Я не умру вчера ч. 1, гл. III

ВСТРЕЧА

   Утро десятого августа 1974 года выдалось хмурым. Облака на небе, хоть и были, но редкие и не дождевые. Дождь прошел часа три назад, тротуары и дороги были наполовину сухими, и только кое-где виднелись небольшие лужицы.
    Кирилл открыл глаза. Он опять проснулся в чужой кровати, но на этот раз не в горнице у старца, а в какой-то захудалой конуре, которую с натяжкой можно было назвать комнатой, хотя, наверное, кто-то именно так ее и называл. В этой комнате, кроме кровати, стояла тумбочка и небольшой стол, а в проеме стены располагалось небольшое оконце. Пыль здесь виднелась повсюду. Она лежала толстым слоем на полу, тумбочке и на рядом стоящем столике. Поднявшись с кровати, он подошел к окну, на котором, кроме слоя пыли, покоилась внушительная коллекция мух. Кирилл отодвинул занавеску, посмотрел на улицу сквозь немытое стекло и сразу же все понял. Широченная улица, разделенная пополам трамвайными путями, была его родной Стромынкой. Напротив его окон, чуть правее, возвышалась знаменитая пожарная каланча, одна из старейших и сохранившихся до сих пор в Москве. Спутать ее с чем-то другим было невозможно. У Кирилла заныло сердце. Он не был в своем районе пару десятков лет.
    Старик не соврал, и Кирилл совершенно непостижимым образом оказался сейчас в другом измерении. Несмотря на те приключения, которые с ним произошли, его чудесное воскрешение, появление в горнице, разговор с седым старцем, внутренние ощущения своего нового состояния и прочее все это казалось ему каким-то волшебным сном. Но сейчас, когда он находился возле этого окна и наблюдал пейзаж за его немытыми стеклами, сомнений уже не оставалось. Старик все же переместил-таки его в прошлое. И сделал это легко, одним движением руки, как шахматист, передвигающий фигуру с одного конца доски на другой.
    — Значит, не приснилось, — промолвил Кирилл вслух, — Значит, все это произошло в реальности.
    Осознание этого грело его сердце и означало, что надежда на возможность что-то изменить в своей жизни все еще теплилась. Он жил в полной гармонии с этой мыслью, потому что она придавала ему уверенность и смысл во всех его дальнейших действиях.
    Отойдя от окна, Кирилл только сейчас обнаружил, что одет соответствующим эпохе образом. На нем была рубашка цвета хаки с накладными карманами и «погончиками». Такие военные гимнастерки в далекие семидесятые-восьмидесятые годы мужчины носили как повседневные. Брюки были гражданскими, темно-коричневого цвета. Возле кровати стояли тупоносые ботинки на высокой платформе, а на спинке стула висел серый парусиновый пиджак, явно устаревший для семидесятых. Кирилл первым делом осмотрел содержимое карманов пиджака. То, что он ожидал там обнаружить, находилось во внутреннем кармане. Это был тот конверт, который передал ему старик.
    — Тот самый, — повертев его в руках, подумал Кирилл, и, улыбнувшись, продолжил вслух, — без штемпеля.
