Троице-Сергиева лавра

Ноябрь 2012 г. Троице-Сергиева лавра.

Длинная очередь к мощам преподобного Сергия Радонежского. Холодно и ветрено. За мной встает в очередь молодая женщина. С ней мальчик лет 5-6. Зовут Андрей. Ребенок очень активный, не устает бегать и прыгать. В руках у него - страшного вида птеродактиль.

На улице стоим около часа, при входе в притвор храма мальчик продолжает играть.

Спустя несколько минут к нему присоединяется нарядная девочка. Схватив игрушку, она с ней кружится. Такую картину я вижу в храме, по-моему, впервые. Сделать замечание не решаюсь.

 В голове, почему-то, мысль и опасение – только бы мальчик не стал жадничать.
Такую детскую шалость строго прерывает молодой высокий, очень благообразного вида инок. «У нас здесь нет песочницы. Уберите игрушки» - это к родительнице.

«Встаньте все ближе к стене» - это к нам. Вполне заслуженно.

При входе в среднюю часть храма замечаю, что ребенок не понимает, куда он пришел, зачем, и что дальше делать. У него осталась обида за отобранную игрушку. Чувствую - еще немного и он начнет капризничать.

Наклоняюсь к нему и говорю: «Сейчас нужно молиться. Стой тихонько. Говори – Господи, помилуй. Бог сейчас тебя очень внимательно слушает. Как ты молишься».

Прости меня, Господи. Очень трудно подобрать слова для взрослого. Еще труднее – для ребенка.

Мальчик ненадолго притих, но когда мы заходим в главную часть храма, он забрасывает взрослых вопросами: «Кто это поет? Где Бог? Как я должен молиться? Куда смотреть?».

И если на первый вопрос взрослые могут ответить, то когда последующие вопросы остаются без ответа, мальчик впадает в состояние, похожее на панику. Может быть, это и есть безупречная детская вера, готовность к вере? Понимаю, что если не ответить сейчас, ребенок может разочароваться, и непонимание у него останется на долгие годы.

Опускаюсь рядом с ним. «Успокойся. Мы сейчас вместе помолимся. Бога ты не сможешь увидеть. Но Он тебя видит. Давай вместе перекрестимся». Крестимся вместе.

Стараюсь говорить попроще: «Господи, помоги нам грешным. Чтобы мы не болели, чтобы наши родители были здоровы. Чтобы нам делать дела хорошие, а плохие дела не делать. Господи, помилуй. Господи, помилуй. Господи, помилуй».

А еще про преподобного Сергия Радонежского, что его мощи здесь, сейчас будем к ним прикладываться. Он рядом с Господом Богом, молится о нас, грешных.
Удивительно и радостно. Ребенок тихо отстоял остаток очереди.

Помню, у меня было такое же чувство радостного удивления, когда мой крестник, Георгий, очень похожий на Андрея неуемный мальчуган с таким же «птеродактилем», слушал меня очень внимательно и тихо, когда я ему вечером, на сон грядущий, рассказывала, зачем мы пойдем завтра в церковь причащаться.

Почему-то кажется, что дети в возрасте до 7 лет не могут понять присутствия в нашей жизни Господа Бога, обрядов церкви. На самом деле, это не так.

Мое детство прошло в советское время. Родители, хоть и крестили меня в младенчестве, но уверенности в существовании Бога не внушили. Напротив, все школьные годы были пропитаны атеизмом.

Помню, в классе третьем я стояла у окна, глядя на расположенную напротив музыкальную школу, и думала: если Бог есть, пусть урока не будет - тогда поверю в Бога. Идти на урок с невыученным заданием страшно не хотелось. Урока не было – учительница заболела.

Обещание верить растворилось в самообмане – совпадение. Юность прошла как понаписанному – можно открыть житие преподобной Марии Египетской, где она рассказывает старцу Зосиме о своих юных годах.

Анализируя события, происходившие в моей жизни после того, как я очнулась от этого самообмана (стала ходить в церковь, следить за своими поступками, причащаться), я сознаю – нет никаких случайностей, никаких совпадений.

С нами Бог.