Стихи между прочим

 Стихи между прочим
Автор: Уильям Моррис *BY THE WAY ***
Переписано из издания Лонгманса, Грина и Ко 1896 года Дэвидом Прайсом,
СТИХИ THE WAYS, НАПИСАНЫ УИЛЬЯМОМ  МОРРИСОМ
_ Это издание впервые напечатано в декабре 1891 г.
_ Напечатано в апреле 1892 г. _ и публикация_передано Лонгмансу, Грину и Ко.
в июне 1896 г.

Содержание.

От возвышенности до моря
О сватовстве Халльбьорна Сильного
Отголоски Дома любви
Битва бюргеров
Надежда Божья: Любовь жива
Ошибки и потери
Зал и лес
День из дней
Музе Севера
Из трех искателей
Сбор любви-прилив
Послание мартовского ветра
Песня смерти
Впервые увиденная Исландия
Ворон и дочь короля
Спутник весны
Встреча зимой
Два берега реки
Исполненная любовь
Сыновья короля Дании
На краю пустыни
Сад у моря
Мать и сын
Гром в саду
Бог бедных
Награда за любовь
Народная песня у реки
Голос тяжелого труда
Вой Гуннара над домом в Литенде
День приближается
Земля-Целительница, Земля-Хранительница
Все ради Дела
Боль и время Не борются
Приближаясь к Свету
Стихи к картинкам
 Для Шиповника
 Еще один для Шиповника
 Дятел
 Лев
 Лес
 Помона
 Флора
 Фруктовый сад
 Гобеленовые деревья
 Цветущий сад
Конец мая
Прошла половина жизни
Моя и Твоя
Предание Кристины
Хильдебранд и Хеллелиль
Печаль сына
Агнес и Человек с холмов
Рыцарь Ааген и Дева Эльза
Хафбур и Сигню
Златовласка и Goldilocks


КСТАТИ, ЗДЕСЬ НАЧИНАЮТСЯ СТИХИ.АВТОР - УИЛЬЯМ МОРРИС.
И ПЕРВОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ НАЗЫВАЕТСЯ -С ВОЗВЫШЕННОСТИ К МОРЮ.
*

Проснёмся ли мы однажды весенним утром,
Радуясь в глубине души всему,
И в то же время задумчивые при мысли о Еве?
Затем мы покинем белый дом,
Пройдем мимо цветов ветра и бухт,
Пройдем через гарт и пойдем своей дорогой,
Бродя среди лугов
Пока не понадобится наша радость
Отдохни наконец, пока мы не придем
В одинокий дом этого бога Солнца,
Одинокий на сером склоне холма,
Откуда ушли овцы;
Одиноко до наступления праздничного времени,
Когда с молитвой и восхвалением блаженства,
Туда приходит сельская местность.
Там мы пробудем некоторое время,
Сидя низко на крыльце
Возле того образа с факелом:
Твоя единственная белая рука легла на
Черный столб, который был добыт
У далекой индийской шахты;
И моя рука почти коснулась твоей,
Но не прикасаясь; и твое платье
Прекрасное, усыпанное весенними цветами, ниспадает
С твоей груди и твоего чела.
Там юго-западный ветер будет дуть
Сквозь твои волосы, достигая моей щеки,
Когда ты сидишь, не смей говорить,
Не смей двигать рукой, которую я целую
Ради самой глубины блаженства;
Нет, не обращай на меня своих глаз.
Тогда желание великого моря
Уже достаточно близко, но все неслышно,
В сердцах наших что-то шевельнулось,
И мы восстаем, мы наконец-то соединились,
И поникнут нарциссы,
Почувствуй твои стопы, и мы уйдем
От одинокого, Увенчанного Солнцем.
Тогда медовуха увянет у нас за спиной,
И весеннему дню не хватит джина
Та свежая надежда, которая когда-то была;
Но мы вдвоем радуемся еще больше,
И больше не можем расставаться
Когда травянистый склон и низина
Умирают в галечном песке:
Тогда мы бродим рука об руку
На берегу моря,
И я тоскую по тебе больше,
Чем если бы мы были далеко друг от друга,
В пространстве пустынной тоски
Между твоими губами и моими, О любовь!
Ах, радость моя, радость моя от этого!
***

О СВАТОВСТВЕ ХАЛЛЬБЬОРНА СИЛЬНОГО. ИСТОРИЯ Из СТРАНЫ  -
КНИГА ЗАСЕЛЕНИЯ ИСЛАНДИИ, ГЛАВА 30.


В Дейлдар-Язычке во время осеннего прилива,
"Так часто снова наступает лето",
Рядом со своей дверью стоял Одд-Язычок.
_ Какое исцеление летом, если зима будет тщетной_?
День становился все сумрачнее,
Когда он услышал, как стонут его сложенные руки.
Затем через подвал к нему приблизился человек,
С раскрашенным щитом и кованым золотом копьем.
Хорош был его конь и великолепен его доспех,
И подпруги его были мокры от Белой воды.
"Приветствую тебя, мастер Одд, живи весело и долго!
Как поживают люди на языке Дейлдар?
"Приветствую тебя, Халльбьорн Сильный!
Как поживают люди на Языке Братьев?"
"У нас там есть мясо, и питье, и огонь,
И мы не испытываем недостатка во всем, чего пожелаем.
Но у другой Белой воды
Халльгерд мы слышим много историй ".
"Пусть моя дочь расскажет достаточно историй
Если ради нее будет сказано слишком много слов ".
"Что скажет твое сердце на мои слова,
Что я считаю твою дочь красивой?
Хороша ли она для невесты,
И я бы очень хотел, чтобы она была дома со мной ".
"Очень много слов, которые в полдень уходят в мир иной
Ничего не стоят и возвращаются домой.
Теперь зима наступает на осенний прилив,
Так что ты останешься здесь до весны.
Потом, если твое решение ни на йоту не изменится,
И ты все равно выйдешь замуж, смотри за этим!
И в первый из летних дней,
Женатый мужчина, ты можешь идти своей дорогой.
Но посмотри, как все рухнет,
Моя рука вообще ни во что не вмешается.
Вот, приближается ночь и дождь,
И за дверями мерцают ступени и чаши.
И прислушайся, я знаю этот слабый звук,
Смех скрипичного смычка Снэбьорна,
Сын моей сестры и хороший мастер,
Когда красный дождь прольется сквозь железный лес ".
Халльбьорн рассмеялся и последовал за ним,
И там действительно начался веселый пир.
Руки Халльгерд развязали его траву,
Руки Халльгерд налили медовухи.
Он почувствовал ее пальцы на своей груди,,
Когда ее волосы упали ему на пояс.
Ее пальцы с чашкой, которую он взял,
И поверх ее края посмотрел на нее.
Холодная чашка, теплая рука и тонкие пальцы,
Перед его глазами все было восково-тусклым.
И был ли пир грязным или честным,
Он не знал, кроме того, что она была там.
Он не знал, смеялись ли люди или плакали,
Пока она стояла между стеной и помостом.
Шла ли она или стояла в ту ночь,
Ни разу его взгляд не оторвался от ее лица.
Но Снебьорн смеялся, и Снебьорн пел,
И сладко звенела его влюбленная скрипка.
И Халльгерд стояла рядом с ним там,
_ Так много раз снова наступало лето_,
И ни разу он не повернулся к ней,
_ Какое исцеление летом, если зима будет тщетной_?

Мастер Одд на следующее утро сказал,
"Так много раз снова наступает лето".
"Послушай, о гость, если ты не спишь",
"Какое исцеление летом, если зима тщетна"?
"Конечно, вы, чемпионы юга
Много чего говорите безмолвными устами.
А ваши, месимс, прошлой ночью молились
О том, чтобы вы могли сегодня пожениться.
Это праздник сбора урожая в этом году,
Прекрасный день, чтобы подарить тебе блаженство.
Иди сюда, дочь, прекрасная и справедливая,
Вот жених из Уайтуотера.
На востоке он снискал славу,
И имя его отца - все мои имена.
Вложите ли вы руку в его руку,
Чтобы наш дом мог устоять в цветущей красоте?"
Она вложила свою руку в его ладонь;
Она была белой, как жезл с лилией.
Низко пропело клеймо Снэбьорна в ножнах,
И губы его были восково-серыми, как смерть.
"Снэбьорн, спой нам достойную песню,
Если отныне твоя песня должна умолкнуть".
Чистый и громкий его голос превосходил все остальные.,
И достойную песню на свадьбе он спел.
"Острый меч, - пел он, - и верная смерть".
"Так часто снова наступает лето",
"Но любовь превыше всего".
"Какое исцеление летом, если зима тщетна"?

Теперь зима приходит и уходит,
Так много раз снова наступает лето,
И Халльбьерн радуется каждый день.
_ Какое исцеление летом, если зима будет тщетной_?
Он лежал рядом со своей любовью, полный нежности;
Но темны дни зимнего прилива.
Темны дни, и ночи длинны,
И сладкой и прекрасной была песня Снэбьорна.
Много раз он разговаривал с ней,
Пока они не решили, что наступил летний прилив.
И они забыли проветренные пути
И сердитые броды быстротечных дней.
Пока северный ветер проносился там по склону холма
Они забыли о другой Белой воде.
Пока ночи на Языке Дейлдар были долгими,
Они начисто забыли Язык Братьев.
Но то, что так часто случается между Адом и Домом,
_ Так много раз снова наступает лето_,
Несомненно, снова наступит полное лето.
Какое исцеление летом, если зима будет тщетной?

С Оддом говорил Халльбьорн в один прекрасный день
"Так часто снова наступает лето",
"Снег сошел со всех сторон".
"Какое исцеление летом, если зима будет тщетной"?
Теперь зелень растет по берегам Белой воды,
А я поеду верхом в Уайтуотер ".
Сказал Одд: "Ну, прощай, зимний гость,
Пусть твоя собственная Уайтуотер будет лучшей.
Что, дома кошелек мужчины лучше
Чем открываться там, где люди уходят и приходят ".
"Идите, карлы южной страны,
Теперь мы пойдем посмотреть на нашу родню!
Ибо ягнята блеют на юге,
И лосось плывет к устью Олфуса.
Обхватите и хватайте свои снасти!
И вперед, к другой Белой воде! "
Луна светила так ярко, как только могла быть,
И Снэбьорн поскакал в северную страну.
А Одд Рейхольт отправился в путь,
Посмотреть, стоят ли его кобылы.
Но Халльбьорн ушел в беседку
И там сидела Халльгерд совсем одна.
Она не осмеливалась ни идти, ни скакать верхом
Она не радовалась летнему приливу.
Она молча сидела и расчесывала волосы,
Которые рассыпались вокруг нее.
Косой луч падал ей на голову,
И золотил ее золотистые локоны до рыжего цвета.
Он смотрел на нее голодными глазами
И сердце его затрепетало.
"Солнце сегодня очень горячее, - сказал он, -,
И снег сошел с горной дороги.
Королевская чаша растет над травой,
И по лесу летают дрозды ".
Из всех его слов она не вняла ни одному,
Но расчесывала волосы на солнце.
"Нагруженные звери стоят во дворе
И их головы повернуты к Хеллискарту ".
Солнце падало ей на колени,
И она молча расчесывала свои золотые волосы.
"Завтра будет большое веселье
На Языке братьев у Уайтуотер ".
С ее сложенных колен скользнул солнечный луч.;
Она расчесала волосы, и слово, которое она спрятала.
"Пойдем, любимая; неужели путь так долог и тосклив
От Уайтуотера до Уайтуотера?"
Солнечный луч лежал на полу;
Она расчесала волосы и больше ничего не сказала.
Он привлек ее за руку, похожую на лилию:
"Я люблю тебя больше, чем всю землю".
Он нежно обнял ее за плечи:
"Мой порог только для твоих ног".
Он привлек ее за желтые волосы:
"О, почему ты была так убийственно красива?
"О, неужели я обручен со смертью?" - воскликнул он.
"Неужели Мертвая полоса подходит к Уайтуотер-сайд?"
И солнце исчезало в комнате,
Но ее глаза сияли в переменах и мраке.
"Острый меч, - пела она, - и смерть неизбежна,
Но любовь превыше всего ".
Она встала, сияя на своем месте
И рассмеялась под его смертоносным взглядом.
Вместо солнечного луча сверкнуло клеймо,
Рукояти в руке Халльбьорна были твердыми:
Горькая точка была в груди Халльгерд
К ней прижались губы любви Снэбьорна.
Утро и полдень, и не прошло ни минуты,
И солнце далеко от двери беседки.
Завтра утром солнце вернется,
_ Так много раз снова наступает лето_,
Но ног Халльгерд на полу не будет.
_ Какое исцеление летом, если зима будет тщетной_?

Теперь дом Халльбьерна-карлес едет на полной скорости,
"Так много раз снова наступает лето",
Пока не пройдет много миль пути.
"Какое исцеление летом, если зима будет тщетной"?
Но когда они переехали через Оксридж,
Это было: "Где мы дадим отдых нашим лошадям?"
Когда Пограничный щит был хорошо виден,
Это был вопрос: "Где мы преклоним головы сегодня ночью?"
Халльбьорн повернулся и поднял голову;
"Под камнями пустыни", - сказал он.
Сказал один: "Слышен стук копыт".
Сказал другой: "Копья в небо!"
"Сюда скачут люди из Колодцев быстро";
Пришпорим лошадей и отправимся в более доброе место".
Халльбьорн спрыгнул с коня прямо:
"Почему ужин Одина должен ждать?
Усталый и загнанный, я не приду
К столу в доме моих отцов".
С этими словами появился Снэбьорн, кто, кроме него,
И всего двенадцать человек составляли его компанию.
Люди Снэбьорна были на ногах;
Он не произнес ни слова, когда они встретились.
Они сражались на северном холме:
Пятерых людей хоуза до сих пор можно увидеть там.
Трое воинов Снэбьорна пали на землю
И двое достойных воинов Халльбьорна.
И Снэбьорн не сказал ни слова,
Пока Халльбьорн не отбил ногу.
Тогда Халльбьорн воскликнул: "Иди сюда, мой друг,
К южному склону, где светит солнце.
Шатаясь, вышел он на солнце,
И убил еще двоих на бент.
И на бент, где он лежал мертвый,
Три образа видят люди сегодня.
И Снэбьорн больше не произнес ни слова,
Пока не сел в седло.
И никто не услышал его голоса,
"Так много раз снова наступало лето",
Пока он не пришел на свой корабль в Гримсар-ойсе.
"Какое исцеление летом, если зима будет тщетной"?

В такой погожий день они подняли парус,
Так часто снова наступает лето
И для Норвегии ветер был благом.
Какое исцеление летом, если зима окажется тщетной?
Но Снэбьорн посмотрел вверх и сказал:
"Я вижу на парусе красную полоску:
Имя этому, месимс, убийство
И в нем мелькают отвратительные вещи.
Я вижу синюю полоску в парусах.:
Мне кажется, это Холодная смерть людей.
А затем я вижу черную полосу,
Для жизни, наполненной горькой нуждой ".
Сказал один: "Дует такой попутный ветер,
Что мы скоро увидим Норвегию".
"Будь весел, о товарищ по кораблю", - сказал Снэбьорн.
"Скажи Хакону ярлу, что я мертв".
Примерно в середине исландского грота
Ветер снова повернул на восток.
И они направились на запад, и долго бежали
Пока не увидели землю, белую и бледную.
"Да, - сказал Снэйбьорн, - это мой дом.,
Ты носишь мужчину, и у него не будет блаженства.
Далеко за греческим морем
Девушки с ликованием срывают виноград.
На английской земле зеленеет пшеница
И медоносные пчелы летают со всех сторон.
В Норвегии, у дешевого городка
Нагруженные животные ходят взад и вперед.
В Исландии они косят много медовухи
И могила Халльгерд уже достаточно зеленеет.
Но это исчезающие шхеры Гуннбьорна
Встречают пристанище для несчастного человека.
Во всех других землях жива любовь,
Но здесь не к чему стремиться с горем пополам.
Не останавливайся ненадолго, О восточный ветер,
Ничто, кроме горя, не осталось позади.
И передо мной здесь покой, который я знаю ",
_ Так много раз снова наступает лето_,
"Могила под снегом Гренландии".
Какое исцеление летом, если зима тщетна?
***

ЭХО ДОМА ЛЮБВИ.


Любовь дарит все, благодаря чему мы стремимся жить
"Любовь принимает любой дар, и ничего не дает взамен".

Любовь открывает губы, которые раньше были немыми:
"Любовь запирает губы, откуда могло бы исходить все хорошее".

Любовь проясняет глаза, которые другой никогда бы не увидел:
"Любовь ослепляет глаза для всех, кроме меня и тебя".

Любовь превращает жизнь в радость, пока не останется ничего, что можно было бы получить:
"Любовь превращает жизнь в горе, пока надежда не станет ничтожной и тщетной".

Любовь, которая меняет все, никогда больше не изменяй меня!
"Любовь, которая меняет все, измени мою боль от горя!"

Любовь сжигает мир до неизменных небес и блаженства,
"Любовь сжигает мир до пустоты всех волнений".

И вот мы вдвоем остаемся, и никакой работы нам больше не нужно:
"И я остаюсь один, и кто услышит мою работу?"

Ах! Я восхваляю тебя, Любовь, за обретенную абсолютную радость!
"И неужели моя похвала ничего не стоит за всю мою загубленную жизнь?"

БИТВА БЮРГЕРОВ.


Толстые древки копий вздымаются над землей
Которую принесла жатва;
Меч тяжел в руке,
И мы больше не вернемся.
Легкий ветер развевает Рыжую лисицу,
Наше знамя войны,
И рябь на бегущем быке,
_ И мы больше не возвращаемся_.

Теперь по нашим стерневым полям
Упряжки идут по четыре за четырьмя;
Но усталые старейшины управляют плугом,
_ И мы больше не вернемся_.
И теперь женщины с тяжелыми глазами
Отворачиваются в открытую дверь
От созерцания широкого шоссе,
 Куда мы больше не вернемся.

Тени плодоносящих деревьев закрываются
Испачкайте пол пиршественного зала;
Там лежат наши собаки, мечтают и дремлют,
И мы больше не вернемся.
Сегодня с башни собора
Доносится тихий перезвон былых времен
Среди игры галок-щебетунов:
И мы больше не возвращаемся.

Но внизу улицы все ещё;
Полдень, и рынок открыт!
Возвращайтесь, хозяйки с холма;
Ибо мы больше не вернемся.
Какой торговец подойдет к нашим воротам?
Какой мудрец принес нам знания?
Какой аббат уехал в Рим,
Теперь мы больше не вернемся?

Какой мэр будет править в зале, который мы построили?
Чьи алые одежды подметают пол?
Какой судья осудит грабителя за вину,
_ Теперь мы больше не возвращаемся_?
На улицах вырастут новые дома
Там, где мы строили раньше,
Из другого камня, сделанного иначе;
_ Ибо мы больше не возвращаемся_.

И посевы покроют поля и холмы
В отличие от того, что они когда-то давали,
И все свершится без нашей воли,
_ Теперь мы больше не возвращаемся_.

Посмотри вверх! стрелы рассекают небо,
Ревут боевые рога;
Длинные копья опускаются и приближаются,
И мы больше не возвращаемся.
Вспомни, как рядом с повозкой,
Мы произнесли слово войны,
И посеяли этот урожай на равнине,

И мы больше не вернемся.
Положите копья на Рыжего Лиса!
Старые времена прошли;
Порази мечом Бегущего быка!
Ибо мы больше не вернемся.
***
НАДЕЖДА УМИРАЕТ: ЛЮБОВЬ ЖИВЕТ.


Сильны твои руки, О любовь, и сильны
Твое сердце хочет жить, любить и радоваться;
Но ты обвенчана с горем и неправдой:
Тогда живи и радуйся, хотя надежда мертва!
Живи дальше и трудись на протяжении многих лет!
Рисуй картины сквозь туман слез,
Непрошеных счастливых страхов,
Которые прошли за то время, пока не умерла надежда.
Приблизься к месту, где когда-то мы стояли
Среди стремительно несущегося потока восторга,
И мы, и весь мир казались хорошими
И не нуждались в надежде, теперь холодной и мертвой.
Во сне на рассвете я прихожу к тебе
Оплакивая то, чего, возможно, не будет!
Во сне ты касаешься меня губами!
Просыпайся, просыпайся, чтобы обнять мертвое тело Хоуп!
Считай снова и снова, одну за другой
Минуты счастливого солнца
Что в агонии сияло на зацелованных губах,
Надейся, не отдыхай, ибо надежда мертва.
Плачь, хотя ты и на волосок не сдвинешься с места
Живая Земля, небеса над головой
Клянусь всей горечью любви!
Плачь и не переставай, теперь надежда мертва!
Вздохи не дают тебе покоя, слезы не приносят облегчения,
В жизни нет радости, а в смерти нет покоя:
Годы не меняются, хотя и уменьшаются,
Ибо надежда мертва, ибо надежда мертва.
Говори, любимая, я слушаю: далеко
Я благословляю дрожащие губы, которые говорят:
"Не смейся над полуднем дня,
Не смейся над приливом, когда надежда мертва!"
Я благословляю тебя, О любовь моя, кто говорит::
"Не смейся над заросшей чертополохом пустошью;
Я держу Любовь за руку и не спешу
Пройдя долгий путь, теперь надежда мертва.
Другими именами мы называем боль,
Долгие годы напрасно изматывают наши сердца.
Не смейтесь над нашей потерей, превратившейся в приобретение,
Не смейтесь над нашей потерянной надеждой, лежащей мертвой.
Наши глаза не видят утренней звезды,
Никакого проблеска зари вдали;
Мы полные молчаливые путники
С тех пор, как надежда умерла до полуденного прилива.
Узри отсутствие счастья
Учитель, Любовь, благословил наши сердца
Чтобы мы не думали о нем меньше:
Любовь не умирает, хотя надежда мертва!"
***
ОШИБКА И ПОТЕРЯ.


Накануне я сел и заплакал,
Потому что мир казался мне совсем не хорошим;
Все еще стояла осень, и луга спали,
Снились туманные холмы и безмолвный лес.
Казалось, прислушивался к печали моего настроения:
Я не знал, скорбела ли земля вместе со мной,
Или она насмехалась над моим горем в тот горький вечер.

Тогда между моими слезами я увидел девушку,
Который нарисовал меня на усыпанной листьями траве,
Затем стоял и жалобно смотрел на меня
Измученными горем глазами, пока мое горе не прошло
От меня к ней, и теперь я был без слез,
И она сквозь слезы просила меня об одном
Она долго искала без посторонней помощи и в одиночестве.

Я не знал о нем, и она отвернулась
В темный лес, и моя собственная великая боль
Все еще удерживала меня там, пока тьма не убила день,
И я снова погиб от руки серого рассвета;
Тогда из леса донесся голос: "Ах, напрасно,
Напрасно я ищу тебя, О горько-сладкая!
В какой пустынной земле стоят твои вожделенные стопы?"

Тогда я подняла глаза, и вот, там появился человек
Из-за деревьев и стоял, глядя на меня
Пока мои слезы не высохли от сильного стыда;
Затем он воскликнул: "О плакальщица, где она
Кого я искал по всем землям и морям?
Я люблю ее, и она любит меня, и все же
Мы встречаемся не чаще, чем грин хилл встречается с хиллом ".

С этими словами он печально ушел, и я понял
Что они встретились и разминулись темной ночью,
Ослепленные слепотой неправдивого мира,
Это скрывает любовь и превращает добро в зло.
Тогда почувствуй мою жалость к их утраченному наслаждению,
Но еще больше от бесплодной тоски я ослабел.,
Но еще больше я скорбел о том, что мне некого было искать.
***
ХОЛЛ И ДЕРЕВО.


Это было во время убывающего прилива
Когда закончились июльские дни,
Сэр Рэйф из Гринхоуза, 'отправился в путь
В самом начале восхода солнца.

Он оставил позади город с белыми стенами,
Он ехал среди пшеницы.
Дул добрый ветер с запада
Над акрами было сладко.

Затем его сердце воспрянуло и лоб прояснился,
И медленно он ехал по дороге:
"Как было тогда, так и сейчас,
Не все стерлось".

Так пришел он на длинную зеленую дорогу,
Которая ведет к броду,
И увидел серп у повозки
Сияющий ярко, как любой меч.

Коричневые карлы оставались на сквозняке,
И, перешептываясь, стояли в стороне,
Но один из них, рассмеявшись, сказал:
"Да благословит Господь крышу из зеленого дерева!"

Затем он перешел брод и поднялся вверх:
И вот счастливые холмы!
И горная долина к лету очистилась,
Которую часто заполняет зима.

Затем он проехал мимо ворот Питера,
И улыбнулся, и сказал вслух:
"Настоятель не ждет больше ни дня,
Белая башня стоит гордо".

Там, прислонившись к воротам, стоял рыцарь
В доспехах белых и бледных,
И вслед за ударами копыт коня он воскликнул:
"Боже, храни загнанного человека!"

