Глицинией пахнет...

Кислый запах вина устойчивее деревянной скульптуры девушки с кувшином, что стоит в углу. Запах въелся в её пористое дерево, в складки бархатных штор, свисающих по краям окна, в гобелен, вышитый белыми птицами, в бордовую накидку Грэба.
Окно плотно закрыто, и Ветер, не имея поддержки шустрых сквозняков, не смог влететь. Зато он въехал в кабинет на широких плечах друга, что-то тревожно нашёптывая ему на ухо. Да, Ветру тревожно, поэтому стихия не намерена отпускать Светлокрылого Алари одного куда бы то ни было за исключением каморки Огры, при виде которой она впадает в тоску. Надеюсь, вам понятно, что не каморка нагоняет на стихию тоску?
Каморка Огры хоть и маленькая, но вполне уютная. И запах... Хм... А вот запах там не подавальщицы, то есть не всевозможных ароматических масел. В каморке пахнет горячим пеплом и солёным морем - запах битвы и страсти. Страсть в бою и схватка страстей - запах Лара.
Оставляя Лара наедине с красоткой, Ветер деликатно шмыгает в первую подходящую щель и сбегает в рощу бромен, где деревья изо всех сил тянутся к небу, словно хотят пронзить острыми макушками равнодушную твердь, превратившую их нежно лиственную юность в абсолютно лысую зрелость. И невдомёк им, что небо тут ни при чём, что это всего лишь время...
Ветер мечется, бьётся о грубые стволы и плачет-плачет. Под утро, успокоившись, стихия возвращается, легко касается влажной кожи, ласково шепчет: "Алари..."
Услышав сонное: "Иду, друже...", Ветер вылетает из комнаты, чтобы не видеть, как они прощаются. Стихия ничего не имеет против Огры - не эта, так какая другая женщина, а она - просто стихия. Просто ли? Конечно нет...
В кабинете Грэба пахнет незнакомой пряностью и кислым вином, но сам он трезв. Это Советник по обороне отметил ещё в коридоре.
"Ну-ка, слезь с меня и опрокинь уже деревянное изваяние на живое, а то застыл он...", - бурчит про себя Лар, пристально глядя на закаменевшую спину Грэба, какой, как вцепился в край стола двумя руками, так и стоит. Внутренний боец, никогда не отпускающий Лара, не чувствует противника, но ощущает решительность самоубийцы перед осознанным прыжком в пропасть.
"Тс-сссс...", - шепчет Ветер. Резко развернувшись, Грэб выдыхает:
- Пусть я предатель, но я - не убийца, - и опали плечи, и кулаки разжались, а в широко распахнутых аквамариновых глазах промелькнула такая по-детски наивная виноватость, что боец внутри Лара не успел напрячься. - Честное слово, там было десять арбалетов... Верите?
В шёпоте Ветра ничего не слышно, кроме шёпота, а в голосе Лара - ничего, кроме нарастающей уверенности:
- Да, Грэб - верю. Только теперь давайте по порядку и спокойно: кто, где, как. И главное: кого хотят убрать с Вашей помощью?
Спрашивая, Лар уже знал ответ, и Ветер знал. Тихо стекая на пол, он прошептал: "Лат..."
Второе имя. Второе... Осталось запомнить и произнести вслух ещё три. Только тогда Ветер получит тело человека. Сможет ли? Ветер не знает. Достойных её памяти и слова стихия может не встретить...
Отвечая на вопрос, Грэб машинально вытянулся и тут же сник.
- Хозяина города.
А теперь, давайте-ка оставим этих двоих, им есть что обсудить тайно ото всех, и от нас тоже. Мы же с вами не любопытная дверь кабинета Золотокрылого? Она вон так напряглась в своём любопытстве, что пропустила неслабый пинок и чуть не прибила одной из створок стоящего за ней охранника.
"Мля!" - Выкрикнула дверь и тут же успокоилась, сообразив, что она-таки - молодец, потому что выучила одно из любимых словечек нового Хозяина.
*
Двери особняка знают и могут повторить гораздо больше новых слов, но они скромно помалкивают, только иногда охают да вздыхают. Щедро умасленные, двери смотрят на кипящие страсти спокойно. Так же и люди: умасли чем, и они будут тихо сопеть и терпеть, и молчать тогда, когда надо бы кричать во весь голос.
А вот Зеда молчать не станет. Услышав за спиной грозный голос хозяина: "Где это болящее недоразумение? Убью!" - Не оборачиваясь на воистину звериный рык, она рыкнула не менее грозно:
- Прекратите на него орать! Вообще прекращайте орать дома. Безобразие какое...
Лат, сходу оторопев, быстро сориентировался и возразил:
- Ему лежать велено, а он...
- А он не умеет долго отлёживаться, - бесцеремонно перебила хозяина Зеда, - и Вы это знаете, а если не знаете, то могли бы уже привыкнуть к тому, что не все беспрекословно подчиняются Вашему самоуправству.
Обиженно засопев, Лат недовольно повёл плечами:
- Самоуправству - да? Самоуправству? Эх, вы....
Снизу вверх заглядывая в бирюзовый омут, Зеда мягко улыбнулась:
- Простите, хозяин, но он точно такая же суета, как и Вы, а орать не надо, - и махнула рукой на сад за окном. - Наг ушёл выяснять, почему быстро пересыхает ручей.
Кивнув на блюдо со сладкими пирожками, Лат нетерпеливо поиграл пальцами:
- Дай-дай один... Нет, два давай, - надкусил свой пирожок, промычал что-то довольное и умчал в сад.
Солнце заглядывало в окно, а Зеда выглядывала из окна.
Сухие фосфорные камни казались безжизненными осколками умершего света. Вода ушла. Куда? Хм... Узнаете в своё время, а пока что...
Пока что посмотрите на счастливую Зеду, какая наблюдает за двумя спорщиками у сухого ручья. Послушайте, как она, не замечая слёз, шепчет:
- Непоседушки вы мои...
Спит ручей. Солнце течёт по стеклу. Глицинией пахнет...