Тайная рукопись из жизни средневекового Китая 8

 

Одним движением Слай обхватил человечка сзади и крепко прижал к себе, закрыв широкой  ладонью одновременно рот и нос. Обречённый  на гибель раб  извивался в    могучих руках Слая не более трёх минут, а затем замер навсегда.
Тут же к трупу потянулось множество рук. Тело аккуратно уложили на то место, где раб всегда спал.
Слай подошёл к Луаню и Джебе и показал крепкий увесистый кулак. А затем обратился к остальным.
- Плешивый умер, потому что устал жить. Но что стоит такая жизнь?! Свобода или смерть!
- Свобода или смерть! – будто эхо разнеслось по бараку.
- А теперь всем спать. Воины Желтого Джека могут появиться среди нас в любой миг. И мы должны быть готовы!
***    

Едва начало сереть, в барак ворвался надсмотрщик и, ловко щелкая бичом, стал будить рабов.
- Вставайте, канальи! Ах, бездельники! Ну, я вас!
 Он пинал ногами замешкавшихся, продолжая брюзжать.
- Им бы, пройдохам, жрать, да спать. Подождите у меня.
Надсмотрщик подошёл к плешивому, который, несмотря ни на что, продолжал беспечно валяться, досматривая свои паршивые африканские сны. Нанеся два удара ногой по рёбрам наглого негра, он в недоумении остановился. Быстро сообразив, в чём дело, надсмотрщик грязно выругался.
- Вот ведь что, падаль, делают! Дохнут, лишь бы не работать!
И,  с досадой, что ещё одного раба не стало, добавил.
- Бегом, скоты, бегом! Засеку до смерти!

Рабов тут же  повели  к дому хозяина, где стали выдавать орудия труда. Это были мачете – длинные, увесистые ножи для рубки сахарного тростника.  Получая ножи, рабы сразу занимали свои места в шеренге. Последними в очереди стояли новички.
Капитан Николсон подошёл к Луаню и,  дружески похлопав  по плечу, назидательно произнес.
- Будь честен,  и тебя поймут!
Луань улыбнулся и подошёл к надсмотрщику, выдающему орудия труда. Получив мачете, он был обязан немедленно занять своё место в строю. Но  немного замешкался. Этого времени вполне хватило для того, чтобы нож оказался  и у Джебе.

Прошлой осенью старик Джон отстроил новый шикарный особняк, затмивший своим блеском все здания округи. К тому же, совсем недавно, едва успев погоревать о кончине супруги, он ввёл в свой дом молодую вдовушку, красота и вольные манеры которой вызывали немало пересудов.
Вечером, следом за Бобом Николсоном, в имение прибыли весьма желанные гости, решившие выбраться за город и навестить старика Джона. Это были сын соседа – плантатора с супругой, имеющий в городе средней руки банк. Старый приятель Джона, закоренелый холостяк, большой знаток карточной игры Билл Кенвуд. Младший брат молодой дядюшкиной жены Стив. И даже окружной судья Эндриксон, почтивший своим присутствием. 


Супруга Джона была большой любительницей гостей и с радостью  встречала любого заезжего человека. Но старый скряга готов был экономить даже на свечах, полагая, что лицезрение утренней зари есть приятнейшее и полезнейшее занятие.
Поэтому вся кампания в столь ранний час собралась на балконе. Наслаждаясь вкусом и ароматом хорошего кофе и бодрящей свежестью воздуха, гости пребывали в прекрасном расположении духа.


Заполучив мачете, Джебе уже знал, что делать. Сзади    в трех шагах расположился капитан Николсон. Напротив  него стоял выдававший ножи  надсмотрщик, рядом с которым находился сам старик Джон.
За спиной надсмотрщика выстроились в шеренгу рабы, за которыми зорко следили двое вооруженных до зубов охранников на лошадях.
Победный зов «Майтрейя возродился» огласил округу. И в это же время в руках опытного фехтовальщика тяжелый и тупой нож для рубки сахарного тростника превратился в грозное оружие.
Разрубив горло надсмотрщика, Джебе, ещё не окончив движения, тут же выхватил у поверженного врага пистолет.
Сделав глубокий выпад левой ногой, он развернул тело в противоположную сторону и вогнал своё смертельное оружие  прямо между глаз стоящего сзади Боба Николсона. Проломив переносицу, нож вошел в мозг, сбив капитана с ног.

Жизнь среди рабов приучила плантатора Джона к любым неожиданностям. Он мгновенно выхватил пистолет, намереваясь прикончить азиата, как пристреливают взбесившуюся лошадь.
Но старого скрягу опередил Луань. Удар тупой стороны ножа раздробил  кисть руки,  пистолет выпал. Прыжком тигра Яростный Кулак оказался рядом с Джоном. Придавив левой рукой шею, он тут же приставил к лицу старика мачете.  Джебе уже стоял рядом, держа наготове  два пистолета.



Вскинувшие ружья охранники замешкались. Пристрелить раба,   не задев хозяина, было почти невозможно. Такой риск себя не оправдывал.
- Что вы стоите? Немедленно стреляйте! -  С балкона донёсся  властный приказ молодой жены Джона Николсона. 
Жадный, мелочный, ревнивый, хотя и не без оснований, старикашка оказался совсем не тем, за кого пытался выдать себя во время сватовства. Новая супруга Джона вовсе не растратила чувств  любви и уважения к нему, ибо таковых никогда не существовало. Всё чаще и чаще, считая себя неудачницей и обделённым жизнью человеком, она подумывала, как быстро, одним махом изменить свою незавидную судьбу.
И вот представился уникальный случай избавиться от опостылевшего старикашки и прибрать к рукам отлично налаженное и приносящее основательный доход хозяйство.
Но тут раздался зычный бас судьи Эндриксона.
- Не стрелять! Опустите ружья!