Затем сэр Рейф воскликнул: "Аминь, аминь!"
Ибо он считал это слово хорошим;
Но ни разу не задержался тогда
Пока не добрался до Нижнего леса.

* * * * *

Он ехал мимо ясеня, он ехал мимо дуба,
Он ехал по чаще вокруг,
И не слышал, как дровосек нанес удар.,
Он не нашел бродячей жены.

Он ехал по мокрому, он ехал по сухому.,
Он ехал по травянистой поляне:
На краю леса, но солнце стояло высоко.,
И сердце его было бесстрашно.

Там, на изгибе, он натянул поводья,
И оглядел поля и лощины,
На все веселые луга, которые он знал
Под старыми горами.

Он посмотрел на добрую Зеленую долину
Вдыхая запах нагретой солнцем травы;
Затем его лицо побледнело от подбородка до бровей,
И он воскликнул: "Боже, храни меч!"

Ибо там, за извилистой дорогой,
Над зелеными садами,
Возвышались древние фронтоны серого цвета
Без крыши между ними.

В руке у него был обнаженный клинок.,
Он скакал верхом на грубых и гладких предметах,
Пока не остановился там, где когда-то радовалось его сердце.
Посреди своего старого жилища.

* * * * *

Поперек очага лежала перекладина
Томительно неподвижный некоторое время.
Пламя, коснувшееся серого ясеня
, обожгло его докрасна, как кафель.

Воробьи, ссорящиеся на полу
Убежал при его появлении;
Стриж пролетел мимо пустой двери
Его крылатое мясо победило.

Красные яблоки с высокого старого дерева
Из-за пролома в стене посыпались.
Оттуда часто, маленький мальчик, хотел бы он
Смотреть вниз на свинец.

Теперь там кружил чирикающий зяблик
И не боялся птичьего пения ребенок;
В простреленное окно просунул сук
Одичавшая садовая роза.

Он посмотрел направо, он посмотрел налево,
И вниз, на холодный серый очаг,
Где среди пепельной пустоты лежал топор с наполовину обгоревшей рукоятью.

Он подхватил его и широко швырнул
О двускатную стену;
Затем он шагнул к помосту,
Над балкой, скамьей и всем прочим.

Посреди нее все еще стояло высокое кресло,
Там, где раньше сидели его предки;
И массивная доска из дубового дерева,
Там горел огонь.

Затем сквозь багровый гнев своей эйн
Он увидел вложенный в ножны меч,
 Лежащий посреди этого опустошенного поля с вином,
Почти посередине доски.

А у рукояти лежал рожок для пуль,
И рядом был свиток,
Он схватил его и отвернулся
От края чаши.

Затем с рыдающей печалью он устремился вперед,
Ибо увидел на нем свое имя;
И сердце в его груди воспрянуло.
Как рассказ пера, теперь он победил.

"О Рейф, моя давняя любовь!
Обнажи клинок своего отца,
И протруби в рог, призывая друзей и врагов,
И доброе зеленое дерево на помощь!

Он повернулся и поднял рог-слизняк,
И поднес его ко рту,
И над тем лугом чаши
Подул на восток, запад и юг.

Он вытащил меч из ножен
И потряс парным клеймом;
И там некоторое время стоял, затаив дыхание,
И прислушиваясь ухом.

Ему казалось, что он может услышать голос рога--
Или ветер, который дул над всем.
Ему -показалось, что приближаются шаги--
Или ветви затряслись вокруг зала.

Ему - показалось, что он услышал знакомый голос--
Или сон, приснившийся давным-давно.
Его-казалось, яркая одежда к нему тянула--
Или ярко сиял закат.

* * * * *

Она стояла перед ним лицом к лицу,
Солнечный луч касался ее руки,
Как на золоте Святого Места
Нарисованные ангелы стоят.

Многими поцелуями она закрыла ему глаза;
Она поцеловала его в щеку и подбородок:
Вот так в нарисованном Раю
Приветствуют людей Земли.

Там, в дверях, стояли зеленые мундиры,
Над луками раздался крик:
"О, добро пожаловать, Рэйф, в свободный зеленый лес,
С нами жить и умереть".

Это были Билл и боу, стоявшие у высокого сиденья.,
И они кричали над носом корабля,
"А теперь добро пожаловать, Рейф, в добрый зеленый лес,
И поприветствуй Кейт-Розу!"

* * * * *

Белая, белая под луной лесная полоса,
Белая лесная поляна,
Вперед идут эти двое, от дуба к ясеню,
С легкими сердцами, без страха.

Летняя луна высоко над холмом,
Она вся серебристо-белая,
И добрые люди сэра Рейфа с луком и клювом,
Они идут по двое и по трое.

В прекрасном зеленом лесу, где не таится страха,
Где не действует королевский указ,
Там живут они, дорогие друзья и товарищи,
Пока летние дни жаркие,

И когда с дуба упадет лист,
И подуют грубые и сильные ветры,
С карлами лесных торпов и чертогов
Они живут и не боятся зла.

И там они устраивают веселые святки,
И видят, как уходит зима,
И они горят желанием ради истинной любви,
И народ, таким образом, горит желанием.

Ради пахоты и отбившегося стада
Никогда не убегай ради сэра Рейфа:
Ни одна босоногая девица не боится,
И она считает чащу безопасной.

Но как много разъезжают чэпмены;
Они идут по лесу кругом;
И судья с сержантами бродят широко,
Чтобы они не умоляли перед луком.

Хорошо изучен и мудр добрый меч сэра Рейфа,
И стрелы летят прямо,
И они находят одежду многих лордов,
И герб, который высоко возносится.
***
ДЕНЬ ДНЕЙ.

Каждую ночь земля погружается во тьму,
Как будто ее надежда исчезла;
И все же солнце скрывается на закате дня
За дверью завтрашнего дня.

Сереет рассвет, пока люди спят,
Невидимое разливается по свету,
Пока дрозд не запоет цветным вещам,
И земля забывает ночь.

Ничто иное не разрушает нашу надежду:
Это как рассказанная история
Потеряны честные жизни, и вся цена
Мудрости, правдивости и смелости.

Мы трудились и потерпели неудачу; мы произнесли слово;
Никто не внял; мы молча лжем;
Наша надежда умерла, семя, которое мы посеяли
Упало на землю, чтобы умереть.

Что это? От радости наши сердца замирают,
И жизнь любима и дорога,
Потерянное и найденное дело увенчалось,
День из дней настал.
***

МУЗЕ СЕВЕРА.

О муза, которая исполняет печальную северную песню,
Твоя правая рука полна ударов и несправедливости,
Твоя левая рука хранит жалость; и твоя грудь
Вздымается надеждой на этот столь надежный покой:
Ты, с серыми глазами, добрыми и бесстрашными,
Мягкие губы не дрожат, хотя они и произнесли
Гибель Мира и тех, кто в нем живет.
Губы, которые не улыбаются, хотя твои дети побеждают
Обреченная Любовь, которая влечет за собой обреченную Смерть.
О, уносимая свежим потоком твоего дыхания,
Пусть какое-нибудь слово достигнет моих ушей и коснется моего сердца,
Чтобы, если это возможно, я мог принять участие
В этой великой скорби о погибших твоих детях
Что нахмурило чело и склонило голову,
Убелило волосы, сделало жизнь чудесным сном,
И смерть - журчание спокойного ручья,
Но не оставила пятен на тех твоих душах,
Чье величие сияет в этом запутанном мире.
О Мать, и Любовь, и Сестра - все в одном,
Приди ты; конечно, мне достаточно одного
Что ты должен обнять мое сердце,
И окутать меня печалью давних времен.
***
ИЗ ТРЕХ ИСКАТЕЛЕЙ.


На лесной дороге встретились три рыцаря,
И первый был одет в шелковые одежды:
Второй был закован в железо и сталь,
Но третий был в лохмотьях с головы до пят.
"Вот, настал тот год и тот день
Когда мы должны будем рассказать, что мы нашли".
Первый сказал: "Я нашел короля,
Который не жалеет никаких подарков".
Второй сказал: "Я нашел рыцаря
Который никогда не поворачивался спиной в бою".
Но третий сказал: "Я нашел любовь
То Время и Мир никогда не сдвинутся с места ".

Куда отправиться, чтобы обрести хорошее настроение?
"Со мной, - сказал первый, - ибо мой король рядом".
И к Королю они пошли своими путями;
Но времена и дни изменились.
"Что вы за люди, - сказал великий царь,
- Что вы едите хлеб моих детей?
Мои отходы наполнили многие запасы,
И поэтому я обрел насмешки и злобу.
Что бы ни исчезало по мере того, как стареют дни,
Вполне достойны победы товары и золото ".

Куда направиться, чтобы обрести хорошее настроение?
"Со мной, - сказал второй, - мой рыцарь рядом".
И к рыцарю они пошли своими путями,
Но времена и дни изменились.
Он жил в замке уверенный и сильный,
Из страха, что с ним что-нибудь случится.
У ворот и в холле стояла стража,
И люди входили и выходили в страхе.
Когда он услышал, как мышь пробежала по стене,
"Тсс!" - сказал он, - "что будет дальше?
Не приближайся, говори шепотом,
Ибо все новые углы говорят о смерти.
Не приноси мне ни песен, ни менестрелей,
Вокруг смерти все еще что-то лепечет", - сказал он.
"И что такое слава и восхваление людей,
Когда потерянная жизнь не возвращается?"

Куда отправиться в поисках хорошего настроения?
"Ах я!" - сказал третий. - "если бы моя любовь была вечной!
Если бы мир был так же мал, как он широк,
В счастливом доме вам следовало бы жить.
Если бы мир был так же добр, как он суров,
Вы должны были бы созерцать справедливую награду ".

Так далеко они зашли, высоко или низко,
Они пришли к тому, что пустошь представляла собой скалу и булыжник.
Но вот, из отходов появилась компания
Полный нуль, мимо пронесся ночной свет;
И в центре - королева, такая прекрасная,
Что Бог хорошо поработал, создав ее.
Обитель первого и второго рыцарей
Чтобы посмотреть на нее, пока она ехала,
Вперед проехал третий, опустив голову,
И все время спотыкался, когда шел.
Его плечо задело луку ее седла;
Он дрожал, низко опустив голову.
Его рука коснулась ее золотого платья,
Как на пустыре, он упал вниз.
Она так быстро опустила ноги на землю,
Казалось, что там он встретил ее руки.
Его губы, которые казались камнем, встретились
Они были на ее дрожащих губах и сладки.
Она нежно поцеловала его в щеку и подбородок,
Его рот впитал ее многочисленные слезы.
"Где бы ты хотел побродить, любимый?" - спросила она.
"Теперь, когда я воскресила тебя из мертвых?"
"Я иду своими путями, - сказал он, - и твоими
Не имей ничего общего с горем и тоской ".
"Теперь все пути едины", - сказала она,
"С тех пор, как я воскресила тебя из мертвых".
Он сказал: "Но я должна искать снова
Там, где я впервые встретил тебя в твоей боли:
Я одет не так красиво, - сказал он,
- Но все же ты можешь увидеть старые раны.
И ты, если бы не твое золотое платье,
Была рассказана печальная история о тебе".
"На земле нет боли, - сказала она,
- С тех пор, как я воскресила тебя из мертвых".
"И там нас ждет расставание".
Он сказал: "Как это было в прошлом году".
"Но сначала пространство любви", - сказала она,
"С тех пор, как я воскресил тебя из мертвых".
Он засмеялся; сказал он: "Есть ли у тебя дом
Куда я и эти мои друзья могли бы прийти?"
Смеясь, "Мир - мой дом", - сказала она,
"Теперь я воскресила тебя из мертвых.
И все же где-то есть это пространство
Где я могу обитать рядом со своей любовью.
Там река становится прозрачной для него
До самых ее камней его киль будет плавать.
Там дрозды замолкают в своей песне,
И считай, что он слишком долго медлит.
Там сейчас ждет летний прилив
Пока он не прикажет розам распуститься.
Приди, расскажи моим цветущим полям, - сказала она,
- Как я воскресила тебя из мертвых.

Куда пойти, чтобы заслужить хорошее настроение?
"Со мной, - сказал он, - ибо моя любовь здесь.
Богатство моего дома не иссякает.;
Ни один дар, который он преподносит, не забыт.
Не бойся, что в мой дом войдут,
Ибо нет ничего, что могло бы победить смерть.
Теперь жизнь мала, а смерть - ничто,
Поскольку найдено все, что я искал раньше ".
***
ПРИЛИВ ЛЮБВИ К СОБИРАНИЮ.

Не отводи своих рук, любовь моя,
Ветви колышутся только от ветра.,
И хотя листьев наверху немного
Осень не посрамит нас.

Скажи: Пусть мир становится холодным и унылым,
Что самое худшее за весь год
Кроме жизни, и что может причинить нам боль, дорогая,
Или смерть, и кто нас обвинит?

Ах, когда снова наступит лето
Как нам сказать, что мы сеяли напрасно?
Корень был радостью, стебель - болью,
Колос - безымянная смесь.

Корень мертв и исчез, любовь моя.,
Стебель - это стержень, который нужно доказать нашей истине;
Ухо хранится для того, чтобы ничто не двигалось
Пока небеса и земля не закончатся.
****

ПОСЛАНИЕ МАРТОВСКОГО ВЕТРА.

Сейчас прекрасная весна, теперь земля лежит, созерцая
Глазами влюбленного, лицом солнца;
Дневной свет длится долго, и надежда окутывает
На зеленых акрах началось увеличение площади.

Теперь сладко, сладко бродить по земле
Среди птиц, цветов и полевых зверей;
Любовь смешивается с любовью, и никакое зло не весит
На твоем сердце или на моем, где исцеляются все печали.

От поселка к поселку, вниз по течению и по пашне
Далеко мы забрели, и долгим был день;
Но вот наступает вечер в конце деревни,
Где за серой стены церкви поднимаются, серый.

Есть ветер в сумерках; в белой дороги перед нами,
Солому из вола-двор метет о;
Восходит край луны, над нами сияет звезда,
И флюгер на вершине шпиля качается в сомнении.

Там, внизу, шоссе спускается к мосту, пересекающему
Ручей, который впадает в Темзу и море.
Придвинься ближе, моя сладкая, мы - любовник и возлюбленная.;
Этот вечер ты отдан радости и мне.

Будем ли мы всегда радоваться? Подойди ближе и послушай:
Через три поля дальше, как они сказали мне там, внизу,
Когда молодая луна сядет, если мартовское небо потемнеет
Мы могли бы увидеть с вершины холма сияние великого города.

Послушай, ветер в ветвях вязов! он дует из Лондона
И говорит о золоте, надежде и беспокойстве;
О силе, которая не помогает; о мудрости, которая знает,
Но не учит ни худшему, ни лучшему.

В ней рассказывается о богатых людях, и странная это история
Как они имеют, и они жаждут, и хватаются за все подряд;
И они живут, и они умирают, и земля, и ее слава.
Это было всего лишь бременем, которое они вряд ли смогли бы вынести.

Слушайте! мартовский ветер снова о народе рассказывает;
О жизни, которой они там живут, такие изможденные и мрачные,
Что, если бы мы и наша любовь жили среди них
Моя нежность ослабла, твоя красота потускнела.

Эта земля, которую мы любили в нашей любви и в нашем досуге
Для них она висит на небесах, высоко, вне пределов их досягаемости;
Широкие холмы над морской равниной для них лишены удовольствия,
Серые дома их отцов - не история, которой можно научить.

Певцы пели, а строители возводили,
Художники создали свои восхитительные истории;
Для чего и для кого была позолочена книга мира,
Когда для них есть все, кроме черноты ночи?

Как долго и на что хватит их терпения?
Как часто и как часто будет рассказываться их история,
Пока скрывается надежда, которую никто не ищет во тьме,
И в горе, в печали мир стареет?

* * * * *

Вернись в гостиницу, любимая, к огням и камину,
И к старой мелодии скрипача, и к шарканью ног.;
Ибо там через некоторое время воцарятся покой и желание,
И там завтрашнее восстание будет сладостным.

И все же, любимая, пока мы идем, ветер дует позади нас,
И несет последнюю историю, которую он поведает сегодня ночью,
Как здесь, в весеннем приливе, послание найдет нас;
Ибо надежда, которую никто не ищет, выходит на свет.

Как семя середины зимы, незамеченное, не погибшее,
Как посеянная осенью пшеница под зеленым снегом,
Как любовь, которая захватила нас, неосознанная и неиспытанная,
Как младенец под твоим поясом, который растет невидимым;

Так что надежда людей сейчас зарождается и крепнет,
Перед ней меркнет покой, слепота и страх;
Она повелевает нам научиться всей известной ей мудрости;
Оно нашло нас и поддержало нас, и повелевает нам услышать:

Ибо оно несет послание: "Восстаньте завтра
И продолжайте свой путь навстречу сомнению и борьбе;
Соедини надежду с нашей надеждой и смешай печаль с печалью,
И ищи мужской любви в короткие дни жизни ".

Но вот, старая гостиница, и огни, и огонь,
И старая мелодия скрипача, и шарканье ног;
Скоро для нас наступит тишина, покой и желание,
И завтрашнее восстание к подвигам будет сладостным.
***

ПЕСНЯ СМЕРТИ.


Что движется сюда с запада на восток?
И кто эти марширующие, суровые и медлительные?
Мы несем послание, которое посылают богатые
Поразите тех, кто велел им проснуться и знать.
Ни одного, ни одну, ни тысячи они не должны убивать_,
_ Но все до единого, если бы они пожелали затмить день_.

Мы просили их о жизни, полной тяжелого заработка,
Они предложили нам подождать, пока они добудут наш хлеб;
Мы жаждали выступить, чтобы рассказать о наших печальных знаниях:
Wмы возвращаемся безмолвными, унося наших мертвых.
Ни одного, ни одну, ни тысячи они не должны убить_,
_ Но все до единого, если бы они погасили день_.

Они не научатся; у них нет ушей, чтобы слушать.
Они отворачивают свои лица от глаз судьбы;
Их ярко освещенные залы закрывают небо, которое темнеет.
Но, о чудо! этот мертвец стучится в ворота.
Не одного, не одну и не тысячи должны они убить_,
Но всех до единого, если они хотят, чтобы день затмился.

Здесь лежит знак того, что мы разрушим нашу тюрьму;
Среди бури он заслужил покой пленника;
Но на пасмурном рассвете взошло солнце.
Приносит нам день работы, чтобы победить лучших.
Не одного, не одну и не тысячи они должны убить_,
Но всех до единого, если они хотят, чтобы день угас.
****

ВПЕРВЫЕ УВИДЕННАЯ ИСЛАНДИЯ

Смотрите с нашего праздношатающегося корабля
наконец-то можно увидеть новую землю;
Зубчатые скалы у залива
на востоке охраняют утомительный широкий простор,
И черные склоны холмов наверху,
полосатые от их пустынной зелени:
И пик поднимается на западе
от встречи облаков и моря,
Четырехугольник от основания до острия
как здание Богов, которые были,
Последними в этой горной пустыне
весь в облаках, в снежных крапинках, серый,
И яркий от начавшегося рассвета
только что, на исходе дня.

Ах! зачем мы пришли сюда, чтобы увидеть
что наши сердца так горят желанием?
Достаточно ли этого для нашего отдыха,
вида этого пустынного берега,
И горная пустошь, безмолвная, как смерть
если бы не ветры, которые могут не спать и не утомлять?
Почему мы жаждем странствовать дальше
вдоль и поперек страны,
Ужасный из-за скрежета льда,
и записей о скудном скрытом огне,
Но там, посреди серых травянистых долин,
израненных разрушительными потоками,
Живет сказка о древних Северных землях
и бессмертная слава снов?

* * * * *

О земля, похожая на какую-то пещеру у моря
где были сложены сокровища древности,
Возможно, это меч короля
чье имя стало поворотным моментом в битве:
Или посох какого-нибудь мудреца мира
что многие вещи сделаны и разобраны.
Или, может быть, кольцо женщины,
чье горе - выращенное богатство и наслаждение.
Над ним не растет пшеница и вино,
нет сада для цветов и тени;
Несколько кораблей, которые проплывают мимо его черноты
но считают его входом в могилу;
И все же уверен, что когда мир пробудится,
это тоже будет спасительно.

Или, скорее, о земля, если чудо
кажется, что люди всегда искали
Твои пустоши как поле и сад
исполненные всякого чуда и сомнений,
И пировали посреди зимы
когда сражался свет года,
О чьей добыче, собранной всеми вместе
, было не о чем болтать;
Взывай громко из своих пустошей, О ты, земля,
"Не для этого и не для того я был сотворен.
Среди убывания царств и богатств
и смерти вещей, которым поклоняются и которые несомненно,
Я пребываю здесь, супруга Бога,
и я сотворила, и я творю и терплю ".

О королева горя без знания,
мужества, которое может не помочь,
страстного желания, которое может не достичь,
о любви, которая никогда не забудется,
Больше радости, чем веселье смеха
в твоем голосе среди его стенаний:
Больше надежды, чем исполненного удовольствия
среди твоей слепоты установлено;
Более славный, чем все завоевания
твоя непоколебимая рука, которая потерпит неудачу:
Ибо что такое знак на твоем челе
, как не клеймо, которое носит твоя Брюнхильд?
Одинокий когда-то, и любимый, и уничтоженный
любовью, которая не стареет надолго.

Ах! когда твоя Лысина вернется,
и принесет из сердца Солнца
Мир и исцеление от боли,
и мудрость, которая больше не ждет;
И лилии возложены на твое чело
венец деяний, которые ты совершил;
И розы расцветают у твоих ног
которые носили скалы пустыни.
Ах! когда твой Бальдер вернется
и мы добудем то, чего он добился,
Не задержимся ли мы немного
чтобы поговорить о твоей былой милости,
Да, возвращайся ненадолго к своим мукам
откуда Боги стояли в стороне, чтобы посмотреть?
***

ВОРОН И КОРОЛЕВСКАЯ ДОЧЬ.

Королевская дочь сидит в такой высокой башне,
"Прекрасное лето на многих полях".
Почему ты плачешь, когда проплывают облака?
"Прекрасные лебеди поют "между устьем и полем".
Почему ты плачешь на подоконнике
Пока слезы не потекут сквозь твои пальцы, милая?

Дочь короля.

Я плачу, потому что сижу одна
Между этими стенами из извести и камня.
Прекрасный народ собрался в чертоге моего отца,
Но для меня он построил эту охраняемую стену.
И здесь я вышиваю золотом по зелени
Ни весточки о моей настоящей любви не знаю.

_ Ворон_.

Дочь короля, сидящая над морем,
Я расскажу тебе историю, которая обрадует тебя.
Да, Скрин, я видел, как корабль отчалил
Когда с севера подул веселый ветер.
А у румпеля сидел Стейнгрим.,
И О, но мое сердце радовалось этому!
Между ясеневой доской и темно-синим морем
Его меч сладко пел о грядущих деяниях.

Королевская дочь.

О бесплодное море, ты горькая птица,
И бесплодную сказку слышали мои уши.

Ворон.

Люди твоего отца были суровы при этом
В сверкающих кольчугах и высоких шлемах.

Дочь короля.

О худший, твоя история растянулась далеко,
Ибо они навлекли на меня засов.
Лети на юг, о птица, на поле смерти
Напрасно говорит твой серый наб.

Ворон.

О, там был Олаф-лилия-роза,
Прекрасен, как любой растущий дуб.

Дочь короля.

О милая птичка, что он сделал тогда
Среди копий людей моего отца?

Ворон.

Между ясеневой доской и темно-синим морем,
Он пел: "Моя настоящая любовь ждет меня".

"Королевская дочь".

Так же хорошо, как этот унылый пол знает мои ноги.,
Я еще не устал, моя сладкая.

Ворон.

Он пел: Как когда-то у меня была ее рука.,
Наконец-то я обрадуюсь ее губам.

Королевская дочь.

Как когда-то наши пальцы встретились, О любовь,
Так и наши губы будут жаждать этого.

Ворон.

Он пел: Приди, сокруши, железо и пламя,
Ибо что пробьет стену, кроме славы?

Королевская дочь.

Будь быстр, чтобы восходить и заходить, О Солнце,
Чтобы жизнь между надеждой и смертью не закончилась.

Ворон.

Королевская дочь, сидящая в такой высокой башне,
Подарок за мой рассказ, прежде чем я улетаю,
Золото с твоего пальца прекрасное,
Ты получил его не из любви к себе.

Королевская дочь.

Клянусь кольцом моего отца, есть еще одно,
Я получил его вместе с поцелуем моей матери.
Лети вперед, О птица, через море
Чтобы получить от меня еще один подарок.
Лети на юг, чтобы принести мне правдивую весть.
Прекрасное лето на многих щитах.
О кануне, покрасневшем от боевой росы,
Прекрасно поют лебеди между заливом и полем.

Ворон.

