Гость из аула проклятых. Часть 3

4

- Здравствуй.
Суанда резко обернулась и инстинктивно подняла пистолет. Перед ней стоял один из тех двоих незнакомцев, которые повстречались ей со Светой в роковой день ее гибели. На этот раз он был одет в более привычном для современного человека стиле: обыкновенные джинсы, спортивные ботинки и худи свободного кроя. Единственное, что осталось неизменным с того дня – это цвет одежды. Снова черный.
Незнакомец слегка удивился, увидев перед собой оружие. Он медленно поднял руки, желая дать понять, что не представляет опасности.
- Тихо-тихо, стой. Не надо.
Суанда не могла издать лишнего звука. Она усиленно прислушивалась к окружающей обстановке, напрочь позабыв о том, что стоит посреди трассы с пистолетом в руке, направленном на… Кем бы, или чем бы ни был этот незнакомец, выглядел он как человек.
- Опусти пистолет, я тебя не трону. Мне кажется, я догадываюсь, зачем ты приехала сюда. Я могу тебе помочь.
Суанда держала оружие твердо, однако в ее голосе слышалась легкая дрожь, когда она наконец решила вступить с незнакомцем в диалог.
- Помочь? Так же, как ты и твой друг помогли мне в прошлый раз? Вы убийцы!
- Твоя правда. Вот только я твою подругу не убивал. Напротив, я лишил жизни ее убийцу.
- То есть я должна быть тебе благодарна?
Лицо незнакомца на миг стало абсолютно непроницаемым.
- Пожалуй, что так. Если бы не я, Исмаил точно так же отправил на тот свет и тебя.
Суанда продолжала смотреть на незнакомца, но стала постепенно опускать оружие. Что-то в нем было не так. Его глаза не горели таким же хищным огнем, как у убийцы ее подруги. Незнакомец говорил на ее родном языке, но словно на другом диалекте или в другой манере. По крайней мере его ровесники, проживающие во всех близлежащих аулах, говорят совершенно иначе.
- Кто ты такой? – спросила Суанда.
- Меня зовут Зауркан. Я вампир. Я родился в 1833 году, умер в 1863 и тогда же переродился в новой жизни.
Суанда с трудом сдержала смешок, но вместе с тем начинала с опаской подозревать, что разговаривает с сумасшедшим. И он может быть опасен.
- Ты издеваешься?
- Нет, и не думал. – Лицо незнакомца оставалось непроницаемым. – Я говорю правду. Впрочем, это не самое лучшее место для беседы. – Он оглянулся на только что пронесшуюся мимо них машину. – По дороге в твой аул есть заправка с магазином и кафетерием. Езжай туда, я буду ждать тебя. Думаю, и тебе было бы куда комфортнее разговаривать с незнакомцем в людном месте, где к тому же установлены камеры.
- Это ловушка, а по тебе, судя по всему, плачет психушка.
- Ты можешь продолжать оскорблять меня, а затем развернуться и уехать домой. Но если ты хочешь узнать, почему умерла твоя подруга, то направляйся туда, куда я тебе сказал.
Слова незнакомца подействовали на Суанду как холодный душ. Вдруг она почувствовала себя растерянной и беспомощной. Совсем как лживый свидетель, которого допросом загоняют в тупик.
- Вампиры – это ведь просто легенда. Несколько столетий назад за вампиров принимали тех, кто болен порфирией.
Незнакомец усмехнулся и тут же ответил, словно ему нередко доводилось слышать этот аргумент.
- Тогда как ты объяснишь цвет моей крови? – он достал из кармана одноразовое лезвие и сделал небольшой надрез на своей ладони. Как и в прошлый раз, ее взору предстала вязкая черная жидкость, капающая на дорогу. Точно такая же, как и та, что била фонтаном из шеи убийцы Светы.
- Я.. Я не знаю. Должно быть это редкое заболевание крови.
- Странное объяснение от человека с медицинским образованием.
- Откуда ты знаешь, какое у меня образование?
- Только человек с медицинским образованием высказал бы версию с порфирией. Что якобы за вампиров принимали тех, кто ею болен. Но нет, вампиры реальны. Они есть в каждой стране, в любой точке мира. Хотя нет, не совсем в любой. Впрочем, я все расскажу позже. Жди меня в кафетерии заправки.
Незнакомец накинул капюшон, развернулся, и перепрыгивая огромные расстояния умчался в чащу леса.
Суанда застыла на месте провожая его взглядом. Пожалуй, именно в этот момент она поверила, что кем ни был Зауркан, он точно не был человеком.

