Неизящный сюжет

   Ах, умела бы я сочинять красивые истории!

Я рассказала бы вам, например, такую: прелестная юная девушка шла по умытой тёплым июньским дождём улочке старинного городка и под цветущей старой липой увидела голодного котёнка. И тут – представляете? – подъезжает принц на белом ко... Нет.

  Я не пишу красивые истории. И счастливого финала, прошу, не ждите.
 

  ...Тем летом лечащий врач моего сына-подростка заявила:

 –  Вы должны подготовиться:  с сентября по май  предстоит шесть полостных операций.  Нужно вывезти летом ребенка на море – это  без вариантов. Как хотите, так и решайте вопрос.

   Денег на южный отдых не было, но, как всегда, проблемы мои быстро  решаются при помощи благодарных студентов. Едва я грамотно сформулировала в голове запрос, как на урок явилась ученица и сказала:

  - А вы, Ольга, не хотите летом поехать  поваром  в археологическую экспедицию? Лагерь на берегу моря, фрукты осыпаются с деревьев прямо под ноги, классный отдых! Детей можно взять с собой, им будет интересно.

Я возрадовалась. Меня честно предупредили, что работа поваром - это кромешный ад, но в те времена море мне было по колено. Я - да не справлюсь? Ха! Кашу из топора варить умеем – не пропадём!

  Жизнь в палатке нам с сыновьями до той поры была не знакома. 

  Ныне я вспоминаю наши приключения с ужасом. Интроверту, шарахающемуся даже от дружеского рукопожатия – жить в  палаточном лагере на сто пятьдесят человек? И не просто выживать, а по три раза в день в походно-полевых условиях готовить на всю ораву огромные котлы с варевом!  Утром каша и бутерброды, днем суп и салат, вечером салат и что-нибудь, похожее на плов. Вкус не важен, главное - уложиться в ежедневный бюджет и отравить по возможности не очень большое количество работников раскопа. Художников, делавших зарисовки с найденных черепков – а также мойщиков  керамики – морить мне было разрешено.

 Мы, коренные  северяне, летнюю жару любим только до четырнадцати градусов. Не знаю, как выживали мои сыновья  в полдень на раскопе, но я у своих котлов уже  с восьми утра начинала по капле испаряться.

 Тенистых уголков на территории лагеря практически не было, а на море, до которого, действительно, было метров тридцать, я ходить не успевала: готовить приходилось непрерывно с пяти утра до семи вечера.

  Несколько дней я жалась по углам и проклинала свое необдуманное решение, потом немного привыкла и втянулась.

 В магазин мы с дежурными по лагерю ходили по два раза в день. Шли коротким путем через жилые кварталы города; чем ближе подходили к  магазину, тем больше бездомных собак и кошек попадалось на пути. Ближайший к гастроному газон по утрам бывал устлан живым кошачьим ковром: десятки, нет, наверное, сотни разномастных и разновозрастных животных. Все худые, грязные и длиннолапые - говорят, это признак кошки-крысолова.

  Вероятно, кошки ждали, когда с моря придут рыболовецкие суденышки и продавцы начнут торговлю своим скоропортящимся товаром, но я никогда не видела, чтобы бродяг кто-нибудь подкармливал. К нашему вечернему походу за провизией все звери куда-то исчезали.

  На территории лагеря тоже постоянно околачивались ничейные бедняги. Я отдавала им остатки ужина – если, конечно, хоть что-то оставалось. Голодные студенты-археологи и сами были не прочь попросить добавки - привезенные с собой деньги у всех закончились в первую же неделю, а сил на раскопе уходило немало.

  На полпути к магазину в многоэтажном  доме располагалась небольшая ветеринарная клиника. Как-то раз мы с дежурными ползли мимо неё с покупками, едва волоча ноги на адском пекле и – да, вот он, тот самый ключевой момент!
– услышали в кустах слабый сдавленный писк.

Я остановилась, и к моим ногам на дорожку выползло нечто. Полосатый серый страдалец – длиной с мой мизинец. Блоха на блохе блохой погоняет.

Я заорала от ужаса, побросала многокилограммовые пакеты, подхватила доходягу на руки – и взвыла ещё громче, увидев заплывшие гноем глаза, в которых извивались белые личинки.

  До крыльца ветпункта был один шаг. Я отправила дежурных с продуктами в лагерь, а сама нажала на кнопку звонка. В клинике найдёныша по моей просьбе обработали, сделали уколы, но ничего утешительного  не сообщили.

 – Не жилец, – грустно сказала девушка- фельдшер.

 Денег с меня не взяли. 

  Я - делать нечего! - приволокла задохлика в лагерь.  Бедолага выглядел как ходячая,  вернее, лежачая инфекция.  а кишечных болезней в наших антисанитарных условиях нам, естественно, только и не хватало.

  Но повар - фигура в археологической экспедиции ценная, его нежную психику приходится беречь, поэтому начальник лагеря пожал плечами и отошел от коробки с полумертвым созданием, вокруг которой с причитаниями столпились все девушки лагеря.

Мы возились с полосатым малышом изо всех сил: кормили с ложечки купленным в ветеринарной аптеке заменителем кошачьего молока, носили в клинику на уколы и капельницы, боролись с паразитами и грибками. Зверь  начал немного оживать и даже слегка привставал.

 Я не знаю, мог ли котёнок хоть что-то видеть своими изъеденными червями глазёнками, но - ребёнок есть ребёнок! -  пробовал играть, цапал мой палец  дрожащей лапкой с крошечными прозрачными коготками. Я строила планы, как повезу найдёныша домой в поезде и уже собралась покупать сумку-переноску.

  На ночь мы оставляли  коробку с котёнком на кухне, накрывая её лёгким  платком для защиты от злобных южных комаров. Но опасность пришла с другой стороны.

 Местные муравьи решили, что наш детёныш  – неплохой источник протеина. Платок их, увы, не смутил и не остановил.

 Я вставала в лагере раньше всех - в четыре утра – и в предрассветном тумане брела ставить на газовую плитку котлы для чая и каши. Картина, открывшаяся в то утро  моим глазам, была столь ужасна, что я – много чего повидавшая в жизни женщина – зашаталась и зажмурилась.

 Вероятно – всё же – я не испытала шока маркесовского героя, обнаружившего останки своего заживо съеденного муравьями младенца, но полагаю, что  была близка, очень близка к его состоянию.

  Нет, дочиста обглодать малыша мерзкие твари не успели – я застала их в разгаре пира. Что было дальше – я помню смутно, так как резко развернулась, выбежала из кухни и ринулась допивать алкоголь, оставшийся на столах после шумного празднования Дня Археолога.

  Думаю, что котёнка кто-то тихо похоронил. Я же - человек долга:  умри, но приготовь завтрак на сто пятьдесят человек.

  ...Сидя после заката у обрыва над спокойным морем, я вволю поплакала. Из травы вышел любопытный ёжик, походил кругами, ткнулся носом в мою пахнущую едой руку, ничего вкусного не получил и снова утопал в заросли сухого ковыля.

 Я уже не думала о котёнке. Неумело  молилась неизвестно кому о благополучном исходе Мишиной операции, переживала за маму,  сообщившую мне накануне  по телефону о своём нехорошем диагнозе.

  В начале  сентября мы вернулись домой. Миша благополучно перенёс лечение и полностью выздоровел. Мама умерла той же осенью и оставила нам щедрое наследство – серую кошку Тучу.


01.11.2023