Египетский профиль

      Эо повернул голову и увидел перед собой нежный египетский профиль девушки.
Великолепной резьбы ухо. Тонкая прядь золотистых волос из-под чёрной шапочки. Сле-
пящая вспышка обожгла сердце: он вспомнил, где раньше видел её. Это было в Египте,
во время правления Эхнатона, в самый разгар борьбы за нововведения молодого царя. Она
была в свите Нефертити, когда высокое семейство перебиралось в Тель – эль – Амарну.
     Чудовище трамвая дёрнулось на повороте, и Эо почти упал на девушку.                - Извините, - сказал он, хватаясь за поручень. – Простите ещё раз, - немного погодя негромко сказал Эо, - вы … ты больше не летаешь к Солнцу?
    Трамвай остановился. Девушка смерила глазами Эо с ног до головы и отвернулась. Толпа вынесла её через центральные двери на улицу. Эо закрыл глаза.
    Сколько раз он встречал их, бывших римлян, древних индусов, халдеев, одетых в современные джинсовые костюмы, свитера из полимеров, облегающие платья, бредущих с полиэтиленовыми пакетами в руках, разъезжающих в дорогих автомобилях и жёстких автобусах; видел их прошлое и теперешнее, порой с трудом удерживаясь, чтобы не обратиться на санскрите к незнакомцу, просящему у него закурить, или по латыни к посетителям картинной галереи, которые забыли, что видели фрески Помпеи ещё до второго извержения Везувия.
     От непонимающих глаз он уходил больным, чувствуя себя здесь каким – то инородным   телом. Несовременным или несвоевременным. Чужим.
 Часто он наблюдал свою жизнь со стороны. Так наблюдает ветер за сухим листом, с которым
он играет, то подбрасывая его к звёздам, то швыряя в ледяные лужи, всегда понимая, что в этой  игре с самим собой  и лист, и ветер  суть одно, пусть формы и различны; что Дух, стоящий за всем этим – за ветром, за листом, за тобой, за этой Планетой, над всеми Временами  и мириадом мириад Вселенных, одномгновенно пронизывающий Собою Всё…  И…Дальше захватывало дыхание. Океан Радости и Блаженства со всей своей огромной невесомостью начинал покачиваться над головой, поглощая,  втягивая в себя, и только громкий крик или настойчивое похлопывание по плечу звали: “Вернись, вернись в это наивное чудовище трамвая, распластанное на рельсах, бегающее по замкнутому  кругу; вернись, чтобы сделать попытку разомкнуть это бессмысленное движение; пусть  крылья твои сломаются под металлическими лапами судьбы, когти больно исполосуют нервное тело твоё, но уже никогда здесь не будет по-старому, и тому, кто родится завтра будет не так душно и страшно... “.
     Парк почти безлюден. Книга лежит на коленях Эо. Двое беседующих проходят мимо скамейки, где он сидит, скрестив ноги, и обрывок разговора висит, как клок тумана над шорохом осенней листвы: - … в Атраме эмансипация пошла ещё дальше. Только к чему она привела … - говорящий усмехается. – У них женщины раскатывают асфальт и бродят с кувалдами в руках наравне с мужчинами. Это называется иметь одинаковые права. Грустно. Различное устройство тел говорит о различном предназначении…
    “Им не хватает крыльев, - думает Эо, - но как они ими воспользуются? Может быть, попробуют подняться к Светилу, а  может, будут хлестать друг друга по глазам?..“.
     Лицо вновь опускается к книге. Голос Великого всегда ясен и чист: “Весь мир – только сборище торгующих; действительно даёт лишь один Господь… “.
    На край скамейки  опускается кто – то ещё. Голос Великого слабеет. Эо закрывает книгу и поворачивает голову. Это снова она. Нежный египетский профиль. Великолепной резьбы  ухо… Опустив глаза, девушка спрашивает у осеннего ветра:
- У вас спичек не найдётся?
- Цветам вреден табачный дым.
- Сейчас поздняя осень.
- Душа вневременна… У вас дрожат пальцы.
- Несколько дней как похоронили маму…
- Никто не умирает.
- Я знаю… Тело не слушается.
- Ты вспомнила, кто ты?
- Да, это было в “Школе Магии “… Память вернулась, но не полностью… Учитель пал.
- Деньги?
- Да.
- Овцы редеют, волков становится больше. Значит, уже близко…
- Завтра?
- Свет низойдёт, когда станет совсем темно.
- Очень тяжело жить… Легче, когда не помнишь.
- И всё же мир – одна из красивейших сказок Любви. Просто у людей очень слабое   зрение.
- Я постараюсь увидеть.
- Да будет Радость с тобой.


- У вас  не найдётся спичек?
- Цветам вреден табачный дым…
- Сейчас же поздняя осень…
- Душа вневременна… У вас дрожат пальцы…
- Какое вам дело! Я спрашивала прикурить.
- Я не курю.
- Тогда идите к чёрту…                               

     Стук высоких каблуков смешивается с шорохом сухих листьев. Эо открывает книгу. Голос Великого  ясен и спокоен: ”Этот мир – огромный приют для умалишённых. Кто сходит с ума по деньгам, кто по женщинам, лишь немногие сходят с ума по Богу. Бог – камень мудрецов, способный превратить нас в золото; внешний образ остается, но внутри мы уже -  небо…”.