Дочь короля, сидящая в такой высокой башне.,
"Прекрасное лето на многих щитах".
Весть, которую нужно услышать, прежде чем умрешь,
"Прекрасные лебеди поют между заливом и полем".
Во франкской земле наконечники копий встретились,
И повсюду поле было мокрым.
И высоко, прежде чем холодная луна погасила солнце,
Затрубил рог Стейнгрима, возвещая о победе в битве.

Королевская дочь.

Счастливого падения, птичка! Рассказывай правдивые новости
О деяниях, которые совершили люди в тот день.

Ворон.

Стейнгрим перед тем, как его знамя поднялось,
И шлемы были сломаны, а кони разодраны.

Королевская дочь.

Отважный человек и хорош в беде;
Рассказывать людям о чьем-либо поступке?

Ворон.

Где Стейнгрим выдержал битву
И все же Олаф опередил его на шаг.

Королевская дочь.

О, мир полон подвигов!
Где теперь моя настоящая любовь?

Ворон.

На палубе рядом с мачтой
Сейчас он лежит и крепко спит.

Королевская дочь.

Слышал ли ты, прежде чем он уснул
Что он говорил о ком-нибудь?

_ Ворон_.

Я думал, что он спел песню о тебе,
Но теперь он ничего не говорит надолго.

_ Королевна_.

И знаешь ли ты, куда он отправится
Когда перед ним раскинется мир из конца в конец?

_ Ворон_.

Перед битвой вступил в тот день
Стейнгрим сказал ему одно слово:
"Если мы вернем знамя с миром,
В королевском доме моя слава значительно возрастет;
Пока там не останется охраняемой двери.
Но она откроется прямо передо мной.
Затем мы вдвоем отправимся в беседку
Где твоя любовь прошита золотым швом.
Я приведу тебя и положу твою руку
На шее этой лилии-жезла.
И пусть король будет спокоен или не спит
Одна кровать в эту ночь вместит вас обоих ".
Теперь, вероятно, на север направляется нос Стейнгрима,
И дождь и ветер дуют с юга.

Королевская дочь.

Смотри, птица смерти, кольцо моей матери,
Но свадебную песню я должен научиться петь.
И я хотел бы остаться на некоторое время один,
О ветер, и ветер стонет.
И я должна застелить постель новобрачной,
"Прекрасное лето на многих щитах".
О, дождь, и дождевые капли красного цвета!
Прекрасно поют лебеди "между заливом и лугом".

Прежде чем из ночи родился день,
Прекрасное лето было на многих щитах.
Она услышала звук рога Стейнгрима,
Прекрасное пение лебедей между заливом и полем.
До того, как день стал восковым,
Стояли ноги Стейнгрима на лестнице.
"О засов и перекладина, они отпадают,
Но тяжелы ноги Стейнгрима сегодня".
"О, тяжелы стопы того, кто несет
Тоску дней и печаль лет!
Ложись, ложись, ты, лилия-жезл
Чтобы я мог возложить его руку на твою шею.
Независимо от того, любит король или нет
Сегодня одна постель вместит вас обоих.
О, ты спокоен, как спокоен он.,
Тебе так больно, что ты жаждал наговориться досыта.
И хорошо, что я ухожу,
Теперь сердце прижато так близко к сердцу.
Наверняка вы поговорите, оставшись наедине
Прекрасное лето на многих щитах.
Много дней, чтобы побыть под камнем ".
"Прекрасная песня лебедей между заливом и полем".
***

СПУТНИК ВЕСНЫ В ПОСТЕЛИ.

Сегодня весна прошлась по лесам,
Бесшумный зимний вор,
И нашла место, где лежала праздная печаль
Между цветком и увядшим листом.
Она посмотрела на него и нашла его красивым
Несмотря на все, что ей говорили;
Она опустилась на колени рядом с ним там,
И пела о былых днях.

Его открытые глаза ничего не видели в ней,
Но губы его шевелились;
Но жизнь и поступки были в ее мыслях,
И он пел о любви.

Так пели они, пока их глаза не встретились,
И страх и стыд исчезли;
Он становился смелее, а она милее,
Пока они не запели то же самое.

Пока, говорят те, кто знает суть дела,
Сами их губы не поцеловались,
И Горе не улеглось в постель с весной
Породив земное блаженство.
***

ВСТРЕЧА ЗИМОЙ.


В мире наступила зима,
Из-за неожиданного поцелуя
О чьей мечте я так долго печалился;
Из-за болезненной тоски,
Что прикосновение твое превратит
В радость, слишком глубокую, чтобы сгореть.

Вокруг твоих глаз и вокруг твоего рта
Не доносится шум юга,
Когда мои губы ненадолго
Покидает твоя трепетная нежная улыбка,
Когда мы вдвоем, держась за руки,
Снова стоим вместе.

Это сладко, как все сладко;
Ибо встретишь ты белый сугроб,
Добрый и холоднощекий, мой собственный,
Закутанный в меховое платье
В колеснице с широкими колесами:
Тогда север не пощадит нас.;
Бескрайняя снежная пустошь
Станет еще более дикой и одинокой
По мере того, как зайдет покрасневшее солнце.

Но стражи города,
Когда они погасят факелы
Над снегом, среди их сомнений,
И их глаза, наконец, увидят
Твои золотисто-рыжие волосы;
Откроют ли они, или в страхе
Воскликнут: "Увы! Кто идет сюда?
Откуда явился этот Небесный
, Чтобы поведать о гибели всего мира?"

Они откроются, и мы увидим
Длинную улицу, скудно освещенную
Длинным потоком света перед
Полуоткрытая дверь гостевого зала;
И колокольчики наших лошадей умолкнут
Когда мы достигнем места покоя;
Ты будешь дрожать, потому что, наконец,
Истертый порог пройден,
И свет костра ослепляет тебя:
Дрожа, ты будешь цепляться за меня
Пока сонные торговцы пялятся
В холодные твои руки тонкие и Справедливой,
Твой мягкий взгляд и счастливые губы
Стоит все грузы из их кораблей.

О, Моя любовь, как сладкий и сладкий
Тот первый поцелуй твоих ног,
Когда огонь погаснет,
И зал опустеет
Станет торжественным, тусклым и обширным!
О любовь моя, ночь продлится
Дольше, чем говорят о ней люди
Наполненная нашей одинокой любовью!
***

ДВА БЕРЕГА РЕКИ


Молодежь.

О Зима, о белая зима, если бы ты ушла
Я больше не был один в диких местах
Прыгая с согнутым луком по деревьям и камням!

Больше не будь одинок, любовь моя, лампа должна гореть,
Наблюдая, как усталое веретено крутится и поворачивается.,
Или над паутиной сдерживает слезы и тоскует:
О зима, о белая зима, если бы ты ушла!

_девы_.

Сладкие мысли летят быстрее, чем падающий снег,
И вместе с переплетающимися нитями растут сладкие желания,
И в сети появляются и исчезают сладкие картинки,
Ни одна белая зима не заставит нас долго оставаться в одиночестве.

Молодежь.

О поток, так изменившийся, что ты сделал со мной,
Что я больше не вижу твоего сверкающего брода
С любовью обвивая белизной ее прекрасные стопы?

Смотри, она стоит под дождем и, глядя
Испуганными глазами на твои коричневые водовороты,
Снова сбрасывает к ногам свое подпоясанное платье.
О стремительный мутный поток, что ты наделала?

_девы_.

Облака рассеиваются, предвещая более счастливый день
Когда сквозь тонкий ручей я пройду свой путь,
Опоясанный золотом и украшенный майскими гирляндами,
Какой стремительный поток сможет надолго оставить нас одних?

Молодежь.

О палящее Солнце, О повелитель волнений,
Почему мы, трудясь, должны отбрасывать лучшее,
Теперь, когда птичка спит у своего пустого гнезда?

Видишь, у ее ног лежит моя гирлянда,
В одиноком труде стою я сам, моя милая,
Над кверхом, наполовину заполненным наполовину перемолотой пшеницей.
О красный надсмотрщик, да погаснет пламя твое!

_девы_.

О любовь, сегодня ночью по полуобстриженной равнине
Не пойти ли мне навстречу желтой повозке,
Взгляд любви в конце тяжелого труда?
Какое пылающее солнце может надолго оставить нас наедине?

Молодежь.

Завтра, сказал я, начнется сбор винограда.;
Завтра, и наши любви больше не будут связаны
Наступил завтрашний день, чтобы принести нам горе и войну.

Что я сделал, что должен стоять с этими
Прислушиваясь к ужасным крикам, разносящимся по ветру,
В то время как она, далеко, сидит и плачет под своими деревьями?
Увы, о цари, что вы наделали?

_девы_.

Приди, любовь моя, не медли; приди и убей мой ужас!
Уже накрыт праздничный стол;
В прохладной комнате усыпана цветами моя постель:
Приди, любимая, какой король надолго оставит нас одних?

Молодежь.

О город, город, открой ты свои ворота!
Смотри, жизнь вырвана из рук судьбы!
Как я должен ждать твоего блистательного триумфа!

Разве не ее руки протянуты ко мне? Ее глаза,
Они не устают, когда умирает каждая новая надежда,
И одинокой перед ней все еще лежит долгая дорога?
О золотой город, как бы я хотела уйти!

_девы_.

И ты счастлив среди криков и песен,
И всего, что принадлежит людям-победителям.
Ночь не страшна мне, а день не причиняет зла.
Какие медные городские ворота могут удержать нас, одиноких?

Молодежь.

О долгая, долгая дорога, какая же ты голая и серая!
Ты взбираешься на холм за холмом, и день за днем
Теперь все кончено, О бесконечный путь, залитый лунным светом!

И она стоит там, где растет камыш,
И все еще белой рукой прикрывает свое встревоженное чело,
Хотя над миром уже зашло солнце,
О унылая дорога, когда пройдут твои лиги?

_девы_.

О, трепещешь ли ты, серая дорога, или мои ноги
Трепещут от радости встречи с твоим суровым лицом?
Потому что глаза моей любви скоро встретят мои глаза?
У тебя нет сердца, чтобы надолго оставить нас наедине.

Молодежь.

О, ты так и не уйдёшь, тяжелая ночь?
Когда же твоё убийство принесёт яркое утро,
Которое приведёт мои усталые ноги к моей радости?

Почему ты медлишь, наполненный блуждающими страхами
Усталое сердце моей одинокой любви; её глаза полны слёз
От мыслей, подобных печали об ушедших годах?
Ткачиха дурных мыслей, когда ты уйдёшь?

_девы_.

Любимый, на восток обращены твои глаза, как и мои,
Терпеливо наблюдая за закатом ночи?
И заметил ли ты эту серую расширяющуюся линию?
Может ли какая-нибудь тьма надолго оставить нас одних?

_ Юность_.

О дэй, о дэй, разве это мелочь
Что ты так долго цепляешься за свою жизнь,
Потому что я оказал тебе такой прием?

Я назвал тебя королем всего блаженства,
Я восхвалял тебя за то, что ты приблизил радость к истине;
Твои часы превратились в годы, ты не умрешь;
О день, которого так ждали, лучше бы ты ушла!

_девы_.

Свет гаснет, любимая; скоро наступит долгий день.
Ничего, кроме грустного счастливого воспоминания
Благословенна за истории, которые она поведала тебе и мне.
Как тяжело было, о любовь, быть одной.
***

ЛЮБОВЬ ИСПОЛНИЛАСЬ.


Тосковала ли ты в течение томительных дней
Ради вида единственного любимого лица?
Когда ты громко взывал об отдыхе,
Посреди боли уходящих часов;
Громко взывал о сне и смерти,
Поскольку сладкое не ждало лучшего
Было тенью и дыханием?
О, надолго ли, ибо страх не ослабевает
Над этими слабыми цветами, целующими ноги.
О, отдохни сейчас; и все же во сне
Ты сохранишь все свои стремления.

Ты будешь отдыхать и не бояться
Скучного пробуждения рядом,
О жизни, вечно слепой,
Неутоленной, расточительной и широкой.
Ты проснешься и подумаешь, что это сладко
Что твоя любовь близка и добра.
Встреча губ еще слаще;
Самое сладкое, что скрывает твое сердце
Неудовлетворенное желание
С ответом на все желания
Как бы близко ты ни цеплялся.

Ты помнишь, как в старину
Когда остыла сама твоя боль,
Как ты мог не измерить блаженства
Когда приблизились глаза и руки.
Ты помнишь все сожаления
За тот скудно запоминающийся поцелуй,
Утраченная мечта о том, как они встретились,
Губы, когда-то пересохшие от горя.
Тогда казалось, что Любовь родилась, но должна умереть,
Теперь беспокойство, боль, блаженство едины,
Любовь, неприкрытая и одинокая.
***

СЫНОВЬЯ КОРОЛЯ ДАНИИ.


В Дании прошло много лет,
Так прекрасен восходящий край солнца_,
Было два сына Горма, короля,
"Так серо море на закате".

Оба они были в законной постели
О Тирре, поручительнице Дании.

Прекрасен был Кнут лицом и телом
Как грудь королевы, вскормившей его.

Но у Харальда были горячие руки и сердце
Как губы влюблённых, прежде чем они расстанутся.

Кнут сидел дома в любви всех мужчин,
Но за морями должен странствовать Харальд.

И за каждое деяние Харальда вона
Горм больше любил одного Кнута.

Во время прилива король произнёс в зале:
"Я старею, как опадающие листья.

"Кнут будет править, когда я умру,
И земля обретет мир и помощь.

"Но у Харальда будет много кораблей,
Ибо я считаю, что море хорошо подготовлено для его могилы".

Затем никто больше не произнес ни слова, кроме короля,
"Если Кнут умрет, все мои дни будут напрасны".

И тот, кто расскажет историю его смерти,,
Сказал слово, которое приведёт его в ад.

"Вот приговор, которого я не нарушу".
Так прекрасен восходящий край солнца.
"Ради жизни, или смерти, или любого другого человека",
Так серо море на закате дня.

* * * * *

О весёлые дни летнего прилива!
Так прекрасен восходящий край солнца.

Когда корабли красиво плывут и юноши скачут верхом.
Таким серым становится море на закате дня.

Теперь Харальд увёл его на восток,
И каждый следующий день битвы был плодотворным.

Но Кнут для своего воспитателя ушёл
Заниматься мирными делами в одиночку.

Так что проводи дни, и всё будет хорошо
Такие прекрасные лорды должны пребывать в блаженстве.

О, веселись в зимний прилив
Когда мужчины собираются на святочный пир, раздевайся пошире.

И вот лежит Кнут в заливе Лима-Ферт
Когда подъем над датской землёй спадает.

"Скажи мне теперь, мой шкипер,
Что это за факелы там светят?"

"Господи, пусть это будут не факелы
А золотые носы за морем.

"Ибо там сейчас светит солнце
И золотые черви зияют на каждом носу".

Солнце и ветер спустились с моря,
"Расскажи им, сколько их!"

"Я говорю о десяти с прикрытыми щитами боками.
Никто, кроме глупца, его смерть не постигнет".

"Ты говоришь десять, а нас трое,
Нужно, чтобы мы действовали мужественно.

"Добрые ребята, беритесь за щит и копье,
Ибо Харальд, брат мой, приближается.

"Что ж, позавтракаем мы, когда закончится ночь,
И петух Вальхаллы пропоет солнце".

Гневно воскликнул Харальд:
"Я бы поговорил с этим восковым лицом!

"Сколько ты заплатишь, торгаш,
Чтобы я позволил тебе прожить еще год?

"За клятву, что ты никогда не будешь царствовать
Дам ли я тебе прожить год или два".

"Поцелуи и любовь получишь ты от меня,
Если ты все еще будешь моим вассалом.

"Но ударом меча и вмятиной от топора,
Или раньше ты превратишь мое лицо в воск".

Стрелы падали так густо,
Как падают сухие листья на осеннюю землю.

Румянец на многих щеках поблек
Ни одна девушка больше никогда не сможет поцеловаться.

"Положите меня на борт", - сказал лорд Харальд,
"Зимний день скоро умрет!

"Положите меня на борт корабля ублюдка,
И смотрите, чтобы ваши веревки не соскользнули!"

Затем некоторые из них преклонили колени, а некоторые утонули,
А некоторые лежали мертвыми вокруг лорда Кнута.

"Посмотрите сюда на его восково-белый труп,
Лицом и телом он прекрасен, как королева!

"Отправляйся сейчас к берегу, потому что луна яркая,
И я хотел бы быть дома до конца ночи.

"У двух сыновей прошлой ночью родилась королева Тирра,
"Так прекрасен восходящий край солнца".
И того и другого ей может не хватать, прежде чем леса станут зелёными",
"Так серо море на закате".

* * * * *

Незадолго до утреннего прилива,
Так прекрасен восходящий край солнца,
Королева Тирра выглянула из своего окна,
Таким серым становится море на закате дня.

"О воины, что вы за люди?"
"Харальд, сын твой, пришел из-за моря".

"Почему твое лицо так бледно, сын мой?"
"Может быть, оно красное, или день на исходе".

"О злые слова недоброго часа!
Приди, милый сын, в убежище твоей матери!"

Никто из убежища королевы не вышел в тот день
Пока над лугами не опустилась темная ночь.

С тех пор никто не слышал стенаний или плача
Пока королевский пир не стал пышным.

Затем в зал вошел лорд Харальд
Когда все большие восковые светильники были в огне.

"Какую весть, сынок, ты принес мне?
Скажи, прежде чем я выпью с тобой".

"Невелика весть для моряка.
Два сокола на морском утесе были;

"И один был белым, а другой серым
И они пали в битве в один день;

"Они сражались под солнцем, они сражались на ветру,
Раны белой птицы не перевязать.

"Они сражались на ветру, они сражались на солнце,
И белая птица умерла, когда пьеса была закончена".

"Невелика весть, которую можно принести с моря!
Хорошо, что нет ничего хуже!

Невелика весть для путешественника!
Выпей со мной, сынок, пока можешь!

"Выпей со мной до наступления твоего и моего дня,
Так прекрасен восходящий край солнца_,
Будь ничем иным, как сказкой, рассказанной за вином".
Так серо море на закате.

Теперь король и его люди ложатся спать,
Так прекрасен восходящий край солнца_,
И тусклые служанки выползают из покоев королевы.,
_ Так серо море на закате дня_.

И в зале мало света,
И там стоит королева с совершенно белыми щеками.

И мягко ступают ноги женщин
Из конца в конец большого королевского зала.

Они уносят расшитые золотом ткани,
И, другими словами, убирают зал;

Пока не почернеет все, что было золотом
Такая тяжелая история должна быть рассказана.

Люди завтрашнего дня посмотрели на короля Горма и сказали
"Видел ли он сон или видел мертвых?

"Почему он печален, хотя должен быть весел?
Почему у старика такие серые губы?"

Король медленно прошелся по залу,
Не отводя взгляда ни на одну из стен,

Пока он не усадил его на высокое кресло,
И смертельно старые люди сочли его взрослым.

"О королева, руки какого раба осмелились сделать это,
Лишить мой зал веселья и блаженства?"

"Не было рук раба на драпировках,
Не руки раба обнажили палатки.

"Руки дочерей короля сделали свое дело,
Руки главы Дании".

"Ничто не сравнится с делом, когда твое слово не сказано.
Скажи мне, что Кнут, мой сын, мертв!"

Она сказала: "Судьба над тобой, о царь!
Ибо твои собственные уста сказали это".

Люди смотрели, как восходит царь,
Смерть людей в его глазах.

Люди смотрели, чтобы увидеть его жестокий меч
Который когда-то расчищал корабли от борта до борта.

Но в зале ни один меч не сверкал широко,
Его рука упала вдоль бока.

На его щеках не появилось ни капли румянца,
Он опешил, когда человек ослабел.

Его бледная щека коснулась края высокого кресла,
И в полдень он умер.

Так лежит король Горм тише воды ниже травы,
Но из уст в уста передавалась эта история.

И воцарился Харальд и пошел своей дорогой,
Так прекрасен восходящий край солнца.
И по сей день рассказывается эта история.
"Таким серым становится море на закате дня".
***

НА КРАЮ ДИКОЙ ПРИРОДЫ.
_Puellae_.

Откуда ты пришёл и куда направляешься?
Оставайся! оставайся! тени растут дольше;
На что ты надеешься, что темнота тебе покажет?

Оставайся! оставайся! потому что мы здесь счастливы.

_Amans_.

Почему я должен называть землю за морем,
Где я впервые ощутил страдание?
Почему я должен называть землю, которая убегает от меня?
Позвольте мне удалиться, раз уж вы здесь счастливы.

_Puellae_.

Что ты будешь делать в этом пустынном месте
Куда ты теперь обращаешь свое внимательное лицо?
Задержись ненадолго, чтобы рассказать нам о своем случае.

Терпи! терпи! ибо мы здесь счастливы.

_Amans_.

Что, ближе к концу путешествия я должен пережить,
Когда в заброшенной шахте бродит собственная любовь.,
Когда она все еще прячется от всех мужчин ради меня?

Позволь мне уйти, раз уж ты здесь счастлива.

_Puellae_.

Нет, нет; скорее она забудет тебя,
Посидеть на берегу какого-нибудь теплого моря,
Или в зеленых садах, где бьют сладкие фонтаны.

Терпите! терпите! ибо мы здесь счастливы.

_Amans_.

Неужели вы тогда убережете меня от пустыни,
Где я, по крайней мере, наедине со своим горем,
Тихая страна меняющихся снов может благословить?

Позвольте мне уйти, раз вы здесь счастливы.

_Puellae_.

Забудь о фальшивом забывчивце и будь мудрым,
И среди этих цепких рук и любящих глаз,
Мечтай, не напрасно, ты знаешь рай.

Пребывай! пребывай! ибо мы здесь счастливы.

_Amans_.

Ах! с твоими милыми глазами не сокращай день,
И не позволяй твоим нежным рукам задержать мое путешествие!
Возможно, любовь не отвергнута полностью.

Позвольте мне уйти, раз вы здесь счастливы.

_Puellae_.

Вырви любовь, как ты вырвал бы колючку
Из твоей плоти; ибо зачем тебе было рождаться
Чтобы вести такую расточительную и заброшенную жизнь?

Терпи! терпи! ибо мы здесь счастливы.

_Amans_.

Да, зачем тогда я родился, если надежда - это боль,
И жизнь - это затяжная смерть, и вера - тщетная,
И любовь - потеря всего, что я, казалось, приобрел?

Позвольте мне уйти, раз вы здесь счастливы.

_Puellae_.

Веришь ли ты, что так будет всегда,
Что на нашей земле ты не увидишь ни одного лица,
Ты не услышишь голоса, который обрадовал бы тебя?

Терпи! терпи! ибо мы здесь счастливы.

_Amans_.

Я больше не знаю, что такое хорошо или плохо,
Я забыл, что когда-то был рад;
Я всего лишь преследую мечту, которая у меня была.

Позвольте мне уйти, раз вы здесь счастливы.

_Puellae_.

Останься! возьми один образ для своей сказочной ночи;
Приди, посмотри на нее, которая вопреки всему миру
Оплакивает отсроченную любовь и утраченное наслаждение.

Терпи! терпи! ибо мы здесь счастливы.

_Amans_.

Не смейся надо мной до завтра. Смейся над мертвыми,
Они не обратят на это внимания и не повернут головы,
Чтобы заметить, кто неверующий, а кто женатый.

Позвольте мне удалиться, раз уж вы здесь счастливы.

_Puellae_.

Мы не смеемся над тобой. Разве ты не слышал о тех,
Чью преданную любовь любимое сердце хранит так близко,
Что смерть должна ждать, пока одно слово не даст ей волю?

Терпи! терпи! потому что мы здесь счастливы.

_Amans_.

Я тебя не слышу: ветер с пустоши
Вздыхает, как песня, призывающая меня поторопиться
Вкусить волну сладкого забвения.

Позволь мне уйти, раз ты здесь счастлива.

_Puellae_.

Вернись! как такой певец ветер,
Как на грустную мелодию поет слова справедливые и добрые,
Чтобы он счастливыми слезами все глаза ослепил!

Пребудьте! пребудьте! ибо мы здесь счастливы.

_Amans_.

Разве я не слышал ее нежный крик издалека,
Там, над пустынными прекрасными полями, есть,
Прекрасные дни, которые не знают ни перемен, ни забот?

Позвольте мне удалиться, раз вы здесь счастливы.

_Puellae_.

О, нет! не далеко ты слышал ее, но близко;
Близко, между краем пустоши и темнеющим небом.
Поворачивай назад, слишком рано умирать.

Потерпи! немного побудь счастливой здесь.

_Amans_.

Как по прошествии одиноких лет я мог бороться,
И могу ли я умереть теперь, когда ты повелеваешь жить?
Какую радость может дать это пространство между рождением и смертью.

Можем ли мы уйти, те, кто здесь так счастлив?




САД У МОРЯ.


Я знаю маленький садик неподалеку,
В нем густо растут лилии и красные розы,
Где я бы побродил, если бы мог
С росистого утра до росистой ночи,
И отправься со мной в странствие.

И хотя в нем не поют птицы,
И хотя там нет дома с колоннами,
И хотя яблоневые ветви голые
О плодах и цветении, молила бы Бога
Ступали ее ноги по зеленой траве,
И я созерцал их, как прежде.