Окружной судья, старый добрый друг Джона Николсона, быстро спустился со второго этажа и широким шагом пересек поляну. Пройдя мимо растерявшихся охранников и остолбеневших негров, он остановился напротив хозяев положения.
- Что вы хотите? - обратился он к Луаню и направившему на него два пистолета Джебе, - огласите   ваши условия.
- Пусть все белые, и ты, и те, что верхом, зайдут в дом. Мы заберём лошадей и оружие, отойдём на триста шагов и там оставим Джона. Мы уйдём в лес и никогда не вернёмся.
- Но где гарантия, что вы сохраните жизнь Джону?
- У вас  нет выбора!
- Хорошо, я согласен. Мы выполним все ваши требования, - твёрдо ответил судья и тут же приказал надсмотрщикам оставить лошадей и пешком следовать за ним.



Едва они вошли в дом, Джебе ринулся к кухне, где готовилась еда для рабов. Схватив несколько горящих в очаге сучьев, он побросал их на соломенную крышу конюшни. Тут же занялся пожар. Подперев дверь конюшни колом,  Джебе вскочил в седло.
Луань, пнул полуживого от страха старика и стеганул скакуна. Беглецы понеслись к реке,  отделяющей плантацию от леса. Растерявшиеся от неожиданности чернокожие рабы даже не сдвинулись с места. Всё произошло мгновенно: на осознание ситуации и принятие решения просто не хватило времени. Выбежавшие из дома люди кинулись спасать лошадей и тушить конюшню. Ни о какой погоне  не могло быть и речи.

***   

Ещё из ночного разговора рабов, Луань уловил наиболее удачное  направление  побега. Расстояния  от  поместья до поместья  были значительными. Но площади обрабатываемых полей занимали меньшую часть распределённых между плантаторами территорий. Большая часть земли всё ещё  находилась под девственными тропическими лесами. Их просто не успели вырубить.
За рекой же простирались земли индейцев племени семинолов. Номинально эти территории числились испанскими владениями.  Но  реальный контроль Испании не распространялся дальше крепостных стен, внутри которых располагались военные гарнизоны и фактории. 


Семинолы полностью вытеснили колонизаторов со всего полуострова Флорида. Но они вовсе не собирались уничтожать крепости. Индейцы не умели вести осаду укреплений, к тому же не видели в этом необходимости.
Северная часть Флориды стала границей владений Испании и Британии, и являлась крайней точкой расселения семинолов.  Земли эти были сильно заболочены и малопригодны для людей.
Но беглые рабы не выбирали. Они селились на этой обширной территории, особо не затрагивая ни чьих интересов.  Для семинолов болота  большого интереса не представляли. Испанцы вообще думали лишь о сохранении еще оставшихся владений.   
На эти пограничные  земли  с аппетитом посматривали жители британских колоний. Ведь после осушения их можно было пустить под посевы табака. Американцы не сомневались в успешном окончании уже четвертый год идущей войны. И в том, что   Испании придется потесниться. Тогда, наконец – то, бесхозные по сути пространства попадут в крепкие надёжные руки. 

Река, служившая естественной границей, оказалась весьма неглубокой. Выйдя на противоположный берег, Луань и Джебе ринулись в лес, но вскоре пришлось взять лошадей под узды. В сплошных, почти непроходимых джунглях, держаться в сёдлах было невозможно. Стремясь как можно дальше уйти от поместья, беглецы, превозмогая валящую с ног усталость, прорывались на юг.
Когда солнце взошло в зенит, и ориентироваться по дневному свету стало невозможно,  решили  сделать привал.
- Джебе, - блаженно растянулся на земле Луань, - по крупному счёту мы должны благодарить Роберта  Николсона за сделанное.
- Не спорю, - ухмыльнулся  джунгар, - наше положение сегодня как никогда устойчиво. Пороха и свинца нет, но есть мачете. К  тому же два пистолета, и в каждом заряд. И целых четыре лошади!


- Сначала выберемся к побережью, - рассуждал Луань,  пожевывая, кислый ус лианы, нависающей над самым лицом, - примерно к порту, где стоит корабль Бобби Николсона. А затем возьмём за ориентир береговую линию и начнём двигаться на север. Оружие и одежду раздобудем по дороге.
- Учитель, - Джебе взял  в руки большой цветок, растущий прямо  на дереве, без всяких корней и даже стебля, - в долине Сицзян людей, как в муравейнике. Но и там мы смогли затеряться, а здесь это ещё проще.  Конечно,  до северных портов не близко. Даже  если бы путь был втрое длинней, разве мы не сделали бы первый шаг?



- Да, там, на севере рабства нет, - Луань внимательно посмотрел на тревожно вздрогнувшую лошадь, но окинув округу зорким взглядом успокоился, - мы завербуемся на любое торговое или рыбацкое судно. За чашку похлебки всегда возьмут. А  уже в море начнём искать пути в Китай. Если американские  корабли  не ходят в Поднебесную, в каком-нибудь порту пересядем на подходящее  судно. 
- Знаешь, Яростный Кулак, - с тоской сказал Джебе, - а ведь после такого разгрома  крестьян на войну с маньчжурами не поднять!
- А пираты! – страстно, чуть ли не выкрикнув,  ответил Луань, - мы вольёмся в их ряды и будем громить врагов, пока бьются наши сердца! Майтрейя – Будда Грядущего ещё придёт к людям, чтобы справедливо царствовать над ними.