Еще одна житейская история

Жила-была девочка Олечка. Пятьдесят годиков. Всю жизнь  считала себя маленькой и хуже других людей. В ее детстве многое было не так, как надо. Оля знала, что такое равнодушие и отведала горький вкус одиночества. Хотя в то  время родителям часто было плевать на общение с детьми. Главное, чтоб ребенок был сыт, добротно одет, и чтоб на родительском собрании хвалили. Это я про себя написала.

Папку  в семье принижали.  С самого знакомства, он не полюбился деду. Непонятно — почему. У деда ведь было далеко не идеальное прошлое. А все от красоты. После войны вернулся через два года после ее окончания. Жил с немкой. А как пришел, так начал изменять бабушке направо и налево. Все соседи были в курсе. Как-то раз, почерневшая от горя побежала она бросаться под поезд, хорошо, что остановили ее добрый люди. Да и поезда редко ходили. Ради детей смирилась.

Потом дед вообще бросил семью и укатил на север лет так на десять. Бабушка поднимала детей одна. Мою маму и ее старшего брата Сашу.

Через десять лет, дед написал письмо, что если ты, Клавдия,  меня не примешь, то пропаду.
Бабушка решила  принять. Несмотря на Сашины слезы. Он умолял мать  не делать этого. Но она показала характер, и в квартире снова появился исхудавший дед.
Зажили семьей, как могли. Но вскоре погиб  Саша. Он работал электриком, и его ударило током. Бабушку, видимо тоже. В старости она уехала жить в монастырь, где примирилась с Богом.

Не понятно, почему мой дед спускал с лестницы моего будущего папку. В его семье родители любили  друг друга. Всю жизнь прожили вместе. Вырастили троих детей, где отец был младшим и самым залюбленным. Правда, та семья была проще, и у них была деревня, в которую мы не ездили. А мой дед писал картины.

Папка очень полюбил мою мать, но она не могла этого принять. Не знала, как. Не раскрывала объятий, превозносясь красотою своею. «Он постоянно меня просил, скажи, что любишь меня. А я никогда ему не отвечала», - хвасталась маман. Я искренне удивлялась, что надо так жить.

Потом отец запил. И стал исчадием ада у матери при поддержке деда с бабушкой. Мать словно ждала этого, и ее шлюзы прорвались.

Она писала доносы на завод, где он работал старшим инженером. Заставила перейти в цех, начальником. Там зарплата была выше. А в цехе спирт расходовался во все тяжкие. Для протирки оптических осей в том числе. Папка заходил в те воды все глубже.

Мать не унималась. Гнала папашу как дикий зверь. Однажды, когда он в беспамятстве сидел на кресле, натерла ему лицо до крови теркой, чтоб знал. Что знал, не известно. Или, что пить — здоровью вредить.

Я же должна была  помогать, и, чтобы угодить, стала ее соратником в травле отца. Короче, я даже возненавидела его, желая ее условной любви.
Но меня любить у нее тоже не получалось. Только за пятерки. За двойку, или другой проступок, она жестко хватала меня за тощую косичку и ударяла головой о стену. Затем следовал месяц молчания. И страдая, словно от физической боли, я шла кланяться ей в ноги, вымаливая прощение и общение.

Так и выросла. Папки уже нет в живых. Он так и не смог выбраться из расставленных водкой сетей, но очень хотел. «Все, больше не пью», — стало его мантрой  в последние пару лет перед смертью. Мать, после поклонения коммунизму, с такой же страстью ушла в религию.

А мне с этим багажом предстояло жить.

Меня постоянно предавали. Я никому не доверяла. Я искала любовь.

В каждом проходящем мимо меня мужчине я старалась разглядеть черты своего будущего мужа. Если тот проявлял ко мне интерес, я испытывала огромный энтузиазм и представляла, как буду строить семейное гнездышко. Старалась понравиться и стать незаменимой в обмен на любовь. Но это не работало.
Мужчина быстро привыкал к горевшему жертвенным огнем взгляду, а моя объятия душили его, и он переставал меня ценить. В этот шаблон можно вписать любого мужчину из моей жизни.
- Как? Опять? Неужели? Негодяй! - задушевные разговоры с любимой подругой на время утешали меня.
- Сама в шоке, - уверяла я в ответ.

«Ладно, попробую снова», - говорила я себе, нежно улыбаясь следующему потенциальному мужу. Даже дети не стали помехой, когда уже бывший муж уходил от меня к другой. Я удерживала,  как только могла. Лежала на полу как растерзанная медвежья шкура, в то время как все топтали ее. Я готова была душу продать, только бы сохранить семью на любых, невыгодных для меня условиях. Не работало.

Снова одна. Детей вырастила. Они разлетелись по своим жизням, будто и не было той, прошлой, полной тревог за них, и тяжкого бремени пополам со страхами, чтобы  прокормить, одеть, поговорить и вселить жажду жизни. Мне не в чем себя было упрекнуть. Я усвоила ошибки материнского воспитания. Кто мне дал любовь к ним? Не понимаю.

Но в остальном ничего не менялось, кроме моей внешности. Кавалеров почти не оставалось. На мои робкие улыбки, такие же были вежливые в ответ.  Не более. Подруги тоже предавали меня. Одна умерла, другие пели  в уши о своей большой любви ко мне, но со спокойной совестью забывали и жили своей жизнью. Так для чего я живу тогда?

“Cнова одиночество, - подумала я, сидя с книгой на скамейке в парке, - может оно неспроста настигает, хоть я всю жизнь от него бегаю.
Почему мне всегда чего-то не хватает до полноты жизни? Может, небес? Просто меня в детстве никто не любил», - я обиженно всматриваюсь в небо, пытаясь увидеть потустороннюю жизнь и сама отвечаю на свой вопрос.
И тут я вижу перед собой образ папы — молодого, энергичного, улыбающегося.

«Я всегда тебя любил, птичка моя», - слышу  в своем сердце его знакомый голос, - ты просто не замечала моей любви. И отвергала ее, сама не понимая, что отвергаешь.   Здесь, на Небесах я еще больше люблю тебя. Здесь все супер!  Все становится кристально ясным. А вот мой ответ тебе  — научись, наконец,  любить себя сама. Без посредников, друзей, мужчин и всего шума вокруг. Когда полюбишь себя по настоящему, научишься дарить любовь другим.  Только так, мое сокровище. Удивишься, как все просто. Я знаю, ты сможешь. Еще есть время»...