого Матвея премудростям лесного дела.

Расположив на столе котелок, Матвей крупно нарезал черного хлеба, поставил блюдо с рыбой, а перья зеленого лука с белыми головками, уже очищенные, лежали на пестрой клеёнке. Уха получилась знатная, наваристая, а рыбка просто таяла во рту. Когда-то первый раз такую уху испробовал Матвей из рук дочери Семёна Лукича-Маринки, или как он звал её-Малинки. Девушка училась в десятом классе и иногда наведывалась на кордон. Они втроем ходили по грибы-ягоды, на рыбалку, а еще на охоту за уткой на озера. Марина метко стреляла, отец доверял ей своё ружье, и они возвращались с отменной добычей. Потом готовили наваристую похлёбку, сидели у костра и вдыхали пряный воздух вечерней тайги.

Вот тогда-то Матвей первый раз по- настоящему влюбился. Нет, он понимал, что перед ним еще девчонка, ребенок, но в те редкие встречи, когда она приходила с отцом в тайгу, Матвей был на седьмом небе от счастья. Он ловил каждый взгляд Малинки, вслушивался в голос, улыбался чему-то вместе с ней, просто дышал одним воздухом.

Матвей понимал всю бесперспективность своих чувств, но тогда он просто любил. Вот и сейчас, вспомнив Марину, её улыбку, мужчина ощутил, как учащенно забилось сердце.  «Неправда, что с годами всё проходит, -подумал Матвей,- нет, память не забывает былое и достаточно толчка, мгновенно всё всплывает в душе.» Он замер, не в силах ничего проглотить, так как грусть, тоска и морок накатили с новой силой.

А Малинка тогда тоже всё поняла, она стала реже появляться на кордоне, потом и вовсе, сдав школьные экзамены, уехала поступать в педагогический, чтобы вернуться в своё село, в родную школу. Лишь однажды Матвей случайно увидел Марину, когда после презентации книги возвращался к своей машине, припаркованной у Дома литераторов.

К этому времени Матвей уже пять лет жил в городе, женился и даже родил сына. Им было написано уже несколько книг про Васюганье и тайгу вплоть до 72-й параллели, а ещё он побывал на Таймыре. Начал издаваться в научно-популярных толстых журналах и вот недавно опубликовал свою первую художественную книгу.

Матвей вышел из Центрального Дома литераторов и уже собрался сесть в машину, как увидел Марину, которая шла почти навстречу ему. Он схватил её за руку, а девушка резко дернувшись, заскользила по мокрому асфальту.

Она с недоверием и испугом смотрела на Матвея, а когда поняла кто перед ней, вдруг покрылась румянцем. Потом они сели в машину, и Матвей впервые, наконец-то, поцеловал свою Малинку. Они долго целовались и всё никак не могли начать разговор. Оказалось, что Марина приехала в город по делам школы, где всё так же работала. Замужем не была, отец умер в прошлую зиму, а на кордоне никого нет.
Они посидели в ресторане гостиницы, где остановилась Марина и, не договариваясь, пошли к ней в номер. Тогда за окном шёл проливной дождь. «Такой же как сейчас, только по-чти тридцать лет тому назад»,-подумал Матвей и пошёл доставать початую бутылку «Абсолюта».

Через неделю Матвей поехал в город, отнес свою очередную книгу в издательство, а после зашел в Центральный Дом литераторов, где договорился о встрече с давним другом по институту. Миша Рудич был тоже егерем, таким же увлеченным человеком, но он всё свое время посвящал тайге. В фойе готовилась какая-то выставка, большие портреты молодых парней в военной форме заполнили всё его пространство. Матвей ходил, всматриваясь в глаза незнакомых ребят, когда увидел Михаила.
 
Как оказалось, это была даже не выставка, а открывшаяся галерея, посвященная землякам, ребятам, которые погибли при участии в Специальной военной операции. Портретов было немного. Красивые и мужественные лица с боевыми наградами на кителях, с твердым взглядом, внимательно смотрели с полотен.  Выяснилось, что друг выступал инициатором этой галереи и её руководителем. Из поселка, где Михаил жил, здесь были трое ребят, а ещё один с кордона, где работал он лесником,  остальные городские.

Они переходили от портрета к портрету и вдруг Матвей увидел знакомую фамилию- Брасов Семён Матвеевич, капитан и командир мотострелкового взвода. Ноги словно приросли к полу, а язык онемел, просто присох. Он будто сквозь вату в ушах, слушал Михаила и ничего не понимал. Пришел в себя в кабинете друга, который продолжал что-то говорить, стоя перед ним со стаканом воды в руке.

Уже дома, в своей городской квартире, Матвей начал анализировать произошедшее. «Как же так,-думал он,- я ничего не знал о её сыне. Даже Миша знал, а я нет. Малинке сейчас,наверное, очень тяжело. Как она это пережила?» -задавал он себе вопросы раз за разом. Михаил рассказал, что парню было около тридцати, есть семья: жена и дочь. «Значит Малинка уже бабушка»,- вслух сказал Матвей и взял в руки планшет. Михаил говорил, что похоронили сына Марины на сельском кладбище, приезжал представитель военкомата, прогремел прощальный салют и жене вручили награду мужа-Орден мужества. Посмертно.

Планшет загрузился и Матвей, отыскав страницу Марины в сети, увеличил фотографию её сына. Плеснул в стакан немного коньяку, выпил его одним глотком и прикусил неразрезанный лимон. Сок лимона, вслед за коньяком, перехватил горло, и он вдруг разглядел на фотографии внизу правого уха небольшое коричневое пятнышко. Да, это была его, Матвея, метка, его капля, как когда-то называла Марина, удлиненной формы сразу под мочкой уха. 

Холодный пот прошиб его и только потом, вглядевшись в молодого мужчину, он увидел знакомый взгляд, свой широкий нос и непослушные вихры на висках. Прочитав еще раз –Семён Матвеевич Брасов, он всё понял.

Ранним утром следующего дня Матвей уже подъезжал к кладбищу. Могила сына была видна издалека, она утопала в цветах, а строгие венки стояли у изголовья. Перед крестом на коленях стояла женщина в темном платке. Это была его Малинка…