Серебряный клад и старая рукопись

 Первая новелла из сборника «Рассказы Соболиного деда»
               

               Алексей Михайлович, как обычно перед обедом, медленно прогуливался по зелёным аллеям, пробуждая аппетит. Вдруг рядом пробежала стайка мальчишек, громко между собой обсуждая предстоящее разрушение большой деревянной избы в переулке возле парка. Говорят, уже и трактор подошёл, сейчас как бабахнет! …

                Старый учитель истории, не устоял от соблазна поприсутствовать при этом знаковом событии и тоже повернул в ту сторону. Он знал дом, сложенный из толстенных брёвен, отлично подогнанных друг к другу, с красивыми, резными наличниками на окнах и крыльце. Зачем его сносить? Простоял больше века и ещё столько же может продержаться, демонстрируя собой как жили наши предки в царские времена.

         Возле строения действительно стояла техника и куча зевак, живо обсуждающих происходящее:
 - Крепкий, красивый, почему его ломают?
- Да он не представляет никакой исторической ценности.
- Говорят, жильцы уже получили новые благоустроенные квартиры и очень довольны, что выбрались в цивилизацию, а то все «удобства» были на улице …
- Здесь будет построен торгово-развлекательный центр, чтобы не занимать парковую зону (везде у нас «зоны» - усмехнулся пенсионер про себя).

            В стороне, мальчишки, с азартом первооткрывателей, капались в брошенной жильцами дряхлой мебели, вспарывали ножичком засаленные, все в пятнах, когда-то мягкие сидения (ха-ха-ха, в поисках, спрятанных бриллиантов!), рылись в сваленной куче вещей, корыт, тазиков и прочего ненужного в современных квартирах хлама. Педагога привлекла рассыпанная стопка книг, лежащая поодаль возле кустов. Вдруг там завалялось что-то не нужное для других, но ценное для него: редкие печатные издания, или фотографии прошлых эпох, ранние открытки, репродукции, картинки …

                Но, увы! Эта макулатура предназначалась массовому читателю, каким когда-то являлся советский народ, и которая ничему его не научила… Ещё несколько тонких школьных тетрадок, которые мы всегда оставляем на память о детстве. Впрочем, что это за толстая рукопись в твёрдом переплёте, аккуратно написанная явно взрослым подчерком - «Рассказы Соболиного деда». Воспоминания? Кого?! Полистал, в тексте увидел дату – 1894 год, фамилию «Лосев» - Ух ты! Здорово! Уж не его ли дальние родственники или предки, может однофамильцы здесь обитали!? Не раздумывая, взял себе – если больше уже никому не нужна.

            … В эти минуты экскаватор, под восторженные ребячьи крики, стал ковшом рушить кровлю, сбил трубу дымохода, поднимая столб пыли, затем попытался завалить внешнюю стену, но она упорно сопротивлялась. Изба вся гудела под натиском железа, тряслась от ударов, трещала, постепенно поддаваясь. Вот рассыпалась одна часть брёвен с оконными проёмами, обнажив внутрикомнатные перегородки с яркой, красивой, явно старинной облицовочной плиткой, которой обычно в богатых домах, испокон веков, украшался дымоход печи и внешняя стена, в прилегающей жилой комнате.

    Экскаваторщик решил сделать перерыв и заодно осмотреться – с чего дальше ломать. Пыль медленно оседала на развалинах былого строения. Вдруг, в наступившей сразу тишине, после негромкого треска, чуть накренилась одна из внутренних стен и из образовавшейся небольшой трещины над дверным проёмом, сперва одиночно, а затем звонкой, сверкающей струйкой, на керамику пола посыпались полновесные серебряные царские рубли, вперемежку с жёлтым отливом золотых червонцев!

Клад! Да какой большой!

     По притихшей вмиг толпе сперва прокатился лёгкий шепоток, затем первыми опомнились дети, с восторженными криками рванувшие было вперёд, на развалины, на брёвна, рассыпанные везде перед ними … Не тут-то было!