С берега доносится журчание,
И рядом два прекрасных ручья,
Нарисованный вдали с пурпурных холмов,
Нарисованный внизу, у беспокойного моря:
Темные холмы, чей цветущий вереск не кормит ни одной пчелы,
Темный берег, которого никогда не видел ни один корабль,
Терзаемый зелеными волнами
Чей ропот доносится непрестанно
До места, о котором я взываю.

О котором я плачу днем и ночью,
Из-за которого я теряю весь свой восторг,
Из-за чего я становлюсь глухим и слепым,
Беспечным в победе, неумелым в поиске,
И быстро теряющим то, что ищут все люди.

Несмотря на то, что я шатаюсь и слаб,
У меня все еще осталось немного дыхания
Искать в челюстях смерти
Вход в это счастливое место,
Искать непрощенный лик,
Однажды увиденный, однажды поцелованный, однажды покинутый мной
Под ропот моря.




МАТЬ И СЫН.


Теперь земля домов спит,
и глухая ночь окутывает улицу,
И там ты лежишь, мой малыш,
и спишь мягко и сладко;
Мой мужчина ненадолго уехал,
но мы лежим в безопасности и одиночестве,
И никто не слышит твоего дыхания, кроме твоей матери,
и луна смотрит с неба.
На унылой городской пустоши,
как это выглядело на поросшей травой дороге,
Все еще теплой от вчерашнего солнца,
когда я покидал свое старое жилище;
Рука об руку с моей любовью,
та ночь из всех ночей в году;
Когда река любви потекла
и потопила все сомнения и страхи,
И мы двое были одни в этом мире,
и однажды, если больше никогда,
Мы знали о тайне земли
и рассказ о ее трудах и боли.

Вот, среди Лондона я поднимаю тебя,
и какая же ты маленькая и легкая,
И ты без надежды и страха
ты боишься и надеешься в моем сердце!
Вот начало твоего тела,
О сын, и твоей души, и твоей жизни;
Но как это будет, если ты останешься в живых,
и вступишь в борьбу,
И в любви мы будем жить вместе
когда в тебе вырастет мужчина,
Когда я услышу твою сладкую речь,
и все же между тобой и мной
Воздвигнется стена расстояния,
которая растет вокруг каждого,
И делает это трудным и горьким
желание узнать друг друга.

Итак, теперь, пока ты еще мал
и у тебя нет собственных мыслей,
Я расскажу тебе кое-что о мире;
о надежде, из которой ты вырос;
О любви, которая когда-то породила тебя,
о печали, которая сделала
Твое маленькое сердечко голодным,
и твои руки лежали на моей груди.
Тогда, возможно, ты вспомнишь впоследствии,
как иногда говорят люди
Все это случалось раньше
в другой жизни;
Так же, возможно, ты смутно помнишь
эту историю о голосе твоей матери,
Как часто в тишине рассвета
Я слышал, как радуются птицы,
Как часто я слышал штормовой ветер
стонущий в лесу;
И я знал, что говорит земля,
и голос матери был добрым.

Теперь я расскажу это тебе одному
что тело твоей матери прекрасно,
В облике деревенских дев
Которые играют с солнцем и воздухом;
Которые стояли в ряду жнецов
августовским днем,
Которые сидели у замерзшей воды
в разгар лунного дня,
Когда огни рождественского пира
погасли в доме на холме,
А дикие гуси улетели на солончаки
зима еще не наступила.
Да, я справедлив, мой первенец.;
если бы ты только мог вспомнить меня!
Волосы, которые сжимает твоя маленькая ручка
приятно смотреть;
Я верен, но мое лицо - ловушка;
нежны и глубоки мои глаза,
И они кажутся для мужчин соблазнительными
исполнены мечтаний мудрецов.
Добрые у меня губы, и они выглядят так,
как будто моя душа узнала
Глубокие вещи, о которых я никогда не слышала,
мое лицо и руки обожжены
Прекрасным солнцем акров;
три месяца в Лондоне
И твое ложе рождения действительно выбелило их,
"Но посмотри, там, где край платья"
(Так сказал твой отец) "расходится
запястье, белое, как творог
От коричневой руки, которую я люблю,
яркой, как крыло птицы ".

Такова твоя мать, о первенец,
но сильна, как девы древности,
Чьи копья и мечи были стражами
дома, поля и загона.
Часто мои ноги ступали по шоссе,
часто они устали от травы;
От заката до заката лета
три раза за неделю я проезжал мимо
К холмам от дома на реке
сквозь волны цветущей кукурузы.
Тогда я лег ровно,
и свежим я встал утром,
И едва забрезжил полдень, как я устал.
Ах, сын, в дни твоей борьбы,
Если бы твоя душа могла только лелеять мечту
о расцвете моей жизни!
Это было бы похоже на залитые солнцем луга
созерцаемые с волнующегося моря,
И твоя душа должна была бы смотреть на видение
мира, который должен быть.

И все же, все же слезы на моих щеках!
и что это движет
Мое сердце к твоему сердцу, возлюбленный,
спаси поток томящейся любви?
Ибо справедлив и свиреп твой отец,
и нежны и странны его глаза
Этот взгляд на грядущие дни
с надеждой храбрых и мудрых.
Мы много дней смеялись,
когда гуляли по лугам.,
И много раз я слушал
и картины появлялись, пока он говорил;
Мы много раз тосковали по этому дню,
и мы допоздна задерживались в канун
Прежде чем речь от речи была отделена,
и моя рука смогла покинуть его руку.
Потом я плакала, когда была одна,
и я тосковала, пока не наступил дневной свет;
И я крался вниз по лестнице,
и там была наша домработница
(Не мать мне, подкидышу)
вовремя разжигал огонь
Перед тем, как люди отправились на сенокос
на луга под липами;
Все это я увидел сразу;
оживающие языки пламени прыгали
Сквозь потрескивающую кучу хвороста,
и от нее поднимался сладкий дымок,
И близко к самому очагу
низкое солнце заливало пол,
Кошка и ее котята играли
на солнышке у открытой двери.
Сад был справедливым утром
и там, в дороге он стоял
За малиновые ромашки
и куст кустарниковая полынь.
Тогда бок о бок
через серой стеной место, куда мы ходили,
И, о, страх ушел,
и покой, и сладкое довольство!

Сын, печали и мудрости он научил меня,
и я сильно горевал и учился
Когда мы двое стали одним целым;
и сердце во мне горело
С самыми сокровенными надеждами своего сердца.
Ах, сынок, это прискорбно,
Но больше никогда в жизни
я не осмелюсь так говорить с тобой;
Так пусть же эти одинокие слова
о тебе заползают и цепляются,
Эти слова одинокой ночи
в дни нашего странствия.
Много детей от женщин
этой ночью рождается в городе,
Пустыне безумия и неправды;
и из чего и где они выращены?
Многие и неповторимые
рождаются привычки и пользы;
Ибо мужа укладывают в постель
как надевают шляпу или ленту.
Благоразумие порождает тысячи своих;
"хороша жизнь экономки,
Так что я продам свое тело
чтобы я могла быть матроной и женой ".
"И я буду терпеть грязный брак
и рожать детей в нужде".
Некоторые из них рождены ненавистью,
многие - дети жадности.
"Я, я тоже могу выйти замуж,
хотя у тебя есть моя любовь".
"Я справедлив и черств сердцем,
и богатство будет моим уделом ".
И все они - добрые и счастливые,
над которыми мир озаряется прекрасным рассветом.
О сын, когда же ты узнаешь
о тех, кто рожден от отчаяния,
Как легендарная нильская грязь
которая оживляется под солнцем
С ростом ползучих тварей,
полумертвая, когда только начиналась?
Такова забота Природы
о том, чтобы человек никогда не умирал,
Хотя она порождает дураков на земле,
и отбросы городского хлева.
Но ты, о сын, О сын,
от самой любви мы родились,
Когда исполнилась наша надежда, породившая надежду,
а страх был изношенной глупостью.
Накануне тяжелого труда и битвы
все печали и огорчения мы взвесили,
Мы надеялись, и нам не было стыдно,
мы знали, и мы не боялись.

Теперь уходит ночь и луна;
ах, сынок, как жаль
Что никогда больше в моей жизни
я не осмелюсь говорить с тобой так.
Но, несомненно, от мудрых и простых
родятся могущественные;
И справедлива была бы моя судьба, возлюбленные,
если я еще буду на земле
Когда мир, наконец, пробудится,
и из уст в уста они передадут
О твоей любви, твоих деяниях и твоей доблести,
и о твоей надежде, которую ничто не может подавить.




ГРОМ В САДУ.


Когда ветви сада отяжелели от дождя.
И черный дрозд возобновляет свою песню,
И удаляющийся гром все же раскатывается снова,
Я помню конец wrong.

Когда день, который был сумеречным, в то время как его смерть была в стороне
Заканчивается широко, сверкающе и странно
Ради ясности всех вещей под крышей мира,
Я призываю вернуть дикий шанс и перемены.

В кои-то веки мы вдвоем просидели весь жаркий день
Пока дождь некоторое время держался в стороне,
Пока она, одетая в мягкое, во славу июня
Не изменила все своей улыбкой.

Потому что в ее улыбке была тоска, а не ликование,
И ее пальцы переплелись с моими,
С ласками неугомонный искал у меня доброты
За дар, которого я никогда не знал.

Затем хлынул дождь, и раскаты грома
Заглушили все звуки улицы,
И я сам для себя стал ничем иным, как чудом,
Когда она наклонилась навстречу моим поцелуям.

Что она жаждала моих губ, которые так часто жаждали ее,
И руки, которая дрожала от прикосновения,
То, что слезы наполнили ее глаза, я надеялся не смягчить
В этом мире было слишком много чудес.

Были сумерки посреди грома, сумерки, похожие на ночь,
Когда наша любовь впервые утихла, как буря.,
Но это был не ночной час, и вернулся свет
Пока наши руки были теплыми друг от друга.

И ее улыбка, убитая поцелуями, вернулась такой же, как вначале
Когда она встала и повела меня за собой,
И вышла в сад, где ничто не испытывало жажды,
И черный дрозд возобновил свою песню.

Аромат Земли сопровождал ее, как влажная трава,
Ее ноги, немного скрытые, были опущены;
Она склонила голову, чтобы пройти мимо роз,
И ее рука с лилией была мокрой.

Мы бродили по саду, пока день быстро угасал
И гром отдалялся;
Пока луна над стеной собора не подняла его лицо.,
И свинцовая крыша поблескивала серым.

Потом мы отвернулись от цветов, и они стали холодными:
В деревьях шевельнулся западный ветер;
Пока за порогом не развевалось ее платье,
И в темном доме был я любим.




БОГ БЕДНЫХ.


Был лорд, который возвышался над Мальте,
Среди великих лордов он был поистине велик,
По бедным людям он ступал, как по грязи,
Никто, кроме Бога, не мог причинить ему вреда.
_Deus est Deus pauperum_.

С изяществом молитв, спетых громко и с опозданием
Много домов вдов он съел;
Много бедных рыцарей от его рук
Потеряли свои дома и скудные земли.
_Deus est Deus pauperum_.

Он много раз сжигал урожай,
Он насыпал в красивые дома кучи извести;
Так мужчина любил жену или служанку
Злой головы очень боялся.
_Deus est Deus pauperum_.

Он убивал хороших людей и щадил плохих;
У мерзкой собаки был слишком длинный день,
И у всех собак будет свой день;
Но Бог силен, как человек, говорю я.
_Deus est Deus pauperum_.

Для доблестного рыцаря люди по имени Бонкер,
Надеялись, что ему не придется долго терпеть,
И собрали вокруг себя много хороших людей,
Выносливые сердца, способные сбросить ярмо.
_Deus est Deus pauperum_.

Но Boncoeur сочли бы даром
Стремиться его охраняли дом, чтобы получить;
Поэтому, через некоторое время,
Он начал действовать хитростью.
_Deus est Deus pauperum_.

Он знал, что Мальтете любит правильное питание
Красное золото и тяжесть. Если из ада
Дьявол закричал: "Возьми эту золотую чашу",
Он спустился, чтобы поднять ее.
_Deus est Deus pauperum_.

Жизни двадцати бедняков были ничем
Для него, рядом с кольцом искусной работы.
Рукоять его охотничьего ножа
Стоила в десять раз дороже жизни бедняка.
_Deus est Deus pauperum_.

Оруженосец, недавно прибывший из-за моря
Бонкер тайно окликнул его,
И когда он узнал о намерениях своего господина,
Одетый как деревенщина, он ушел оттуда.
_Deus est Deus pauperum_.

* * * * *

Но когда он пришел туда, где жил Мальтете,
С парой слов прошел ли он врата,
Ибо Мальтете заново построил ему стены,
И, не ведая жалованья, он увел людей с поля боя.
_Deus est Deus pauperum_.

Теперь сквайр рассказал то одно, то другое,
Пока не дошел до того места, где сидел сэр Мальтете,
И за красным вином покачал бородой:
Тогда сквайр заговорил как человек испуганный.
_Deus est Deus pauperum_.

"Господи, дай мне благодать, ибо тайно
У меня есть для тебя словечко".
"Говори, - сказал Мальтете, - не бойся,
Ибо как может быть дорога тебе твоя жизнь?"
_Deus est Deus pauperum_.

"Я знаю такого человека", - сказал он,
"Который прячет деньги в красном".
Мальтете жестоко ухмыльнулся ему:
"Ты, флоринщик, подойди".
_Deus est Deus pauperum_.

"Такие, как ты, когда-то проповедовали о золоте,
И показали мне ложь в старых книгах,
Я не видел ничего, кроме злой меди,
Поэтому он и пришел на худший перевал.
_Deus est Deus pauperum_.

- Хочешь ли ты увидеть его кожу?
Я оставляю там свои самые тяжелые отметины,
Ибо, поскольку у него больше ничего не было из богатства,
Я счел, что он мне этим обязан ".
_Deus est Deus pauperum_.

"Я ничего не смыслю в философии",
Сказал другой, "и я не лгу.
Прежде чем засияет луна,
Пусть вся эта куча золота будет твоей".
_Deus est Deus pauperum_.

"В десяти лигах отсюда есть человек,
Который, кажется, мало знает блаженства,
И все же полно много фунтов золота
Рядом с его домом есть сухой колодец.
_Deus est Deus pauperum_.

"Его зовут Джон-а-Вуд, прекрасный лорд,
И я не знаю, откуда у него этот клад".
Тогда Мальтете сказал: "Как Бог создал меня,,
Он чересчур смелый волшебник!"
_Deus est Deus pauperum_.

"Это было доброе дело, поскольку я рыцарь,
Сжечь его на ярком костре;
Этот Джон-а-Вуд наверняка умрет,
И его золото будет лежать в моем крепком сундуке.
_Deus est Deus pauperum_.

"Этой же ночью я признаю свою правоту,
Правду об этом узнают мои глаза".
Тогда заговорил старый рыцарь в зале:
"Кто знает, что может случиться?"
_Deus est Deus pauperum_.

"Я призываю тебя идти с великим разгромом,
Ибо твои враги разъезжают повсюду".
"Ты и дьявол можете хранить моих врагов,
Ты заставляешь меня потерять это золото заново.
_Deus est Deus pauperum_."

"Я пойду только с четырьмя или пятью людьми,
Так что я возьму своего вора живым.
Ибо, если он увидит великое поражение,,
Не скроет ли он от меня свое богатство?"
_Deus est Deus pauperum_.

Старый рыцарь пробормотал что - то себе под нос,
"Тогда, может быть, тебе придется скакать навстречу смерти".
Но Мальтете быстро развернул его:
"Свяжи мне этого седобородого под землей!
_Deus est Deus pauperum_.

"Из-за того, что вы стары, вы думаете шутить.
Берегитесь, вам недолго скрыться.
Когда я вернусь целым и невредимым, старина Карл, Перди,
Твоя голова коснется липы ".
_Deus est Deus pauperum_.

С этими словами он проехал со своими пятью людьми,
И шпионом Бонкера добрых десять лиг,
Пока они не свернули с проторенной дороги,
И на исходе дня не сгустились сумерки.
_Deus est Deus pauperum_.

Там, на лесной поляне,
Стоял дом Джона, ни красивый, ни добротный.
В рваном сюжете своего дома anigh,
Тонкий coleworts выросла, но убого.
_Deus est Deus pauperum_.

* * * * *

Джон-а-Вуд сидел в дверях своего дома,
Размышляя о том о сем,
И главным образом о том, как ему лучше всего преуспеть,
Поскольку у него было достаточно воли, чтобы жить.
_Deus est Deus pauperum_.

Зеленая капуста из деревянной миски
Он ел; но его душа была осторожна,
Потому что, если он увидит другой день,
Отныне он был на жалованье у Бонкера.
_Deus est Deus pauperum_.

Поэтому, когда он увидел, как пришел Мальтете,,
Он сказал: "Теперь начинается игра!"
И в дверях он подставкой
Дрожит, с ума сошел быстро в руки.
_Deus est Deus pauperum_.

Когда Мальтете увидел это карле
Он немного усомнился в своем золоте,
Но воскликнул: "Где теперь твой запас
Ты прочитал книги нечестивых знаний?"
_Deus est Deus pauperum_.

Тогда бедняк смиренно сказал:
"Прекрасный господь, это сделал не я.,
Я нашел это в моем собственном сухом колодце,
И хотел сказать твоей милости.
_Deus est Deus pauperum_.

"Оттуда, мой господин, я взял чашу
Сегодня, чтобы ты мог взглянуть на нее,
И знай, что я настоящий",
И достал из кармана своего пальто чашу.
_Deus est Deus pauperum_.

Затем Мальтете взял его в руку,
Да и не знал он , что это должно было стоять
На шкафу Бонкера много раз за день.
"Иди, - сказал он, - и показывай дорогу.
_Deus est Deus pauperum_.

"Отдай мне свое золото, и ты будешь жить,
Да, в моем доме ты можешь процветать".
Джон развернулся и пошел
В лес медленными шагами.
_Deus est Deus pauperum_.

Но когда они проходили мимо поленницы Джона,
, Мальтете проворчал: "Теперь ни в чем нет недостатка
Чтобы развести веселый костер,
И отдай моему волшебнику всю его плату.
_Deus est Deus pauperum_.

* * * * *

Небо на западе было красным, как кровь,
Дубовый лес становился все темнее;
"Вор и карл, куда вы пропали?
Почему мы одни в лесу?
_Deus est Deus pauperum_.

"Что за звук этого могучего рога?
О Боже! если бы я когда-нибудь родился!
Баснеты перелетают с дерева на дерево;
Покажи мне, ты, Христос, путь к бегству!"
_Deus est Deus pauperum_.

Бонкер, это было с пятьюдесятью мужчинами;
Мальтете был всего один к десяти,
И его собственный народ молился о благодати,
С пустыми руками в том уединенном месте.
_Deus est Deus pauperum_.

"Да пребудет с вами благодать", - сказал Бонкер,
"Все вы, кроме Дурной головы".
Каким смиренным мог быть этот великий господь,
Кто мог молиться так хорошо, как он?
_Deus est Deus pauperum_.

Тогда Мальтете мог выть и плакать,
Малыш уилл должен был умереть.
Мягкой была его речь, теперь было поздно,
Но у кого хватило воли спасти Мальтете?
_Deus est Deus pauperum_.

Они снова привели его в дом,
И напрасно он смотрел в сторону дороги.
Одиноким и голым было великое шоссе,
Серое в сгущающемся лунном свете.
_Deus est Deus pauperum_.

Они сняли с него позолоченную басню,
Ему нельзя было позволить умереть;
Они сняли с него стальной плащ,
Проклятый человек, он вполне мог чувствовать себя.
_Deus est Deus pauperum_.

"Будете ли вы все богаты, как короли,
Ни в чем не испытывая недостатка из всех благ?"
"Ни в чем не испытываем недостатка в этот вечер;
Когда ты умрешь, как мы можем горевать?"
_Deus est Deus pauperum_.

"Дай мне напиться воды, прежде чем я умру,
Отныне никто не сходит с моих губ".
Они принесли ему ее в той деревянной чаше.
Он сказал: "Это всего лишь кровь бедняков!"
_Deus est Deus pauperum_.

Они принесли его ему в золотой чаше.
Он сказал: "Женщины, которых я продал
Насыпьте в него соли для меня.;
Я умру, жадно разевая рот".
_Deus est Deus pauperum_.

На пороге этой бедной усадьбы
Они отрубили его злую голову;
Они высоко насадили ее на большое копье,
И ускакали с веселыми возгласами.
_Deus est Deus pauperum_.

На рассвете, в величественном состоянии,
Они подъехали к воротам замка Мальтете.
"Всякий, кто пожелает Лауд, чтобы выиграть,
Поспеши, чтобы ваши мастера!"
_Deus est Deus pauperum_.

Тотчас же открыли они ворота,
Никто не пожалел Мальтете.
Бонкер завоевал все его земли,
Он был хорошим рыцарем своих рук.
_Dens est Deus pauperum_.

Хороших людей он любил, а плохих ненавидел;
Радостные дни и сладости у него были;
Добрых дел он совершал в избытке;
При нем люди жили откровенно и свободно.
_Deus est Deus pauperum_.

Он прожил долго, с веселыми днями;
Никто не говорил о нем ничего, кроме хвалы.
Да будет милостив к нему Господь;
Он был добрым рыцарем, милосердным.
_Deus est Deus pauperum_.

* * * * *

Великий лорд по имени Мальтете мертв;
Над его ногами и головой растет трава,
А между ними растет куст остролиста
Его ребра стали белыми и чистыми.
_Deus est Deus pauperum_.

Овчарка карла, безусловно,
Могущественнее его.
Пока Лондонский мост не пересечет реку Нен,
Примите во внимание, что мы похожи на таких людей.
_Dens est Deus pauperum_.




НАГРАДА ЗА ЛЮБОВЬ.


Это был рыцарь из южной земли
Выехал вперед по дороге
Когда птицы сладко пели по обе стороны от него
Была примерно середина мая.

Но когда он подошел к кусту лилий,
Там стояла такая прекрасная девушка,
Что ни лилия, ни роза
Казалось, больше не было ни прекрасного, ни доброго.

"Приветствую тебя, роза и лилия!
О чем ты здесь плачешь,
Ибо майские дни и так сладки,
А майские ночи милы ".

"Что ж, могу я плакать и стонать?,
Кто здесь раб и пленник;
Что ж, могу ли я плакать, кто лежит один,
Хотя и могу быть восково дорог".

"И неужели никто не выкупит тебя?;
Неужели ты не найдешь ничего взаймы?"
"Нет, у какого мужчины я могу взять взаймы,
Когда все мое богатство осталось позади?

"Может быть, у тебя осталось какое-нибудь кольцо,
Какой-нибудь пояс, которым было перевязано твое тело?"
"Нет, ни у кого я не могу взять взаймы,
Мои кольца и пояс остались позади".

"Башмачки, которые майские цветы целовали на тебе
, Еще могли бы понравиться некоторым мужчинам".
"Нет, ни у кого я не могу одолжить,
Мои золотые башмачки остались позади".

"Молочно-белый шарф, который покрывал тебя
Дорогой подарок, который кто-то должен найти".
"Нет, ни у кого я не могу одолжить,
Мой шелковый шарф остался позади".

"Поцелуй твоих уст и любовь к тебе
Лучше, чем все богатства мира, которые я мог бы найти".
"Нет, ты не можешь быть моим долгом,
Ибо вся моя любовь осталась позади.

"Год назад наступила ночь Летнего солнцестояния
Я проснулся на берегу Северного моря;
Я лежал и мечтал о своем наслаждении
Пока любовь больше не отпустит меня.

"Я отправился к морю ночью и в облаках
Чтобы услышать пение белых лебедей;
Но хотя они пели ясно и громко,
Я услышал нечто более приятное.

"О, сладостное, как никто не может сказать
Была ли эта речь так близка между губами:
Но быстро, невидимо, опустились черные весла
Которые тащат к берегу корабль ровера.

"Моя любовь лежала окровавленной на берегу
Прежде звезды были восково-бледными:
Ничто не омрачает Северную землю
Если сегодня ей не хватает более прекрасного человека.

"Я сидела и плакала у мачты
Когда звезды исчезли.
Ничто не испытывает недостатка в ушедшей в прошлое радости северных земель
, Если ей не хватает дня и ночи ".

"Неужели ни в одной стране нет такого места
Где бы ты предпочел быть, как не здесь?"
"Да, одинокая могила на холодном морском берегу
Мое сердце ненадолго становится дорогим ".

"Из всех поступков, которые совершают женщины
Неужели ничто не доставит тебе удовольствия?
"Лечь и умереть там, где лежали мы двое
В летнюю ночь".

"Я приведу тебя туда, где ты хотел бы быть,
Ты найдешь что-нибудь взаймы".
"Чем мне вознаградить тебя
За богатство и счастье, оставленные позади?"