    — Судя по прикиду, я точно в семидесятых, — глядя на широченный клеш своих брюк, резюмировал он и со словами, — Ладно, разберемся, — начал надевать стоявшие на полу ботинки. Открыв входную дверь, он сбежал по ступенькам с третьего этажа и вышел из подъезда. На улице было полно пешеходов, одетых в соответствии со временем. Автомобили (преимущественно это были «Москвичи» и новенькие «ГАЗ-24»), перестраиваясь из ряда в ряд, нарушали все мыслимые и немыслимые правила. Кирилл хорошо помнил эту улицу. Он жил на Боевской, неподалеку от метро «Сокольники», между Стромынкой и СИЗО № 1, известной в народе как «Матросская тишина». Все вокруг было до боли знакомо. Здесь он родился и прожил долгие годы. Как и тогда, все было сильно пошарпано. Газоны, если их можно было так назвать, заросли высокой травой, где-то бордюрного камня не было в помине, а где-то он был наполовину утоплен в булыжную мостовую. С облупившихся стен домов свисали хлопья отслоившейся краски, а кое-где и вовсе не было штукатурки. Сейчас, по сравнению с современной Москвой, все вокруг казалось руинами. Но тогда, в семидесятых, это было в порядке вещей. Кирилл, прежде всего решил начать с выполнения главной задачи – поговорить с пацаном. Он четко представлял себе время в пути до того места, где находился его дом, и решил пойти туда не откладывая. Мимо него медленно проехал новенький «шкодовский» вагон трамвая, тарахтя колесами по каждому стыку рельсов. Проходя мимо стенда с прессой, каких в ту пору было великое множество, он подошел к нему поближе и взглянул на дату выпуска одной из газет. Это была «Правда», датированная десятым августа 1974 года. Он улыбнулся и, насвистывая, двинулся дальше. По ту сторону улицы, на торце дома, красовался огромный плакат: «Вперед, к победе коммунизма».
    Через десять минут пути Кирилл свернул направо, а еще через минуту уже стоял возле своего дома, куда в далеком 1964 году родители принесли его из роддома и где он прожил почти тридцать шесть лет. Кое-где на улице еще стояли старые бараки, в которых уже не жили люди, и куда Кирилл с ребятами постоянно таскался, выискивая какую-нибудь домашнюю утварь для строительства шалашей в своем дворе.
   Не доходя до въездных ворот дома несколько метров, он перешел на противоположную сторону улицы и стал наблюдать за ними оттуда. Он нарочно решил еще немного постоять напротив своего дома, чтобы привыкнуть к окружающей его обстановке. Простояв так еще минут пять, Кирилл все же отважился войти во двор и, шагнув с тротуара на проезжую часть, начал движение к своей цели. Уверенной походкой он подошёл к двери подъезда своего старенького дома и лихо поднялся по деревянной лестнице на второй этаж. Кирилл, как завороженный, стоял перед оббитой коричневым дермантином, дверью, не решаясь позвонить в звонок. Сердце бешено колотилось в груди. Выждав еще минуты полторы, он протянул палец и нажал на кнопку. От знакомого звука, раздавшегося за дверью, екнуло сердце. Дверь открыла женщина, лет тридцати, в кухонном фартуке и с пачкой соли в руке.
    — Вы к нам? — улыбнувшись, спросила она Кирилла.   
    У Кирилла перехватило дыхание. Он хотел ответить, но мысли путались и слова не складывались в предложения. По дороге сюда он прокручивал разные варианты событий, в том числе и этот, однако все равно оказался не готов увидеть то, что увидел. Глаза начали увлажняться, а ноги наливаться свинцом.
    — Вам кого?  — переспросила его женщина.
    На что Кирилл, заикаясь ответил:
    — Мальцевы…
    — Мальцевы, этажом выше. Девятая квартира.
    Кирилл, кивнув в ответ, резко повернулся и стремглав помчался по лестнице, на третий этаж, перепрыгивая через две ступени. Прислонившись к стене квартирного холла третьего этажа, он слышал, как захлопнулась дверь внизу. Это была дверь его квартиры, а женщина, державшая в руке пачку соли, была его матерью.
    Кирилл стоял в повисшей тишине, сжимая зубами свой кулак. Сердце в груди продолжало отчаянно барабанить, а непслушные слезы градом лились из его открытых глаз. Простояв так еще минуты три-четыре, Кирилл взял себя в руки и сбежав, по скрипящим ступеням вниз, вышел со двора и перешел на противоположенную сторону улицы.
    — Боже, как это? Как это, возможно? — шептал он себе под нос.
    Присев на корточки, облокотившись спиной, на стену дома он принялся размышлять, что ему делать дальше. Мимо проходил мужчина и Кирилл окликнул его.
    — Любезный, сигареткой не угостите?