5

Все то время, что она ехала к заправке, ее разум словно пребывал в отрыве от тела. Раза три или четыре она всерьез собиралась плюнуть на все и вернуться домой, забыть о Зауркане, забыть обстоятельства смерти Светы, придумать для самой себя миф о том, что это был просто несчастный случай, и жить дальше. Большинство людей на ее месте поступили бы именно так. Однако в силу своего характера и перешедшей по наследству от отца настырности, Суанда отметала эти мысли. Если большинство поступило бы так, не значит, что она последовала бы их примеру. Тем не менее, возможно, не передумай она в очередной раз в тот момент, когда ее машина приближалась к той самой заправке, ей бы и не пришлось подвергать самой себя опасности, снова встречаясь с незнакомцем, представившимся Заурканом. На самом деле, во многом, причиной, по которой желание оказаться дома было в ней куда менее сильным, нежели остановиться у заправки, был именно он. Молодой человек отличался красотой – высокий подбородок, отчетливо проглядывавшиеся скулы, гладкий лоб, прямой нос и бездонные глаза странного темно-вишневого оттенка. Она никогда таких не видела. И в том числе благодаря им Суанда в глубине души подозревала изначально, что он не совсем человек. У людей просто не бывает таких глаз.
Припарковавшись на видном месте, Суанда вышла из машины и направилась к зданию, в которой были касса заправки, магазин и небольшой кафетерий, где обычно пребывающие в долгой дороге, оставались посидеть, чтобы спокойной выпить кофе и перекусить. Пистолет она сунула в кобуру на своем поясе и легко спрятала их в складках своего длинного свитера. Не такой уж и страшной представлялось свидание с вампиром, нежели перспектива, будучи дочерью полицейского, быть пойманной с оружием без разрешения на него. Возможно то, что с ней сделал бы отец было куда страшнее, нежели то, что мог сделать с ней Зауркан. Если, конечно, его слова были правдой и у них была одна сущность с убийцей Светы.
Чтобы не вызывать лишних подозрений, Суанда тут же подошла к кассе и заказала капучинно. Она стала оглядывать помещение, но пока что не увидела того, кого ожидала. Заплатив за кофе, она взяла картонный стаканчик левой рукой и направилась к ближайшему столику. Именно в тот момент она краем глаза заметила уже успевшее стать ей знакомым прекрасное и благородное лицо Зауркана. Теперь, когда она видела его в такой близости, ей начинало казаться, словно мужчины вообще не могут быть столь красивы.
К слову о том, что он точно не был человеком.
- Ты все-таки пришла. – Его слова прозвучали и как вопрос и как утверждение одновременно.
- Да, хотя долго колебалась.
- Это объяснимо.
- Почему ты захотел рассказать мне о себе?
- Чтобы тебя не терзали сомнения, которые могли бы привести к опасности.
- Какой опасности?
- К той же, что привела к смерти твою подругу.
- Почему ее убили?
- Потому что тот, кто это сделал, Исмаил, все больше и больше стал ощущать боль от яда, которым полон его организм. Да и мой тоже, правда не в такой степени.
- Что за яд? Ты, в смысле вы – ты и тебе подобные больны?
- Можно сказать и так. Но это не порфирия, а нечто неизведанное и скрытое от человечества.
- Надо же, в какие сакральные тайны меня посвящают. – сказала Суанда и отхлебнула кофе. Недурной, с учетом того, что был куплен на заправке.
Зауркан пристально посмотрел на нее, и она почувствовала, как взгляд темно-вишневых глаз сканирует ее словно рентгеновский луч.
- Все, о чем я тебе сейчас расскажу, я могу подтвердить доказательствами разной степени достоверности. И прежде чем отмахиваться от меня, выслушай, потому что у меня нет цели убедить тебя в чем-то.
Его слова прозвучали слегка резковато, но произвели отрезвляющий эффект. Увидев, что девушка внимательно смотрит на него, а зрачки ее глаз достаточно сильно расширены, Зауркан приступил к рассказу.
- Как я уже говорил тебе ранее, я вампир. И Исмаил – тот тип, что убил твою подругу тоже был вампиром. Мы принадлежим к одному клану, который испокон веков проживает, или, вернее, существует в этой местности. Наш аул нельзя найти ни на одной карте – ни бумажного, ни электронного типа. Местность, в которой он находится, либо заволочена густым туманом, либо, если погода ясная, скрыта за высокими зарослями сорняка. Туда никто не заглядывает, потому что тут же начинает плохо себя чувствовать. Мы называем свой аул Псэкъод – аул проклятых душ.
