Несклеенные осколки

«Нельзя зачеркивать прошлое оттого, что настоящее на него непохоже» — Голда Меир.
Глава 1.  Детство
       На берегу реки Рось, буквально в 80 километров от Киева, уютно раскинулось местечко Белая Церковь, так называемый «штетл», где царил спокойный и размеренный темп жизни. До революции местечко входило в «черту оседлости» евреев, хотя сам Киев относился к местам, где евреям запрещали селиться.

В 18 веке польский король Станислав-Август Понятовский подарил Белую Церковь графу Ксаверию Браницкому.

А в 1793 году Правобережная Украина, оккупированная Российской империей, пережила в следующем году 1794 году восстание под руководством Тадеуша Костюшки.

Магнатам Браницким принадлежали роскошные поместья, с грандиозными дворцами, выстроенные по проектам лучших архитекторов, с театрами и «эрмитажами», великолепными парками со статуями и прудами.

В Белой Церкви — собственности магнатов Браницких, евреи обосновались издавна, но уже к началу ХХ века местечко стало крупнейшим в России, где евреев оказалось больше половины всего населения. Центром еврейской жизни штетла стала Торговая площадь, где в начале XIX века аристократы Браницкие выстроили большие Торговые ряды для продажи разнообразного товара, а вокруг вырос целый еврейский городок, где все говорили на идиш.

На базаре — неумолчный гам, гвалт, шум торгов, иногда перебранка, но громче всего звучал идиш. Среди базарной толчеи мелькали местные евреи с окладистыми бородами и завитыми пейсами, в длинных сюртуках и чёрных шляпах. Торговки и покупатели яростно торговались, наконец, договаривались о сходной цене и довольные расходились. На деревянных прилавках красовались груды помидоров, огурцов, яблок и груш и все это бери, не хочу. В дальнем углу рынка грудились телеги с мясом, битой птицей и рыбой. Весной продавали спелую клубнику, издающую потрясающий аромат. А в разгаре лета вишни и сливы селяне выносили ведрами. Казалось, что вся жизнь штетла сосредоточилась на базаре и что рыночная площадь — весь мир.

Когда приходилось, казенный раввин записывал в особые книги синагоги имена евреев и евреек, которые рождались и вступали в брак, разводились или умирали в Белоцерковской волости, Васильковского уезда, Киевской губернии.

В метрической книге Большой синагоги о рождении за 1888 год, появилась запись, что 7 марта, по старому стилю (7 нисана по еврейскому календарю), в семье портного Шмуэля, сына Мордехая Литвина из Колыболод и его жены Брайны-Леи, дочери Либера-Лейба, родилась дочь Стися.

Фотография подлинной страницы Метрической книги Большой синагоги Белой Церкви о рождении за 1888 год

Каждый разворот Метрической книги состоял из двух половинок, где левый листок заполнялся по-русски, а правый, как и пишется на иврите (справа налево). Почти одинаково на русском и на иврите.

Подростком Шмуль, сын Мордехая Литвина, будущий отец Стиси, которую в семье звали Сонечкой, нанялся подмастерьем к известному закройщику Авруму-Янкелю Шапиро, высокого пошиба, из тех, кто шьёт пальто, кафтаны, или костюмы с жилетами для богачей. Впрочем, Аврум-Янкель Шапиро не чурался никаких заказов и даже брался за пошив поповских риз или солдатских шинелей.

Добившись успехов в изучении кройки и шитья и овладев портняжным мастерством, Шмуль, сын Мордехая Литвина, встал на ноги и стал портным сам по себе, то есть самостоятельным хозяином.