"Поцелуй губ, которые не любят меня,
Пожелание доброй ночи;
Тесный дом, который мы будем делить с тобой
Когда мы оставим мир позади ".

Они сели на корабль и уплыли
Пересекая Южную землю Мейн;
Они плыли мимо зеленых и веселых холмов,
Страны товаров и наживы.

Они плыли мимо моря - отвесные белые скалы
И достаточно красивые склоны холмов;
Они проплыли мимо земель малой ночи
Где росли великие рощи.

Они проплыли мимо островов в море
Над которыми нависли густые облака;
И вышли в море, где было мало кораблей
Среди страха и сомнений.

Со сломанной мачтой и разбитым бортом
Они плывут в сердце бури;
Но почему смерть должна постигнуть тех,
Кого любовь так хорошо разделяла?

Наводнение унесло их к берегу,
Отлив унес их с берега;
Поглощающие моря, которые разорвали сушу
Выбросили их на берег и отпустили.

* * * * *

"Это та земля? это та земля,
Где жизнь и я должны расстаться?"
"Да, это и есть омытый морем берег,
Который заставил меня страдать в ярме ".

"Берег этот, море это,
Серый изгиб и горы серые;
Но здесь нет его могильного холма.;
Куда они унесли мою любовь?"

"Что это за человек со щитом и копьем
Скачет к нам по склону?
Воистину, он был хорошим человеком,
Если бы не его жалкий облик ".

"Призрак моей любви, такой добрый в былые времена,
Разве ты не стал несколько радостнее?
Почувствовать, как я ступаю по этому берегу?
О любовь, ты недолго будешь одинок ".

"Призрак моей любви, каждый день я прихожу
Чтобы увидеть, где Бог впервые сотворил с нами зло:
Теперь ты добр, что позвал меня домой,
Будь уверен, я не задержусь надолго ".

* * * * *

"Иди сюда, любовь моя; иди сюда отдохнуть,
Так сильно, как мое тело жаждет тебя!
Мое сердце будет биться у твоей груди,
Когда твои руки утешат меня ".

"Любимый, пусть твои губы больше не отрываются
Из тех же самых глаз, которые они когда-то целовали,
Рана ранила саму грудь,
Когда печаль сковала сердце блаженства!"

О, был ли это день или была ночь,
Как там они снова признались в любви?
Прилив солнечного блаженства,
Или порыв ветра и проливной дождь?

"Расскажи ласково, любовь моя, о том, как это случилось,
И как ты переплыла море,
И какое доброе сердце хорошо послужило тебе,
И кто мог бы быть твоим заемщиком там?"

Только ветер и море издавали стон
Когда она поспешно обернулась;
Из легких облаков плакало только утро,
Не мертвый труп на земле.

"О, смотри, любовь моя, ибо вот он,
Кто когда-то был добрее всех на свете,
И повел мое печальное сердце к морю!
И теперь он должен быть оставлен позади ".

Она поцеловала его губы, которые все еще улыбались,
Она поцеловала его глаза, в которых не было печали:
"О ты, кого печаль обманула,
И теперь ты хочешь, чтобы я был полностью рад!

"Это маленький подарок", - сказала она.
"Когда-то ты считал, что даров достаточно.;
Но, несомненно, ты приклонишь свою голову
Там, где я однажды буду лежать.

"Там ты проснешься, чтобы подумать обо мне,
И по твоему лицу узнаю мое лицо;
И тогда я буду твоим заимодавцем
Когда весь мир останется позади".




НАРОДНАЯ ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОСТЬ У РЕКИ.


Было утро, мы поднялись раньше обычного
С пола в холле тяжело ступали рядом с липами.

Там были только Джон Рыжий и я,
И мы были братьями Грегори;

И Грегори Райт был одним
Доблестных мужчин под солнцем,

И то, что он говорил нам, что мы сделали
Никогда он не скрывал своего совета.

Итак, мы вышли, и лязг щеколды
Разбудил ласточек под соломенной крышей.

На крыльце было темно, но мы нащупали наши косы
И засунули точильный камень за пояс.

Мы прошли сквозь холодные садовые ветви
Туда, где розы источают свой аромат.

Затем мы вышли за ворота и зашагали прочь
По влажным соломинкам на пыльной дороге,

А у таун-рив-клоуз был медовухой.
Туда, где живая изгородь была усыпана увядающей розой.

Затем мы пошли по скошенной траве.
Прежде чем был проведен самый последний вечер.

Луна была молодой, а он ушел,
Так что мы точим наши косы только по звездам:

Но никогда длинные лезвия не касались сена
Далеко на Востоке был серый рассвет.

Никогда мы не наносили свой первый удар
Проснулся дрозд в кусте боярышника.

Пока еще не померкло цветение зарослей
Клюв черной птицы ответил ему.

Не успела пройти и половины дороги к реке, как она была срезана
Солнечный луч упал на искривленный шип.

* * * * *

Теперь между стоячей травой был широкий путь
Чтобы горожане могли пройти к пылинке,

И вот, когда вся наша работа была закончена
Мы сели завтракать на солнышке,

А внизу, в ручье, стрекоза
Мимо мелькали трепещущие тростники;

И хотя наши ножи сверкали белизной,
Быстрая уклейка не обратила внимания на это зрелище.

* * * * *

Итак, когда с хлебом было покончено
Мы смотрели на свежескошенное сено,

И услышали звук рога сбора урожая
Донесшийся над садом и кукурузой;

Потому что ветер гулял в цветущей пшенице
И привлекай пчел на липовых ветвях сладостью.

Тогда приближался громкий голос рога,
И он заглушал говор журчащей плотины.

И теперь рог на тропинке был широк
Который мы подстригли к берегу реки.

Итак, мы встали, и широко вокруг
Мы подстригли участок у Кургана Старейшин;

И у его подножия была
Самая высокая трава июньского прилива;

И по всему кургану она росла
С мягким клевером и темного оттенка.

Но никогда ничего из сена старейшин
В стог или амбар не уносили.

Но оно было связано и сожжено дотла
На бесплодной земле рядом с заросшим тростником плешом.

Ибо под этим курганом Лежали доблестные мертвецы
внимая словам доблести, сказанным

Когда мудрецы стояли на Кургане Старейшин,
И мечи ярко сияли вокруг.

* * * * *

И теперь мы увидели знамена несут
На первом пути, что у нас стрижется;
Итак, мы положили косу на траву
И опоясались боевым мечом.

Ибо за знаменами, которые мы хорошо знали
, Шли Свободные Люди по двое.

Вот тогда тот высокий путь косы
Со многими оттенками был храбрым и блаженным.

И первым под Серебряным Вождем
На зеленом был золотой сноп.

И на следующем, который пролетел мимо,
Белый Олень в парке действительно сел.

Затем на красном полетели Белые Крылья,
А на Белом было Голубое Облачко в крапинку.

Последним бросил якорь Райт
Рядом с кораблем Путешествующих рыцарей.

Затем народ заполонил поле июньского прилива
С обнаженным мечом и раскрашенным щитом,

Пока они не спустились к берегу реки,
И там, у кургана, они остались.

* * * * *

Теперь, когда мечи стояли толстыми и белыми
Как заросли тростника в безводной бухте,

На холме одиноко возвышался человек
И над его головой была надета серая кольчуга.

Когда над свежескошенным участком поля
На нем не было ничего, кроме стального капюшона и щита.

Лицо на холме сияло румянцем и здоровьем,
Но седые волосы выбивались из-под седой кольчуги.

И поднялась рука над румяным лицом
И потрясла мечом над людным местом.

И раздался голос с холма и сказал:
"О сыны, дни моей юности прошли,

И исчезли лица, которые я знал
На улицах и в киосках славного города.

О сыны, я видел множество стад
Пасущихся на этой окаймленной водой зелени.

Множество стад длиннорогих чистоплюев
Я видел между берегом воды и пшеницей.

Здесь, у этого берега реки, часто
Я вздымал цветущее сено ввысь.

И часто на этом берегу реки, высоко
Я склонял стебли пшеницы.

И все же мне кажется, что я живу и учусь
И знания молодежи еще нужно заслужить.

Ибо скажите мне, дети, чьи это
Прекрасные луга июньского урожая.

Чьи это стада и чьи они опрятные,
И чьи акры пшеницы?"

* * * * *

Едва мы услышали его последнее слово,
На широком щите зазвенел меч.

Так зазвенел меч о щит
Что жаворонок умолк над полем.

Затем стихли крики, и мы снова услышали
Старый голос исходил из седой бороды:

* * * * *

"Да, чьи же тогда вон те фронтоны,
И чьи это священные очаги людей?
Чьи это болтающие дети там,
И чьи это загорелые девушки и красавицы?

Чьи вы рабы, стоящие здесь,
С мечом свободного человека в руке?"

Как блестит солнце на омытой дождем траве,
Так было и в "метании мечей";

Когда гром гремит все дальше и дальше
Так звучал голос вооруженного города.

И там была сталь меча старика,
И там был его глухой голос, и его слово:

"Много людей, много умов, - говорит древняя пила, -
Хотя в этом вы будете уверены как в смерти.

Ибо то, что говорил вчерашний вестник
Кроме того, что вы родились рабами;

Что господь, которому принадлежит все и некоторые другие
Пошлет своих людей забрать нас домой

Между сеном и отливом
Когда они стригут кукурузу в сельской местности?

О дети, кем был Господь? вы говорите,
Какой молитвой к нему молились наши отцы.

Протягивали ли они руки, чтобы нести его мышцы?
Износили ли их колени мостовую его высокого зала?

Высоко ли построен его дом на небесах?
Заставляет ли он солнце восходить часто-часто?

Держит ли он дождь в своей пустой руке?
Разогнал ли он эту воду по земле?

Или он задерживает летний прилив,
И продлевает зимние дни?

О дети, Кто Господь? вы говорите,
Слышали ли мы его имя раньше сегодня?

О дети, если я знаю его имя,,
Его зовут граф Хью из Дрожащего Лоу:

Ибо этот герольд нес на спине и груди
Черный город под Орлиным гнездом ".

* * * * *

Как голос зимнего ветра, который рвет
соломенный карниз и его опустошенные уши.,

Так звучал голос смеха и презрения
У воды, в свежескошенном медовухе;

И над садом и пшеницей
Разносился женский голос, пронзительно-сладкий.

* * * * *

Но теперь рядом с седым старцем стоял
Карл в одежде, красной, как кровь.

Красным был его сорняк, а его глефа была белой,
И там стоял Грегори Райт.

Поэтому он заговорил громким и сильным голосом:
"Молод день, хотя дорога долгая;

Если мы совсем не будем медлить, еще есть время
Для поцелуя на крыльце и мяса в зале.

И наши девушки будут в безопасности сидеть дома
Ибо враг тем путем, которым мы идем, должен прийти.

Через три Умывальника пойдем мы
И поднимем их всех против врага.

Затем мы пойдем Нижними путями,
И все копьеносцы-пастухи поднимаются.

Мы спустимся к Дешевке Рейнс
И соберем лучников города;

Следующим мы придем в Гринстед
Где все люди добрые и правдивые.

Когда мы придем своими путями к Внешнему Лесу
Мы станем великим и добрым воинством;

Да, когда мы выйдем на открытое поле
Многие будут под прикрытием.

И, может быть, граф Хью ляжет на дно
И все же в Небесный дом отправимся.

Но мы будем жить на земле, которую любим
И не ропщите на святые Небеса над головой.

Придите вы, кто думает, что время слишком долгое
Пока мы не уничтожим слово неправды!

Придите вы, кто считает жизнь наполненной страхом
В этот последний день приблизился!

Иди за мной по дороге,
Которая ведет к обители Эрна ".

* * * * *

Затем он спрыгнул с холма
И отступали все, кто был вокруг

Пока он не оказался впереди всех
Между рекой и берегом.

И поднимались радостные и сильные крики
Когда за нами следовала вся толпа;

И над головой развевались знамена,
Когда мы шли своим путем ко всему, что произошло.

* * * * *

Поля перед Дрожащей низиной
О многих печалях мужчины знают;

Там , может быть , скажут осенние акры
О том, как встретились мужчины и что случилось.

Черный город под Орлиным гнездом
Расскажу эту историю так, как ей больше нравится.

И утешение в том, что Речному краю
Не хватает многих рук, собирающих осень.

И есть незамужние девушки в бедственном положении
На какое-то время решат, что любовь умерла;

И младенцы, которые есть у мужчин, вырастут
И никогда не узнают лица своих отцов.

И все же в Стране у реки
Никогда не задерживается ни раб, ни слуга графа;

Ибо Хью, граф могущества и веселья
Оставил веселые дни Земли;

И мы продолжаем жить на земле, которую любим,
И не ропщем на святые Небеса.




ГОЛОС ТЯЖЕЛОГО ТРУДА.


Я слышал, как люди говорили: "Оставь надежду и молитвы",
Все дни будут такими, какими были;
Сегодняшний и завтрашний дни приносят страх и печаль,
Нескончаемый труд между ними.

Когда Земля была моложе, посреди тяжелого труда и голода,
В надежде мы боролись, и наши руки были сильными;
Тогда великие люди вели нас, словами, которыми они нас кормили,
И повелевали нам исправить земную несправедливость.

Прочтите в рассказе об их деяниях и славе,
Их имена среди безымянных мертвецов;
Затем обратитесь от лжи к нам, медленно умирающим
В том добром мире, к которому они привели;

Где все быстрее и быстрее наш железный повелитель,
То, что мы создали, вечно движет,
Побуждает нас добывать сокровища и создавать удовольствие
Ради других надежд и других жизней.

Там, где дом - это лачуга и скучно, мы пресмыкаемся,
Забывая, что мир справедлив;
Где нет младенца, которого мы лелеем, чтобы не погибла сама его душа;
Где веселье - преступление, а любовь - ловушка.

Кто теперь поведет нас, какой бог прислушается к нам
Пока мы лежим в аду, наши руки победили?
Ибо у нас нет правителей, но есть глупцы,
Великие пали, мудрецы ушли.

* * * * *

Я слышал, как люди говорили: "Оставь слезы и молитвы",
Острый нож не обращает внимания на овец;
Разве мы не сильнее богатых и обиженных,
Когда рассветет над мечтами и сном?

Придите плечом к плечу, пока мир не постарел!
Помощь ни в чем, кроме тебя и меня;
Надежда перед нами, долгие годы, которые утомили нас
Утомили лидеров больше, чем могут быть мужчины.

Пусть мертвые сердца медлят, торгуют и женятся,
И с трепетом лелеют свои мечты о веселье,
В то время как мы, живые, отдаем свои жизни
Дать рождение новому яркому миру.

Приходите плечом к плечу, пока земля не состарилась!
Это Дело распространяется на сушу и море;
Теперь мир содрогается, и пробуждается страх,
И, наконец, радость для нас с тобой.




ДОМ ГУННАРА НАД ДОМОМ В ЛИТЕНДЕ.


Вы, пришедшие из-за моря
чтобы узреть этот серый храм земель,
Чей пол - могила прошедших времен,
и чьи стены построены трудом мертвых рук
Покажите фотографии среди руин
деяний, которые превзошли смерть,
Останьтесь у этой могилы в гробнице
чтобы спросить, кто лежит под ней.
Ах! мир меняется слишком быстро,
что вы стоите там, затаив дыхание,
Как я называю его, тот старый Гуннар,
который первым пришел на сенокос
Почувствовал, что вся земля благоухает и свежа,
как будто он умер среди этих краев.
Слишком быстро проходит слава,
если вы не будете трепетать, чтобы снова не увидеть
Серый холм откроется и покажет его
радостные глаза без зависти или боли.
Невелик труд, как мне кажется, созерцать его
но рассказчик трудился напрасно.

Немного труда за уши, что внимали
слышать его смерть-побеждая песня,
До сжимается сердце, чтобы думать о радости
бессмертных, что преодолел не так.
О, мир еще молод, как мне кажется
и надежда на его зеленый расцвет,
Когда слова человека забываются
так соедините все прошедшие дни,
Когда мы оглядываемся вокруг на землю
которую он видел эти девятьсот лет.

Сумерки разлились по траве
этой долины среди холмов:
Сумерки, которые никогда не станут темными
до рассвета, когда наступит полночь.
Впадина под снегом Эйяфелла,
и серая равнина, море встречается с серым.
Белая, высоко в небе висит луна
чтобы ни одна темная ночь не стала светлее, чем день,
Ибо здесь день и ночь в течение лета
чтобы бездельник не упустил своего времени.




ПРИБЛИЖАЕТСЯ ДЕНЬ.


Идите сюда, ребята, и слушайте,
ибо есть о чем рассказать,
О грядущих чудесных днях, когда все
будет лучше, чем хорошо.

И будет рассказана эта история о стране,
земле посреди моря,
И люди будут называть это Англией
в грядущие дни.

Таких больше, чем у одного из тысячи
в дни, которые еще впереди,
Будет хоть какая-то надежда на завтрашний день,
хоть какая-то радость от древнего дома.

* * * * *

Ибо тогда не смейся, а послушай
эту мою странную историю,
Все люди, которые есть в Англии
, будут жить лучше, чем свиньи.

Тогда человек будет трудиться и вспоминать о нем,
и радоваться делам рук своих,
И еще не возвращался домой вечером
слишком ослабевший и усталый, чтобы стоять.

Мужчины в то грядущее время
будут работать и не будут бояться
За то, что завтра нечем будет зарабатывать
и за то, что голодный волк наступит раньше.

Я говорю вам это на удивление,
что тогда никто не обрадуется
О падении и неудаче своего товарища
чтобы ухватиться за работу, которая у него была.

Ибо то, что заработает работник
, тогда действительно будет его,
И половина не будет пожата даром
тем, кто не сеял семян.

О странная новая чудесная справедливость!
Но для кого мы будем собирать прибыль?
Для нас самих и для каждого из наших собратьев,
и ни одна рука не будет трудиться напрасно.

Тогда все Мое и все Твое будет Нашим,
и никто больше не будет жаждать
Богатств, которые ни к чему не служат
кроме как заковать друга в рабство.

* * * * *

И какое богатство тогда останется у нас,
когда никто не соберет золота
Чтобы купить своего друга на рынке,
и пощипать проданное?

Нет, что еще, кроме прекрасного города,
и маленького домика на холме,
И пустошей, и красоты лесов,
и счастливых полей, которые мы возделываем;

И дома из древних историй,
могилы могущественных мертвецов;
И мудрецы, ищущие чудеса,
и кипучая голова поэта;

И рука художника, творящего чудеса;
и чудесный смычок для скрипки,
И оркестровые хоры музыки:
все те, кто делает и знает.

Ибо все это будет нашим и всех людей
и никто не будет испытывать недостатка в доле
О тяжелом труде и выгоде жизни
в те дни, когда мир станет справедливым.

* * * * *

Ах! таковы будут дни!
Но каковы дела сегодняшнего дня,

В дни, в которые мы живем,
которые изматывают нашу жизнь?
Тогда почему и чего мы ждем?
Нужно сказать три слова;
МЫ ДОБЬЕМСЯ ЭТОГО, и что такое враг
как не сон - сильный, пробужденный и слабый?

О, почему и чего мы ждем?
пока наши братья слабеют,
И на каждом ветру небес
проходит впустую прожитая жизнь.

Как долго они будут упрекать нас
где толпа за толпой они обитают,
Бедные призраки нечестивого города,
раздавленный золотом голодный ад?

Они трудились в убожестве,
они умерли в страшном горе,
Эти сыновья могущественной матери,
эти опоры гордости Англии.

Они ушли; никто не может этого исправить,
ни спасти наши души от проклятия;
Но многие миллионы придут,
и будут ли они лучше или хуже?

Это мы должны ответить и поторопиться,
и широко распахнуть дверь
Для спешащего ужаса богача
и медлительной надежды бедняка.

Да, безмолвный гнев несчастных,
и их неизученное недовольство,
Мы должны озвучить это и придать мудрости
пока не закончится время ожидания.

* * * * *

Приди же, раз все зовет нас,
живые и мертвые,
И над запутанным клубком
прольется мерцающий свет.

Итак, давайте отбросим дурачество
и предадимся легкости и отдыху,
Ибо только это Дело достойно внимания
пока хорошие дни не принесут лучшее.

Приходите, присоединяйтесь к единственной битве
в которой ни один человек не может потерпеть неудачу,
Где кто бы ни увядал и ни умирал,
но его подвиг все равно восторжествует.

Ах! ну же, отбрось всякое дурачество,
по крайней мере, это мы знаем:
Что наступает Рассвет и День,
и вперед развеваются Знамена.




ЗЕМЛЯ -ЦЕЛИТЕЛЬНИЦА, ЗЕМЛЯ -ХРАНИТЕЛЬНИЦА.


Так быстро бегут часы
До времени неопровержимого:
Прощай, моя любовь, нелюбящая,
Прощай, моя любовь, возлюбленные!

Что? разве у нас не радостное сердце?
Неужели нам нечего делать?
Разве не ушли все страхи
И не расцвел новый весенний прилив?

Паруса раздуваются над нами,
Морской гребень поднимает киль;
Ибо Они призвали тех, кто любит нас,
Кто несет исцеляющие дары:

Венец для побеждающего,
Постель для того, кто потерпит неудачу,
Слава, которая начинается
В никогда не умирающих сказках.

Но теперь боль закончилась
И радостная рука сжимает меч,
Взгляни на свою исправленную жизнь
И раздай должную награду.

Подумай о неблагодарном утре,
Неиспользованные дары полудня;
Подумай о кануне презрения,
Ночи отказа в молитве.

И все же. Жизнь до этого,
Помнишь ли ты что-нибудь,
Какие ужасы трепетали над ней
Рожденные из ада мысли?

И это, что приходит после:
Как ты живешь и осмеливаешься
Встретить его пустой смех,
Столкнуться с его одинокой заботой?

В страхе ты желал,
В покое ты сожалеешь,
О потухшем огне,
Запутывание сети.

Пришла любовь и получила справедливый привет;
Любовь ушла; и не оставила стыда.
Встретятся ли оба сумрака
Виноват ли летний солнечный свет?

Что? приходит любовь и уходит
Как пустой ветер темной ночи,
Потому что твоя глупость сеет
Жатва слепых?

Ты убил любовь печалью?
Твои слезы погасили солнце?
Нет, даже завтра
Будет совершено много дел.

Это сумеречное море, по которому ты плывешь,
Стало ли оно тусклым и черным
Из-за того, что ты потерпел неудачу,
И из-за истории твоего отсутствия?

Тогда мир! из-за твоей старой скорби
Был рожден от Земли доброй,
И печальную сказку ты оставляешь
Земля не оставит после себя.

Мир! за ту радость, которая пребывает
За что ты держишься
Земля ждет прилива
Для того дня, когда это закончится.

Твоя душа и жизнь погибнут,
И твое имя, как ветер прошлой ночи;
Но Земля, которую ты будешь лелеять,
Которую ты найдешь сегодня.

И вся твоя радость и печаль,
Такие великие еще вчера,
Такие легкие завтра,
Никогда не пройдут.

Lo! lo! рассвет-мерцание вон там,
Приближается восход солнца,
И люди забывают удивляться
Что они рождены, чтобы умереть.

Тогда восхваляйте деяние, совершенное
При дневном свете и веселье!
История, которая никогда не кончается
Кто бы ни жил на земле.




ВСЕ РАДИ ДЕЛА.


Услышьте слово, своевременное слово,
ибо приближается день,,
Когда Дело призовет нас,
кого-то жить, а кого-то умереть!

Тот, кто умирает, не умрет одиноким,
многие ушли до этого;
Тот, кто живет, не понесет бремени
тяжелее той жизни, которую они несли.

В их истории нет ничего древнего,
еще вчера они истекали кровью,
Они самые молодые из возлюбленных земли,
последние из всех доблестных мертвецов.

Все новости, которые мы рассказываем,
были историей, которую они должны были рассказать,
Надежда, которую лелеют наши сердца,
была надеждой, ради которой они пали.

В могиле, где тираны тяги них,
ложь их труда и их боль,
Но бессмертие от их печали
снова пробуждает надежду.

Поэтому не скорбите и не сокрушайтесь об этом,
что мир переживет их жизнь;
Голос и видение все же они дают нам,
укрепляя наши руки для борьбы.

У некоторых было имя, и слава, и почести,
они узнали, кем были, мудрыми и сильными;
Некоторые были безымянными, бедными, неграмотными,
слабыми во всем, кроме горя и неправоты.

Все названные и безымянные живут в нас;
все они, как один, ведут нас за собой.
Всякая боль не имеет значения,
всякое горе нужно забыть.

Послушай, как они кричат: "О счастливые,
счастливы вы, что родились
В печальном медленном уходе ночи,
в наступлении утра.

"Справедливый венец уготован тебе,
достойно умереть или достойно жить
В битве, в неразберихе,
мир обрести или мир отдать".

