Грех невставания

   Маша сидела на кухне и читала «В чем моя вера» Льва Толстого. Пирог румянился в духовке, котлеты скворчали на сковородке, а Марья Петровна удивлялась наивности графа-идеалиста, который только на шестом десятке заметил парадоксы жизни, и мало того ,еще и опубликовал свои рассуждения . «Во дает!»-изумлялась Маша. Она недавно уволилась с работы и ее мучал инзестиальный кризис.

   Был будний день. Муж на работе, дочь в институте. «Вот придут и опять-муж будет скорбно вздыхать ,а дочь укоряюще молчать». Позвонила маме - но она не взяла трубку. Сбережения таяли-Маша явно не помещалась в бюджет -«Накрылась поездка в Италию и новое платье и сапоги…» «Платье-черт с ним, но Италия-страна Петрарки, Боккаччо, Данте!» Как она мечтала пройтись по Пьяцца Навона и бросить монетку в фонтан Бернини. Рим, Флоренция, Венеция-города где жили и творили гении.
   Вспомнился разговор в гимназии-Леночка, коллега Маши, делилась впечатлениями от поездки -«Да что там Венеция-сырость и плесень, а от музеев голова кружится». «Ну, да, подхватил физкультурник Костик -а эти фрески в Сикстине -сплошная халтура. И жарища жуткая ». Костик говорил со знанием дела-кроме физкультуры он вел еще и рисование. Марья Петровна молчала, возразить ей было нечего, и она надеялась в ближайшем будущем посмотреть все собственными глазами. Тур был не из дешевых, и она работала на две ставки, вела кружок любителей поэзии и еще занималась репетиторством.
   В школе ожидали комиссию – не работало отопление. Комиссия прибыла в учебное время и одна из начальственных дам решила заглянуть в кабинет русского и литературы. Маша сидела на рабочем месте возле доски ,с упоением рассказывая о Шекспире -работу свою она любила. Упитанная проверяющая поздоровалась и с улыбкой стала расспрашивать об учительских проблемах. Потерявшая бдительность Марья Петровна, стала повествовать об интерактивной доске, которую видела по телевизору. О ужас, она делала это сидя! Проверяющая с милостивой улыбкой попрощалась и удалилась. На перемене влетает Зинаида Григорьевна-завуч. «Как вы могли, как вы могли!» «Вы о чем?»-удивилась Маша. «Как вы могли не встать перед Глафирой Марковной!» «Встать и честь отдать»-как всегда ни к месту пошутила Маша. «Пойдемте к директору» -Зинаида Григорьевна , сверкая глазами, повела Машу по коридору, как нашкодившую ученицу.
   Переступив порог страшного кабинета, Маша с дрожью в голосе поздоровалась с директрисой. «Как вы могли, как вы могли! Я в ужасе, Глафира Марковна в шоке! Вы ,достаточна умный человек, столько лет работайте в школе, забыли субординацию, этикет»! Маша стала вяло оправдываться. А шутки ваши дурацкие! Я дала вам две ставки ,высшую категорию. Заберу у вас литературу, будете труды вести!» И тут что-то нашло на Машу -«У меня красный диплом, отличные оценки»-дискантом крикнула она. Тут директора понесло-вспомнилось все: и как она отпрашивалась на субботу, и как отказалась собирать деньги на корпоратив, и дежурить на олимпиаде по математике. Тут бы Маше извиниться, но она стала самоотверженно защищаться. Директор, как Зевс-громовержец метала молнии -«И взгляд у вас дерзкий и вид неприглядный и все время врете и вообще, очень хорошо устроились, хитрая лиса»!-директора потянуло на сказочные метафоры.
   Маша почувствовала головокружение и тошноту. «Мне плохо -проблеяла она. Можно выйти?» На трясущихся ногах доковыляла до медкабинета. Померяли давление -повышенное. «  Как себя чувствуете?» -участливо спросила фельдшер. Маша хотела ответить, но о ужас-язык шевелился с трудом и она выдавила – «мууу…».Тут испугалась фельдшер-«инсульт»-мелькнуло у нее. Уложив пострадавшую на кушетку, вызвала скорую. Маша лежала на кушетке с катетером в руке .Мысли в голове путались «Почему это произошло именно со мной? А вдруг речь не восстановится, что тогда инвалидность и прощай профессия? Она вспомнила восьмидесятилетнюю Раису Порфирьевну из соседнего подъезда-она после инсульта передвигалась на костылях, руки у нее тряслись, а речь была совсем невнятная. О ужас. Маша закрыла глаза. А творческий вечер в библиотеке через полгода? Как она может  подвести людей! Машу уложили на носилки. Физкультурник, трудовик и пара дюжих старшеклассников поволокли ее в машину. Носилки мерно качались и вся процессия напоминала погребальную. Ей было стыдно, она пыталась шутить, но изо рта вылетало –«Мууу…».