    Мужчина достал из кармана пачку Казбека и протянул ее Кириллу. Кирилл прикурил и сделав затяжку, сильно закашлялся. Он не курил уже лет тридцать, и по этой причине голова пошла кругом. Он выбросил папиросу и                в эту самую минуту из ворот дома на своем «Орленке» выехал маленький мальчик.
    Кирилл вновь был готов расплакаться, потому что этим пацаном был он, Кирилл. Тот, который сейчас смотрел на самого себя глазами 60-летнего зрелого человека. На этот раз он сдержал эмоции, потому что, ситуация напомнила ему казавшийся когда-то доброй сказкой фильм «Назад в будущее», где герой видел себя то ребенком, то стариком.
    Кирилл просунул руку во внутренний карман своего пиджака и нащупал там конверт. «Пока все идет по плану, — подумал он про себя. — Теперь надо передать его Кирюше, да не просто отдать и уйти, а обязательно убедить его, чтобы не вздумал тут же вскрыть конверт». Но, как убедить в этом ребенка? Как заставить того мыслить категориями полувека, когда один прожитый им год являлся целым событием, а десять — сродни целой эпохе? Пока Кирилл размышлял над этим, прошло полминуты, и за это время пацан успел скрыться за углом дома. Это означало, что в запасе оставалась еще пара минут, чтобы подготовиться к разговору с мальчиком. Он вдруг понял, что зря рассчитывал на экспромт в разговоре с ним. «Надо было подойти к этому посерьезнее», — подумал Кирилл.
    Через пять минут пацан, сделав круг вокруг дома, подъехал обратно к воротам. Кирилл уже открыл рот, чтобы окликнуть его, как в тот же самый момент у Кирюши зажевало штанину, которая оказалась между звездочкой и цепью велосипеда, и он, вскрикнув, плашмя плюхнулся на землю.
    Момент был подходящий, и Кирилл решил его не упускать. Подойдя к мальчику поближе, он помог ему подняться и вытащить штанину из ловушки, прокрутив педаль со звездочкой на пол-оборота вперед.
    — Твои брюки безвозвратно испорчены, — сказал пацану Кирилл, — Ничего, не расстраивайся, папа с мамой купят новые. Разве ты не знаешь первое правило велосипедиста? Запомни: перед тем как сесть на велик, обязательно заправь правую штанину своих брюк в носок. А если ты не надел носки, можно прищепить ее бельевой прищепкой. В этом случае с тобой ничего похожего больше не произойдет, и штаны твои будут целы, понял?
    — Понял! — ответил пацан, чуть не плача, — Спасибо. И волоча рядом с собой свой велосипед, начал удаляться вглубь двора. Кирилл окликнул его:
    — Погоди, ты кое-что потерял, — Пацан обернулся, и Кирилл, поднимая с тротуара лежавшую ириску, протянул ее ему со словами, — Это твое! — и тут же продолжил, — Ведь ты Кирилл? Кирилл Зотов?
Мальчик поднял голову:
    — Да, а вы кто? Откуда вы меня знаете?
    — Я близкий друг твоего дедушки, ты ведь помнишь своего дедушку?
    — Конечно, помню! — с улыбкой ответил Кирюша.
    — Так вот, я самый-самый его близкий друг. Меня очень долго не было в
Москве, но вчера я приехал. И приехал я, Кирилл, специально, чтобы вручить тебе от твоего дедушки письмо, которое он написал тебе давным-давно. Ну так вот, — продолжал он, — Дедушка не смог передать тебе его лично, поэтому отдал мне, когда мы виделись с ним последний раз, и очень просил меня вручить письмо тебе при встрече.
    — Какое еще письмо? — подозрительно спросил Кирюша.
    — А вот это, вот! — сказал Кирилл, доставая конверт из внутреннего кармана своего пиджака и демонстрируя его пацану.
    — Мальчишка потянулся к нему, чтобы забрать конверт, но Кирилл тут же одернул свою руку.
