Хозяин безлунной Москвы. Часть вторая. Глава 6

       Александр Сергеевич с любопытством и удивлением разглядывал так мучительно долго разыскиваемого преступника, уложенного боком на лежанку из соломы в комнате Чирикло, озадаченно замечая, что разбойнику с большой дороги тот совсем не подобен. Сухопарый и мерклый, с расширенными от боли зрачками почти сокрывшими удивительную желтизну глаз молодого ястреба-тетеревятника, вздыбленной нечёсаной бородёнкой и криво залатанными явно провинциальными горе-докторами некогда выбитыми зубами, он скорее походил на жертву непреодолимых обстоятельств, заброшенную ошибочно хмельной дланью судьбы не в ту степь, в иное место, чем предполагалось ею, ещё трезвой, изначально.
- За что же вы его так? – с упрёком оборачиваясь время от времени на проём двери, заслонённый могучим пожилым казаком, невозмутимо наблюдающим то за троицей в помещении, то за подтянутыми ко входу коням, скорбно причитал Георигий, тщательно перевязывая кровящую из мягких тканей бедра приятеля рану. – Можно же было как-то подобрее. В воздух, к примеру, для предупреждения выстрелить, не сразу же в живое тело.
- Нельзя, - строго пресёк бесполезный бубнёж Орлов. – Два раза уходил от возмездия. В третий я бы себе не простил, - он с благодарностью обернулся на секунду к Платону Нилычу и, терпеливо дождавшись завершения процедуры, перевернув жилистую полуобнажённую фигуру на спину, впился свинцовым взглядом в очевидно выжженный рукотворно на покатом лбу свиной пятачок. – Кто же так тебя? – беззлобно хмыкнули чувственные губы.
- Охрана золотопромышленников Скарятиных, у подножия подорванной горы Соткуй, - вяло произнёс Бодончар.
- Это в Сибири? Ты из тех краёв родом? Украл нечто важное? Почему именно лоб пометили? – посыпался на искалеченного мучительный каскад вопросов.
- В Сибири, - тоскливо кивнул допрашиваемый. – Я родился там, на окраине исторической родины сонголов Баргунджин-Токум. Пытался вынести пару крошечных кусков минерала, а они меня за мелкую кражу лишили тамги, обожгли руки, выбили зубы.
- Тамги? – с интересом взмыли вверх ровные агатовые брови.
- Я появился на свет с особой отметиной над правой бровью – мордой собаки, - гордо пояснил потомок Чингисхана, - позже украшенной точками в виде созвездия Семи стариков, по-вашему Большой Медведицы. Шаман Мунхэ по этому поводу предрекал мне великое будущее. Они, заметив сей особый знак, вероломно его выжгли.
- Сочувствую, - дрогнули в лёгкой жалости широкие плечи. – А к чему явилась необходимость своровать? Зачем тебе понадобился пресловутый камень? Ты же на подступах к Москве на него охотился, пытаясь ограбить караван, жестоко обманув Гнуса, поверившего в излечение жены? За ним следовал, организовав убийство Морданшиной в Кокоревском подворье?
- Я не душегуб! И не готовил никаких покушений! – воскликнул с абсолютной искренностью в усталом голосе наследник рода Борджигин. – Мне нельзя посягать на жизни, иначе предсказание не исполнится.
- Какое предсказание? – смуглое лицо пытливо приблизилось к выжженному рылу.
- Объявленное дядей Мунхэ во время камлания в затмение луны, когда мне исполнился двадцать один год, - пробормотал неудавшийся герой - Баатур.
- Хотелось бы его услышать, дабы понять мотивы, - отчеканил чуть не по слогам Александр Сергеевич, предвкушая раскрытие завесы непознанной доселе и необъяснимой логикой тайны.
- Нет! – нервно взмыла вверх изуродованная огнём ладонь. – И не просите! Даже под пыткой ни слова из пророчества не выдам! Иначе оно рассыпется в прах. Нельзя, не положено. Прекратите мучить меня!
