Исповедь дилетанта. Жёны, часть 2, глава 2

     На пороге комнаты стояла женщина сорока с небольшим лет, среднего роста, с короткими светлыми волосами, с улыбкой на обычном лице и лёгкой тревогой в стройной и обычной фигуре. На гостье было строгое тёмное платье, украшенное по лифу мелким рассыпчатым светлым горошком, и тонкая светлая дуга бровей над весёлыми карими глазами.

     Она приостановилась, ожидая разрешения.
 
     А я внимательно рассматривал женщину и, кажется, был потому бестактен.
В голое у меня проносилось горячими сквозняком: «Ну вот… Совсем ничего такого… Бывает хуже… Или лучше… Чёрт! Как темно в комнате! Сразу ничего и не разберёшь толком!..»

     - Здравствуйте, Сергей, - повторила женщина. - Я и есть Ира. Можно к вам войти?

     - Конечно! – я тряхнул головой, словно проснулся. – Заходите! Меня зовут Сергей.

     - Я помню.

     - А вы, значит, Ира?

     - Да, Ира.

     - Отлично.

     - Хорошо.

     Ира вошла и присела на краешек дивана слева от стола. А я рассматривал её лицо. По-моему, оно начинало мне нравиться, впрочем, как и всё остальное тоже.

     Всё в нашей встрече было вместе неожиданно и обыкновенно. Никто не выскакивал перед нами из-под земли, как убийца, и не поражал нас, как молния и финский нож. Позже я нашёл этому объяснение. Годы ожидания сделали нас спокойными. Убийцы и ножи – реквизит романический. Мы же с Ирой встречались как дипломаты в момент решающих переговоров о грядущем миропорядке. Минимальный повод – изданные на Прозе.ру книги. Цель – найти область взаимного. Мы искали человеческой простоты среди ёлок-палок густых, давно запущенных и надоевших буреломов.

     Первые слова, первые взгляды, первые шаги навстречу друг другу, на свет и воздух из чащи.

     Моя сестра принесла нам чашки с чаем и несколько бутербродов. Мы с удовольствием чаёвничали, улыбались друг другу и продолжали знакомство.

     Минуту заняла передача мне обещанных книжек. Зашуршал белый пакет, на стол легли две брошюры. Я смотрел не на них, а на женские руки. Они были красивы и доверчивы.

     - Вот альманах и сборник конкурсных работ наших авторов, - сказала Ира. – Посмотрите, там есть и ваши рассказы.

     - Спасибо! Посмотрю.

     - Вам неинтересно?

     - Интересно. Но мне бы хотелось сейчас поговорить с вами. Мне это интереснее.
 
     И мы вновь говорили и говорили, а две свежие книжки послушно лежали на столе и нас слушали.

     Чёрт побери! Робинзон нашёл-таки на своём острове Пятницу! Тем более, что была действительно пятница.

     Вдали высились горы, звенели и стрекотали джунгли, гудел океан. По потолку плыли пенные облака, узоры на обоях напоминали рогатых неизвестных животных.

     Я искал повод быть похожим на вождя племени, но не находил. 

     Через час женщина уехала. Мы условились переписываться в мейлах и общаться в скайпе. Когда Ира уходила, я смотрел на её уверенную и незнакомую мне спину, и не сомневался, что незнакомству нашему топтаться между нами совсем недолго.

     Современные компьютерные варианты общения невежливо тыкали и тыкали это горбатенькое неудобство в спину.

     За три следующих месяца мы с Ирой шагали навстречу всё скорее и скорее, охотнее и охотнее. Юго-восточное Люблино и северо-восточный Алексеевский были почти в двух шагах друг от друга. Ира оказалась опытной автомобилисткой и московские расстояния щёлкала точно золотые скорлупки над жемчужными ядрышками.

     Мне это было ново и очень нравилось.

     - Сергей, я смогу ещё к вам приехать?

     - Конечно.

     - Тогда спишемся?

     Если бы я мог, то встал с кресла и хотя бы пожал Ире руку на прощанье, красивую и доверчивую. Мне уже хотелось быть мужчиной рядом с женщиной. Впрочем, уверен, что и ей хотелось того же. Иначе к чему вопрос?

     - Спишемся. И увидимся!

     Робинзону не грозило теперь так легко потерять свою обаятельную Пятницу.         