Ах, это может быть! Часто вспоминаю,
в те дни, которые еще будут,
Когда не останется ни одного золотого раба
от моря до моря,

Часто, когда мужчины и девушки веселы,
прежде чем солнечный свет покинет землю,
И они благословляют день возлюбленный,
слишком короткий для всего их веселья,

Некоторые остановятся ненадолго и задумаются
о горьких днях прошлого,
Прежде чем тяжкий труд раздоров и битв
разрушил проклятие золота;

Тогда губы любимой и возлюбленного
поднимутся торжественные мысли о нас;
Мы, некогда бывшие глупцами, побеждены,
тогда станем храбрыми и мудрыми.

Там, среди мира, построенного заново
сохранятся наши земные деяния,
Хотя все наши имена будут забыты,
и рассказ о том, как мы умерли.

Тогда жизнь или смерть, кто будет обращать на это внимание,
что мы приобретаем или что теряем?
Жизнь пролетает бесшабашно в борьбе,
и дело для каждого должно быть выбрано.

Услышьте слово, своевременное слово,
ибо приближается день,,
Когда Дело призовет нас,
кого-то жить, а кого-то умереть!




БОЛЬ И ВРЕМЯ НЕ БОРЮТСЯ.


Какая часть этой ужасной вечности
Неужели те странные минуты, которые я получаю,
Омрачены сомнениями в любви и боли,
Когда я, возможно, увижу твое нежное лицо,
Незадолго до прощания?

Какова доля мирового прилива тоски
Эта вспышка, когда новый день становится голым и белым
Стирает слабый восторг моего полусна,
И рядом со мной ничего нет,
И хорошо запоминается прощание?

Какая капля в сером потоке слез
То время, когда я трудился весь долгий день,
Измученный, не показывает, что мне нечего делать,
И ничто из того, что стоило моего труда, не несет в себе
Тоски по тому последнему прощанию?

Какая жалость с небес над головой,
Чему внимают из вечности,
Какое слово из стремительного мира для меня?
Говори, внимай и жалей, О нежная любовь,
Кто знал о днях перед прощанием!




ПРИБЛИЖАЯСЬ К СВЕТУ.


Вот, когда мы пробираемся по запутанному лесу,
В спешке и стремлении быть там,
Ничто не кажется его листьям и цветам хорошими,
Несмотря на то, что они выглядят прекрасными.

Но, взглянув вверх, мы наконец видим
Отблеск открытого света,
Из того места, где мы были бы:
Затем вырастают очень яркие кусты ежевики.

Так что теперь, посреди нашего дня борьбы,
Со многими вещами рады, что мы играем,
Когда однажды мы увидим свет жизни
Просвечивающий сквозь путаницу дня сегодняшнего.




СТИХИ К КАРТИНКАМ.


_день_.

Я есмь День; Я приношу снова
Жизнь и славу, Любовь и боль:
Пробудись, восстань! от смерти к смерти
Через меня оживляется Мировая сказка.

Весна.

Весна - это я, слишком мягкосердечный
Многое нужно сказать, прежде чем я уйду:
Попроси Летний прилив доказать
Изобилие моей любви.

Лето.

Я долго ждал Лета, не так ли;
Многое изменится, или я умру.
Пожалуйста, пойми это правильно
Хотя я утомляю тебя блаженством.

Осень.

Я стою под тяжестью осени.
Измученное сердце и слабые руки:
Ничто, кроме отдыха, не кажется мне хорошим,
Скажи слово, которое освободит меня.

_Winter_.

Я - Зима, которая хранит
Тоска в безопасности посреди сна:
Кто скажет, если бы я умер
Что следует помнить?

Ночь.

Я есмь Ночь: Я снова приношу
Надежду на удовольствие, отдых от боли:
Невысказанные мысли между жизнью и смертью
Мое плодотворное молчание ускоряется.



ДЛЯ ШИПОВНИКОВОЙ РОЗЫ.


_ The Briarwood_.

Роковой сон плывет и течет
О клубке роз;
Но вот! обреченные рука и сердце
Чтобы разорвать дремлющее проклятие на части!

_ Зал совета_.

Угроза войны, надежда на мир,
Опасность и приумножение Королевства
Спи дальше и жди последнего дня,
Когда судьба снимет с нее цепь.

_ Садовый двор_.

Девственная прелесть земли
Не знает движения ни голоса, ни руки,
Ни чаши, которую наполняют спящие воды,
Неугомонный челнок лежит неподвижно.

Цветок розы.

Здесь лежит накопленная любовь, ключ
Ко всем сокровищам, которые должны быть.;
Судьба вручает подарок, чтобы принять его,
И пробудить этот спящий мир.



ЕЩЕ ОДИН ДЛЯ ШИПОВНИКА.


О предательский запах, О колючий взгляд,
О путаница неправды и добра в мире,
Что тебе нужно от блеска моих доспехов
Как не темная паутина сна?

Подавленные, лишенные всякого проблеска надежды
Они лгут и уныло мечтают;
Когда-то были мужчины, но их больше нет, которые любили
Их опустошенные, побежденные сердца должны шевельнуться.

Здесь спит мир, который не хотел бы любить!
Пусть он продолжает спать, но если Он шевельнется
Их сердца смиренно и мудро ждут
В его вновь пробудившемся прекрасном поместье.

О, победа наконец никогда не бывает поздней!
Твое молчание было голосом судьбы;
Твои неподвижные руки победили в борьбе;
Твои глаза были светлыми; твои губы были живыми.



ДЯТЕЛ.


Я когда-то был королем и вождем
Теперь я вор древесной коры,
Вечно перепутываю ствол и лист
Преследую добычу.



ЛЕВ.


Звери, которые обитают
В древесине и отходах,
А теперь сядь и смотри,
Ни скачи, ни спеши.



ЛЕС.


_Pear-tree_.

Краем дровосека я падаю в обморок и терплю неудачу;
Краем ремесленника я рассказываю историю.

Честное дерево_.

Высоко в лесу, высоко над залом,
Я поднимаюсь ввысь, когда падаю низко.

Дуб.

Я непоколебим, какой бы ветер ни дул.
Быстро, быстрее ветра я ухожу.



ПОМОНА.


Я древняя Яблочная Королева,
Какой я была когда-то, такой я и сейчас.
Навеки невидимая надежда,
Между цветком и веткой.

Ах, где спрятанное рекой Золото!
И где продуваемая ветрами могила Трои?
И все же я пришел, как приходил в древности,
Из сердца радости Лета.



ФЛОРА.


Я - служанка земли,
Я создаю прекрасное ее великолепное платье,
И укрась ее в дни веселья
Множеством гирлянд славы.

И пока земные малыши бледнеют
И играют у Материнского подола
Я рассыпаю каждый полученный мной дар
От солнца и ветра, чтобы порадовать их.



ФРУКТОВЫЙ САД.


Среди выжженного меда и опустошенного акра,
Внешний мир опустошен и изношен,

Но здесь, в нашем саду,-близко,
Гердон ее труда показывает.

О доблестная Земля, О счастливый год
Который насмехается над угрозой приближающейся зимы,

И перелетает с дерева на дерево
Знамена будущей весны.



ДЕРЕВЬЯ-ГОБЕЛЕНЫ.


Дуб.

Я - дерево-Крыша и Киль.;
Я перекидываю мост через моря для горя и блага.

_Fir._

Я стою высоко на величественном дубе,
И гоню его от края к краю.

_аш_.

Я поднимаю железный бич моего брата;
Я вонзаю копье и строю повозку.

_Yew_.

Я расту во тьме ветреной долины,
Отец рокового Лука.

_Poplar_.

Боевое древко и доильник
Я делаю и сохраняю в целости телегу для сена.

_живи_.

Короля я благословляю; светильники я подравниваю;
В моей теплой волне плавают рыбы.

Яблоня_.

Я склонил голову перед волей Адама;
Я наполняю чаши трудящихся людей.

Вино_.

Я беру кровь из земли;
Я храню солнце для зимнего веселья.

Оранжевое дерево.

Среди зелени моей ночи
Мои пахучие лампы висят круглые и яркие.

_Fig-tree_.

Я, маленький среди деревьев
Добывая мед, спариваю пчел.

_муловое дерево_.

Недостаток любви окрасил мои ягоды в красный цвет:
Для Любовного наряда мои листья сброшены.

_муловое дерево_.

Высоко над скрытыми ногами цветов медовухи
Я несу свою сладкую ношу.

Бей!

Взгляни на мои покрытые листвой ветви, Корону
живой песни и мертвой славы!



ЦВЕТУЩИЙ САД.


_шелковая вышивка_.

Укрась шелком мой сад,
и укрась шелком мое небо,
И укрась шелком мои яблоневые ветви
, свисающие высоко;
Все сотворено Червем
в кроватке крестьянина Карла
На листьях шелковицы
когда лето было жарким!




КОНЕЦ МАЯ.


Как завывает ветер этим утром
Примерно в конце мая,
И быстро приближает июнь
Глумиться над несчастным миром
И радость мира прошла
И мое долгожданное лицо!
Радость мира прошла;
Ибо я больше не могу думать,
Что кто-то из людей рад
Увидеть рассвет дня
Разорвать запутанный сон
В котором у них не было горя.
Ах, сквозь запутанный сон
Там, где у других нет горя
Со мной всегда так
Эти страхи и измены струятся
И тупой сон убивает веру
Что бы там ни было.
Сон убивает всякую веру
Пока безнадежный свет
Просыпается при рождении июня
Нужно сплести еще больше лживых историй,
Больше любви вопреки горю,
Больше надежды на скорое исчезновение.




ПОЛОВИНА ЖИЗНИ ПРОШЛА.


Дни убивали дни,
и времена года прошли мимо
И снова принесли мне лето;
и вот я лежу на траве.
Как прежде я лежал и радовался
прежде чем я вмешался в правое и неправильное.
Широко раскинулся мед, как в старые времена,
и река ползет по
На берегу поросшего вязами берега
, который поворачивает к заросшему сорняками ручью;
, И серого цвета над его ближайшим краем
поблескивают дрожащие камыши.
В медовухе, как и в старые времена, есть работа;
они жаждут выиграть сено,
В то время как каждое яркое солнце заходит
и зарождает более ясный день.
Вилы сияют белизной на солнце
вокруг желтой телеги с красными колесами,
Где быстро растет гора сена;
а теперь из переулка
Прибывает упряжка волов, тянущая другую,
прибывает судебный пристав с пивом,
И тук-тук-тук проезжает фермерская кляча
по узкому мосту плотины.
Высоко и легко плывут облака,
и хотя ласточки порхают
Так высоко над залитой солнцем землей,
они - неотъемлемая ее часть,
И так, хотя и высоко над ними,
развеваются крылья странствующей херни;
В неизмеримых глубинах над ним
трепещет и горит прекрасное небо;
Милое солнце заливает землю
когда утро клонится к полудню,
И просыпается легкий ветерок
в разгар последнего июня.
Они заняты сбором сена,
и жизнью, и картиной, которую они создают,
Если бы я был таким, каким был когда-то,
Я бы считал, что это сделано ради меня;
Ибо здесь, если кому-то не нужно работать
, есть место для счастливого отдыха,
Пока мысль человека витает над миром
север, юг, восток и запад.

* * * * *

Есть мужчины и служанки,
и жены, и старики грей
Из полей, которые я так хорошо знаю,
и они почти не изменились
С тех пор, как я был мальчиком среди них;
и все же, как велика перемена!
Странные они выросли для меня;
да, я сам для себя странный.
Их разговоры и смех, смешивающиеся
с музыкой медовухи
Теперь не имеют для меня никакого значения
чтобы помочь или помешать моим нуждам,
Так далеко от них я отдалился.
И все же среди них идет
Часть меня, мой мальчик,
и удовольствия, и боли, которые он знает,
И считает это чем-то странным,
когда он не рад.

Вот теперь! женщина, которая наклоняется
и целует лицо парня,
И вкладывает грабли в его руку
и смеется ему в смеющееся лицо.
Чей это голос, который смеется
в старом знакомом месте?
Чей же он должен быть, как не моего любимого,
если бы моя любовь все еще была на земле?
Смогла бы она воздержаться от посещения полей
где родилась моя радость и ее радость,
Когда я был там и ее ребенок,
на траве, знавшей ее ноги
'Среди цветов, которые вели ее вперед
когда канун лета был сладким?

* * * * *

Нет, нет, это больше не она;
никогда больше она не сможет прийти
И вот, повозки с сеном ползут
по лугам ее дома;
Она больше не может поцеловать своего сына
или вложить грабли в его руку
С которым она справлялась некоторое время назад
посреди группы на сенокосе.
Ее смех исчез, как и ее жизнь;
на земле нет ничего подобного,
Тогда мне не было места в этой суматохе,
не разделяю спешки и веселья.

Нет, позволь мне смотреть и верить
что все это исчезнет,
По крайней мере, когда наступит ночь,
и что она будет там, посреди сена,
Счастливые и измученные работой,
ожидающие и тоскующие по любви.
Она будет, как в старые времена,
когда огромная луна повисла над,
И безмолвной и мертвой была деревня,
и ничто, кроме плотины, не проснулось;
Там она поднимется мне навстречу,
и мои руки она поспешит взять,
И оттуда мы отправимся восвояси,
и перейдем по древнему мосту
Мимо множества живых изгородей, увитых розами,
пока не достигнем выжженного солнцем хребта
И огромный ров, вырытый римлянами:
там мы еще немного постоим,
Чтобы посмотреть, как подкрадывается рассвет
над благоухающей прекрасной землей,
Пока весь мир не пробудится
и не потянет нас вниз, мы вдвоем,
К полевым делам и загону
и веселым летним достижениям.

Ах, так, только так я увижу ее,
в мечтах днем или ночью,
Когда моя душа избавится от своей печали
чтобы вспомнить прошлые радости.
Она ушла. Она была и ее нет.;
на земле нет ничего подобного
Кроме нарисованной картины;
и для меня есть пустота и недостаток
, Которым я не могу дать названия или измерить.
И все же для меня и всех этих она умерла,
Так же, как и жила некоторое время,
чтобы настал лучший день.
Поэтому я живу, и я буду жить
пока работа последнего дня не потерпит крах.
Наберись немного терпения
и я расскажу тебе историю
О том, как и почему она умерла,
и почему я слабый и измученный,
И забрел на луга
и туда, где я родился;
Но здесь и сегодня я не могу;
вечно мои мысли будут блуждать
К той надежде, которая ненадолго осуществилась
, и к блаженству предыдущего дня.
О надеждах и муках великого мира
сегодня я едва могу думать;
Как призрак, из жизни живых
и от их земных деяний я уклоняюсь.
Я пойду вниз по воде
и по древнему мосту,
И пойду по нашим старым следам
пока не приду к выжженному солнцем хребту,
И огромный ров, вырытый римлянами;
и оттуда некоторое время я буду смотреть,
И увижу три изобильных округа
простирающиеся до тех пор, пока они не исчезнут в дымке;
И во всех жилищах человеческих
чтобы оттуда глаза мои увидели,
Каким должен быть человек, столь несчастный, как я
под солнцем?

О глупец, что это за слова?
Тебе нужно лелеять печаль,
И ты был смел и счастлив;
но эти, если они произносят проклятие,
В нем нет ни жала, ни смысла,
это пустой звук в эфире.
Твоя жизнь полна скорби,
а их жизнь настолько пуста и безжизненна,
Что у них нет слов для жалоб;
и они не были так счастливы
Чтобы они могли измерить скорбь
или сказать, что может означать скорбь.
А тебе, тебе нужно совершить дела,
и потрудиться, чтобы поскорее встретиться с тобой;
Отправляйся и размышляй об этом
в течение изнуренного солнцем дня.




МОЕ И ТВОЕ.
ИЗ ФЛАМАНДСКОЙ ПОЭМЫ ЧЕТЫРНАДЦАТОГО века.


Два слова о мире, который мы видим,
И нет ничего, кроме Моего и Твоего.
Ах! могли бы мы разогнать их пошире
С нами должны царить покой и мир;
Все свободные, никому не принадлежащие товары и снаряжение,
Мужчинами и женщинами, хотя это было.
Общая для всех пшеница и вино
За морями и вверх по Рейну.
Ни одного убийцы во всем мире.
Когда ни мое, ни твое больше не известны.
Да, Бог благоволил к нашему здоровью,
Дал все это мимолетное земное богатство
Общее достояние для всех,
Чтобы люди могли кормить их на эти средства,
И одевать их члены и обувать ноги
И жить простой и сладкой жизнью.
Но сейчас так бушует жадность
Что каждый желает не меньше
Всего на свете, и все свое;
И все для него и только для него.




"СЛОВО О Кристине".
ПЕРЕВЕДЕНО С ИСЛАНДСКОГО.


Из шелка было сшито мое снаряжение,
Алое они надели на меня,
Затем я был перенесен на морскую отмель
И положен в морскую кору.
Хорошо, что я был вдали от Мира.

Случись это там, я, возможно, и не утонул бы,
Ибо Бог был добр ко мне;
Волны вынесли меня на сушу
Где рос прекрасный зеленый лес.
_О хорошо, что я был вдали от мира_.

По дороге ехал Рыцарь верхом
С тремя поклонниками
И он взял меня на руки, маленькую,
Когда я лежала на морском песке.
Хорошо, что я была вдали от Всего Мира.

Он взял меня на руки и понес домой
В дом, который был его собственным,
И там я так долго была с ним,
Что я была его единственной любовью.
_О хорошо, что я был вдали от мира_.

Но в самую первую ночь, когда мы лежали в постели
На него обрушились горе и беда,
Туда пришли больные люди короля,
И убил его своей рукой.
Хорошо, что я был вдали от Мира.

Там убили они короля Адалбрайта,
Двое из его приближенных убили их,
Но третий быстро уплыл с суши
С тех пор я не видел его ни дня.
Хорошо, что я был вдали от Мира.

О колеблющаяся надежда на блаженство этого мира,
Как люди смогут проникнуться тобою?
Моя роща Драгоценных камней исчезла
Мои глаза больше не увидят!
_О хорошо, если бы я был вдали от мира_.

Каждый час, пока будет длиться моя жизнь
Помнит только его,
Такая тяжелая печаль у меня осталась
От нашей встречи давным-давно.
Как хорошо, что я был вдали от Мира.

О, ранним утром-прилив
Мужчины кричат: "Кристина прекрасная,
Довольна ли ты этой настоящей любовью
Ты сидишь и любишь там?"
"Как хорошо, что я была вдали от Мира".

Ах, да, я так сильно люблю его,
И так дорога будет моя любовь,
Что сам Бог Небес на высоте
Поклоняется ему и мне.
Как хорошо, что я был вдали от Мира.

"Ах, все красное золото, которое у меня есть
Хорошо бы я отдал сегодня,
Только за это и ни за что другое
Чтобы отвоевать у мира все ".
Хорошо, если бы я был вдали от мира.

"Нет, среди всех людей на земле
Храни свое румяное золото,
И люби всемогущего господа
, Который обвенчал тебя в древности".
"Хорошо, что я был вдали от Мира".




ГИЛЬДЕБРАНД И ХЕЛЛЕЛИЛЬ.
ПЕРЕВОД С датского.


Хеллелиль сидит там в беседке,
_ Никто не знает моего горя, кроме одного Бога_,
И шьет по шву так красиво,
_ Я никогда не оплакиваю свою печаль ни перед кем другим_.

Но там, где должно быть золото,
Она вышила шелком по ткани.

Там, где она должна шить шелковой нитью
Золото она положила на ткань.

Так до королевы дошла весть
Что победит адская дикая работа.

Тогда королева сшила ей меха
И отправилась на ярмарку Хеллиль.

"О, быстро ты сообразила, Хеллиль,
Но твое шитье по-прежнему безумно!"

"Пусть мое шитье будет всего лишь безумием
Такого злого случая, как у меня, еще не было.

Мой отец был добрым королем и лордом,
Пятнадцать рыцарей служили перед его правлением.

Он учил меня шитью по-королевски,
Двенадцать рыцарей охраняли и опекали меня.

Одиннадцать рыцарей хорошо служили день за днем,
Двенадцатый предал меня безумию.

И это был хайт Хильдебранд,
Сын короля английского Земли.

Но в беседке были мы едва возложил
Чем истину содержащихся в нем обещаний, чтобы мой отец сказал.

Затем он громко крикнул гарту и холлу:
"Вставайте, мои люди, и вооружайтесь все!

"Да, надевай кольчугу и не мешкай,
Крепкая шея у лорда Хильдебранда!"

Они стояли у двери с глефами и копьями;
"Хильдебранд, встань и поспеши сюда!"

Лорд Хильдебранд погладил мою белую-белую щеку:
"О любовь, не произноси моего имени.

"Да, даже если ты увидишь мою кровь,
Не называй меня, иначе ты станешь моей смертью ".

Из дверей выскочил лорд Гильдебранд,
И взмахнул своим добрым мечом.

Первый из всех, кого он убил там.
Были моими семью братьями с золотыми волосами.

Тогда перед ним стоял самый младший,
И дорогим он был в те далекие дни.

Тогда я воскликнула: "О Хильдебранд,
Во имя Бога, сейчас же останови свою руку.

"О, позволь моему младшему брату жить
Весть об этом моей матери, чтобы она передала!"

Не успело прозвучать это слово, Как
с восемью ранами моя любовь упала на землю.

Мой брат взял меня за золотые волосы,
И привязал к седлу там.

Тогда я не встретил ни малейшего корешка,
Но он немного оторвал мне ногу.

Дикий лес не вынес ни малейшего тормоза,
Но он немного оторвал мне ноги.

Мы не наткнулись на самую глубокую плотину
Но лошадь моего брата переплыла ее.

Но когда мы подъехали к воротам замка, мы,
Там стояла моя мать в горе и стыде.

Мой брат позволил воздвигнуть высокую башню,
Изнутри утыканную острыми шипами.

Он взял меня в моей шелковой рубашке голым
И бросил в ту башню.

И где бы ни лежали мои ноги, я лежал
Терзания от шипов, которые у меня были.

Где бы я ни стоял на ногах, я стоял
Острые колючки пустили мне кровь.

Мой младший брат убил бы меня,
Но моя мать продала бы меня.

Отличный новый колокол, купленный за мои деньги
В церкви Марии, чтобы повесить его повыше.

Но первый удар, который он нанес, был
Сердце моей матери разрывается на части ".

Как только были высказаны ее печаль и огорчение,
_ Никто не знает моего горя, кроме одного Бога_,
В объятиях королевы она сидела мертвая,
_ Я никогда не рассказываю о своем горе никому другому_.




ГОРЕ СЫНА.
С ИСЛАНДСКОГО.


Король спросил своего доброго сына:
"Почему ты притих и в плохом настроении?
Это справедливо - скакать за границу.
Ты не играешь и не смеешься;
Вся твоя хорошая игра начисто забыта ".

"Сядь рядом со мной, дорогой отец,
И ты услышишь рассказ о моем горе.

Ты отправил меня в далекую страну,
И отдал меня в руки доброго графа.

У этого доброго графа было семь дочерей,
Прекраснейшая из дев под небом.

Одна приносила мне мясо, когда я должен был обедать,
Другая прекрасно кроила и шила мою одежду.

Одна вымыла и расчесала мои желтые волосы,
И одна из них мне там понравилась.

Случилось это в такой погожий день,
Мы настроились на спорт и забавы.

Внизу, в долине, моя лошадь привязала меня,
Быстро вскочила в седло.

Ярко-красная она была, как мерцающее пламя
Когда она подошла к луке моего седла.

Она стояла рядом с лукой моего седла.
"Бежать с тобой к моему сердцу было хорошо".

Добрым был мой конь и готов был помочь,
Я положила свою любовь ему на спину.

Мы уехали из гарта прочь,
И никто не знал о нас в тот день.

Но когда мы ехали по песку
Вот баржа, стоящая у берега.

И на этой лодке мы отплыли,
И поплыли прочь с радостью в сердце.

Когда мы добрались до темного леса и тени
Поставить шатер велела моя истинная любовь.

Трех сыновей моя истинная любовь родила мне там,
А потом умерла та, кто была так дорога.

Могилу я вырыл для нее своим мечом,
Своим прекрасным щитом я вылил форму.

Сначала в форму я положил свою любовь.,
Затем все мои сыновья подняли ее грудь.

И я должен лежать один.;
Итак, с того места, где я был, я ушел ".

Ни один мужчина теперь не устоит на ногах
Любить эту любовь, добиваться этой сладости:
Как это справедливо - ездить за границу.




АГНЕС И ЧЕЛОВЕК С ХОЛМА.
ПЕРЕВОД С ДАТСКОГО.


Агнес шла по лугам с-плачем,
Птицы с-поют.
Там стоял человек с холмов, оберегая его.
Агнесса, прекрасная Агнесса!
"Пойдем на холм, прекрасная Агнесса, со мной,
Я дам тебе самое красное из золота!"

Дважды обошла Агнесса холм вокруг да около,
Затем вошла внутрь, оставив прекрасный мир снаружи.

На склоне холма живет Агнес, три года трижды рассказанная о'эр,
На зеленую землю, где она упала, навалилась тоска, полная боли.

Там она сидела, и в ее пении звучала колыбельная,
И она услышала, как звонят колокола Англии.