     Безучастно наблюдавший за всем происходящим полицейский, присланный на всякий случай проследить за порядком, и стоявший до этого момента чуть в стороне (явно оберегая мундир от многочисленной пыли), с криками: - Стоять! Не подходить! Ничего не трогать! – Устремился к открывшимся ценностям.

    Уже находясь рядом с ещё потрескивающей бревенчатой стеной, освобождающейся от таинственных, тяжёлых драгоценностей, служивый, с красным от напряжения лицом, выхватил из кармана мобильный телефон, стал нервно, прерывисто что-то, кому-то из начальства докладывать, пересиливая гул возбуждённой толпы, готовой в любой момент налететь на открывшийся богатый клад! Из так внезапно появившегося отверстия в бревне, продолжали одиночно выкатываться монеты, уже образовавшие на полу блестящую, много килограммовую горку, и раскатываться по сторонам, соблазняя всех чуть потемневшими серебряными и золотыми боками.

          …Понимая, что произойдёт дальше и не испытывая ни малейшего желания поучаствовать, Алексей Михайлович ещё раз окинул взглядом всё вокруг, и направился домой. Грустно смотреть, как рушатся, уничтожаются остатки чьей-то предыдущей жизни, … труды, достижения, страдания, может не сбывшиеся надежды, мечты, неиспользованные сбережения – заначки на тяжёлое время.

     Какая-то здесь тайна, скорее всего так и останется нераскрытой за давностью лет! Возможно, хозяин (или не он один), не дожил до того времени, когда можно было воспользоваться накопленным, или не успел передать секрет дома наследникам. Что произошло!? Революция, внезапная смерть, безжалостное выселение прежних жильцов с реквизицией всего нажитого? Увы, такова жизнь, когда новое безжалостно сметает старое, стирает его из памяти, делая ненужным предыдущий опыт, открывая путь другим поколениям, технологиям, будущим свершениям!

                … Уже дома, за чашкой чая, быстро пробежал по первым страничкам, Алексей Михайлович был ими приятно удивлён. Замусоленная тетрадка, написанная лет шестьдесят пять назад, по воспоминаниям очевидцев более древних событий, раскрывала перед ним увлекательные истории из жизни и быта старого рода, начиная с первой половины 19 века! Здорово! Неожиданно! И при том, что герои - если и не дальние предки, то, по крайней мере, его однофамильцы - Лосевы!

           Вот почти дословный текст рукописи …

                «РАССКАЗЫ СОБОЛИНОГО ДЕДА.
         
            Эти истории, постепенно обрастающие легендами, передаются в нашей большой родне уже очень много поколений. Мне захотелось собрать их воедино, потому, что уж очень они увлекательные, поучительные, расширяют кругозор, уносят нас в далёкое прошлое. Опрошенные мною, старики, все свои воспоминания былого, датируют временем конца девятнадцатого века, и были они ими услышаны от главного героя рассказов, непосредственного участника ещё более ранних событий далёкой старины.
          
        Осталось только соединить всё от них услышанное в одну серию новелл, отталкиваясь от ёмких преданий, немного осовременить, чтобы было понятно сегодняшним читателям. Эти предания, скорее всего, схожие с истоками многих семей, легендарных событий прошлого, когда от трудов простых, потомственных таёжных охотников из глухой местности, их дети и внуки стали подниматься до уровня городских жителей, получать достойное образование, в дальнейшем повышать своё благосостояние …

             … Все воспоминания опрошенных стариков, начинались с личных впечатлений о предке и звучали примерно одинаково: - … Сколько помню дедушку Павла, он всегда всё делал размеренно, сосредоточенно, аккуратно и красиво. Даже рассказы его были неторопливыми, но эмоциональными, с яркими подробностями – на придыхе, иногда шёпотом, а порой с громкими звуками, передающими рык диких зверей, грохот речных перекатов, которые враз приводил всех слушающих в трепет, волосы становились дыбом, по коже начинали ползать «мурашки», а девчонки – так те просто вскрикивали, ахали от страха и закрывали лицо ладошками!

