Юрай Крижанич - подвижник, славянин, патриот

«В защиту народа! Хочу вытеснить всех иноземцев, поднимаю всех Днепрян, Ляхов, Литовцев, Сербов, всякого, кто есть среди Славян воинственный муж и кто хочет ратовать заодно со мною», - написал в 17 веке в эпиграфе своего сочинении «Политика» Юрий (Юрай) Крижанич.
Труд, написанный на созданном им общеславянском языке, имел главы: «О том, как хороша, полезна, выгодна и нужна мудрость», «Ответ на хулу, клевету и соблазны чужеземцев», «О чужебесии», «О чужевладстве», «Какой позор и обиды причиняют нам, славянам, чужеземцы», «Наказание правителей: о жадности и о поборах», «Объяснение общего заблуждения богатых людей и многих правителей относительно принадлежности вещей безграничной власти».
«Бешеная любовь к чужим вещам и народам, чрезмерное доверие к инородникам. Эта смертоносная чума заразила весь наш народ. Мы слишком доверчивы к чужеземцам, и позволяем им в нашей стране делать все, что они хотят. Все наши беды из-за того, что мы слишком много общаемся с иноземцами и слишком много им доверяем». Вот в чем - чужебесие по Крижаничу. К сожалению, это слово осталось в общественно-политической лексике где-то на задворках.
В. Ключевский говорил об этой загадочной фигуре русской истории XVII века: «Хорват, католик и патер Юрий Крижанич был человек с довольно разносторонним образованием, немного философ и богослов, большой филолог и больше всего патриот, точнее, горячий панславист, потому что истинным отечеством для него было не какое-либо исторически известное государство, а объединенное славянство. То есть чистая политическая мечта, носившаяся где-то вне истории…
Он, хорват и католик, искал этого будущего славянского центра не в Вене, не в Праге, даже не в Варшаве, а в православной по вере и в татарской по мнению Европы Москве».
Это был странный католик. «Мы приняли святую веру от греков, ляхи от римлян. Мы должны хранить то, что приняли, но до ссор греческих и римских нам дела нет; пусть патриарх и папа хоть в бороды вцепятся за свое первенство, а мы не должны из-за них вести между собой раздоры», - писал сам Крижанич. «Мы» для него -  это русские. И не забудем это «мы».
Крижанич родился в 1617 году в Хорватии, находившейся тогда под гнетом турецкого султана. Небогатый, стремящийся к знанию сирота был принят в Загребскую семинарию и замечен преподавателями. Переведен в Вену, затем в Болонью, и завершил образование в Римской коллегии св. Афанасия. Римская Конгрегация специально готовила миссионеров для православного Востока. Как славянин, Крижанич предназначался для Московии. Стояла цель — приобщать русских людей к католичеству. Но молодой католик выбрал иное призвание.
Еще в годы учебы он стал собирать сведения о Руси, о русских людях, изучал язык, сопоставлял его с другими славянскими языками и наречиями. Зародилась мысль о создании единого славянского языка. И тогда Крижанич стал очищать свой язык от шелухи и неславянских слов, составляя собственный словарь славянского языка.
Тогда же приходит к юному ученому мысль, что объединение раздробленного славянства следует вести из одной столицы, которую он видит в России. Крижанич называет её своим отечеством, и считает, что его миссионерский энтузиазм позволит ему получить материальную поддержку от Конгрегации для поездки на Русь совершенно в иных целях. В Риме ему поручили включиться в полемику с греческими схизматиками, а он самовольно уезжает в 1647 году в Россию, покинув римско-апостольскую затею приобщения русских к католицизму. Прибыв в Малороссию, он быстро включился в общественную жизнь, написав два воззвания к казакам, убеждая их подчиниться Москве.
В 1659 года он, как и другие «иноземцы с Запада», прибывает в Москву служить «русскому» государю Алексею Михайловичу, вызывается быть московским и всеславянским писателем, вести царскую библиотеку, предлагает написать историю Московского царства и славянского народа.