Агнес устояла перед своим истинным возлюбленным:
"Могу ли я отправиться в церковь Английской земли?"

"К Англиканской церкви хорошо, если ты уйдешь,
Чтобы ни на чью руку ты не возложил красное золото.

"Так что, когда ты пришел на кладбище близ
Ты не за границей золотых твоих волос.

"Так что, когда ты стоишь в церкви в
Твоей матери на скамейке ты никогда не выиграть.

"Так что, когда ты услышишь имя Бога высшего,,
Не преклоняй перед ним ни одного земного колена".

Она положила руку на все золото, которое там было,
И распустила свои золотые волосы.

И когда церковь, она стояла внутри
Она победила свою мать на скамейке запасных.

И когда она услышала имя верховного Бога,
Преклонив колена до земли, она поклонилась ему.

Когда вся месса была пропета до конца
Домой, к своей дорогой матери, она отправилась.

"Пойдем, Агнес, ко мне на холм,
Ибо семеро твоих маленьких сыновей скорбят о тебе!"

"Пусть они приветствуют, пусть они приветствуют, как им заблагорассудится;
Ибо я никогда больше не буду этого слушать!"

Странно возложил он на нее, вызвал сильную болезнь,
Птицы поют.
В тот же час ее привели к смерти.
Агнесса, прекрасная Агнесса!




РЫЦАРЬ ААГЕН И ДЕВА ЭЛЬЗА.
ПЕРЕВОД С датского.


Это был прекрасный рыцарь Ааген
Он отправился своим путем на остров,
И поклялся в верности Эльзе,
Которая была такой прекрасной мэй.

Он поклялся в верности Эльзе
Весь в румяном золоте,
Но до того, как снова взошла луна того дня
Низко он лежал в черной-черной плесени.

Это была другая девушка,
Она была исполнена горя
Когда она услышала, как прекрасный рыцарь Ааген
В черной плесени лежал.

Восстал прекрасный рыцарь Ааген,
Гроб на спину взвалил он,
И он ушел в свой приют,
Как бы ни была тяжела эта работа.

Он ударил тем же сундуком по двери,
Из-за отсутствия плоти и кожи;
"О, внемлите, Еще одна девушка,
И впустите свою истинную любовь!"

Тогда ответила Другая дева:
"Никогда не открывай мне дверь,
Но если ты назовешь имя Иисуса
, Как ты могла раньше".

"О, внемлите, дева Эльза,
И откройте свою дверь,
Ибо имя Иисуса я вполне могу назвать
Как мог бы раньше!"

Затем встань, дева Эльза,
По ее щекам текли соленые слезы,
И не пожалела она даже своего убежища
Чтобы поприветствовать этого мертвеца.

О, она взяла свой золотой гребень
И расчесала свои волосы,
И для каждого она расчесывала волосы внизу
Упала устал рвать.

"Вникни ты, рыцарь Aagen,
Внимайте, верной любви и сказать,
Если внизу, в черной-пречерной земле
У тебя когда-нибудь все хорошо?"

"О, когда так радуешься ты,
И сердце ликует в тебе,
Тогда уносит это с моим гробом
Чтобы красные розы были со мной ".

Но когда так печален ты
И утомлен твой настрой,
Тогда все в моем гробу
Ужасно от темной крови.

"Теперь пропоет красный петух,
На землю должен я опуститься;
Спуститесь на землю со всеми мертвецами,
И я пойду с вами.

"Теперь пропоет черный петух,
На землю я должен спуститься,
Ибо врата Небес сейчас открываются,
Туда я должен уйти ".

Воскрес прекрасный рыцарь Ааген,
Он взвалил гроб на спину,
И сейчас он на церковном кладбище,
Какой бы тяжелой ни была работа.

Но так поступила девушка Другая,
Из-за своего усталого настроения,
Что последовала за своей настоящей любовью
Через весь темный дикий лес.

Но когда лес был хорошо пройден,
И на церковном дворе они были,
Тогда был прекрасный рыцарь Ааген
Восковая бледность его золотых волос.

И когда они вышли оттуда
И внутри была церковь,
Тогда был прекрасный рыцарь Ааген
Восковая бледность щек и подбородка.

"Послушай ты, Еще одна девушка,
Послушай, истинная любовь, меня,
Не плачь больше о своем бедственном положении,
Каким бы оно ни было!

"Посмотри на небеса высоко-высоко,
На маленькие звездочки и яркие,
И ты увидишь, как сладко
Это fareth с ночной!"

Она подняла глаза к небу наверх,
На маленькие звезды ярко над
Мертвец опустился в могилу,
Никогда больше она не видела свою любовь.

Затем домой отправилась Еще одна девушка,
В середине скорби многообразной,
И прежде, чем снова взошла луна той ночи
Она лежала внизу, в земле.




ХАФБУР И СИГНИ.
ПЕРЕВОД С ДАТСКОГО.


Король Хафбур и король Сивард
Им необходимо разжечь раздор,
Все о милой Сигни
Которая была такой прекрасной женой.
"Так ты завоюешь меня",
"или такую же прекрасную девушку, как я"?

Это был сын короля Хафбур
Проснулся среди ночи,
И 'ган расскажет о чудесном сне
Быстрыми словами, не предвещающими ничего светлого.

"Мне снилось, что я на Небесах
Среди этой прекрасной обители,
И моя истинная любовь лежала на моей руке
И мы падали с облака на облако ".

Пока они сидели там, дамы и служанки,
Они не обратили внимания на его слова,
Только его горячо любимая мать
Прислушивалась к его сну, полному сновидений.

"Отправляйся на гору,
И не откладывай надолго;
К старшей дочери эльфийки
Помолись за исполнение твоего сна".

Итак, сын короля, Эвен Хафбур,
Взял свой меч в левую руку,
И отправился на гору
Чтобы поговорить об этой Лилии-жезле.

Он ударил по нему голой рукой,
С маленькими и изящными пальцами,
И там лежала она, дочь эльфийки,
И хорошо знала этот знак.

"Здравствуй, милейшая дочь эльфийки,
Как на коже, ты прекрасен,
Я молю тебя Богом Небес
Ты прояснил мой сон.

"Мне снилось, что я на небесах,
Да, среди этой прекрасной обители,
И моя истинная любовь лежала на моей руке
И мы падали с облака на облако".

"В то время как ты мечтал, что ты на небесах,
Так ты победишь эту мэй;
Ты мечтал о падении сквозь облака,
Так что отдай за нее свою жизнь".

"И если это зависит от моей удачи
Выиграть мне это может,
Вместо горя-вот стоит мне
Для ее отбросить мою жизнь".

Господь Hafbur позволяет его волос воск долго,
И будет иметь механизм Майс,
И он едет в дом короля Сиварда
И хорошо научится ткачеству.

Лорд Хафбур придал форму всей своей одежде
Так, как это делают девушки,
И так он едет по земле
Нужно посвататься к дочери короля Сиварда.

Теперь, выйдя во двор замка
Он откинул свой плащ
И направился к высокой беседке
Где обитают дамы.

* * * * *

Приветствую, садитесь здесь, дамы и девицы,
Девы и королевы добрые и справедливые,
И главнее всех дочь датского короля
Если она останется здесь!

"Привет, сидишь ли ты, милая королевна,
Прядешь шелковую бечевку,
Это король Хафбур послал меня сюда
Научиться тонкому шитью".

Хафбур прислал тебя сюда, ко мне?
Тогда ты желанный гость,
И я научусь шить так, как умею
Научу ли я тебя наилучшим образом.

"И я научусь шить так, как умею
Я буду учить тебя с любовью,
Ты будешь есть со мной из одной миски,
И будешь лежать рядом с моей кормилицей".

Я ел с царскими детьми,
И ложился рядом с ними:
Должен ли я теперь лежать в постели с настоящей сиделкой?
Тогда горе мне в этот прилив!

"Нет, пусть это пройдет, прекрасная дева!
От меня тебе не будет вреда,
Будешь есть со мной из одной миски
И спать спокойно на моей руке ".

Там сидели они, все девицы,
И искусно шили;
Но вечно царский сын Хафбур
Сидел он с гвоздем во рту.

Они сшили оленя, они сшили заднюю часть,
Когда они бежали по зелени дикого леса,
Никогда еще Хафбур не получал такой большой чаши
Но вскоре стало видно дно.

Вошла злая медсестра
В худшем приливе, который только мог быть:
"Никогда не видел я прекрасной девы
, Которая умела бы шить менее искусно.

"Никогда не видел я прекрасной девы
Шьют хуже, чем тонкое белье,
Никогда не видел я благородной девы,
Которая лучше пила вино."

Так сказала злая медсестра,
Это была самая смелая ночь, которую она провела:
"Никогда еще не видела я прекрасной девы
Так сильно жаждущей выпить ".

"Она шьет так мало швов, как никогда
Засовывает иглу в рот,
Она берет самую большую миску, какую когда-либо брала
Из нее, конечно, пьют.

"Никогда еще я не видел в голове девы
Два таких ярких и дерзких глаза,
И эти две ее руки вместе с тем
Тверды, как холодное железо ".

"Послушай, милая няня, где ты?,
Почему ты все еще смеешься надо мной?
Я никогда не брошу в твой адрес ни единого слова,
Хорошо или плохо шилось твое шитье.

"Ты все еще будешь насмехаться, все еще будешь шпионить;
У тебя нет ничего подобного мне,
Смотрят ли мои глаза наружу или внутрь
Им нет дела до тебя ".

О, это был Хафбур, сын короля
Наконец начал шить;
Он пришил оленя, и он пришил лань,
Поскольку они так быстро убегают от собаки.

Он сшил лилию, и он сшил розу,
И маленьких птичек в воздухе;
Затем упали девицы, изумленные,
Напрасно они упустили его там.

День напролет они шили до вечера,
И пока долгая ночь не стала глубокой,
Тогда встали дамы и девы
И захотели уснуть в своих постелях.

Так обрушился на них вечерний прилив,
Над лугами стекает роса.,
И Фейн была Сигни, это милое создание,
Отправилась со своим народом спать, чтобы уйти.

С этими словами спросил королевич Хафбур,
"А что приготовишь для меня?"
"О, ты будешь спать в беседке наверху
И голубой будет твоя подушка".

* * * * *

Она ушла раньше, милая Сигни,
Над мостом хай-бауэрс, верно,
А за ней шла Хафбур
Смеясь от радости в сердце.

Затем зажгли люди восковые светильники,
Которые были так тесно переплетены,
И за ними пошла больная медсестра
С дурной мыслью в голове.

Огни погасли, медсестра вышла,
Они решили, что остались одни:
Лорд Хафбур снял свою красную юбку,
Тогда впервые сверкнул его меч.

Лорд Хафбур почувствовал сильную тоску
Он сел на кровать:
Я рассказываю вам о моей стойкости к прозрению,
Его тело тут же дрогнуло.

Тогда заговорила милая Сигню,
От всего сердца она сказала:
"Никогда не видела я такой грубой рубашки
На такой прекрасной девушке".

Она положила руку на грудь Хафбур
С сияющим красным золотом:
"Почему не натирают твою грудь таким же воском,
Как в других странах?"

"Так принято на земле моего отца
Чтобы служанки ездили верхом на Твари,
Поэтому мои груди невелики ростом
Под кольцом ".

И там они пролежали всю ночь так долго,
Королевич и мэй,
В разговорах, полных нежности, но мало сна,
Так много было у них на уме.

"Внемлите, милая дева Сигню,
Как здесь одни мы лежим,
Кто тебе дороже всего на свете,
И ближе всего лежит твое сердце?"

"О, нет никого во всем мире
, Кто был бы так близок моему сердцу
Как отважный король Хафбур:
Никогда в нем не будет моей роли.

"Как отважный король Хафбур
Этого мои глаза никогда не узнают:
Ничего, кроме звука его выкованного из золота рога
Когда он скачет туда-сюда ".

"О, это Хафбур, сын короля
, Который дорог твоему любимому сердцу?
Повернись сюда, О мой возлюбленный,
Рядом с тобой я лежу так близко ".

"Если ты сын короля, Хафбур,
Почему ты позоришь меня, любовь моя,
Почему ты не едешь во дворец моего отца
С собакой и ястребом на перчатке?"

"Однажды я был в гарте твоего отца,
С собакой, ястребом и всем прочим;
И со многими насмешками он сказал мне: "нет,
Ятак мудро завершилась наша встреча ".

* * * * *

Все это время, пока они разговаривали друг с другом
Они думали, что они одни,
Но фальшивая медсестра всегда стояла рядом снаружи,
И ничего из этого она не смогла услышать.

О, позор постигнет эту злую кормилицу,
Она принесла Дурные вести,
Она украла его прекрасный меч,
Но и его новый.

Она взяла к себе его прекрасный меч,
Его темно-синий меч был у нее при себе,
И она отправилась своей дорогой в высокую беседку
Пока король Сивард лежал.

"Проснись, проснись, король Сивард!
Слишком долго ты спишь там,
В то время как сын короля Хафбур
Лежит в постели у Сигни прекрасной ".

"Здесь нет Хафбура и нет королевского сына.
Чтобы ты произнес это слово.;
Он далеко, в восточных странах,
Воюет с рыцарем и лордом.

"Замолчи, злая кормилица,
И не лги ей,,
Иначе завтра, до восхода солнца
, ты умрешь В костре".

"О, внемлите этому, мой господин и король,
И скажите мне только правду;
Взгляните сюда на его ярко-белый меч,
Но и на его ярко-синий!"

Тогда Сивард обезумел от горя.
По всему дому раздался его крик:
"Восстаньте, о мои могучие мужи,
Ибо отважный рыцарь - это великий:

"Возьмите в руки меч и щит,
И смотрите, чтобы они были правдой;
Ибо Хафбур, король, гостил у нас;
Он непреклонен, ему предстоит совершить великие дела ".

Итак, у дверей высокой беседки
Они стояли с копьями и глефами;
"Вставай, вставай, Юный Хафбур,
Мы бы хотели, чтобы ты был здесь!"

Это прозвучало добрым знаком
И она до боли заломила руки:
"Внимай и внимай, о Хафбур,
Тот, кто стоит снаружи, у двери!"

Спасибо и хвала царскому сыну Хафбуру,
Он играл мужественно и стойко!
Никто не мог поднять на него руку
Пока еще держался столбик кровати.

Но они схватили его, королевича Хафбура,
И заковали в новые засовы;
Затем он легко разорвал их на части,
Как будто они были свинцовыми и ничтожными.

Вышла и заговорила пожилая медсестра,
И она сделала вид, что больна:
"Привяжите его, но к волосам Сигню,
Так пусть руки и ноги будут лежать неподвижно.

"Возьми себе только один волос Сигни.
Свяжи руки Хафбуру.,
Никогда он не разорвет их на части.
Его сердце к ней так добро".

Тогда взяли они два волоска Сигню.
Узами были его руки,
И не мог он разорвать их на части.
Так дорога была она его сердцу.

Тогда заговорила милая Сигню
Когда слезы быстро потекли по ее щекам:
"О, разруби это на части, Хафбур,
Этот дар я отдаю тебе вместе с ними".

* * * * *

Теперь сидел сын короля Хафбур.
Посреди зала замка,
И столпились посмотреть на него мужчины и девушки,
Но девицы были главнее всех.

Они схватили его, королевского сына Хафбура,
Обложила его болтами в том месте,
И все время ходила взад и вперед,
Слезы усталости лились рекой.

Она говорила с ним в печальном настроении:
"Это сделаю я, Хафбур, для тебя,
Жалобная молитва о тебе сделает
сестер моей матери тремя ".

Ибо разум моего отца твердо стоит на этом,
Чтобы повесить тебя на суке
На самом верху дуба во время утреннего прилива
Когда солнце еще только заходит ".

Но ответил на это юный Хафбур
Из гневного побуждения:
"Из всех обращений, к которым я прислушался, это было последнее,,
За которое молились женщины ".

Но внемли, истинно любимая Сигни,
Доброе сердце, откликнись на мою просьбу.,
Когда ты увидишь, как я качаюсь на дубовой ветке,
Тогда пусть сгорит твоя высокая беседка ".

Тогда ответила благородная Сигню,
Так больно, как она, должно быть, стонала:
"Бог в помощь, королевич Хафбур,
Хорошо, я дарую тебе милость".

* * * * *

Они последовали за ним, королем Хафбуром,
Густая толпа выходила из замка бент:
И все, кто видел его, должны были приветствовать
И в полном смирении они ушли.

Но когда они пришли к прекрасному зеленому меду
Где Хафбур должен был умереть,
Он молился, чтобы они продержались еще немного:
Ради своей истинной любви он бы попытался.

"О, повесь мне мой красный плащ,
Позволь мне увидеть это зрелище или мой конец.
Возможно, король Сивард еще пожалеет
Мое повешение на дереве виселицы ".

Теперь о плаще узнала Сигни Уэр
И сердце ее наполнилось глубокой печалью,
Она подумала: "Дурная история уже рассказана,
Больше нет нужды жить ".

Она сразу же позвала своих служанок
Настолько же уставшими, насколько был ее разум:
"Пойдем, пойдем в беседку наверху
Игра и ликование на некоторое время ".

Да, и при этом заговорила Сигни.,
Она произнесла ценное слово:
"Сегодня я должна загнать себя в могилу
И встреться с Хафбуром в Раю.

"И кто бы ни был в этом нашем доме
Кто совершил смерть лорда Хафбура,
Я даю им сейчас хорошую награду
Пусть догорают красные угольки.

"Так много людей в Королевском гарте
Смерти Хафбура будут рады;
Хорошая награда за то, что они потеряли
То, что у них было."

Она подожгла беседку наверху
И она быстро сгорела,
И ее добрая любовь и ее великое сердце
Могли видеть все, кто был с ней.

* * * * *

Это был сын короля Хафбур
Из-за его плеча бросил взгляд,
И увидел, как дом служанок Сигни
На красном полу возвышался на высоком.

"Теперь сними мой красный плащ,
Пусть он полежит на земле остывшим;
Если бы я отдал десять жизней мира за одну,,
Ничего из них всех у меня не было бы ".

Король Сивард выглянул из своего окна.,
В ужасном настроении,
Потому что он увидел Хафбура, висящего на дубе
, И беседку Сигни на холме.

Затем заговорил маленький паж
Был одет в красную юбку:
"Милая Сигни горит в своей небесной беседке,
Со всеми своими незамужними супругами".

Так говорил король Сивард
От чистого сердца:
"Не видел я двух детей короля эрст
Такие жалобные конечные выгоды.

"Но если бы я знал или слышал, как он сказал
Эта любовь должна быть такой сильной,
Никогда бы я не разлучил этих двоих
Ради всей Дании, данной мне.

О, спеши и беги в убежище Сигни
Ради жизни этого милого создания;
Спешите и бегите к высокой виселице,
Хафбур - король не вор ".

Но когда они подошли к шалашу Сигни
Внизу он лежал в красных углях.;
И когда они подошли к дереву виселицы,
Хафбур был окоченевшим и мертвым.

Они взяли его, королевича Хафбура,
Завернули его в белую льняную ткань,
И положили его в землю Христа
По знаку его восхищения.
Так ты завоюешь меня,
или такую же прекрасную девушку, как я?




ЗЛАТОВЛАСКА И ЗЛАТОВЛАСКА.


Это была Златовласка, проснувшаяся утром
В начале уборки кукурузы.

У очага стояла его мать
И в только что взятой напрокат пшенице не было недостатка.

Там стояли его сестры у кверна,
Им нужно было заработать на полуденные лепешки.

"О, скажи мне, Златовласка, сын мой,
Почему на тебе цветная одежда?

"Почему я должен носить серую одежду ходдена
Когда у меня сегодня легко на сердце?"

"О, скажи нам, брат, почему ты носишь
В приливе жатвы алое снаряжение?

Почему острый меч висит у тебя на боку?
Когда сквозь землю проходит широкий крюк?"

"Я одет по-гейски, чтобы люди могли знать
Сын свободного человека, куда бы я ни пошел.

Я ношу на боку заточенный меч
Чтобы я не услышал слова подлеца ".

"О, скажи мне, Златовласка, сын мой,
Куда ты уйдешь?"

"Утро ясное, и мир широк
И здесь я больше не останусь".

"О брат, когда ты придешь снова?"
"Осенняя засуха и зимний дождь,

Мороз и снег, и ветер Святого Давида,
Все это было в незапамятные времена,

Все это много раз будет
Прежде чем я снова увижу Нагорный город ".

"О Златовласка, сын мой, прощай!,
Когда ты пересекаешь мир между домом и адом!"

"О брат Златовласка, прощай,
Возвращайся со сказкой, которую расскажут мужчины!"

* * * * *

Так что Златовласке было хорошо,
Когда он покидал страну пшеничных колосьев.

Он увез его далеко от Нагорного города,
И он прошел Долину, и он прошел Даун.

Он пришел в дикий лес, темный и унылый,
Где никогда не слышно птичьего пения.

Он спал в безлунном лесу и полумраке.
И никогда ни один голос не утешал его.

Он проснулся при слабом свете.
Где полдень так же темен, как летняя ночь.

Шесть дней он шел там один
Пока его сумка не опустела и мясо не было готово.

На седьмое утро в мирке, в мирковом лесу,
Он увидел зрелище, которое, по его мнению, было хорошим.

Это было похоже на то, как человек видит распускающийся цветок
В сумеречной духоте комнаты с закрытыми ставнями.

Он считал справедливую вещь далекой от реальности,
И хотел пойти и доказать это.

Но самый первый шаг, который он сделал, покинув это место
Он встретился лицом к лицу с девушкой.

Лицом к лицу, и она была так близко
Что их губы встретились мягко и с любовью.

У нее были сладкие губы, а он мечтал о прекрасном;
И снова в темном лесу они поцеловались.

Тогда впервые в лесу он услышал ее голос,
Нежный, как песня летней птицы.

"О ты, прекрасный человек с золотой головой,
Как тебя зовут?" - спросила она.

"Меня зовут Златовласка", - сказал он.;
"О сладкозвучная, как зовут тебя?"

"О Златовласка-Красавец", - сказала она,
"Меня зовут Златовласка, Дева".

Он сказал: "Люби меня, как я люблю тебя,
И Златовласка будет единой плотью".

Она сказала: "Прекрасный человек, я не знаю, как
Ты любишь, но и я люблю тебя сейчас.

Но отойди немного отсюда,
Чтобы я мог увидеть тебя днем.

Ибо здесь лесная лужайка чиста
И какое-то время это было хорошо для нас ".

С этими словами она взяла его за руку
И повела в более светлую местность.

* * * * *

Там они сели на траву.
Одета она была в коричневую юбку.

Во всем мире никогда не было горничной
Такой красивой, так дьявольски одетой.

На ногах у нее не было обуви
И плечи были едва прикрыты;

Сквозь широкие прорехи ее коричневой юбки
Просвечивали ее гладкие бока.

На шее у нее висела старая сумка,
Ни на что из своей одежды она не обращала внимания.

Несмотря на все свои обиды, она не стыдилась их.;
Она жадно смотрела на него.

Она наклонилась через заросшее травой пространство
И обхватила его лицо руками.

Она сказала: "О, бледный от голода ты,
И все же ты поешь, хотя я сейчас голодна ".

Она достала ему яблок из своей сумки.,
Она поцеловала его в щеку, подбородок и губы.

Она взяла ему лепешек из лесного хлеба.:
"Иногда я испытываю чувство голода", - сказала она.

У нее была тыква и раковина паломника;
Она принесла ему воды из колодца.

Она погладила его грудь и алое одеяние;
Она сказала: "Какой ты храбрый и дорогой!"

Она обвила его руками;
Он почувствовал, что ее тело дорогое и ласковое.

* * * * *

"О любовь, - сказала она, - теперь двое стали одним целым,
И куда же нам отсюда идти?"

"Пойдем ли мы дальше этого леса?"
Он сказал: "Я считаю его милым и добрым?"

Она покачала головой, засмеялась и сказала;
"Встань! Я дрожу за тебя, а не за себя.

Если бы она хотела меня убить,
Конечно, она сделала бы это еще сегодня.

Но ты: в этот час старуха узнает
Что ты пришел, ее заклятый враг.

Больше ни минуты не жди вестей,
Чтобы сию минуту не опоздать ".

Она увела его с залитой солнцем лужайки,
Ступая нежно-величаво, как королева.

Там, в сумеречном лесу, и тускло,
Когда они пошли дальше, она обратилась к нему:

"Прекрасный человек, я мало кого видела
В этом мире зеленых лесов:

Но я хотела бы, чтобы ты сказал мне сейчас
Много ли здесь таких, как ты ".

"Между горами и морем,
О Милая, таких много", - сказал он.

Сквозь мерцающий воздух и полумрак
Она смотрела на него задумчивыми глазами.

"Но ни один так сделал фигуристая
Глаза мои смотрели", - сказала она.

Он поцеловал ее лице, и возопил в радости:
"Где же ты жил тогда на земле?"

"Всегда, - сказала она, - я жила одна
С жестокой старухой с жесткими руками.