              Мы, слушающая его ребятня, мысленно, вместе с дедом сплавлялись по бурным протокам, накатывали (так раньше говорили) из брёвен большие избы, строили лодки, плоты, сооружали охотничьи зимовья в глухой тайге, охотились на медведей, добывали соболей, горностаев, лисиц, песцов, белок; ставили сети на реках и озёрах, заготавливали на зиму мясо, рыбу, красную икру, ягоды …

             Дед не обижался, когда какой-то любопытный малыш перебивал изложение и спрашивал (услышав новое для себя слово), что это такое? Разъяснял подробно, иногда даже пальцем рисовал невидимые изображения на столе, стараясь довести сказанное до полного понимания. Ребята повзрослее и поопытнее налетали на непонимаху, обещали ему потом всё разжевать, а сейчас не мешать рассказу.

             … Нам многочисленные дедушкины истории, порой, снились по ночам! Рассказывал он их то как бы от третьего лица, то от себя. Вместе с ним и его лайкой, мы ночевали, зарывшись в снег, спасаясь от бурана, совершали многодневные походы по нехоженым, диким местам; ставили силки на куропаток, петли на зайчиков, капканы на волков, разделывали туши медведей, оленей; коптили, солили и заготавливали впрок разнообразные породы ценных рыб, о которых мы сейчас и не слышали.
 
              … Он всё знал и умел изготовлять такую большую кучу нужных вещей, необходимых ему в скитаниях, что нам казалось, одной жизни для всего этого не должно было хватить, и он - такой древний, почти бессмертный…


                ***


           В 1894 году – в начало царствования Николая Второго, - на Святки – большой церковный праздник - все двенадцать дней стояла небывало ветреная, холодная, даже по сибирским меркам, погода. В сенцах (неотапливаемая прихожая в избе) – замёрзла большая бочка квашенной капусты с яблоками, которые мы так любили таскать днем, несмотря на строгий запрет бабуси. На улицу не то, чтобы выходить, - даже нос высовывать было неохота, чтобы не поморозить ноздри и щёки.

           … Деревянный дом деда Павла, сложенный из толстых брёвен, был самый большой в нашей слободке, на две печи, и единственный - под железной крышей, подчёркивающей зажиточность хозяев, и их немалый достаток в годы строительства. Все его сыновья, близко живущие, сговорившись заранее, свезли сюда на праздники своих младших детей под надзор стариков, выделив им в помощники беременных (или как говаривали в те годы – брюхатых) тёть Зину и Татьяну.
 
            Сами родители с другими взрослыми сыновьями и дочерями, на санях поехали на все праздники в гости, проведать и погулять сперва к одним близким, затем к другим: сватьям, зятьям, своякам и прочим, которых было много по всей округе! А заодно, создать, сколотить из них строительные бригады, обговорить кто, чем и как будет участвовать в многочисленных, выгодных подрядах по восстановлению недавно сгоревших в пожаре слободок в соседнем городе.

            В избе собралось одиннадцать ребятишек-внуков из четырёх семей, в возрасте от шести до двенадцати лет, которые, почувствовав свободу от родителей, и вседозволенность, особую терпимость к детским шалостям, которой так славились старики, сперва устроили шумную беготню по всем комнатам, а затем перешли к разным играм, по интересам и своим углам. К вечеру, притомившись, угомонившись, все собрались за большим столом с огромным, пузатым самоваром, погонять чаи с целой горой свежей, такой ароматной, праздничной сдобы, с любовью выпеченной бабушкой Аней и тётушками.

            Повзрослей – пили из чашек, малышня – прихлёбывали с блюдечек, наворачивая за обе щеки куски румяного пирога с малиновым вареньем и прочие вкусняшки. После второй, а кто и третьей порции, утомлённо, с сытыми глазами, отвалились от стола, не зная, чем себя занять в оставшееся до сна, ещё не позднее время.

