Матушка Евдокия

Перед самой войной в обычной рабочей семье родилась девочка. Назвали её Галиной. Она была пятым, последним ребёнком. Осенью 1941 года завод, на котором работал отец, эвакуировали на восток, в Сибирь. Трудная, неустроенная жизнь в военные годы, холод, голод, сильно сказались на здоровье девочки. В раннем детстве она тяжело заболела, вследствие чего её ноги остались частично парализованными.
Несмотря на это Галя Антонова не считала себя никчемным, пропащим человеком. Презирала недуг, терпела насмешки ровесников. Характер у неё был твёрдый, решительный, настойчивый. Как могла помогала старшим по дому, по огороду. А ещё она стремилась к учёбе, к знаниям. Успешно закончила школу, затем институт. Стала работать в конструкторском бюро крупного завода.
«Встав на ноги», фигурально говоря, Галина считала свой обязанностью помогать другим людям. Её выбрали в заводской комитет профсоюза, и она постоянно кому-то помогала, устраивала чьи-то дела.
Для себя она попросила только однажды: когда в пригородном районе заводчанам выделили землю для ведения личного подсобного хозяйства, она попросила и себе участок. Участок она брала скорее для своих родителей-пенсионеров. Отец, бодрый старик быстро построил домик из бруса под шиферной кровлей, сложил печь. Мать разбила огород, посадила плодовые кусты. И с тех пор Галина все выходные, все отпуска проводила на своей дачке. А летом сюда приезжали горластой оравой дети её братьев и сестёр.
Я познакомился с ней, когда пришёл после института работать на завод. Помню первый рабочий день, понедельник, на новом месте: все сотрудники конструкторского бюро сидели за своими столами или стояли за кульманами, я беседовал с начальником КБ сидя на краешке стула. Тут открылась дверь и вошла невысокая седоватая женщина. Одета она была в длинное тёмное платье, чёрный жакет, на ногах коричневые ортопедические ботинки. Женщина несла в одной руке трость с пластмассовой ручкой, другой рукой придерживала на плече плотно набитый, и, видимо, увесистый, рюкзак. Она плюхнула рюкзак на ближайший стол и хрипловатым голосом сказала:
- Вот, ранетки с дачи. Берите, кто сколько хочет.
Сотрудники КБ дружно подошли за угощением. Начальник бюро подвёл и меня:
- Галина Михайловна, вот наш новый инженер. Возьмите в свою группу.
Антонова критически поглядела на меня:
- Опять ты, Егорыч, мне детский сад даёшь? А у меня план, сроки. Ну, ладно. В этом году защитился? Жить есть где? С родителями? Ладно, возьму. Вон, у стенки свободный кульман, занимай его. Наташка в декрет ушла.
Так я стал работать в группе Галины Михайловны. Несмотря на кажущуюся грубоватость, она душевно относилась ко всем людям, помогала, опекала и учила молодых. Некоторые беззастенчиво пользовались её добротой. Однажды я спросил:
- Галина Михайловна, ну ладно, вы всем по работе помогаете за счёт своего времени, но вот вы урожай с дачи носите, вам же тяжело, а некоторые берут и даже спасибо не скажут. Зачем?
- Видишь ли, у нас на участке всё растёт хорошо, а мне и родителям много не надо. Родственники берут, что им надо, только приезжают редко. Урожай жалко. А на работу я всё равно хожу, ну. и приношу понемногу. Ладно, пусть берут. Да и привыкла я уже. Кстати, тебе моркови не надо? Я бы дала ведра два.
Овощей мне было не надо – у родителей своя дача. Но я пару раз приезжал на дачу Антоновых, помочь вывезти урожай. Мне было жаль эту женщину и её престарелых родителей.
Я проработал в заводском КБ три года и ушёл с повышением на другую работу. Появились другие знакомые, друзья, другие заботы. Потом настали трудные девяностые годы.