- К пыткам прибегать, вестимо, не стану. Не садист, чай, подобно охране Скарятиных, - богатырь легко согнул длинные ноги в позу лотоса. – Но свой нетривиальный способ допроса использую, поскольку должен, обязан знать правду. – Обернувшись и хитро подмигнув бравому казаку, неспешно раскуривающему бриаровую трубку, с любопытством вслушивающемуся в разговор, он упёрся тяжёлым свинцовым немигающим взором в скуластое лицо и, щёлкнув перед ним твёрдыми пальцами, повелел: - Вещай всё, как на духу.
    Чёрные зрачки сузились, обнажив всю нелепость жёлтого цвета радужек, и сквозь изломанные и подлатанные зубы засочилось:
- На разодранной в ночи людьми горе
  Камень мудрости откроется тебе!
  Там, где солнце будет в сон клониться
  Цветом неба в ясный день он заискрится.
  Если кровью ты себя не обагрил,
  Станешь гордостью для рода Борджигин.
  Если запятнал, то говори,
  Или всё запутает Тэнгри.
  Камень разыскав, не расслабляйся,
  В путь счастливый сразу собирайся
  В град старинный на семи холмах.
  Не туда, где чужеземный патриарх.
  Он от наших мест недалеко,
  Коробейники укажут на него.
  Знак, которым озарили тебя боги,
  Не позволит перепутать две дороги.
  На горе волнистой через реку
  Встанешь вслед большого человека,
  Силу великана обретёшь,
  Прямо по тропе его пойдёшь.
  Ласково кристалл в ладонях сжав,
  В зарослях невольно потеряв.
  Там, куда нырнёт волшебный камень,
  Вспыхнет куст лазурными огнями.
  Только отгорит, и удаляй,
  Землю в месте сем священном прокопай.
  Там наткнёшься на сундук старинный,
  В нём картина с головою псиной,
  Мордою, как и твоё пятно,
  За город сведёт тебя оно.
  Здесь, в селенье незаконном иноверцев
  Ты вернёшь святыню с чистым сердцем
  Странным, необутым, бородатым,
  А взамен возьмёшь великую награду!
  С ней домой по суше возвращайся,
  К дочке колдуна не приближайся:
  Благородная с волшебными глазами не твоя,
  Царевна рек – судьба богатыря!
  Коль хочешь жить, не прикасайся к ней,
  В ней твоя смерть, потонешь в омуте очей.
     Когда он замолчал, осоловело уставившись в прищуренные по-змеиному глаза гипнотизёра, тот восторженно изрёк, невольно покосившись на запонки, смыкающие рукава белой рубашки, подаренные прошедшей зимой Олей:
- Однако, завораживающее прорицание! И что же, на горе Соткуй заискрился именно новый минерал, названный позже Еремеевитом?
- Да, да! – попытался приподняться на ложе Бодончар и обессиленно поник. – В минеральную цепь ударила молния, и она засветилась голубыми искрами. Я подскочил, дабы рассмотреть, и понял, что подобного самоцвета никогда раньше не встречал. Это был он – камень мудрости! Хотел вынести кусочки, аккуратно отбив кайлом, да не вышло.
- А как насчёт коробейников? - поинтересовался Орлов. – Ты их, в итоге, встретил? Они тебе указали верный путь, дабы не перепутать дороги?
- Вероятно, имелись в виду уральские купцы, гостившие в то время в поместье, выстроенном моим отцом, страстным, заядлым охотником, великим специалистом по отделке и продаже пушнины, - вспомнил после минутной заминки потомок Батыя. – Я узнал их по коням и повозкам, вернувшись покалеченным за вещами, приняв решение преследовать священный минерал до победного конца. Но какой смысл имелся во встрече с ними, коли «знак, которым одарили меня боги» навсегда исчез? Нет, никто меня никуда не направлял. Я сам решал.
- А зря! – пыхнула важно в дверном проёме бриаровая люлька. – Уральские коробейники и без всякой псиной морды на лбу указали бы верное направление на Чердынь, а не Первопрестольную, коли от мест твоих не столь далеко, как Москва. Достаточно было всего пару-тройку строк повторить из мудрёной поэмы, ничего, не убыло бы от её воплощения.
- С чего ты взял? – тревожно обернулся к казаку великан.