             В доме (как всегда и в их родительских избах) традиционно было принято вести перед сном, и в любое другое свободное время, долгие разбирательства о поведении в течении дня, с прочими нравоучениями, а также рассказы, о лучших достижениях многочисленных предков и другой родни, перемешивая с недавними делами. Пересказы родителей про историю их рода, которые с десятилетиями обрастали разными подробностями, а порой и выдумками, были знакомы всем детям с раннего детства, но совсем другое дело услышать о далёких событиях от самого непосредственного их участника – дедушки Павла.

           Это особенно интересовало ребят постарше, которые тоже хотели многого достичь в жизни, стремились пройти славными тропинками предыдущих поколений. Самому старшему - Ивану - шёл тринадцатый год, вот он, своим уже ломающимся голосом, с лёгким баском, попросил первым: - Дедушка, расскажи, почему тебя все в округе называют – кличут Соболиным стариком или Хозяином Соболей? (в дальнейшем, самые яркие, личные воспоминания стариков – тогдашних детей, записанные мною, от тех далёких вечеров, живо перемешиваются с изложением историй от самого деда Павла).

          - Ну, это, внучок, долгая история … - Вся малышня сразу и в разнобой начали упрашивать дедушку рассказать им всё поподробнее, а то родители, по памяти передавая эти истории, порой, в них путаются – видно невнимательно слушали в детстве.

              Старый сибиряк усмехнулся, расправил некогда могучие плечи, сейчас немного заплывшие жирком, погладил седую, благообразную, окладистую, ухоженную, волнистую бороду, посмотрел на детей, сидящих вдоль длинного, накрытого праздничным покрывалом, стола, и блестящими глазёнками, смотрящими на него, с любопытством ожидая невероятно увлекательных историй. Положил на стол крупные, сильные, натруженные за долгую жизнь, руки с огромными кулачищами …

          - Ладно. Учитывая, что вы к нам в гости заехали на недельку, а может и поболе – как сложатся погода и дела у ваших родителей, - повспоминаю всё ещё разок, только для вас, мои дорогие внучата!

                НАЧАЛО ИСТОРИИ

           … Эти события разворачивались очень давно – лет шестьдесят с гаком назад, в начале тридцатых годов девятнадцатого века! С 9 лет, как приобрёл достаточно силёнок и навыков, начал выполнять дома и по хозяйству всю мужскую работу, так как мать занималась своими женскими хлопотами, маленькими братьями и сёстрами, а отец бОльшую часть времени пропадал в тайге, добывая пушного зверя. На доходах от его охоты и жила вся семья – в то время уже с четырьмя детьми.

            За это, в знак поощрения, и как старшему сыну, батяня доверял мне помогать заряжать патроны, научил стрелять, выделывать шкуры, изготавливать силки, плести сети и ещё многое другое, что так потом в жизни пригодилось. После 12 лет стал брать с собой, сперва на летнюю подготовку зимовья, а потом и на весь охотничий сезон. Я с большим удовольствием передал все свои обязанности по дому немного подросшему брату Тимофею и сестрёнкам, решив посвятить всю свою будущую жизнь, как и все мужчины в нашей семье, - охоте.

            Собственно, так было всегда! В нашем роду были только таёжные охотники. Даже фамилия – Лосев, об этом говорит! Только не понятно (пропало в памяти поколений), из-за чего!? Может предки были успешными в охоте на лосей, или из-за того, что все они были как на подбор: рослыми, крепкими, «здоровенный, как лось» - такое сравнение существовало в веках на Руси. В любом случае, на них мы никогда с отцом не охотились – суеверно считая, что это всё же, какое-то близкое нам животное…   

            Романтика, воспитанная во мне предыдущими рассказами отца, быстро растворилась в тяжелейших таёжных условиях, при скудном питании кашами, мучной баландой и редких добытых зверьках, которых становилось всё меньше в наших краях! Постоянные низкие холода, глубокие снега, нехоженые тропы среди бурелома, лыжня, постоянно заносимая снегом и позёмками; всегдашняя готовность в любое время встретиться с медведем, или с волками – выматывали силы и нервы, но закаляли тело.