Я уже говорил, что родился в 1833 и умер 1863 году. Поскольку умер я молодым человеком, то отчетливо помню все, что происходило со мной, когда я был еще человеком. Мой отец работал кузнецом. В те времена в каждом ауле и селении был такой человек. Благодаря его ремеслу мы жили достаточно богато, насколько это представлялось возможным в условиях бушевавшей войны. Когда бжедуги уже вовсю вели торговлю с русскими, понимая, что трагичный конец для черкесов неизбежен, мой отец возглавлял достаточно многочисленный партизанский отряд, который продолжал борьбу. Вместе с тем, отец хотел послать меня учиться и копил деньги. Он мечтал о сыне с репутацией интеллектуала. Возможно, будь среди нас побольше таких людей тогда, история пошла бы по другому пути, но да ладно.
Вернемся к нашему отряду. Преимущественно мы занимались диверсиями и выступали тайно, потому что наши земли были под боком царской администрации и в случае чего население наших аулов ощутило бы всю тяжесть карательных операций. Однако в день моей смерти нам пришлось раскрыть свои карты и вступить в открытый бой с врагом, чтобы помочь абадзехам, которых все сильнее теснили к горам. Силы противника во много раз превосходили наши, поэтому неудивительно, что нас перебили. В том числе и меня. Двое русских солдат ранили меня проткнув штыками в области сердца. Однако, когда на той лесной поляне не осталось ничего кроме трупов, я оставался жив. При этом каждый вздох давался мне с трудом и с невероятной болью. Смерть была долгой и мучительной. А пристрелить себя мне не позволяли ни убеждения, которые тогда царили в обществе, ни надежда быть обнаруженным кем-то из своих. Ведь несмотря на всю смелость и готовность умереть за свою страну – человек так устроен. Мы все хотим жить.
В общем, я умирал. Медленно и мучительно. Мое сердце перестало биться в районе полуночи, когда с наступлением темноты заметно похолодало. Смерть на самом деле очень интересная и таинственная штука, которая меньше всего изучена людьми. И по понятным причинам изучить ее мы практически не можем. Но скажу так. Почти все, что пишут о смерти в священных книгах – практически полная чушь. Когда я умирал, то не увидел ни ангелов, ни свет в конце тоннеля, ни Бога. Мир постепенно отдалялся от меня, словно кто-то медленно гасил свет, пока я не оказался в полной тьме. Через какое-то время я стал слышать голоса, но исходили они не откуда-то извне, а словно внутри меня. Голоса, до боли знакомые, но при этом я не мог понять, кому они принадлежат.
Только спустя несколько десятилетий новой жизни, послушав ощущения других подобных мне, я понял, что это были голоса предков. Тогда я не особенно разобрал, что они говорили мне, потому что окружавшая меня тьма была похожа на вакуум. Как я понял, все, кто умирал и становился вампиром, сталкивался с тем же.
Когда я вновь раскрыл глаза, то почувствовал небывалый прилив сил. Приближался рассвет и я...
По мере того, как Зауркан рассказывал о своей жизни, Суанда все больше очаровывалась его взглядом. Вопрос о доверии отпал сам собой, словно он уже не имел существенного значения. Без всяких подтверждений, она была готова поверить вампиру на слово. Лишь бы он не прерывал свой рассказ. Никогда.
- Коня рядом не было. Очевидно, что, перебив нас всех, русские солдаты забрали лошадей и оружие. При мне оставался лишь небольшой кинжал, который редко использовался в боевых целях. Несмотря на прилив сил, ужасно хотелось пить, в области желудка ощущалась сильная изжога, а кожа горела так, словно все то время, что я лежал у дубового ствола, тело находилось под палящим солнцем. Тогда мне казалось, что достаточно лишь напиться воды и все пройдет. Я тут же стал рыскать по трупам в поисках фляги с водой. Когда я нашел их, то опорожнил обе, но ощущение жжения по всему телу никуда не исчезло. Я осмотрел себя, однако никаких причин этого жжения не обнаружил. Никакого заражения, никаких ран. Чудесным образом их больше не было на моем теле, даже в том самом месте, куда меня вроде смертельно ранили. Кожа стала гладкой, словно мрамор, но при этом такой же холодной, несмотря на достаточно жаркую погоду. В тот момент я выдвинул новую версию и подумал, что у меня лихорадка, однако температуры я не ощущал.