     «Бывают странные сближенья». Весёлый поэт прав! Работая в газете, я был в шаге от любовного помешательства. Но чуткая, умная женщина вовремя остановила мой порыв к неминуемому странному сближению. «Я замужем, - предупредила она. – Ценю свою семью и предана мужу. У меня восточные корни, и московские вольности не для меня».

     С тех пор прошло два десятка лет. Мы крепко дружим с женщиной по имени Света, миновав чеховскую триаду знакомые-любовники-друзья.

     С Ирой мы шагнули в другую, нашу с ней историю. Сначала были многочисленные встречи, разговоры, осторожные откровения. Мы легко перешли на ты. Кажется, каждый из нас был бережливее другого. Быт был надёжным буфером. Ира привозила моей маме гостинцы, конфеты, фрукты, банки с закатанными огурчиками, кабачками и живые садовые цветы - кокетливые, осторожные флоксы.

     - Это урожай с нашей дачи. Папа построил домик на десяти сотках, в двух часах езды по Ярославке.

     - Сергиев Посад?

     - Ещё дальше. Но место ухоженное. В двухэтажном доме чисто, колодец, вода, электричество. Соседи внимательные. Я там огородничаю. Люблю запах земли и свежей зелени. Я вообще земная и лесная.

     - Как папа и мама?

     - В общем, да. Но они уже умерли. И оставили наследство мне и моим детям. Не бросать же его так просто. Всё-таки дом, земля, память…   

     Между встречами мы с ней ежедневно мейлили и скайповали. Приехав с работы, она бралась за ноутбук и много чего мне о себе рассказывала. Я перемещался из люблинской квартиры в её мир. Там было то, что счищало скорлупу с моего сердца, протирало мне глаза и разогревало кровь.

     Скоро я узнал о моей новой знакомой следующее. Родившись в подмосковной Балашихе, окончив десятилетку с золотом, Ира поступила в МЭИ и в 1994 году получила диплом инженера-криофизика. Несколько лет работала в Институте теоретической и экспериментальной физики.

     Дальше процитирую. Повторить сам не в силах. Я гуманитарий, а тут такое:

     «Проектирование и обслуживание исследовательских установок, получение патентов на инженерно-технические решения. Диплом за выступление на международной студенческой конференции «Ядерное будущее: безопасность, экономика и управление в XXI веке» с докладом «Применение Электроядерного генератора для получения ультрахолодных нейтронов» в Санкт-Петербурге».

     Ещё два языка, машина, дача, трёхкомнатная хаза почти в центре столицы и стройная спина под тёмным платьем в мелкий горошек.   

     Держись, лопоухий вгиковец!

     Я смотрел то на экран монитора, то на живое лицо навещавшей меня Иры, то удивлялся, то пугался, то, простите за лексику, обалдевал.

     Выйдя в девятнадцать лет замуж, она переехала к любимому в Москву, родила троих детей и, почувствовав близкую кончину института ИТЭФ, ушла в немецкую компанию Miele в клиентскую службу. Там были надёжная зарплата и перспектива. Но бесы всегда сторожат женщину. Ира влюбилась в коллегу.

     - Это был амок, - она качала головой, как человек, переживший автокатастрофу. – Я ходила с антеннкой в теле. Ловила импульс. Это было почти безумие.

     Муж Валера взревновал и ушёл, оставив Иру в квартире на Алексеевской с кошкой, котом, ретривером, двумя дочками и сынишкой. Судьба предложила молодой женщине или выживать, или сломаться.

     Ира как Мюнхгаузен в захаровско-горинском фильме выбрала первое. Почему? Характер!   

     Рассказывая о себе, она улыбалась и лишь в глазах хранила след не то боли, не то строгую бахрому высокой женской марки.

     Уезжая, говорила:

     - В следующий раз привезу тыкву. Вымахала килограммов на десять. Красавица. Ты ешь кашу из тыквы?

     - Само собой. Никогда не ел, но уже хочу. Только как ты её потащишь?

     - На машине.

     - Справишься?

     Ира в ответ почти шутила:

     - У меня нет выбора.

     В её карих глазах подрагивал тот самый след, но всё более и более тёплый.

     На третьей или четвёртой встрече мы поцеловались. Немного неловко, но чувственно.

     Естественно, я застеснялся и прикрылся своим писательским наблюдением:

     - Ты целуешься как восьмиклассница. Губы подставляешь с оглядкой.

     - Отвыкла.

     - Если честно, я тоже.

     - Вижу. Поцелуй ещё раз. Я скоро привыкну. 

