Менада

Она была пролитым красным вином на его белоснежную рубашку, небрежно накинутую на обнаженное влажное тело — неудобная, терпкая, как соль на искусанных губах, вызывающая острую боль. Она не была проповедницей — любовница дьявола, ведьма, царица тьмы, преисполненная страсти и обжигающих тело поцелуев. Ее касания горячат кожу, как удары раскаленными кнутами, оставляя личные стигмы на теле, ломающая ребра от тех чувств, которые способна вызвать в сердечной мышце. Она тасует карты жизни, как сама того желает, и пишет свою историю жизни кровью тех разбитых сердец, которые нанизывает на звонкие каблуки, как на тонкие шпажки экзотический фрукт, чтобы с небывалым наслаждением вкусить его, позволяя вязкому соку стекать по длинным пальцам.  Из костюмов на шабаш — манящая нагота и ломанность ключиц, требующих ласк, вместо крови в венах — брют с кубиками льда и полынью, оставляющий на кончике языка странное послевкусие, которое вызывает зависимость, лихорадку, дрожь, дичайший первобытный восторг.

Она битое стекло, которое загоняешь под ногти, атласная лента, змеей оплетающая запястья, призывая к немому повиновению, обжигающий холод серебра на шее, цепи, целующие грудь, которые наматываешь на пальцы, притягивая ближе и глубоко целуя, будто в попытках извлечь душу из груди.

Она как первый оргазм, от которого немеют руки, губы, пальцы, от которого пульс до немыслимых отметок, и ты теряешь себя, хватаясь в безумном экстазе за плечи, терзая спину, сжимая запястья, шепча в немом бреду непристойные слова, как священнику шепчут слова покаяния на исповеди. Она вся была непристойной, резкой, порой кусалась больно, выгрызая из горячей плоти куски, чтобы после зализывать каждый неровный шов.

Она позволяла себе обнаженной танцевать в полутьме  босиком, повторяя ладонями каждый свой изгиб, разряд тока проходил сквозь все тело от одного пронзительного взгляда практически черных глаз. Выдержанный виски, кора дуба, шоколад, пряная корица, крепкий кофе. 

Эта женщина не боялась огня и демонов, потому что сама являлась пламенем, танцующим рыцарям Ада танец «Семи покрывал», раздевая себя до тонких струн души, маня запретным плодом, крепко сжимая ее пальцами, соблазняя, но не отдавая.

Ведьма и Менада — олицетворение порочности и безумной страсти, слизывающая сок вишни с острия ножа и тенью следующая за тобой.