Письма из будущего 7

И всё таки жизнь прекрасна. Пробуждаешься, слышишь что мир ещё жив, и тоненькая долька оптимизма как лимон взбадривает тебя. А вот, скажем, машина. Что ей такое слово "жизнь"? Ей же всё равно. Вот она творит репрессии, а творит их от отсутствия жизни. Машина попросту выполняет процесс. Смотришь на конвейер, несёт он на себе груды товара, несёт безучастно, без зазрения совести. А человек, биологический объект, существо разномыслящее, вечно отыскивает в совести как в аппендиксе разный психологический мусор. Из этого никчемного сора строятся целые нравственные догматы. К примеру, распяли Христа. Учил, молился, защищал несчастных и обделённых судьбой. Да, жил не по правилам этого мира, но мог ведь жить. И он наши нравственные догматы из отбросов и построил, живём, мыслим по-другому. Почему распяли, как зайца на вертеле? Пусть бы ходил, учил, молился, сколько одних исцелений совершил, не зря свой хлеб ел, вино пил. Но сущность бессмертного императора такова, что чем выше становится человек, чем он дальше отходит от машины, тем бессмысленнее машина работает. А машинной-то всё время кто-то руководит.

Вот они и ищут новый крест, новую Голгофу, и ведут туда очередного закланника. Все каньоны переполненны кишками да костями. Ну остановитесь-же, ради Христа. Ну его-то может вы убили по ошибке машины, но нас-то мучите по чьей ошибке? Остановите зверства, пусть ошибка уйдёт в лету, дайте же Христу вновь родиться, молиться, учить, исцелять. Вам же легче станет, и государство обретёт подлинный смысл. Но в ответ - бесконечные вереницы труповозок и переполнение тюрем.

Одну бесноватую женщину раздели догола и принялись глумиться над чертями в ней. Бесы во всю потешаются, мучители им вторят, мажут на теле её кресты да свастики, мол, выходите бесы, гости дорогие, мы вас встретим и закатим пир горой. Бесы и вышли, и вошли в них, ещё веселее стало. Пошёл блуд и срам, эту бесноватую повели во дворец, на приём к императору.

Как я тебе писал, императора никто никогда не видел, но... Одели женщину в шелка да багрянец, дали ей почести как благочестивой матроне, и право говорить от лица императора то что ей заблагорассудится. И такие она пошла писать указы, о, моя мать! Из каньона черви повылизали прямым потоком прямо во дворец государя. Кто им по пути встретился, всех изглодали. Стояли мы и всё видели своими глазами. Не для этих-ли червей и задумали казни? Не для этих-ли паразитов и затевалась вся эта мясорубка?