            Радостей от добытого соболя или песца было много, но не так часто, как хотелось, а больше - от запутанного в силке зайчика, пойманной в петлю куропатки, подстреленного глухаря, которых можно вечером приготовить в казане, или положить в лабаз (это сарайчик на высоких крепких жердинах, недалеко от зимнего домика), про запас на «неурожайный день», а в конце сезона - принести семье.

             Отец рассчитывал с моей помощью и участием, освоить охотничью территорию побольше, что мы и делали. Прокладывали среди глухих зарослей кустарника и валежника новые, дальние лыжные тропы, оставляя специальные зарубки на деревьях, готовили места для капканов, строили разнообразные ловушки на зверя, в основном кулёмки давящего типа, сохраняющие шкурку дичи целой. На конце самых далёких маршрутов соорудили крепкие, надёжные ночлежки – типа неотапливаемых шалашей из толстых жердин, покрытых еловыми лапами, где можно переждать непогоду, если вдруг неожиданно навалится пурга или начнётся метель, а возвращаться к избушке на зимовке будет несподручно и опасно!

            … За прошедшие годы - освоил все тонкости добычи зверя, прошёл через многие возможные испытания: не раз отбивались от волков и сам трёх убил, завалили с отцом двух медведей. Свежа всегда в памяти первая охота на косолапого. Он появился на нашей территории в середине осени – понял, что здесь нет конкурентов, и решил ею завладеть – пяти - шестилетний здоровенный самец. Отец и ранее охотился на медведей, когда зверь ляжет в берлогу и заснёт. Тогда его, откормившегося на зиму, жирного, полусонного легче выманить и убить. А этот - начал ломать ловушки-кулёмки и, судя по следам, побродил как-то возле самой охотничьей избы, что-то разведывая. Батяне это очень не понравилось! Ещё не хватало, чтобы он напал первым …

            Долго меня учил, как себя вести и что делать при встрече, проверил старинное кремневое ружьё, наточил нож, с которым никогда не расставался, топоры, заострил длинный, немного корявый, но очень крепкий, толстый дубовый кол, всегда стоявший в углу хаты. Действия наши рассчитывались такие: собака выгоняет хищника на нас, мы должны занять позицию по левую сторону зверя, я стою за спиной отца и держу в правой руке дубовое «копьё», он стреляет, забирает кол, чтобы добить, если будет надо, я страхую с топором – при необходимости отдаю ему, и внимательно слушаю все команды. Если что пойдёт не по задуманному – на охоте всякое бывает, сказал папаня – быстро вскарабкиваюсь на ближайшее дерево. Откормленный медведь на него не полезет. Порычит и уйдёт восвояси от нападок собаки. 
 
                На деле получилось всё не так! …

          - … Дедушка понизил голос, перешёл на глухой шепоток, внуки напряглись, слушали затаив дыхание, с горящими от возбуждения и нетерпения глазами, а девчонки открыли рты и округлили испуганные глазёнки …

           - ... Лайка долго выгоняла непрошенного гостя из густых зарослей, но истинный хозяин тайги, не желал выходить, всячески отбивался от рассвирепевшего пса, пытающего его укусить за толстые ляжки и сухожилия, вцепиться в маленький хвостик. В конец взбесившись, начав терять над собой контроль, медведь, выискивая место попросторнее, где не будут мешать кусты, и можно изловчиться, разорвать собаку, вышел на малюсенькую полянку.

            Отец по звуку борьбы определил и занял позицию, ожидая нападения, сразу указал мне на дерево, куда, при необходимости надо взобраться, пристроил приклад ружья в плечо. Хищник, рыча, мотая головой, разбрызгивая слюной, выходил к нам задом, отбиваясь от нападок лайки. В какой-то миг, учуяв бОльшую опасность, которая исходила от нас, в высоком, воздушном прыжке развернулся - я никогда не ожидал от такого огромного и тяжёлого зверя, такой прыткости и гибкости! И почти сразу, не раздумывая, ринулся на нас! Этого мгновения отцу хватило, чтобы прицелиться.