- Да мне братушка мой Проклушка-монах в последней весточке много лет назад написал об отбытии с духовной миссией в далёкие уральские земли, в древний город Чердынь, обосновавшийся на семи холмах, подобно Белокаменной и Риму, но в отсутствии Патриарха и Папы, - сверкнули в сумраке мудрые вишнёвые очи. – А для нашего пойманного, кстати, они оба чужеземные, иноверные, так сказать.
- Чердынь! Как же я, дурак, не догадался, - отчаянно застонал наследник рода Борджигин. – А решил уже было, что встал вслед большого человека, обнаружил царевну рек – судьбу богатыря.
- Ты обо мне и жене моей? – прыснули чувственные губы. – И правда глупец! Строки сии – очевидная метафора. И, вероятно, подразумевались не слежка и ограбление первого попавшегося крупного мужика, как я, с совершенно неясной целью, а, к примеру, полный приключений путь от некого знакового отпечатка ступни какого-нибудь доисторического верзилы, оставившего о себе память на века «на горе волнистой через реку». Насколько я понимаю, до обнаружения старинного сундука дела не дошло, - не спросил, а уверенно кивнул Александр Сергеевич.
- Не до чего не дошло, по сути, - печально согласился Бодончар. – А я ведь не обагрил себя кровью, не запятнал, не убил за скудную жизнь ни одного человека.
- В твоём пророчестве и не идёт речь об убийстве, ни слова о нём, - задумчиво пробормотал Орлов. – Замараться кровью можно и без этого, в частности: нечаянно толкнув и не заметив гибели человека, доведя двуногое творение Божие до наложения рук, или.., или, - он вздрогнул, инстинктивно вспомнив о пугающей неизвестностью в будущем первой брачной ночи с Олей, - или, лишив представительницу слабого пола невинности без её на то желания и согласия.
- Она была согласна, согласна! – спустя продолжительную немую паузу, видимо посвящённую воспоминаниям, изуродованная ладонь шлёпнула с размаху по выгравированному на лбу свиному пятачку. – Она желала меня одного с самого рождения! Она расцарапала мне лицо, когда узнала, что я бегаю в улус за утехами, ревела и кричала, требуя беспрекословной верности! Она была счастлива от нашего сближения!
- Кто она? – сурово сдвинулись агатовые брови.
- Гоа-Марал, моя сестра! – непроизвольно взмыла вверх жилистая рука и упала, ударившись с грохотом о хлипкий дощатый пол.
- Всё-таки сестра, - удовлетворённо кивнула черноволосая голова. – Сколько же ей было лет, когда она оказалась согласной? – спросил он, чувствуя, как в объёмной груди закипает праведный гнев.
- Какая разница? Четырнадцать, кажется. Не помню. Вам-то что за дело? – наследник Чингисхана неловко выгнулся, вцепившись в раненую ногу, принявшись её растирать.
- Ах ты, скотина, - согнулся над искривившимся телом великан. – Над девчонкой надругался, собственной сестрой, взревновавшей, подобно любому наивному ребёнку! И он ещё удивляется, что Тэнгри всё запутал! Да ты залит кровью с ног до головы за подобную жестокость! Да я бы всё твое тело никудышное свиными рылами прожёг за насилие и кровосмешение! Какой, однако, справедливый бог! Что с ней случилось потом? – дёрнул он с остервенением за ворот льняной рубахи, оборвав его, отмахнувшись от попытавшегося встрять Георигия, как от надоедливой мухи, проигнорировав тихую реплику казака:
- Барин, не забывайте, он под гипнозом.
- Я подложил её под Белокопытина, гостившего в нашей Сибирской усадьбе, дабы отправить прежде себя в Москву, - тяжело выдохнул несостоявшийся пророк.
- Мразь! Законченный подонок! – процедил Александр Сергеевич, подхватив с шерстяной груди, притянув к глазам серебряный кулон на цепочке в виде свастики: неровный крест змейками, виденный им с утра у крыльца дома убиенного Калистрата Тереньевича. – Она устроила встречу позже разграбленных купцов в доме бывшего любовника? – украшение плюхнулось в яремную ямку.
- Она, - послушно кивнул Бодончар. – Сказала, что сама придумает, как их заманить, собрать, опоить, украсть ключи для слепков. Выкинула мне их все зараз, стоящему под окном кабинета. Отпечатав добытое на кусках мыла, я всё быстро вернул, забросив обратно.