Тогда-то мой взгляд и упал на еще свежие раны своих боевых товарищей. Всех их я знал лично, мы жили в одном ауле. Поначалу я стал думать, как бы мне вернуть тела воинов их семьям. Вернуться домой я не мог, иначе меня запросто могли счесть за труса, потому что из всех уцелел я один. Причем на моем теле, как я уже говорил, отсутствовали какие-либо следы от полученных ранений. Однако эти мысли ушли на второй план. Я не мог оторвать взгляда от ран на теле одного из моих братьев по оружию, особенно от самой большой из них, что находилась в предплечье. Тяжело передать словами то, что я ощущал в ту минуту. Будто я не ел неделю, а передо мной лежал отменно пожаренный на огне стейк. Не отдавая себе до конца отчет в своих действиях, я наклонился прямо к ране в предплечье и вонзил зубы прямо в кожу вокруг нее. Хлынула кровь, и я стал жадно поглощать ее. По мере того, как я это делал, я чувствовал, как дурнота постепенно отступает, голова проясняется, а жжение исчезает.
Удовлетворив свою «потребность», как я это называю, я стал думать, что мне делать дальше. Возвращаться в родной аул было опасно, потому что обвинений в трусости я бы не избежал. Ведь свидетелей моего воскрешения не было, а рассказывать публично о своей новой сущности было еще опаснее. Я ведь уже говорил о том, как мало среди нас было интеллектуалов? Так вот тогда в вопросах знаний на первом месте стояла религия. Я сам был таким, ведь куда почетнее умереть за свою страну, будучи храбрым воином и правоверным мусульманином, нежели штудировать книги и заниматься такой скукотищей как наука. И знаешь что? Прожив больше ста пятидесяти лет, я могу тебе смело сказать, что на сегодняшний день мало что изменилось. Только вот теперь еще и воинов практически не осталось.
Ладно, это было лирическое отступление. Итак, я очень хотел вернуть тела погибших их родным, но сделать это открыто у меня не было возможности. Поэтому я не придумал ничего лучше, чем написать записку об их местонахождении и под покровом ночи оставить ее в дверях дома одного из немногих человек в нашем ауле, кто умел читать. Той же ночью я похоронил своего отца на аульском кладбище. Теперь у меня не оставалось никого. Моя мама умерла за два года до этого от какой-то инфекции, которую позже обнаружили в общем колодце. Поэтому больше ничего в родном ауле меня не удерживало. Я пробрался в наш дом, сунул в свою походную сумку свои немногочисленные книги, шкатулку своей матери – то единственное, что у меня от нее осталось и немного провизии. Затем я прошел в мастерскую своего отца, взял одну из шашек, ружье и патроны к нему. Коней у нас не осталось, а обворовывать мне никого не хотелось. Да и потом, как ты понимаешь, мне уже не нужна была лошадь, чтобы преодолевать большие расстояния.
Идти мне было особо некуда. Восточная часть страны уже давно была захвачена. Оставаться в пределах Бжедугии не хотелось, потому что жить в такой близости с казаками мне надоело Не придумав ничего лучше, я пошел на юго-восток, к побережью. До нас доходили слухи, что там сопротивление еще идет, достаточно ожесточенное. А новый солдат, да еще и обладающий моими силами, шапсугам явно бы не помешал. По пути я как раз придумал неплохую легенду. О том, как ушел на охоту, а вернувшись, увидел, что мой аул разграблен и все в нем убиты.
Когда я приближался к нынешнему Майкопу, тогда-то и обнаружил местность, где я и мне подобные обитают сейчас. Пообщавшись со старожилами, я понял окончательно, кто я такой. Они поведали мне, что это проклятие настигает тех, кто либо кончает жизнь самоубийством, либо умирает в мучениях. Также мне сказали, что жизнь в их коммуне может гарантировать мне безопасность, поскольку Псэкъод обычным людям практически никогда не встречается, а тех немногих, кто все-таки решал покинуть аул, ждала смерть в мире людей. Ведь люди всегда бояться того, чего не понимают, и это вызывает у них агрессию.
Так я и остался жить среди сородичей, заниматься земледелием, держать скотину и параллельно изучать себя и весь окружающий мир. Моя любознательность мало у кого вызывала симпатию. И это несмотря на то, что благодаря моим знаниям в области анатомии мне подобных, я сумел облегчить страдания многих из коммуны, сделав процесс их умирания по возможности максимально безболезненным.