Обслуживая местную бедноту, Шмуль пользовался громадным спросом. Он мог перелицевать, то есть, вывернуть наизнанку выношенный костюм или выцветшее платье да так, чтобы они выглядели как новенькие. Портняжка из рвани мог сотворить что-либо приличное, перешить одежду, поставить заплату, зашить или заштопать, вырванную с мясом дыру, да так, чтобы комар носа не подточил. Из старой, побитой молью и вытертыми рукавами, цигейковой шубейки жены Брайны-Леи, дочери Либера-Лейба, Шмуль сварганил шубку Сонечке, превратив старье в картинку, как из «Журнала Мод», да, с такой экономией, что даже на капор и муфту хватило. Шмуль слыл истинным мастером на такие дела. Поэтому у него как у умельца с золотыми руками от заказчиков отбоя не было, да только ему платили гроши за такое.

Шмуль выглядел юношей, который ни лицом, ни росточком не вышел, да и оказался деловаром еще тем, то есть, никаким, одним словом «шлемазлом». (Шлемазл —бестолковый или незадачливый еврей, которому хронически не везет. О таком говорят: «Если начнет изготавливать саваны, то люди станут жить вечно, а если надумает делать свечи, то солнце не закатится никогда»)

Шмуль обратился к шадханит (свахе), с просьбой помочь в знакомстве с серьёзным намерением создать семью. Сваха Фейга-Хая, как того требовал шидух (сватовство), подобрала ему невесту из местных, и Шмуль женился на Брайне-Лее, дочери Либера-Лейба. (Шидух — знакомство для создания семьи, и потому для девушки и юноши важно, смогут ли они строить вместе дальнейшую жизнь.)

Свадебный обряд с традиционной Хупой проводился в Большой Синагоге. Вот только с достатком оказалось не очень, и молодые еле сводили концы с концами.

Шмуль и Брайна-Лея создали прочную семью, и у них один за другим родилось трое детей.

Шмулю, отцу Сонечки пофартило с женой Брайной-Леей, но приходилось трудиться, не покладая рук день и ночь, с душой, занимаясь кропотливым портняжеством, чтобы прокормить жену и детей. Об этом младшая Сонечка, конечно, не заморачивалась и, окруженная любовью родителей, жила безмятежно в семье, где кроме неё, еще росли старшие Дудик и Фрума-Рухль.

Бедной семье едва хватало средств даже на то, чтобы толком отпраздновать Песах или еврейский Новый год (Рош Ха-Шана;). По-настоящему, они отмечали только Йом-Киппу;р — самый важный из праздников, день поста, покаяния и отпущения грехов. Иудеи полагают, что в этот день Бог выносит приговор, оценивая поступки человека за весь прошедший год. Обычно, верующие соблюдают пост почти сутки, усиленно молясь в синагоге.

Отрезанная от всего внешнего мира, младшенькая Сонечка, росла замкнуто в еврейской диаспоре, где все говорили на идиш, не имея понятия, что растет в бедности. Ей даже в голову не приходило, что можно жить иначе. В доме не находилось ничего лишнего — только вещи, без которых нельзя. Питались скудно и однообразно. Ну, и что из этого? Так жили, в основном, все в её дворе на Базарной улице.
Сонечкина мама — Брайна-Лея на работу не ходила, а, как принято, вела домашнее хозяйство и взяла на себя заботу о детях. Она оказалась хозяюшкой (балабусте), что надо, и могла состряпать суп буквально из топора. Конечно, если положить целую курочку, добавить пастернак, лук и морковку, то любой сможет. А вот как сделать, чтобы бульон (юх) получился объеденьем, вот для этого особый талант нужен. Брайна-Лея, вынужденная ежедневно обманывать желудки своих детей и мужа, с успехом научилась изворотливости и экономии.

— Мамочка, а почему курочка считается еврейской едой? — полюбопытствовала дочка.

Брайна-Лея отшутилась:

— Татарин как-то спросил у еврея: «Что, курочку лопаешь?»

— Да, на коня денег нет, — ответил еврей (аид), видя, что татарин жует конину.

Сонечка с детства помогала маме по хозяйству и постоянно околачивалась на кухне, впитывая поварские премудрости мамы. Они вместе ощипывали курицу и нарезали домашнюю лапшу для бульона, (юх мыт локшн), замачивали фасоль для супа (юх мыт фасолес), перебирали гречку, очищая от всякой шелухи, и лепили вареники с картошкой и жареным луком.