     Жизнь моя в башне из люблинской кости менялась. Словно среди привычных катеров и судёнышек у пристани вдруг появился невиданный круизный лайнер, обещавший мне кругосветку и чёрте какие океанские виды, заморские земли, комфорт, беззаботность и удовольствие. А у меня в руке уже был билет в элитную каюту на верхней палубе, и я начинал верить, что всё это не подделка, а самая что ни на есть правда.

     Скажу так. То, что мне казалось содержанием моей жизни, превращалось в частности и отдалялось. Сущностью становилась Ира. Я любил своё прошлое, но теперь влюблялся в своё сегодняшнее, неумолимое и настоящее. 

     Друзья меня не покидали. В общем, я не скучал. Писал роман, принимал в гости старшую дочь Софью с мужем и сыном, моим внуком, младшую Полю, закадычных Димку и Гешку, Свету и многих других: одноклассников, друзей по театру и студенческой веселухе.

     В декабре ко мне на День рождения приехала Ира. На первом месте в моей жизни была уже она, ну и другие близкие и знакомые кролика.

     Круизный лайнер стоял у причала и давал сигнал к отплытию. Винт гудел и пенил воду. Сжимая билет, я стоял у трапа.

     Это был не испуг. Это было то ожидание последней секунды, когда на часах - канун полуночи, бокалы на столе, шампанское скинуло проволочку с головки и вот-вот в потолок с пумом и шипом полетит пробка.

     Но я всё ещё попросту менжевался. Скорее всего, я был смешон.
Пятидесятипятилетний хорь не вылезал из домашней норки. Женщина, моложе его на десять лет и уже избравшая свою судьбу, не торопила засранца, давала ему продрать глазки, принюхаться, вспушить хвост и забить лапками.

     Я кокетничал и напрашивался на комплименты:

     - Ирочка! Всё-таки не понимаю, как тебя угораздило связаться со мной, с инвалидом?

     - У меня не было выбора. Когда летом ты позвонил в редакцию Прозы, мне понравился твой голос. Ведь тогда с тобой говорила как раз я. Насчёт конкурса и альманаха. И я тебя запомнила.

     - Так сразу?

     - Да. Потом зашла на страницу дочери Лены, где ты прочитал её записи о Сорбонне, и с тобой списалась. Ты сначала принял меня за Лену. Мы так и общались некоторое время. Потом я прочитала твою повесть «Без будущего», другие рассказы, и решила во всём тебе признаться.

     - Почему?

     - Влюбилась по-настоящему. Напросилась в гости – и вот! Увидела тебя живьём и поняла, что я счастлива.

     - Амок?

     - Нет, это совсем другое. То, что я долго ждала. Не забывай, я всё-таки женщина…

     - Всё же зачем я тебе такой? – я не унимался. В норке зрело чудо.

     Ира, по-детски улыбаясь и по-взрослому настаивая, повторила:

     - У меня не было другого выбора.

     Позже я узнаю, что сочетание этой мирной радостной уступчивости и вовремя и по делу проявленной неколебимости («Хватит! Не серди меня!») – Ирино я, строгое, нефальшивое и мужественное.

     - Я была искренней комсомолкой, - всерьёз вспоминала она порою, чуть стесняясь. – Я верила, что честность, труд и верность своему выбору – это правильно. Потому такая стойкая. Иногда даже чересчур. Самой смешно.

     Конечно, я видел только след её прошлого. Но за ним светилось то, что зовётся женской чистотой и естественностью, обаянием, харизмой, личностью.

     Мне уже хотелось скрытно подражать Ире, всерьёз к ней прислушиваться и быть наконец мужчиной:

     - Давай поцелуемся!

     Она протягивала руки и чуть откидывала голову, подставляя мне мягкое лицо и губы.    

     И мы опять целовались. И не останавливались. И если бы были в люблинской квартире одни, то чёрте чем бы всё это кончили!

     Я рассказал эту историю двоюродной сестре Галине. Она доктор наук, историк, сама много пишет и много о чём догадывается.

     - Ты – молодец! – сказала Галя. – Сам выписал себе чудо. Это редкость. Но у талантливых людей такое случается.

     Я ей поверил. Значит, случается, и от этого не отвертишься, не спрячешься ни в башне, ни в тесной норке. Люди ничего не знают о своём будущем, но их уже к нему подготовили.

     Близился 2017 год. Сверкал широким простором, гудел мощным пароходом и манил туда, куда мне теперь больше всего хотелось.


                *   *   *


Продолжение следует