И у этой старухи я в рабстве
Прислуживать ей по-прежнему в беседке и зале;

И собирать и относить дрова,
И делать все, что она сочтет нужным.

Но иногда туда приходят какие-то люди
И ищут мою госпожу в ее доме;

Но таких, как они, чтобы созерцать
Как сделать свою кровь стынет в жилах.

Часто я думал, что, если не будет ни у кого
На земле сохранить эти бы все было сделано!!!

Конечно, я знал, что это не так,
Но на земле рос более справедливый народ.

Но сердце у меня светлое и полное
Знать, что люди похожи на тебя ".

Затем они стояли некоторое время, держась за руки
Пока ее слезы не выступили под его улыбкой.

И он должен был прижать ее к своей груди
Чтобы дать своему сердцу немного покоя.

Пока она не разошлась и не огляделась вокруг,
И не нахмурила брови, как человек в сомнении.

Она сказала: "Лес становится тоньше,
На свету мы скоро победим.

А теперь пригнись, чтобы нас не заметили,
Вон под теми зелеными кустами ежевики ".

Под кустом ежевики они лежали.
Между сумерками и открытым днем.

* * * * *

"О Златовласка, любовь моя, посмотри вперед
И дай мне знать, что ты видишь ценного".

Он сказал: "Я вижу дом из камня,
Замок, превосходно построенный ".

"Да, - сказала она, - Там живет хозяйка.
Что ты увидишь дальше, ты расскажешь".

"Что ты ожидаешь увидеть?"
"Может быть, белый медведь с Севера".

"Тогда мой острый меч заткнет ему пасть".
"Нет, - сказала она, - или червь с Юга".

"Тогда мой меч охладит его горячую кровь".
"Нет, или бурлящий ядовитый пруд".

"Деревья остановят его набухающий поток,
И отведут его ядовитую губу".

"Нет, это может быть вспышка дикого пожара
, Который превратит твои прелестные конечности в пепел".

"К моим собственным святыням я взовью,
И погаснет их мерцающее пламя".

"О Златовласка, любовь моя, я боюсь,
Что безобразная смерть будет искать нас здесь.

Смотри вперед, о Златовласка, любовь моя,
Это может доказать твое отважное сердце.

Кто спускается по каменной лестнице
, Ведущей на ярмарку в замке?

"По каменной лестнице, ведущей к двери,
Идет женщина в полном одиночестве ".

"Да, именно такой и будет моя госпожа:
О Златовласка, на кого она похожа?"

"О, она прекрасна в своем роде,
До сих пор она шла своим путем".

"Это действительно непохоже на ее обычаи.:
Разве она не грязна под своей травой?"

"О нет, нет! Но самая чудесная и прекрасная
Из всех женщин, которых рождает земля".

"О Златовласка, сердце мое, сердце мое!
Горе, горе! ибо теперь мы отдаляемся друг от друга".

Но он выскочил из-за кустов ежевики
И "О прекраснейшая!" - воскликнул он:

И побежал навстречу Королеве,
И пал к ее ногам, одетым в золото.

Она обвила его шею руками,
И вошла в прекрасно построенный дом, мимо которого они проходили.

А под кустами ежевики лежала
Неохватная майская Златовласка.

* * * * *

С тех пор прошло некоторое время,
И Златовласка больше не появлялась.

Он бродил по всему дому,
Вверх и вниз, из стороны в сторону.

Но никогда он не видел злой старухи,
Но полная прекрасная королева на золотом троне.

Он никогда не видел босоногой служанки,
Но веселую и галантную компанию.

Он сидел на золотом троне,
И рядом с ним сидела одна королева.

Она была доброй, так как очень любила его,
И рассказала много веселых историй.

Но он ни разу не засмеялся и не заговорил снова,
Ибо вся его жизнь была пустой и тщетной.

Холодным было его сердце, и он всего боялся
Подумать только, Златовласка -Служанка.

* * * * *

К тому же сейчас был день свадьбы
Когда он должен жениться на этой леди Брайт.

Ночь прошла, и день закончился
Когда они должны были выпить свадебный кубок.

И он сел за доску рядом с Королевой,
Среди гостей было хорошо видно.

Но едва в зале наступил полдень,
Когда опустился сумрак полуночи.

Затем вверх и вниз от доски они побежали,
И человек в гневе поднял руку на человека.

Раздался крик, и пронзительный смех,
И всевозможные дурные слова.

Кто из людей услышал это,
Подумал, что он очнулся над Ямой.

Тогда заговорила Королева над всей толпой,
И мрачной была ее речь, и резкой, и громкой:

"А теперь помолчите, разбойничьи свиньи,,
Пока я сижу со своей любовью за вином!

Ибо в этих сумерках - дело рук врага,
И под солнцем нет человека, которого я знаю".

И она говорила жестко, и громко плакала
Пока шум препирающихся гостей не стих.

Затем она снова заговорила среди сумрака,
Голосом, подобным работающему несмазанному колесу:

"У того, у кого есть хороший дар,
Пусть он принесет с собой солнце на подъем.

Пусть он принесет с собой свет и день,
И богатым, и в мире он пойдет своей дорогой".

Произнесший это голос был чист и разборчив:
"Вот, я - она, чтобы починить твое снаряжение;

Но я за это получу подарок,
Сидеть рядом с Красавцем Златовлаской.

Я сяду за стол рядом с женихом,
И буду между ним и невестой.

Я буду есть с его блюда и пить из его чаши,
Пока вы не подниметесь на ложе невесты ".

Тогда раздался дикий вопль королевы.:
"Так и должно быть, дитя Ангела.

Ты будешь сидеть рядом с моим женихом до рассвета ночи,
И тогда ты пойдешь своим путем правильно".

Сказал голос: "И все же ты должен поклясться
Что я уйду свободной, хотя тебе и будет больно".

"Как я могу поклясться?" - спросила фальшивая королева:
"Чем мне поклясться в верности?"

"Ты должен поклясться единственным глазом, оставшимся у тебя на голове,
И толпой призраков злобных мертвецов".

Она дала клятву, а потом заговорила:
"Теперь пусть пробудится вторая заря".

И на этом дело было сделано;
В зале воцарился мир и засиял солнечный свет.

И снова королева была спокойна и прекрасна,
И вежливо сидели там гости.

И все же Златовласке казалось,
Что среди ночи ему приснился сон;

Как будто он сидел в травянистом месте,
А тонкие руки обрамляли его голодное лицо;

Как будто на лесной поляне
Кто-то дал ему хлеба и хороших яблок;

И ничего он не увидел из веселого народа гостей,
И ничего из всего королевского убранства.

И все же увидел он между доской и дверью,
Стройная горничная ступала по клетчатому полу.

Ее платье из зеленого, так что справедливо было ковки,
Что покрывает ее тело, казалось, с нуля

Но цветет летнего прилива,
Что оплетали ее, конечностях и груди, а сбоку.

И, изящно шагнув к нему,,
В руке у нее была корзинка.

И когда она шла, с головы до ног,
Несомненно, она была самой изысканной-милой.

Любовь витала вокруг нее, и ее глаза
Смотрели из ее красоты радостно и мудро;

Но слишком громко болтали гости, когда они выросли;
Она была Неназванной и неизвестной.

* * * * *

Теперь Златовласка сидела рядом,
Но ничего не изменилось, была Королевская невеста;

Да, и Поклонник Златовласка
Вырос, но снова стал тусклым и ошеломленным.

Королева улыбнулась богатому гостями столу,
Хотя девушка налила ему вина;

Хотя Девушка съела с его блюда,
Королева сидела счастливая и степенная.

Но теперь Девушка заговорила
С губ, которые почти касались его щеки:

"О Златовласка, ты забыла?
Или ты еще не забыла о темном дереве?

Забыла ли ты о боли голода
И вся твоя юная жизнь была напрасной?

Как не было ничего, что могло бы помочь,
Кроме бедной Служанки Златовласки?"

Она прошептала: "Каждый для каждого из нас двоих,
Наши лица выросли из древесного мрака.

Разве ты забыл травянистое место,
И любовь между нами лицом к лицу?

Разве ты забыл, каким прекрасным я считал
Твое лицо? Каким прекрасным казалось твое одеяние?

Твои поцелуи на моих обнаженных плечах,
Сквозь прорехи бедной одежды там?

Мои руки, которые любили тебя без поцелуев
Все от плеча до запястья?

Ты забыл, каким храбрым ты был,
Ты с оружием твоих отцов на поясе;

Когда я лежал под кустом ежевики
Я дрожал, как растревоженный прилив реки,

Задаваясь вопросом, какая новая форма смерти
Должна погасить мое учащенное от любви дыхание?

Или еще: забыла ли ты, Златовласка,
Свою родную землю пшеничных колосьев?

Твоя мать и твои дорогие сестры,
Ты сказал, что подождешь там свою настоящую любовь?

Ты забыл? Ты забыл?
О любовь, моя любовь, я не трогаю тебя ".

* * * * *

Прекрасная королева сидела молча и улыбалась
И не обратил внимания на дитя Ангела,

Ибо, как прекрасный образ, созданный
Все еще сидел Юноша с пустым взглядом.

Эти слова казались не произнесенными, а записанными
Как глупые сказки в ночных снах.

Смутные картины проносились перед его взором,
Как в первом ночном сне.

* * * * *

Но Дева открыла свою прекрасную корзину,
И посадила там на стол двух голубей.

И тихо они ворковали, и сладко каркали
Как мужчина и девушка, исполненные любви.

При этом Девушка протянула руку
К блюду, которое стояло на доске;

И она раскрошила кусочек коричневого хлеба со специями,
И Юноша на ее руке посмотрел вниз;

Затем он перевел взгляд на птицу;
И, как во сне, его внутренности затосковали

За что-то, чему он не мог дать названия;
И в его сердце зародилась надежда.

И все же он смотрел на руки Служанки,
Как прежде на птичьи крошки, которые она клала.

И он тихо прошептал: "О Златовласка!
Были ли мы только среди пшеничных колосьев!"

Тогда фальшивая Королева нахмурила брови и положила
Прекрасная белая рука за рукой Служанки.

Он отвел при этом глаза,
И ближе к Деве сел.

* * * * *

Но королева-птица теперь кормила карле-птицу
Пока не кончился весь засахаренный хлеб.

Затем он умоляющим голосом попросил добавки,
И Служанка съела кусочек хлеба с пряностями, сбрив его;

И крошки оказались в ее впалой руке
Она стояла там, где стояли крадущиеся голуби.

Но Златовласка, он смотрел и тосковал,
И увидел, как обидела карле, птичью королеву.

Ибо, когда она подошла к руке, чтобы поесть
Голодную королеву-птицу оттуда он выгнал.

Тогда Златовласка-Красавец тихо заговорил:
"Отвратительно поступаешь ты, птичка, ты поступаешь сейчас

Как я поступаю с Златовлаской, моя сладкая,
Которая накормила мой голодный рот".

Говоря это, он почувствовал ее руку,
Он почувствовал ее лицо на своей щеке.

Он повернулся и встал в зале зла,
И при этом подхватил ее на руки.

Затем поднялся дикий и странный гвалт,
И быстро все там изменилось.

Прекрасная Королева превратилась в тролля,
Одноглазую, с кривой спиной, изможденную старуху.

И хотя зал был еще полон прекрасных людей,
И ярких солнечных лучей, в него лился поток,

На злобные формы это упало окончательно:
Свиные головы; маленькие красные глаза, лишенные рута;

И голые тела мерзких тварей,
И крылья, покрытые злыми перьями летучей мыши.

И все они мыли , косили и ухмылялись,
И издавал странные звуки по ветру.

Там стояли эти двое, ничуть не изменившиеся, одни
Чтобы противостоять ужасу старухи;

Она присела перед ними у доски;
И закричала Служанка: "Твой меч, твой меч!

Твой меч, о Златовласка! Ибо смотри,
Она не сдержит своей клятвы, данной мне ".

При этом сверкнуло лезвие. Он увидел, как
Мерзкая тварь направилась к ним боком, приближаясь,

Держа в руке чашу
В котором кипел какой-то ужасный напиток.

Тогда Златовласка вскрикнула и ударила,
И острое лезвие рассекло злобное горло.

Голова упала носом на пол;
Ликер из кубка действительно полился,

И побежал вдоль сверкающего пламени
Которое почти добралось до подошв их ног.

И сразу опустел холл,
За исключением этих двоих и ее самой.

И убежали Служанка и Мужчина,
И побежали вниз по каменной лестнице.

* * * * *

Быстро бежали они по солнечной траве
И все же прошло совсем немного времени

Прежде чем Девушка воскликнула: "Теперь выходит
Снежно-белый ледяной медведь Севера;

Обрати Златовласку и подними меч!"
Затем он быстро встал на газон,

И столкнулся лицом к лицу со зверем, который скулил и плакал,
И мотал головой из стороны в сторону.

Но вокруг него плясал и прыгал Олень,
И вскоре он отхватил ужасную голову.

И тогда древний клинок он вложил в ножны,
И побежал к своей сладкозвучной возлюбленной;

И подхватил ее на руки и побежал
Быстро из этого дома, проклятия человека.

* * * * *

И все же при этом он говорил с ней нежно
И целовал ее снова и снова,

Пока из поцелуев и дрожащих уст
Не вырвался крик: "Дракон Юга!"

Он опустил ее на землю и повернулся,
И вытянул нетерпеливые края наружу.

И при этом накручивал чешуйчатый виток на виток
На его лице вздыбился рот:

Зияющая челюсть и зубы ужаса
Было темно между небом и его головой.

Но без страха, без мысли, без слова,
Он вонзил древний меч с тонким лезвием.

И горячая кровь потекла из волосатого горла,
И пустила летнюю траву по течению.

Затем он повернулся и схватил ее за руку,
И они не простояли ни минуты.

Но когда они побежали к лесу,
Он счел ее быстрые ноги прекрасными.

* * * * *

Она оглянулась через плечо.:
"Бурлящий бассейн с ядом здесь;

И теперь клинок бесполезен:
О, если бы мои любимые деревья могли помочь!

Но теперь у меня подкашиваются ноги. Тогда оставь меня!
И храни память о мужчинах как дорогую мне ".

Он снова заключил ее в объятия;
Он был без памяти от того, что она была ему дорога.

Ее тело в его объятиях было дорого:
"Сладок ты, хотя мы и погибнем здесь!"

Как ртуть, принесенная половодьем:
Но вот и границы леса!

Она выскользнула из его объятий и осталась;
Она обхватила огромный дуб руками.

"Если я спас тебя, прекрасное дерево,
От топора и пилы, теперь помоги мне:

Посмотри, как расползается яд,
Помоги! чтобы ты не увидел, как я корчусь и умираю ".

Она присела на корточки рядом с вырванным корнем,
Пузырящийся яд коснулся ее ноги;

Затем с хриплым звуком
Оно отхлынуло от опустошенной земли.

* * * * *

Затем она встала и взяла его за руку
И они не простояли ни минуты.

"Приди, любимый, - воскликнула она, - теми способами, которые я знаю,
Какими густыми растут заросли.

О любовь, я люблю тебя! О твое сердце!
Как ты силен и как добр!"

При этом они увидели, что сумрак дерева осветился,
Ярко-серые огромные стволы заблестели на нем.

"О, беги, - сказала она, - меч - ничто
Против мерцающего огненного натиска".

"Но это еще не все, - сказал он,
"Чтобы Святыни Могли видеть Все, что наша любовь".

Он обернулся и встретился лицом к лицу с сиянием:
"О Мать, помоги нам, добрая и справедливая!

Теперь помоги мне, истинный святой Николай,
Если я когда-либо действительно был твоим!"

С этими словами дикий огонь ослабел и побледнел
И в лесу почти погас свет;

И вокруг была такая же ночь.
Он сказал: "Теперь мы выиграли всю нашу битву,

И теперь, мне кажется, все было почти хорошо
Если бы ты мог вывести нас из леса ".

Она заискивала перед ним лицом и грудью;
Она сказала: "Это зависит от худшего и от лучшего.

И все же, о любовь, если ты верна,
Тебе нужно сделать только одно ".

Он нежно поцеловал ее в щеку и подбородок:
"Какую бы работу ты ни предложила, я выиграю".

"О любовь, любовь моя, мне нужно поспать;
Сохранишь ли ты мое дремлющее тело,

И, тяжело трудясь, все еще будешь нести
Любовь, которую ты, кажется, завоевал?"

"О, легкий труд, - сказал он, - благословлять
Обними меня всей своей красотой".

Она улыбнулась; "Да, это может показаться легким,,
Но это труднее, чем ты думаешь.

Ибо послушай! Что бы ты ни увидел,
Каким бы жалким это ни казалось тебе,

Не обращай внимания и не внимай! неси меня вперед,
Как будто ничто другое не имеет ценности,

Ради всего богатства земли, которое можно найти
Не клади меня спать на землю,

Чтобы помочь, помешать или спасти!
Или там ты выкопаешь мне могилу ".

* * * * *

Он взял ее тело на руки,
Ее дремлющая голова лежала на его койке.

Затем он с радостью понес ее по дороге.,
И с наступлением дня в лесу становилось светлее.

Все было тихо, пока внезапно
Он не услышал поблизости горький вопль.

И все же он шел, пока не услышал
Крик, обретший форму слова:

"Помоги мне, о, помоги, прохожий!
Сверни с пути, не дай мне умереть!

Я женщина; связанная и покинутая
Погибнуть, лишившись всякой помощи ".

Затем голос замер в стоне;
Он посмотрел на свою любовь, на свою собственную,

И, помня все, что она говорила ему
Шагал вперед сквозь сумрак дикого леса.

* * * * *

Но зелень леса становилась все светлее
Пока не стали видны четкие очертания предметов.

И вместе с этим он услышал дикие крики,
И вопли, и вопли кого-то испуганного.

Чем дальше, тем громче и еще ближе
Пока не выскочил из-за ближайшей остановки

Женщина с обнаженной грудью и конечностями,
Которая повернула к нему жалобное лицо

Все это время она бежала: за твердым каблуком
Следовал мужчина с размахивающей сталью,

И орущий рот. Затем парень постоял
Одно мгновение в мерцающем лесу

Дрожа, пристыженный: Но теперь поумнев
Посчитал все ловушкой для ушей и глаз.

Итак, он шагал вперед еще быстрее
И сосредоточил все мысли на своем честном грузе.

И все же за это время прошло совсем немного времени
Сзади раздались вопли погони,

И теперь, почти схваченная мужчиной,
Прямо к нему подбежала женщина;

И под сверкающей сталью
Она опустилась на колени у самых его ног.

Она подняла глаза; рыдания были всей ее речью,
Но на лице ее была мольба.

Пока преследователь смотрел на нее поверх головы,
Покачивая обнаженными краями.

Усомнился в поклоннике и некоторое время стоял неподвижно
Когда она взяла его за отворот куртки.

На своей руке он почувствовал ее дыхание
Горячее от страха близкой смерти.

Скользкой была ее рука на его алом камзоле,
Страстные рыдания подступили к его горлу.

Но тут же он отвел взгляд в сторону
И увидел лицо спящей невесты.

Тогда он вырвал свой плащ из рук женщины,
И ни мгновения там не простоял.

Но быстро зашагал прочь
По темной лесной дороге.

И за его спиной раздался пронзительный смех,
И тогда в безветренном лесу стало совсем тихо,

Он огляделся по сторонам,
Но не увидел никаких следов погони.

И когда он теперь смотрел в сумрак ночи
Сквозь весь этот перепутанный лес текла ган.

Затем он пошевелил сладость, которую нес,
И она снова соскользнула с его рук.

Он не мог видеть ее любимого лица;
Но он почувствовал ее губы в этом темном местечке.

"Сейчас ночь", - сказала она, - "и ложный день прошел,
И мы вдвоем в диком лесу совсем одни.

Ночь на земле; так что отдохнем мы здесь
Пока не взойдет ясное солнце завтрашнего дня.

Ибо побежден каждый враг
И завтра мы отправимся домой ".

Итак, под деревьями, которые они раскинули, эти двое,
И для них темная ночь была приобретением.

Но когда утренний рассвет стал серым
Они проснулись и поцеловались, пока лежали.

И когда встали на ноги, они встали
Суэйн Златовласка протянул руку.

И он сказал: "О любовь, воистину любовь моя,
Куда теперь подевалась твоя прекрасная трава?

Ибо я снова вижу твои обнаженные ноги,
И твои нежные гладкие руки так добры ко мне.

Снова сквозь твою разорванную юбку
Видно твое сияющее плечо ".

Она покраснела, как нежная роза:
"Мои нарядные одежды были одними из тех,

Которыми лживая королева пыталась разбить мое сердце;
И поистине болезненными были их плотские наряды.

И все же я должен нести их, возлюбленный,
Пока твоя правда и преданность не были доказаны.

И этот изодранный плащ теперь служит знаком
Того, что ты завоевал меня, чтобы я был твоим.

Теперь ты поведешь свою служанку
Навстречу своим сородичам без страха ".

Как сокол склоняется над голубкой
Он отдался ее любви.

Он поцеловал ее в щеку и подбородок,
Он поцеловал сладость ее кожи.

Затем, взявшись за руки, они пошли своей дорогой
Пока в лесу не посветлело вместе с наступлением дня.

Наконец, лес остался позади,
А впереди раскинулись прекрасные холмы.

Некоторое время они остаются на склоне холма
В разгар веселого дня.

Он заключает сделку со своей киртл-мет,
На изготовление сандалий для ее ног.

Он наматывает венок из букового дерева,
Чтобы люди не видели ее сияющих плеч.

И венок из сладкого шиповника, чтобы скрыть
Разорванную одежду на ее боку;

И венец из маков, красных, как вино,
Чтобы на ее голове не сияло жаркое солнце.

Она поцеловала свою любовь в ответ и улыбнулась:
"Веди вперед, о любовь, Дитя Леса!

Мне кажется, что сейчас я больше всего знакома и права
Я одета в ветвь леса.

Ибо между дубом и терновником
Мне кажется, я родился еще до этого.

И если моя мать что-то и знала,
То она выросла в лесном народе.

И, о, что тебе так легко
Жениться на дочери деревьев!"

Теперь Златовласка и Златовласка
Спускаются среди пшеничных колосьев,

Но когда они приближаются к городу, они приходят,
Вот, повозка возвращается домой,

И рядом много мужчин и служанок,
Которые вскинули серпы и закричали:

"О Златовласка, теперь куда?
И что ты хочешь с лесной мэй?"

"О, это Златовласка, моя невеста,
И мы пришли сюда со стороны дикого леса,

И мы направляемся в Дом Отцов,
Чтобы жить там до конца жизни ".

"Тогда поднимись на телегу, чтобы ты мог издалека видеть
, как твоя мать зовет тебя.

Чтобы ты увидела, как родные и близкие
Верят тебе, новобрачные, отважные на победу ".

Итак, Златовласка и Золотинка
Восседают высоко на пшеничных колосьях,

И прекрасные девы поют перед повозкой,
Ибо все Златовласки прекрасны.

Но когда они подошли к двери Отцов,
Там стояла его мать, старая и посиневшая.

И все же ее волосы были седыми, но безупречными,
Когда он уходил из Горного города.

Там, у двери, стояли его сестры;
Они были прекрасны и свежи в крови;

Маленькими они были, когда он уходил;
Теперь каждый из них ждет мая молодого человека.

* * * * *

"О, скажи мне, Златовласка, сын мой,
Какие дела ты совершил?"

"Я добился себе жены в диком лесу,
И домой я привожу Дитя Леса".

"Маленькое дело, которое нужно совершить, о сын,
Пока тебя не было".

"О мать, лето все еще здесь
Теперь я застаю врасплох мою истинную любовь, дорогая.

И этим я убил Злую Тварь;
И все же я прихожу с первой попавшейся тележкой для сбора урожая ".

"О Златовласка, сын мой, сын мой!
Насколько доброе дело ты совершила?

Но как долго тянется это время!
Lo! белы мои волосы, которые были только седыми.

И вот эти сестры, твои родные,
Какие высокие, как подобает взрослым мужчинам!

Приди, посмотри на своих родичей в пиршественном зале,
И скажи мне, всех ли ты их знаешь!

О сын, о сын, мы беспечны и изнемогаем;
Но осенняя засуха и зимний дождь,

Мороз и снег, и ветер Сент-Дэвида,
Все это было, время из памяти вон.,

Все это много раз было
С тех пор, как ты увидел этот Горный город ".

* * * * *

С тех пор Златовласка не произнесла ни слова
Пока они не спустились с пшеничных колосьев.

И там, рядом со своей любовью, он стоял
И он увидел ее тело, нежное и доброе.

Затем он заключил её в объятия своей любви:
"Прошедшие годы подобны ушедшей сказке.

Но ещё много лет пройдёт
В весёлой сказке о нас с тобой.

Приди, любимая, и посмотри на Зал Отцов,
И на народ сородичей, всех до единого!

Ибо теперь Дом Отцов добр,
И все плохое осталось позади.

И Златовласка, и златовласки
Будут жить в стране Пшеничных колосьев ".