«Меня называют скитальцем, бродягой, — писал хорват, — это неправда: я пришёл к Царю моего племени, пришел к своему народу, в свое отечество, в страну, где единственно мои труды могут иметь употребление и принести пользу, где могут иметь цену и сбыт мои товары — разумею словари, грамматику, переводы».
Крижанич видит будущее России в славянстве. Он пишет, что Бог возвысил на Руси Славянское царство, какого по силе и славе никогда не бывало, а такое царство должно быть центром просвещения. Вместе с тем надо многому учиться. Продвижению вперёд мешают две беды, которыми страдает всё Славянство. Чужебесие - бешеное пристрастие ко всему чужеземному, и как следствие этого - чужевладство - иноземное иго, тяготеющее над славянами.
«Ни один народ под солнцем испокон веков не был так обижен и посрамлен от иноземцев, как мы, славяне, от немцев; затопило нас множество инородников... Все это от чужебесия: всяким чужим вещам мы дивимся, хвалим их и превозносим, а свое домашнее житье презираем».
Крижанич задается вопросом: «За что нас немцы с дьявольскою ненавистью преследуют и бранят?», и даёт на него ответ. Во-первых, они ненавидят православие. Во-вторых, хотят завладеть Русским государством, как завладели западными славянами. В-третьих, немцы утопают в роскоши и наслаждениях, презирают скромную и умеренную жизнь славян. «Немцами» Крижанич называл не только германцев, но и датчан, голландцев, англичан, шведов. Так раньше на Руси часто именовали всех иноземцев – «немых», «не обладающих человеческой речью».
«Крижанич хорошо знает, что сделали для его соотчичей и соплеменников немцы; он страшится, чтобы того же не было и с Россиею, - писал Николай  Костомаров в своей трехтомной «Русской истории в жизнеописаниях ее главнейших деятелей». - Он сознает превосходство немцев во многом, что касается улучшения быта и расширения знаний (впрочем, помимо той мишуры, которая для более слабых умов, чем ум Крижанича, представлялась чистым золотом). Но какая польза от этого превосходства будет для славян, если они отдадутся неосмотрительно на волю немцев? Ничего - кроме порабощения».
Бывавший в Европе хорват вспоминает картинки одну ярче другой. В «Политике» он пишет: «А что касается грехов, то мы сами признаем, что мы грешны. Но вы так расписываете наши грехи, будто у вас самих не было таких. А если бы у нас были общие гостиницы, как в некоторых ваших городах, а в тех гостиницах - портреты разных шлюх и всякой назначена своя особая цена, и какую гость захочет, ту ему корчмарь и приведет? Да если бы, скажем, у нас было такое заведено, чего бы вы о нас ни говорили!».
Единственный выход - ограничить общение славян с «немцами» путем закрытия рубежей и изгнания иноземных купцов из славянских стран (так называемая «политика гостогонства»). «Если бы немцев на Руси не было, торговля этого царства была бы в лучшем положении. Это настоящая саранча, скнипы, пагубная зараза земли». Скнипы - это вши, клещи и прочие кровососущие.
Крижанич считает, что России суждено избавить славянство от тех невзгод, которыми она сама страдает. Он обращается к царю Алексею: «Тебе, пречистый Царь, выпал жребий промышлять о всем народе Славянском, ты, царь, один дан нам от Бога, чтобы пособить Задунайцам, Чехам и Ляхам, чтобы познали они свое угнетение от чужих, свой позор и начали сбрасывать с шеи Немецкое ярмо». Однако чужевладство тяготеет и над московской властью. Указом 1661 года, Крижанич сослан в Тобольск, «за тридевять земель».
Тогда было смутное время. Патриарх Никон скрывался в добровольном изгнании в Новом Иерусалиме. Его злейший враг протопоп Аввакум был также сослан в Тобольск и вел оттуда страстные проповеди. При дворе царя Алексея возникали римские и греческие миссионеры. На религии были замешаны многие московские интриги, жертвой которых мог стать и Крижанич. Но между его ссылкой и опалой не стоит ставить знак равенства. В Тобольске он не отходит от государевых дел и имеет весьма значительное жалование. Сам хорват в своих писаниях одобрял существование такого русского наказания, как ссылка. В Англии он бы лишился головы.