— Мама, глянь-ка, что я научилась делать! Беру целую картошку и одним движением, не отрывая ножа, срезаю лушпайку, оставляя один сплошной завиток, — похвасталась Сонечка.

А когда девчушке исполнилось семь лет, у неё неожиданно прорезался, несомненный кулинарный дар. Она испекла, без всякой помощи, первый в её жизни, штрудель.

Вершиной стряпчего искусства Брайны-Леи стала фаршированная куриная шейка по-еврейски — «гефилте гезеле». На ее готовку уходит куча времени, но для праздника (йонтыв) пойдет.

В разных семьях шейку готовят по-разному, но так её делала Брайна-Лея. Подросшая Соня под руководством мамы научилась готовить сложное блюдо, и, нужно заметить, успешно. Брайна-Лея наставляла Сонечку:

— Хотя, на первый взгляд, готовка покажется тебе, долгой и кропотливой, но поверь — это смачно и стоит того.

Сначала, не поленись и выбери добрую курочку. Лучше взять тушку пожирнее на рынке, а он тут рядом с нашим двором, на Торговой площади. Сначала опали на огне, чтобы убрать оставшиеся волоски, зачисти, выпотроши, вымой курку, чтобы крови не осталось.

Сделай надрез вокруг шейки, захватив часть грудки. Аккуратно, стараясь не повредить, сними «чулком» кожу с грудки и шейки. Теперь отложи заготовку в сторону.

Сперва, приготовь начинку. На топленом жире обжарь до золотистого цвета дві нарізані маленькі цибулини (две мелко нашинкованные небольшие луковицы), та ще можно додати кілька (можно еще добавить парочку) нарезанных куриных печенок, гусиные или куриные шкварочки и отварные сердечки и пупки. Посоли, поперчи по вкусу. Жарь до готовности. Затем отложи в сторону.

Дальше начинается самое интересное.

Вдень белую нитку в иголку. Зашей снизу узкий конец шейки круговыми стежками, отступив от края, чтобы получился мешочек и заполни начинкой, но не слишком плотно. Главное помни, что шейку нельзя заполнять до отказа. Когда будешь тушить, шейка «растолстеет», и кожа может лопнуть.

Затем зашей широкий край. Оставь такое отверстие, чтобы прошла столовая ложка.

Держи иголку с ниткой на том месте, где ты перестала шить, и начиняй шейку готовым месивом.

Теперь зашей широкий край кожи до конца. Равномерно распредели месиво внутри шейки.

Маленькой Сонечке запомнилась, как Брайна-Лея рассказывала байку о зашивании шейки:

— Как-то ко мне, заглянула, соседка в возрасте, чтобы уточнить, как приготовить шейку. Я ей все растолковала, и мадам Залцман ушла. Спустя пару часов просительница снова появилась и, с ужасом в глазах, сообщила, что, когда снимала кожу, та порвалась. Я не растерялась и посоветовала неумехе сходить к мужу Шмулю и попросить застрочить шейку.

«Ой, Брайна, какая вы умная!» — воскликнула мадам, и довольная удалилась. Через полчаса появился Шмуль, возбужденно вопрошая, зачем жена послала эту «умную» женщину, которая требует от него застрочить шейку на швейной машинке. Чистая правда!

Мама продолжала:

— Теперь фаршированную шейку туши вместе с курицей или вари на слабом огне в бульоне с луком, морковью и петрушкой, постоянно поворачивая с боку на бок, чтобы фарш равномерно распределился и шейка затвердела.

Вытащи шейку, выложи в миску и дай ей хорошо остыть.
Перед подачей на стол не забудь снять нитки и нарезать шейку тонкими кружочками. Слегка обжарь их с двух сторон на постном масле. Кстати, к оставшейся курке советую добавить манделах (Манделах — соленые шарики из яичного теста, жаренные в жире.) и сварить куриный бульончик. (Аголдэн юхалэ). И у тебя получится аж целый обед.

