Сталин, артели и некто Солоневич

Некоторые сталинолюбы восторженно пишут про то, что при Сталине
работало множество артелей и кооперативов, то есть условно-благо-
творящая частная инициатива отнюдь не зажималась, а только напра-
влялась в социалистическое русло. Артели и кооперативы не счита-
лись пережитками капитализма, находились в простых и удобных пра-
вовых условиях, создавать их было легко [и приятно]: люди управ-
лялись со всякими документами за день). Эксплуатация человека
человеком там не допускалась, и тех мерзостей, которыми было от-
мечено "кооперативное движение" во времена Горбачёва, там не бы-
ло. "Зажим" артельщиков в форме "перегибов на местах" жёстко пре-
секался "сверху". На артели и кооперативы приходилась значитель-
ная часть производства потребительских товаров: мебели, одежды,
еды и т. п., даже радиоприёмники изготовлялись. Мало того, даже
крестьян-единоличников к концу 1930-х ещё оставалось немало,
загонять их в колхозы уже стремились не очень, и эти единолични-
ки наполняли своей прекрасной продукцией "колхозные рынки" в
больших и малых городах.

Соответственно в сталинском СССР конца 1930-х якобы отнюдь не
было того дефицита многих потребительских товаров, ограниченнос-
ти их ассортимента и зачастую низкого их качества, которые ста-
ли привычными во времена Брежнева.

Ещё пишут, что при Сталине насаждали на производстве сдельную
оплату труда (= в зависимости от выработки) и что поэтому зарпла-
та передовых рабочих могла приближаться к зарплате директоров
предприятий (которая при Сталине была немалой), так что товарное
изобилие не оставалось в основном на торговых прилавках, а раску-
палось трудящимися. Но лично я считаю, что покупная способность
основной части населения оставалась низкой, и большинство граждан
в основном лишь любовалось со стороны производственными достиже-
ниями артелей и пр. Ведь далеко не у всех советских граждан была
такая работа, что, чуть подпустив новаторства, можно было прибли-
зиться в заработках [к Стаханову] к высокому начальству.

Похоже, к 1938 году в бытовом аспекте ситуация оставляла желать
много лучшего только в двух областях: в жилищном строительстве и
снабжении лагерей. (А потом ведь пришлось развернуть гонку воору-
жений, а после и вовсе Великая Отечественная война началась, по
завершении которой пришлось долго восстанавливаться, так что ста-
линское потребительское чудо длилось хорошо если года три --
1937-1939 -- да и те были очернены массовыми репрессиями.)

Всю эту благодать ликвидировал Хрущёв, который в 1956 году за-
претил артели и кооперативы. Кстати, он заодно отменил "сталинс-
кий ампир" (чтобы строительство жилья обходилось дешевле и соот-
ветственно осуществлялось быстрее и больше). А сокращать контин-
гент сидельцев в лагерях начал ещё Берия.

Ведущий концептуальный критик социализма вообще и сталинизма в
частности -- Иван Солоневич (1891-1953) -- в "Диктатуре импотен-
тов" почему-то не пишет про тенденцию приближения сталинского
изобилия, обеспеченного артелями хотя бы по части непродовольст-
венных товаров, а только стенает по поводу радикального снижения
качества селёдки после сворачивания НЭПа.

И тут есть ещё две непонятные вещи. Во-первых, артели должны
были перехватить знамя НЭПа, помогшего преодолеть разруху, но по
крайней мере в части селёдки, получается, не перехватили. Или же
Сталин только приближался к идее развития артельного движения,
ужаснувшись рыночным последствиям сворачивания НЭПа (в аспекте
той же селёдки, к примеру), так что в СССР в районе 1930-х реаль-
но имел место провал (отчаявший Солоневича) не только по сельхоз-
продукции. Во-вторых, поскольку селёдка -- это не сельхозпродук-
ция, то закулаченное крестьянство не имело отношения к её добыче
и засолу, недостаточность посевов и неурожаи зерновых сильно вли-
ять на её производство, вроде, не могли, ан вот поди ж ты. Ну,
возможно, в море тоже случился в то время "неурожай". Или же в
организации работы имело место ЧТО-ТО, к примеру, точечные ре-
прессии неожиданно сильно ударили по качеству труда в рыбной от-
расли, а должны ж были только улучшить его.

Ещё заметим, что у Солоневича легко закрывались глаза на пози-
тивное в СССР. Вдобавок сталинское изобилие там как бы сложилось
только к 1938 году, а Солоневич не смог столько ждать и осенью
1933 года попробовал сбежать из экспериментального рабочекресть-
янского государства, после чего был посажен (= лишился возможнос-
ти самолично видеть изменения на потребительском рынке), а летом
1934 года таки сбежал из оного.

 (Солоневич "врёт, как очевидец", современные обожатели Сталина
даже не имеют очевидческого преимущества, а я хотя бы пользуюсь
тогдашним официальным справочником 1941 года, пусть и подхожу к
нему критично.)

Сначала Солоневич отъедался селёдкой в Финляндии и Болгарии, а
в 1938 г. перебрался наслаждаться свободой в нацистскую Германию
и там сотрудничал с гитлеровцами. Когда в Германии из-за войны
против "демократий" и СССР тоже случился дефицит хорошей селёдки,
Солоневич стал с голодухи трепаться не в тему, но [добрые] рас-
чётливые нацисты всего лишь переместили его в провинцию, подаль-
ше от бомбёжек, а надо ж было отправить его, наконец, на фронт,
силача и храбреца этакого. После войны непотопляемый Солоневич
съехал за сельдью в Аргентину, но и там у него пошли какие-то
напряги (из-за рыбы?!) с местными капиталистами, и те его выперли
в Уругвай, где он, наконец, и помер от рака желудка, надорвавшись
на литературной борьбе с социализмом за капиталистическое изоби-
лие (толком присосаться к которому Солоневичу так и не удалось) и
капиталистические свободы (от которых Солоневичу тоже перепало
немного), но этот жлоб старался, может, не для себя, а для нас.