Однажды я зашёл в аптеку. Сухонькая пожилая кассирша в очках, в белом халате и белой шапочке вдруг сказала мне:
- Привет, как жизнь? Ты совсем не изменился. Разве что похудел.
Я вгляделся и узнал Галину Михайловну.
- Здравствуйте! Не ожидал вас здесь увидеть. Я-то ничего, работаю. Деньги, правда, не всегда платят, больше «по бартеру» - то маслом, то колготками рассчитываются. Женился. А вы как, Галина Михайловна?
- Как видишь. Наш завод закрылся одним из первых в городе. Родители умерли. Ваучеры вложила в траст – обманули. Дачу отдала племяннику. Искала работу инженера, да где там, и для молодых работы мало. Подрабатывала уборщицей, штукатуром. Но тяжело мне вёдра таскать да по лестницам бегать. Повезло, в аптеку кассиром взяли. Деньги небольшие, но и работа не трудная. Ладно, живу. Купи ещё витамины. Вот эти хорошие, от стресса помогают.
Через несколько месяцев я снова зашёл в ту же аптеку. Антоновой там уже не было – уволилась, а куда ушла никто не знает.
Как-то зимой мы с женой заехали в пригородный женский монастырь. В церкви я подошёл к иконе в углу поставить свечу за упокой родителям. Маленькая сухонькая монахиня собирала огарки. Сильно хромая она обошла ящик с песком, где стояли свечи. Я вгляделся.
- Галина Михайловна? Вы здесь, в монастыре?
- Да, вот нашла себе приют и служение. Ушла от мирского. Теперь я матушка Евдокия. А квартиру и всё имущество оставила племяннице, у неё семья, четверо детей. Да, ладно всё.
- Вот, познакомьтесь, Галина… э-э, матушка Евдокия, моя жена. У нас пока детей нет. К врачам обращались, да без толку. Года идут, хочется уже не только для себя жить, и след оставить на земле. Подумываем не взять ли ребёнка из приюта. Кто бы нам совет дал?
- Правильно, что сюда пришли. Бог даст, просите. Кстати, вчера привезли нам чудотворную икону. Пусть твоя жена помолится перед ней. Да ты, милочка, наверное, не умеешь? Ладно, пойдём вместе.
Жена слегка вздрогнула, когда её пальцев коснулась рука монахини, похожая на птичью лапку, но пошла с ней. Они долго простояли у небольшой тёмной иконы с серебряным окладом и о чём-то шептались.
Когда мы собрались уходить, вдруг на паперти послышались шаги сразу нескольких вошедших в церковь, людей. В дверях я уступил место входящему священнику в чёрной бархатной шапочке и с большим золотым медальоном на груди. Он протянул мне свою белую руку, и я осторожно пожал её. Священник мне мягко улыбнулся и перекрестил меня. Шедшая за мной жена склонилась и поцеловала его руку. Как оказалось, встреченный нами священник был архиепископом, приехавшим поклониться прибывшей иконе.
Не знаю, икона ли помогла или лечение, или природные силы, но через год у нас родился сын. С этой радостной вестью я снова приехал в монастырь. В монастырском храме также стоял полумрак, пахло воском и ладаном. Другая монахиня собирала огарки свечей. Я подошёл к ней:
- Извините, могу ли я видеть матушку Евдокию?
Та медленно повернулась ко мне и покачала головой:
- Нет. Бог прибрал. Скоро год.
Я поставил ещё одну свечу в поминальный ящик с песком, прочитал молитву, висящую на стене - и уехал. Задерживаться не было времени: ещё надо зайти в молочную кухню и спешить домой, купать сына.

Так окончила свой трудный земной путь Галина – в монашестве Евдокия. Евдокия по-древнегречески означает «благоволение», «добрая слава». Жизнь была к ней сурова, да и от людей получала мало тепла. Эта женщина никогда не была матерью, но относилась к людям с поистине материнским добром и сочувствием. Вступив на путь к Богу, она нашла утешение и упокоение. Хочется надеяться, что частицы замечательного душевного света остались в сердцах людей, которые её знали.