   В приемном покое лежали старушки на каталках. «Наверно совсем безнадежные»-мелькнуло в голове. Привезли молодую женщину –после ссоры с мужем она была в аналогичном состоянии. Аппарат МРТ загудел, сканируя Машин мозг. «Господи, Господи, только бы не инсульт»-повторяла она. И наверху, наверное услышали-«Повреждений нет»-улыбнулся врач, рассматривая снимки. Маше вкатили укол и дали таблетку. Речь начала постепенно возвращаться, она уже почти могла говорить, но заикаясь и с жутким южным акцентом-мягкие согласные не проговаривались. Молоденькая врач и еще более молоденькая медсестра записывали историю болезни. Узнав, что Маша онемела после начальственного крика, они переглянулись и захихикали-«Какой грозный директор!»-их главврач в гневе разговаривал  не печатно. 
    Машу вытряхнули с кресла-каталки и велели одеваться. Она в растерянности посмотрела вокруг и увидела Лену, которая сжимала  в руках ее одежду. В глазах у Леночки было сочувствие. Обрадовавшись появлению подруги, как доброму ангелу, Маша дрожащими рученьками нырнула в рукава пальто. Вышедшая с выпиской медсестра вопрошающе посмотрела-«Больничный нужен?» Маша открыла рот и выдавила-«Кааанэчна!». «Конечно нужен, конечно нужен» -захлопотала Леночка-«У нее же расстройство речи!» «Какое расстройство?»-медсестра сурово посмотрела сквозь очки-«У нее просто акцент!» Но больничный все-таки выписала.
Домой ехали на Леночкиной машине. Леночка вздыхала-«Ну ты учудила!» Маша уткнувшись в шарф тихо плакала,-ей мерещилась вечная немота, а потом может слепота и хромота.
    Дома встретили сочувственно -укоризненно. Две недели Маша училась говорить, уколы и таблетки, а также ободрение коллег в вацапе-сделали свое дело-она вышла на работу. Коллеги в основном сочувствовали-« Машунь, ну и тяжелая же ты»-улыбнулся Костик, «пока тебя тащили, чуть руки не оборвали. Худей!». «Эхе-хе-трудовик Василич похлопал по плечу-что делать собираешься?» Маша молчала. В голове набатом раздавалось «За что, за что?» Промелькнули все двадцать лет ее деятельности на ниве просвещения ,-ленивые ученики, скандальные родители, высокомерная молодежь, осыпанная милостями начальства- и  спонтанно созрело решение-«Доколе! Хватит, ухожу!». Директор заявление прочитала , но подписывать сразу не стала-«Вы бы подумали, Марья Петровна, не торопились. С работой трудно и возраст у вас уже не девичий.» Маша упорно молчала и с чувством облегчения вышла из кабинета с пропуском в новую жизнь, где не будет ни понедельников ни начальников .
    Не стало противного визга будильника по утрам, стопок тетрадок , от которых болели глаза, но денег тоже не стало. Муж кормил, но укорял-«Не ищи острых углов, старайся быть гибкой». Маша ходила с авоськами по магазинам, как заправская домохозяйка, опустив глаза долу на прохудившиеся сапожки-на новые денег не было. «Я отнесу к сапожнику, зашьет»-милостиво пообещал муж.
   Хотела заняться на досуге рисованием или лепкой кукол -но на материалы денег тоже не было. Она очень любила путешествовать-но теперь вылазки в горы и поездки в Питер заменил ближайший парк. Подруги не беспокоили, всем было некогда, все работали. Маша чувствовала, что трясина быта засасывает ее с головой.
   Внезапно раздался звонок:«Марья Петровна, сколько можно отдыхать?-звонила директриса. Выходи на работу. На меня недавно в министерстве за какую-то чепуху так наорали - чуть заикаться не стала. Приходи, я тебе к литературе еще мировую культуру дам. Будешь детишкам про Италию рассказывать.» У Маши поднялось настроение. «Смоем ударным трудом грех невставания»-весело подумала она. «А что имел ввиду Достоевский, когда писал-"Все мы вышли из гоголевской шинели"-нечто подобное или все-таки что-то другое?

3.11.2023