Тобольск в середине XVII века был хоть и отдаленным, но крупным центром, главным местом управления Сибирью. Политические ссыльные в Тобольске находились на особом положении и составляли своего рода колонию. Свой досуг он использовал сполна, закончив, в частности, свою славянскую грамматику, над которой работал 22 года.
Его произведения изучались при дворе царей Алексея и Фёдора, у фаворита царевны Софьи князя В. Голицына. Но изданы «Политические думы» и «Грамматика словенская» были лишь в середине XIX века.
«Русский народ испокон века живет на своей родине, а остальные, вышедшие из  Руси, появились как гости в странах,  где до сих пор пребывают. У болгар нечего заимствовать, потому что там язык до того потерян, что едва остаются от него следы. У поляков половина слов заимствована из чужих языков. Чешский язык чище ляшского, но также немало испорчен. Сербы и хорваты способны говорить на своем языке только о домашних делах», - пишет  Крижанич. И делает вывод: «Русский народ и имя всем прочим -  начало и корень».
В оригинале это звучит: «Еже Руско племя и име ест осталним всим вершина и коренника». Грамматика написана на всеславянском языке. Так она и была напечатана в середине позапрошлого века: "Граматично исказание об  русскому езику попа Юрки Крижанича" (Москва, 1848). Вышла и в наши дни -Gramaticno izkazanie ob ruscom jeziku (Zagreb, 1984).
Книжный язык западной Руси Крижанич тоже считает испорченным: «Я не могу читать киевских книг без омерзения и тошноты. Только в Великой Руси сохранилась речь, пригодная и свойственная нашему языку, какой нет ни у хорватов и ни у кого другого из славян. Это оттого, что на Руси все бумаги государственные, приказные, законодательные писались своим домашним языком. Только там, где есть государственное дело и законодательство на своем языке, только там язык может быть обильным и день ото дня устраиваться».
Говоря о России, Крижанич не скрывает недостатков в российском обществе. Пьянство, отсутствие бодрости, благородной гордости, чувства личного и народного достоинства, неумеренность во власти. Он не просто судит общество, но и предлагает средства для исправления нравов и быта через просвещение, науку, правительственное переустройство, свободу совести и распространение образования всему народу.
Ратуя за создание общеславянского языка, за запрет брать неславянских жён, особенно царям, за укрепление государства, за преобразование войска, за введение нового законодательства, за создания процветающего торгового мира на благо славянского народа, Крижанич говорил о расширении России на юго-западных рубежах, где жили славяне, и был против выхода к Балтийскому морю.
В своих трудах мыслитель глубоко проанализировал причины языковой и этнической близости славян и создал стройную теорию славянского единства, отмечают современные исследователи. Ватиканский историк П.  Сколярди назвал Крижанича «отцом панславизма», американский историк и  социолог Г. Кон – «панславистом и  славянофилом». Правда, у него были предшественники. О славянах как единой общности писалось во «Влесовой Книге» (VIII-IX века), «Повести временных лет». С этими же идеями в XV веке выступал знаменитый гуманист серб Константин Костенчский...
К неординарной, не укладывающейся в привычные представления личности Крижанича, легко прилипали любые ярлыки. Его называли автором реформ, интриганом, образованным ученым, ненавистником России и всех славян. Действительно, когда он пишет о язвах русского общества, европейская едкость в сочетании со славянской широтой составляют гремучую смесь. Не склонный идеализировать русскую историю Ключевский замечает, что он «может быть, даже преувеличивал наблюдаемые недостатки». Но тут не забудем, что Крижанич не отделял себя от русского народа и понимал, что европейские язвы более опасны и запущенны, чем российские.
После смерти царя Алексея Крижанич вернулся в Москву и подал прошение о выезде из России, в 1677 г. был отпущен. Он умер в 1683 году в Вене во время её осады турками. По другим сведениям - погиб.
                2008 год