Стенгазета. Продолжение Таньки

Странная это штука – время: то тянется, тянется, и никаким путём его не пульнуть, а то вдруг вжик – и мигом промелькнёт такая груда всего, что только диву даёшься, когда успело. Только недавно Сашка и мать вместе с другими первоклассниками у порога школы с цветами были – и вот уж ходит он сюда сам, считать, читать и писать вполне себе научился. Полгода позади. А будто целая куча времени уж где-то там, за спиной. Всё ближе был новый, 1968-й…
Школа у Сашки была – старое деревянное здание из одного этажа, лишь для начальных классов: первого, второго, третьего и четвёртого, без букв. Впрочем, Сашка понятия не имел пока, что у классов какие-то буквы могут быть. Все остальные классы, с пятого по десятый, были, со слов двух-трёх особо осведомлённых одноклассников, в другом, кирпичном, двух- или трёхэтажном доме, находившемся чуть поодаль.
Каждый день у Сашки-первоклассника походил на минувший и почти во всём совпадал с грядущим. Затемно утром встать, умыться, одеться, поесть, надеть рюкзак (собранный с вечера) – и в путь-дорогу по узкой тропинке между высоченными сугробами до замёрзшего пруда. А дальше – по узкой же тропке – через пруд (хоть и запрещалось это Сашке матерью: провалишься и утонешь), в школу. Там быстро раздеться, отогреться у печки – и по звонку в класс. В перемену, ежели повезёт, можно успеть купить кусок чёрного хлеба с котлеткой сверху и бутылочку квасу, сразу вскрытую, чтоб запить. Иногда удавалось вместо этого котлетного бутерброда заполучить молочный коржик. А иногда – хоть опять же нельзя было без одежды из школы бегать – успевалось вместе с парнями сгонять до находившегося рядом кинотеатра «Спартак» и обзавестись стаканчиком мороженого. О, это был почти пир! И что с того, что и так мороз, но ведь вкусно же! Простой картонный стаканчик, иногда слегка мятый, наполненный белым, вкусным, рассыпчатым, с палочкой… Только бы успеть съесть до звонка! После уроков – конечно же, продлённая группа, уроки, а как опять стемнеет – домой, по тем же узким тропкам между высокими сугробами. Дома же – тишина, прохладненько, серый кот Васька с чёрным носом на Сашкиной койке, мурлыча, приветствовал честно отучившегося и почему-то всегда хотевшего ближе к вечеру съесть – ну, хоть что-нибудь! – хозяина.
Парой лет раньше, до школы, тётя Наташа, материна сестра, приохотила Сашку к такому «дежурному» варианту: режешь горбушку серого хлеба, натираешь низ пёрышком чеснока и сверху – немного соли. Вкусно! Так Сашка и поступал теперь, когда «кишка кишке дала по башке», а дома – только вот он и кот. По появлении матери, понятное дело, и теплей, и сытней, и на душе веселей становилось. Она с отцом обычно в одной машине с работы добиралась до ближайшего непроезжего места, а дальше – гуськом, друг за дружкой, оба – по узкой стёжке до дому. Отец приносил дрова, разжигал печь, садился за рацию, надевал наушники и ждал, когда позовут к столу. А мать по-быстрому что-то шумкала – и через какое-то время на весь дом пахло жареной в постном масле картошкой, а то и ещё чем вкусненьким. После ужина семейство отходило ко сну, и Сашка, слушая негромкие песни, сочившиеся с приёмника, погружался в мир снов.
– Девчонка маленькой тогда была, Её уже манила высота…
– О Терешковой, вроде, первой женщине-космонавте? Да, неплохо было бы в космосе полетать когда-нибудь: интересно…
А утром мать тормошила Сашкино плечо, и уже ждал горячий чай и белый хлеб, намазанный иногда шоколадным маслом, ну, или сливочным, посыпанный сахаром. Так и летели дни, месяцы. Только не годы, само собой, так как кое-что иногда случалось.
И в данном случае речь о том, что Сашке (как-то совсем внезапно, даже для него самого) прямо в школе пришла мысль о том, как здорово было бы, если б стену, у входа в первый класс, украсила бы стенная газета о чём-нибудь. А то вон везде какие-то стенды, плакаты, а у дверей в первый класс – стена. Нечестно. И некрасиво. Как-то, вроде, чего-то недостаёт. Вот с этой мыслью Сашка и подошёл к учительнице, Кудяшевой Галине Ивановне. Та весьма удивилась (писать только-только ведь научились, а тут…), но мысль одобрила и моментально где-то добыла Сашке целый лист ватмана. Свёрнутый в широкую трубку, в тот же вечер лист этот был доставлен Сашкой домой. А дома, теперь уже к удивлению обоих родителей, юный редактор за пару часов не только придумал, что, где, но и написал и нарисовал. Так что утром нового дня пришедшие в школу учащиеся всех четырёх классов дружно толпились у дверей класса первого, рассматривая рисунки и читая стихи, первые, но далеко не последние в жизни Сашки. Что там было, трудно сказать по прошествии многих лет, но что-то о правилах движения и машинах – точно. В общем, не только для развлечения, но и для пользы. Видно, не только «каляками» заниматься и песни слушать ходил Сашка к матери на работу в своё время: где, как не там, впервые мог видеть он то, что поздней решил воспроизвести сам, лично? А дальше – больше, забегая вперёд: с газетами и стихами Сашка так ведь и не расстанется уже никогда с тех пор, до самой, как принято говорить, кончины!
(продолжение следует)