           - … Дед замолчал, видно вновь переживая те трагические моменты, а затем продолжил, голосом, набирающим силу … Девчонки, поднесли ладошки к лицу, у всех спины помокрели от страха и сопереживаний …

           - … Павел оторопел и был в ужасе! Прыжками, с расстояния четырёх саженей (чуть более восьми метров), на нас стремглав летел гигантский зверь, по которому волнами напрягались и ходили упругие мышцы, вместе с лохматой, густой, ставшей дыбом шерстью! Это всё, что он успел в тот момент рассмотреть! Тут же прозвучал выстрел, отец отскочил в сторону, за ним должен был последовать и парень, но ноги не слушались, батя мгновенно переметнулся вперёд, вырвал из вспотевших ладоней, и направил в сторону хищника, остриё кола.

             Медведь, не успел его отбить лапой, напоролся грудью, попытался встать на задние лапы, дотянуться когтями до обидчиков, но отец уже утёр другой конец в землю-матушку, видно молясь про себя, чтобы поскорее всё закончилось … До взбешённого зверя, только в этот миг, дошли ощущение боли и страдания. Отчаянно зарычав, он вспарывал когтистыми лапами воздух, уже не обращая внимание на кусающего его сзади пса. Оседая вниз, глухо ещё несколько раз рыкнул, судорожно попытался сдвинуться с места, но оно стало для него смертельным ложем …

             Павел с отцом, у которого в руках уже был топор, смотрели на последние судороги хищника у самых ног, оскаленную огромную пасть с мощными клыками, способными разорвать любого таёжного зверя, длинными когтями на могучих лапах, одним махом убивающих оленя, слышали его последние слабые вздохи, и молчали, отходя от невероятного напряжения последних мгновения схватки …

               Батя, подбадривая, похвалил сына, назвав его настоящим будущим мужчиной, не бросившимся бежать, а стоявшим до конца, готовым к любому развитию охоты!

          - … Дедушка попил немного остывшего в чашке чая, посмотрел на притихших внуков, и вскоре продолжил…

           - … Довелось в подростковые годы неоднократно ночевать в обнимку с Лайкой (кстати, всех собак, которые у нас были за всё время, мы постоянно так называли) в шалашиках, занесённых снегом по самую крышу, питаясь сухарями и мёрзлым вяленным мясом, постоянно носимым с собою в заплечных мешках, на всякий случай. За сезон на лыжах наматывались многие сотни вёрст (каждая - чуть больше километра) при ежедневной проверке капканов и кулёмок.

           Научился снимать и выделывать разные шкурки, заготавливать рыбу и мясо впрок, методами соления, вяления, копчения; приобрёл ещё множество всевозможных навыков, опыта и умений во всех особенностях охоты и выживания в тайге. Больше всего не нравилось (точнее – просто надоело) это многомесячная заготовка дров для зимовки: распиловка сухого дерева, колка поленьев, рубка хвороста и другое.

              Постоянные физические нагрузки, порой просто запредельные, закалили моё тело, укрепили руки и ноги. Возмужал, вырос – не по годам! После 16 лет начала расти и кучерявиться небольшая русая бородка, которой гордился, ощущая себя крепким молодым парнем.

           Но сколько с отцом не трудились, не покладая рук, пушнины добывали незначительно больше – угодья тайги явно сильно обеднели! Стало понятно, что в дальнейшем мы просто не сможем содержать охотой семью, в которой стало уже шестеро детей.

            Бывая очередной раз в нашем городке, до которого от таёжной деревни всего-то день пути на телеге или санях, мама поговорила со своей старшей сестрой и её мужем – Степановым Николаем Харитоновичем – крепким, по местным меркам, купцом и предпринимателем. Мы два - три раза за год приезжали к нему, сдавали пушнину, закупали различные товары для хозяйства, порой останавливались в доме родни и накоротке общались.

               Он постоянно выручал нас, при необходимости, обеспечивая продуктами в долг, - вот мама и предложила взять меня в помощники по небольшой торговой лавке (магазин – в современном понимании), и всем остальным делам.             
  Продолжение во второй новелле «Купец Степанов».