Михаил Зичи. Старый холостяк

Михаил Александрович Зичи (1827-1906)

"Старый холостяк" (1847-1850гг.)
Бельведер. Вена. Австрия.


Великолепно!

  Красота материнства и простодушный восторг старого холостяка: он дожил до седых волос, умудрившись остаться в состоянии ребёнка, - вот что значит не взять на себя главную мужскую ответственность в жизни - продлить себя в потомстве, родить, воспитать и выпустить на просторы жизни !

  Ему неведома любовь к женщине , без которой настоящему мужчине немыслимо существование, ему неведомо ожидание и загадка рождения , в котором частичка его самого, - он спокойно спал ночами и ходил на службу, добросовестный и старательный, занятый только тем, как он выглдит в глазах общества и маменьки, для которой он её сокровище. Он в молодости заботился о своем гардеробе и внешности, но постепенно перестал уделять внимание своему внешнему виду, особенно после смерти маменьки и утраты её опеки.

  Он безусловно ослеплён красотой и тайной материнского чувства, он искренне удивлён тем, что впервые в жизни перед ним приоткрылась сакральность смысла жизни и отгадка её вечности. Но мелковата душа его для постижения всей глубины происходящего на его глазах - он не прочь бы оказаться на месте младенца, чтобы быть обласканным, напоённым молочной сладостью, овеянным теплом материнской груди... Он не сожалеет, нет, он наивно завидует, удивляется, как несмышлёный мальчишка, впервые увидевший чудо.

 Худой, растрёпанный, в седых встопорщенных бакенбардах, в одежде, которая явно большевата для его увядшего тела, он как шут , в дурацком сверкающем колпаке-цилиндре, при королеве, примостился на самом уголке простой скамейки.
А королева - владеющая правом дарить жизнь, божественная мадонна, которой не нужен свет, она сама есть свет , - в великолепии богатых одежд шитых золотом , в облаке тончайших тканей и кружев, в кокошнике , подобном сияющему нимбу, восседает на скамье ли ? - нет, само её присутствие обращает скамью в трон .

  Жанровая сценка ? Ну уж нет, - художник вложил в изображение столько, что можно написать философский трактат, но и он ничего не будет стоить рядом с мадонной, кормящей младенца.

* * *

... Поразмыслив, допускаю и другую версию происходящего, также в рамках привычных и наскучивших стереотипов.

  Я также, с первого взгляда на картину,  предполагала такой вариант - запросто мог влюбиться, размечтаться, что она - его молоденькая жена, а младенец - его новорожденный и в этот момент он, оторвавшись совершенно  от реальности, пребывает в своём, придуманном мире и впервые по-настоящему, почти по-детски, счастлив.

  Но рассмотрела, что на недлинной скамье он осторожно сдвинул колени в сторону от кормящей матери, зажат локтями и крепко опирается на трость - поняла, что он даже не родственник. Но он в восторге уже от того, что может наблюдать .

  Знаю определённо, как могут быть чувственны немолодые и одинокие, не имевшие семьи и детей мужчины, когда смотрят в глаза ребёнка, пусть и чужого, какую чистую наивность и свет видят в этих глазах и как это их волнует. Им неведома та, постепенно открывающаяся связь младенца с отцом, когда вначале отрешённый, несконцентрированный младенческий взгляд становится открытым, допускающим к себе , когда отец узнаваем и узнавание радостно, восторженно и ещё никак не выражается по-другому и привычно, но это те мгновения, которые сравнимы со  вторым рождением и возникает особенная, неразрывная духовная связь с отцом.

  Мы часто не представляем насколько нежны и чувствительны могут быть мужчины в любом возрасте, не проявляющие этих чувств явно или на словах. Но тем глубже и сильнее они. И это, зачастую,заблуждение, большая ошибка, которая ведёт к непониманию, а иногда и к трагедии и изменении судьбы, - как неверно выбранное направление на распутье. Молчание не всегда безразличие и чёрствость, иногда это - оберег.

 Я пофантазировала и пыталась иронизировать, не более , и не с осуждением, - с сопереживанием и сочувствием, которое бывает особенно необходимо, когда в жизни изменить что-либо уже поздно.

* * *

 С наиболее вероятным сюжетом, - перед нами кормилица, взятая богатым аристократическим русским семейством для вскармливания своего младенца, когда категорически не принято было матери вскармливать самостоятельно, - не хочется смириться. И при всех очевидных признаках - роскошном одеянии в народном русском стиле и богатых украшениях, безусловной красоте и прелести молодой женщины, что было непременным условием и престижно, её лицо, полное любви, света и спокойствия, кажется, опровергает страшную, по сути, очевидность. Ведь это значит, что своего младенца она оставила на попечение чужой матери, он пребывает в условиях нищеты и необустроенности. А она вскармливает неродного ей младенца, ни одной чёрточкой в выражении лица не проявляя тоски по своему, о судьбе которого ей ничего не будет известно ещё два-три года. Это не укладывается в сознании.

* * *

 Но если серьёзно, то сюжет на холсте не так прост, как может показаться на первый взгляд.

 Густая листва кустарников на заднем плане уводит в невидимое пространство, бесконечную глубину и на её фоне явственно проступает картина двух миров, совершенно разных и трагически несовместимых духовно, но объединённых на одном живописном холсте, человеческих судеб.

 Вечный абсолют материнства, непрерывность жизни, которую рождает любовь,- в светлом облике кормящей матери. В облике-лике, он определённо поглощает внимание и заполняет всё пространство, наполняя душу взирающего  теплом, светом, блаженным покоем, осознанием величия кажущейся простоты момента - любовь матери , - вот та духовная пища, которая даёт жизненные силы и  неиссякающим источником  питает всю жизнь, утоляя и в радости и в печали и поддерживая в преодолениях невзгод. Младенец - начало жизни, будущее, судьба и история в тепле и нежности материнских рук.

 Холостятство, когда лучшая часть жизни прожита и старость на пороге, и нет-нет да настигнет сомнение так ли правильно построил он свою жизнь, не смалодушничал ли, убоявшись ответственности ,предпочтя размеренную, расчётливую несуетность и
маленькие радости жизни для себя. Непосредственность его взгляда , слегка восторженная изумлённость, откровенность, наводят на предположение, что вряд ли он был любимчиком женщин, гулякой. Потому хотелось бы думать, что он на мгновение вернулся в своё юношеское прошлое, когда мечтал и влюблялся безответно. И в этот момент снова, как тогда, он мечтает стать частицей тепла и света, что исходят от облика-лика молодой женщины и быть причастным к крошечной душе, которую бы он мог напитать своей, отцовской, любовью.

 Два мира . Один - содержателен , полон до осознанного  мирозданья и плодотворный  посыл в бесконечное будущее.  Второй - ущербный и ограничен жизненным сроком .