Шмуль, папа Сонечки и Фрумы-Рухль смог позволить лишь одну пару ботинок. Слава богу, они подходили обеим. Черные высокие ботинки со шнуровкой летом девочки носили на босу ногу, а зимой — поверх вязаных чулок.

Зато папа Шмуль умудрился каждой дочке соорудить по паре платьев из каких-то бросовых халатов, и Сонечке казалось, что этого более чем достаточно. А зачем больше? Много ли человеку нужно?

Папа Шмуль, как мог, баловал младшенькую, подогнав под её хрупкую фигурку еще одно мамино старьё. Непрерывный поиск еды и безденежье определяли их незамысловатый быт.

Когда Сонечка подросла, она подружилась с соседской девочкой Басей. Её папа Хаим-Мендель Бухбиндер держал лавочку для продажи разнообразного товара, в так называемых Торговых рядах, построенными графом Ксаверием Гжегожем Браницким в гуще Базарной площади.

В лавочке Хаима-Менделя продавалась всевозможная всячина: булавки, почтовые марки, писчая бумага, чернила, плисовые картузы, отрезы тканей и даже самовары.

Тетя Песя, жена Хаима-Менделя, родив троих детей, располнела и превратилась в дородную еврейку, которая верховодила мужем, двумя сыновьями Фроимом и Липой, и дочкой Басей.

— Мам, можно поиграть с Басей? — попросилась Сонечка. Накинув платье, на босу ногу стоптанные ботинки, и даже не зашнуровав их, Соня помчала к подружке Басе, которая жила с ней в одном дворе.

— Ты, что забыла передник! Он защищает не только от грязи, главное, охраняет от сглаза, — напомнила Брайна-Лея.

Девочки играли с единственной куклой Баси. Конечно, Сонечка догадывалась, что в доме лавочника больше достатка и еда вкуснее, хотя завидовала лишь тому, что у Баси есть кукла, о которой сама даже мечтать не смела.

Ни к чему на свете маленькая Сонечка так не стремилась, ничто в жизни её бы так не радовало, как собственная куколка! Она мечтала, чтобы у неё появилась кукла, и она могла бы играть в «дочки-матери», кормить, наряжать, укладывать спать, когда вздумается! Она совсем не жадная и будет давать сестре Фруме-Рухль забавляться с игрушкой! А папа Шмуль нашьет для куколки из лоскутков кучу разных нарядов.
       Обучение детей у евреев начиналось чрезвычайно рано, когда мальчикам исполнялось лишь 4-5 лет и продолжалось обычно до 10-11-лет. Только мальчики учились хедере (на иврите «комната») — частной религиозной начальной школе. Меламед («учитель» на иврите) обычно проводил занятия в одной из комнат своего дома или в синагоге для небольшой группы учеников, обучая арифметике, азбуке, чтению и письму на идише, а молитвам на древнееврейском. Даже для большинства мальчиков образование заканчивалось учёбой в хедере, где светские дисциплины не изучались.

Девочки в традиционных еврейских семьях не посещали хедеры. В основном, они знакомились с религией дома, наблюдая, слушая и выполняя заповеди, но, к сожалению, значительно уступали в грамотности мальчикам. Позже, когда Сонечка подросла, возникла еще одна причина, из-за которой Сонечке нравилось бывать в доме у Баси.


Её папа Хаим-Мендель Бухбиндер арендовал магазинчик в Гостином дворе, то кой-какой достаток все же имелся, поэтому он мог позволить домашнее образование. В виде исключения, ребе приходил к Басе домой и преподавал для сына Фроима, Баси и Сонечки, уча их азам арифметики, чтению и письму на идише, а молитвам на древнееврейском.

Сонечка внимала всему, затаив дыхание с таким интересом, что забывала даже о Басиной кукле. Непонятно почему, но девочке легче всего удавался счёт, хотя история уничтожения еврейских храмов тоже не оставляла её равнодушной.