- Умирания? Разве вы не бессмертны? – Суанду настолько увлек рассказ молодого человека, что она ни на секунду не задумалась о том, как со стороны выглядит их разговор. Благо кафетерий был практически пуст.
- И да, и нет. – ответил Зауркан. – Видишь ли, специфика нашей природы такова, что потребность в крови не равнозначна потребности в пище у обычных людей. Нам тоже необходимо есть три-четыре раза в день, чтобы нормально жить, но помимо всего прочего нам необходима кровь, чтобы в нашем организме поддерживался баланс.
- Баланс? – Суанда приподняла брови.
- Ты ведь наверняка слышала про когда-то рабочую в медицине теорию гуморов и кровопускания?
- Да, но ее признали антинаучной еще в 18 или 19 веке.
- Ты права. Но просто на ее примере мне будет легко объяснить, с чем мне подобным приходится иметь дело. Понимаешь, первопричинной нашего вампиризма является некий вирус, который еще неизвестен науке. По крайней мере десятилетия изучения мною биологии ни к чему не привели. Этот вирус, попадая в организм человека, а все мы когда-то ими были, способствует определенной мутации, из-за которой в нашем теле появляется яд. Этот яд может убить любое животное или человека, если ввести его внутрь свыше определенной дозы. Если же ввести ограниченную дозу яда, то человек станет вампиром как мы. Так вот, несмотря на то, что мы являемся носителями этого яда, у нас нет иммунитета от него и если мы не будем время от времени пить кровь, то мы просто умрем. Как и в теории гуморов необходим баланс четырех жидкостей, так и нам необходимо поддерживать в организме баланс крови и баланс яда. Наша кровь имеет насыщенный черный цвет. Все потому что когда вирус попадает в организм и приспосабливается к нему, он изменяет нас, в том числе меняет цвет крови и цвет глаз. Вместе с тем, этот яд также способствует тому, что у нас появляются огромные сила и скорость.
Так вот отвечая на твой вопрос. Яд дает нам долгую жизнь, порой она может доходить до нескольких сотен лет. Однако эта жизнь во многом лишена радости, потому что все твои мысли сводятся к выживанию и потребности постоянно восполнять баланс крови и яда в организме. К тому же, помнишь я говорил, что вампиром помимо зараженного становится еще и либо самоубийца, либо тот, кто умер мучительной смертью? Так вот души мне подобных практически никогда не могут найти покой в новой жизни. Душа хочет умиротворения, а тело отчаянно хочет продолжать жизненный цикл. Поэтому большинство вампиров – очень несчастны. Но по мере старения тело требует все большего количества крови, потому что яда каждый раз становится все больше и больше. Вирус хочет распространяться дальше. И в таких случаях вампир либо беспрерывно охотится, пока кто-то его не поймает и не уничтожит, либо просто мучительно умирает.
- Ты сказал, что помогаешь себе подобным сделать процесс умирания легче?
- Да. С помощью медицинского оборудования я просто пускаю яд из тела и в тот момент, когда силы окончательно покидают его, я провожу инъекцию морфия.
Суанда глубоко вздохнула и отхлебнула остывший кофе. Зауркан непрерывно смотрел на нее, словно в ожидании других вопросов.
- Много ли в мире таких коммун, подобно вашей?
- Не знаю. Вампиры, как правило, живут в подполье. Но я точно знаю, что такие коммуны были и может даже есть сейчас в Словакии. В Америке некоторые коммуны вампиров облюбовали целые города. Правда это, как правило, крошечные города-призраки, покинутые людьми.
- То есть истории про Дракулу – вовсе не плод писательского воображения?
- Не знаю, – пожал плечами Зауркан. – Следы Влада Цепеша исчезли давным-давно. Однако почти все ученые историки знают о том, что в юности, когда он находился на службе у османов, ему доводилось не раз собственными глазами наблюдать жестокость и страшные казни, а затем и самому стать жертвой тирании. Возможно в какой-то момент это разрушило его психику, и он тоже мог умереть мучительной смертью, а затем переродиться.
- Интересно все-таки, что этот вирус все еще не обнаружен никем. Разве он не встречается у других живых организмов?