- Белокопытина зачем убила? – устало протянул негласный следователь.
- Он мёртв? – удивлённо дёрнулись азиатские скулы. – Гоа-Марал об этом ничего не говорила. А она мне всегда всю правду докладывает. Сказала бы, коли совершила преступление.
- Так она и так совершила, идиот, ограбив четверых почтенных граждан Первопрестольной, - гаркнул в слегка приплюснутый нос Хозяин безлунной Москвы. – Оба на каторгу побредёте. Только развращённая сестра – по твоей милости! Где она находится сейчас? – требовательно шепнули в сонгольское ухо искривлённые злобой капризные губы.
- У Раздерихина, - послушно отозвался допрашиваемый. – Она почти год у него служит горничной и сударушкой.
- Опять эта бзыря ерохвостая! – взволнованно вскинулись вверх мускулистые руки. – Никак у сего тартыги банда образовалась! Вещай о покушении на Морданшину, - повелел он, заставив себя успокоиться и смиренно уложить ладони на колени.
- Мне посчастливилось встретить её, сопровождая вместе с сестрой в Москву за покупками Нимфодору Данактовну, если быть точным – на базаре, - повёл послушно повествование подстреленный. – Она похвасталась видимо давней подруге кольцом, подаренным мужем с недавно открытым самоцветом, который пытались умыкнуть прошлой весной в процессе неудачного ограбления каравана на подходе к Первопрестольной. Поняв, что речь идёт о том самом, разыскиваемом мною камне, я принялся за ней следить. Сопроводил на расстоянии служанку в фабричный район, сунувшую за кирпич жилого барака записку, вынул, разобрал, хотя слова были начертаны не по-русски, место и время очевидной встречи, вернул обратно, заметил молодого мужика, забравшего письмо и, сообразив, что намечается тайное свидание, попросил госпожу Нимфодору посетить Кокоревское подворье, дабы шантажировать приятельницу, угрожая раскрытием пикантного секрета несведущему мужу, и вытребовать за обет молчания нужный перстень.
- Кто такая Нимфодора Данактовна? – твёрдые подушки пальцев лихорадочно затеребили коленную чашечку.
- Да помещица одна прелестная, - сверкнули умилённо жёлтые глаза. – Мадам Дора, Дора Казначеева.
- Кто? – округлились изумлённо пасмурные глаза. – Она же на Кавказе обитала. Где ты нашёл эту стерву?
- Спешу напомнить, что Ольга Николаевна просила передать вам на словах именно это имя, имя убийцы, - встрял в разговор пожилой казак.
- Да помню я, помню, - нервно заёрзал на полу Орлов. – Где ты её взял? – настойчиво повторил он.
- Всё у того же Раздерихина, - осклабились залатанные зубы. – У неё особняк по соседству сгорел вместе с супругом. Вот, Антон Архипович и приютил несчастную, как родственник, на время, пока новый не построят, приставив в услужение Гоа-Марал. Там мы с ней и познакомились, когда я в поместье укрывался от полицейского розыска. Весьма приятная дама.
- Всё-таки, уморила мужа, - хмыкнули с жалостью к покойному чувственные губы. – Как он с ней носился, бедолага! И снова рядом мерзавец Раздерихин... Какие же блага ты ей посулил за шантаж и кольцо? Не просто же так она потащилась в гостиницу?
- Я пообещал ей вас, - игриво поморщился свиной пятачок.
- В смысле меня? – великан оторопело уставился в складчатое рыло.
- Вернуть ей вас - единственного возлюбленного, разлучив с женой, - пояснил потомок Чингисхана. – Я бы, конечно, на такое не решился, но соврал, а она поверила. Мадам Дора часто рассказывала мне вне свидетелей о главной боли своей жизни – богатыре Орлове, использовавшем её и беспощадно бросившем... Она принесла мне кольцо после визита в Кокоревское, убеждённо заверив, что раздобыла его мирным путём. Об убийстве Морданшиной я узнал из газет, но госпожа Казначеева причастность к злодеянию упорно отрицала.
   Свинцовый взор взмыл к тканевому потолку, задумчиво пробежал по нему и с уверенностью вернулся к допрашиваемому.