    — Понимаешь ли, в чем дело, Кирилл, есть одно небольшое условие. Ты должен дать мне обещание… Нет, не обещание. Дедушка попросил, чтобы ты дал ему клятву, что не вскроешь конверт сразу-же, а сделаешь это спустя много лет, когда ты будешь примерно таким же, как я. Понимаю, что звучит это несколько странно для тебя, но дедушка твой просил передать тебе слово-в-слово именно эти слова и обязательно взять с тебя торжественную клятву, что ты не вскроешь конверт раньше этого срока, — продолжал Кирилл, грозя мальчику указательным пальцем. — Тебе понятно?
    — Мне понятно! — ответил мальчик. — Хотя это и правда странно. А что в этом письме? — спросил он.
    — Я не знаю, Кирилл, что в этом письме. Дедушка твой мне об этом ничего не рассказывал. Это ваша с ним большая-пребольшая тайна. И ты как пионер должен хранить эту тайну и дать мне пионерскую клятву, что не нарушишь этого условия деда. А условие ты знаешь. Ну а если вдруг забудешь, то оно написано на конверте. Видишь?
    Кирилл протянул пацану конверт, который тот начал внимательно изучать, читая написанное.
    На конверте была выведена надпись: «Кирилл, ты должен вскрыть это письмо 10 августа 2024 г., когда тебе исполнится 60 лет. Если ты сделаешь это хотя бы на один день раньше, может случиться беда».
    — Беда? Ну хорошо, — ответил мальчишка, — Сделаю, только вот пионерскую клятву дать не могу!
    — Это почему еще? — спросил у пацана Кирилл.
    — Потому что я еще октябренок!
    — А-а-а, ну тогда скажи: «Честное октябрятское», — парировал Кирилл.
    — Ладно, честное октябрятское, — повторил маленький Кирюша и, положив в задний карман брюк заветный конверт, побрел домой, покатив рядом с собой велосипед.
    Кирилл облегченно выдохнул. Он все сделал по инструкции и вроде бы ничего не забыл, однако какие-то сомнения в душе все же оставались. Он начал думать, что ему теперь делать дальше, ведь разговора об этом между ним и стариком не было. Тогда Кирилл решил пока не думать об этом, а потратить свободное время, просто побродив по старой Москве, целиком погрузившись туда, в прежний дорогой его сердцу мир, где прошло его детство. Несмотря на то что прошло уже столько лет, все вокруг было настолько близким и родным его сердцу, что Кирилл с закрытыми глазами мог дойти до метро и обратно. Сам воздух казался ему другим, насыщенным ароматами той эпохи.
    В это самое время, когда Кирилл планировал свой дальнейший маршрут, на небе начали собираться тучи, грянул гром и на землю пролился сильнейший ливень. Кирилл, натянув на голову пиджак, во всю прыть помчался в сторону своего нового пристанища. Он подумал, что там будет самое место переждать непогоду. Добежав до дома, он открыл дверь в подъезд и, поднявшись на третий этаж, зашел в свою пыльную комнатку. Первым делом он снял пиджак и повесил его на гвоздь, который, видимо, служил импровизированной вешалкой в этой конуре. После чего стянул с себя промокшие штаны, рубашку и развесил их на спинке кровати. «Итак, — подумал он, — Поход на Москву откладывается. Надо просохнуть, а дальше будет видно, — и, глядя на висящие мокрые брюки, улыбаясь, продолжил, — Клеш все-таки великоват для моих годков».
    С этими словами он улегся на кровать и начал прокручивать в голове свой разговор с Кирюшей. Расскажи ему кто-нибудь, что он, серьезный взрослый мужчина не во сне, а наяву будет путешествовать во времени и мило болтать там с самим собой, он принял бы того за сумасшедшего. Но что ни говори, теперь это реальность, и к ней надо привыкнуть. Кирилл все время задавал себе вопрос, все ли правильно он растолковал мальчугану, нужную ли установку он ему дал? Так пробежало еще минут двадцать, и незаметно для себя Кирилл заснул, а когда открыл глаза, через некоторое время обнаружил себя вновь лежащим на кровати в горнице старца.