- Крайне редко. Ведь чтобы животное приобрело эти черты, необходимо, чтобы кто-то укусил его и оставил в живых. А обычно вампиру нет нужды это делать. Мало какие вампиры пьют кровь животных, от нее эффект баланса длится намного меньше по времени. У меня есть небольшая теория касаемо происхождения этого вируса. Возможно он имеет внеземное происхождения, а именно лунное. Раз на Земле до сих пор его не обнаружили, то такая форма жизни вполне может быть у того, что пришло к нам с космоса. И кстати многое указывает на то, что одни из засекреченных американцами данных о результатах полетов на луну, являются сведения об этом вирусе. Вполне возможно, что даже кто-то из моих сородичей попал в руки американских военных, которые подвергали их опытам.
Суанда молчала. Сказанное Заурканом требовало осмысления.
- Почему ты мне рассказал все это? Разве это не опасно для тебя?
Вампир задумчиво посмотрел в окно, откуда открывался неплохой вид на трассу и раскинувшийся параллельно ей лес. Пока они сидели в кафетерии, заморосил дождь, но ненадолго. В анфас лицо Зауркана показалось ей еще прекраснее. Строгая красота, присущая некоторым кавказским мужчинам словно дополнялись лучшими из черт, запечатленных скульпторами у статуй греческих богов и молодых римских императоров. Суанда не сомневалась, что он всегда был таким и вампиризм тут вовсе не причем. Ведь в убийце Светы ничего прекрасного, присущего Зауркану, она тогда не увидела.
- Сложно сказать. – наконец ответил вампир. – С одной стороны, мы стараемся соблюдать нашу природу в тайне, но с другой, все это слишком сложно, чтобы обычный человек в это поверил. Однако же, за убийство Исмаила мне никто из наших не высказал плохого слова. Долгие десятилетия он доставлял нам хлопоты.
- Одного взгляда на него мне хватило, чтобы проникнуться к нему антипатией. Но нам нужно было поменять колесо, а кроме вас к нам никто так и не подошел.
- Да. Исмаил – это сложный случай. Человеком он умер в начале девятнадцатого столетия. При жизни он прослыл грабителем и убийцей. Кто-то из наших даже слышал, будто до своей смерти он успел изнасиловать двоих женщин. Его выгнали из аула и убили по обычаям кровной мести. Этот обычай к тому времени постепенно сходил на нет, но одну из изнасилованных им женщин он убил и это стало последней каплей. Его выследили в горах и сначала прострелили ему колени, а затем перерезали глотку. И даже при жизни в коммуне он умудрялся постоянно вступать в конфликты с другими вампирами. Несколько раз он пытался сбежать из аула, но его всякий раз возвращали. На какое-то время его даже держали в самодельной тюрьме, но потом выпустили. Однако если ему нужно было выйти в мир людей старейшины всегда приставляли с ним кого-то. В последние десятилетия этим кем-то был я. Идея убить вас мне не понравилась сразу, я отговаривал его, но тщетно. В итоге, он сказал, что просто поможет вам, однако почуяв запах Светы, он не удержался. Я бы в любом случае убил бы его после того, что он собирался с вами сделать и отчасти сделал. Но увидев тебя… Я не мог допустить, чтобы он причинил тебе вред.
Несмотря на ужасы, о которых Зауркан ей рассказывал, внутри Суанды словно расползалось тепло. Однако внешне она оставалось невозмутимой, насколько это было возможно, когда перед тобой сидел словно высеченный из мрамора Аполлон.
- Понимаешь, существа вроде меня, как я уже говорил, испытывают постоянные душевные терзания от того, что не могут обрести покой. Но когда я увидел тебя, все изменилось. Краски словно стали ярче, все вокруг стало необыкновенным, словно из иного, неведомого нам прекрасного мира. Когда я вижу тебя, моей душе спокойно, она чувствует себя там, где должна быть. Знаю, это звучит странно и даже глупо, но это правда. Я ничего от тебя не жду, поэтому мне нет нужды тебе лгать.
Суанда опустила глаза.
- Мне сложно что-либо ответить на это. За последние два месяца со мной столько всего произошло. Я думала, что стоит мне только узнать правду о смерти Светы, то все вернется на круги своя, однако все только усложняется.
Зауркан молчал и лишь молча смотрел прямо на нее, готовый делать это вечность.
- Да и потом… - глаза Суанды расширились – Чтобы продолжать жить, ты ведь тоже убиваешь людей.
- Когда как. – ответил вампир. – Чаще всего я просто ищу тех, кто находится в безвыходной ситуации и обречен на смерть. Я говорю о безнадежно больных. Таким людям я даже помогаю, выступая в качестве некой живой эвтаназии. Иногда я нахожу только что умерших с еще красной кровью. Ты можешь мне верить или нет, но я никогда не кусаю тех, кто явно полон энергии и желания жить.