- Больше у меня вопросов нет, - щёлкнули перед в меру приплюснутым носом крепкие пальцы. – Отомри!
   Наследник рода Борджигин рассеянно захлопал раскосыми очами, удивлённо оглядываясь по сторонам, словно пытаясь понять, где он находится и с кем. Уставившись на понуро опустившего голову циркового приятеля, яростно сжавшего ладонями бешено пульсирующие виски, он пролепетал робко:
- Гера, я был в забытьи? Я бредил? Я говорил нечто важное? Что-то о себе и предсказании?
- Ты всё рассказал, - всхлипнул Чирикло, резко вскочив, - всё! И это отвратительно! – бросившись к дверному проёму, минуя предупредительно подвинувшегося казака, он пулей вылетел наружу.
- Я ничего не помню, - глаза молодого ястреба-тетеревятника с надеждой уставились на великана. – Может, подскажете, какую чушь здесь исповедал мой грешный язык?
- Не подскажу, - качнулась черноволосая голова. – Намекну только, дабы совесть пробудить: кровью ты себя обагрил, богов своих вероломно обманул, от того твой Тэнгри всё запутал. Разгадка в четырнадцатилетней Гоа-Марал. Будет о чём подумать на продолжительном досуге... Ну всё, вставай, нечего разлёживаться, - богатырь поднялся, потянув за собой несостоявшегося пророка. – Московская полиция жаждет с тобой познакомиться.

                ***
   
    Вокруг шатра собралась толпа переодетых в будничную одежду циркачей во главе с седовласым Шандором, заботливо прижимающим к груди мартышку с перевязанной лапкой. Позади, плотной стеной, направив дула револьверов в съёжившиеся спины, восседали верхом на конях мрачные мужики, собранные и пригнанные исполнительным Василием, воинственно выпучившим круглые кошачьи глаза.
- Не надо, уберите оружие, - призывно взмыла вверх мощная рука. Стражи безмолвно повиновались. – Господа артисты, - громко забасил Орлов, судя по допросу, учинённому некоторым вашим коллегам, вы совершили глупую, но вполне простительную ошибку, приняв участие в ограблении ювелирных домов. Я глубоко уважаю ваше стремление помочь своему другу, - он бодро кивнул ткнувшемуся лбом в плечо деда талантливому наезднику, - и не считаю нужным сдавать чудесную труппу в руки правосудия. Пусть всё, произошедшее забудется, как ужасный сон. Подчеркну: вы мстили совсем не тому. Но истинного негодяя, надеюсь, мы сегодня же разоблачим и лишим свободы. Расходитесь!
- А он? – проковыляла решительно вперёд молодая женщина цыганской наружности, выступавшая на арене со стаей собак, ткнув пальцем в потерянно покачивающегося рядом с великаном Бодончара. – Куда вы его?
- А он для вас потерян навсегда, к счастью, - пожали деланно равнодушно широкие плечи. – На каторгу, вероятно.
- Нет! – заверещала дрессировщица, бухнувшись на колени. – Не забирайте, пощадите! Он избранный, особый! Мне карты предсказали!
- Ошиблись твои карты на сей раз, дорогая Вадома, - подал голос Чирикло младший, когда визг перекатился в тихий плач. – Особые не лишают чести собственных сестёр.
- Мужики, доставьте его в Мясницкий, - ткнул в потомка Батыя указательным пальцем Александр Сергеевич, а когда того увели, обратился к близкому скудному окружению: - Бушмарёв, Платон Нилыч, вы со мной нынче в гости к Раздерихину. Георигий укажет нам путь. Верно? – пасмурный взор устремился к шагнувшему навстречу лихому наезднику.
- Верно. Отныне я ваш преданный воин, - туманные глаза с покрасневшими от разочарования в ближайшем друге белками воззрились в смуглое лицо.
- Барин, - заворчал Платон Нилыч, - тёмный вечер на дворе, к ночи только прибудем на место, если не к рассвету. Нас жёны ждут. Может, до завтра отложим?
- А что, если из-за этого мерзавца мы завтра лишимся своих жён? – свинцовый взгляд выстрелил в упор в бриаровую трубку.
- Ох, ты Боже мой! Спаси Христос! Немедленно едем, - загорелись бравым праведным огнём мудрые вишни.