Охота на научника

      Эх, хорошо быть пожилым! Лучше просто не бывает! Не мучают больше мысли, как реализовать свои таланты и добиться успеха, уходит головная боль о карьере, вылезают занозы из самолюбия. Можно просто радоваться процессу жизни!
Очень уютную квартирку нам с мужем удалось снять в Суздале на три дня отдыха! С вязанными крючком покрывалами на кроватях и залитой утренним солнцем столовой.
      Перед моими глазами деревянный потолок, на досках темные пятнышки сучков складываются в загадочные рисунки людей и животных. Боже мой! Когда последний раз я могла себе позволить рассматривать пятнышки на дереве и удивляться, как они на что-то похожи?! На даче, лет в 10? Мои глаза опускаются с потолка вниз и видят маленький письменный стол, на нем лежат купленные в местном магазинчике альбом и набор карандашей. Знаю, что, заполнив «путевыми рисунками» две-три странички, я этот альбом запихну на полку и больше не вспомню о нем. Сколько в детстве мама ругала меня за эти начатые и брошенные альбомы для рисования или начатые и брошенные дневники! «Хорошо быть пожилым, и никто не наругаа-ет!» - напеваю я про себя под мелодию песни «Хорошо быть молодым, просто лучше не бывает!»
       После неспешного завтрака выходим смотреть город. Идем по улицам, и я с любопытством разглядываю прохожих. Да-да, с возрастом появляются всякие странные интересы, например, интерес к этой серой массе - прохожие. Она, оказывается, состоит из отдельных людей!
       Гуляя по Суздалю, мне хочется понять: как местные люди живут? нравится ли им их работа? их дом? какая у них семья? Приезжих туристов и местных жителей легко отличить по выражению лица: у первых оно отдыхающее – «обойдем сегодня Кремль и в ресторан на обед», а у вторых – обыденно-озабоченное хлебом насущным.
       Вот на тротуаре парень лет 10-ти торгует мороженым. Осуществил мечту всех маленьких детей стать продавцом мороженого? Зарабатывает на каникулах на велосипед? Помогает родителям заработать на жизнь?
       Женщина одета в офисный костюм, но вышла из продуктового магазина с тяжелыми сумками. Понятно, обеденный перерыв, а после работы побежит сразу домой готовить ужин семье.
       Рядом с Суздальским кремлем стоит женщина с этюдником и рисует стены с красивыми башнями. Стараясь не беспокоить, смотрю на холст. Да, она профессиональный художник. Будет продавать картину? Местная, и есть спрос у туристов на пейзажи Суздаля? Приехала из Москвы на этюды?
       На территории Кремля на полянке красавица белая коза интеллигентно щиплет траву. Зарплата сотрудников музеев Кремля вынуждает держать скотину?
       Хорошо быть пожилым! Так становятся интересны человеки!
      Пристань реки Каменки. Люди напрокат берут лодки, катамараны или просто доски, чтобы покататься по реке. По воде плывет одинокая девушка. Она лежит на доске в купальнике, читает книжку, а течение медленно ее катит. С ней на доске сидит большой кот и с интересом разглядывает проплывающих мимо. Видно, что эта девушка регулярно так отдыхает с котом и книжкой. Кто она? Местная? Девушка причаливает к берегу, надевает на мокрый купальник сарафан, берет на руки кота, кидает его в черный Мерседес, садится за руль и, разбрасывая колесами щебенку пристани, уезжает. Дочь губернатора? Любовница местного предпринимателя? Дачница?
Как хочется расспросить каждого и узнать что-то о его жизни! Как они живут в Суздале? Как здесь быть не туристом? Чем зарабатывают на жизнь и на какую жизнь?
       Я понимаю, что у вас есть дела поважнее, но мы с мужем уже можем себе позволить и отдохнуть от важного!
       Мы осматриваем Исторический музей Спасо-Евфимиева монастыря. Пустые залы, никого нет кроме скучающих на стульях пожилых женщин, смотрительниц зала. Они тоже подвергаются моему исследовательскому взгляду. Подрабатывают на пенсии, молодцы. На стенах под прозрачным пластиком большие плакаты с историей города. Уже на выходе читаем: «В годы Второй мировой войны 1841-1845».
       —  У вас тут описка… — указываю я смотрительнице.
       —  Да? Разве? — равнодушно говорит она, даже не пытаясь вникнуть в то, что я говорю. – Ладно, я передам научникам, они разберутся!
       Я услышала для себя новое слово – "научники"! Я работала в научном институте, но никто не называл нас «научниками». В этом слове заложен другой смысл, чем «научный сотрудник». Некоторое пренебрежение? Может, их зарплата не многим больше, чем у бабушек смотрительниц?  А ведь где-то в этом городе живут и хранители музея, и экскурсоводы, и научные сотрудники. С высшим образованием историки пишут научные монографии, мечтают утроить в музее тематическую выставку, спорят, что из хранилищ достойно музейных стен, думают, как оформить это в виде стендов и витрин. Интересно, а кем мечтал стать этот «научник», поступая на Исторический факультет? Ему нравится жить в Суздале? Есть ли семья у него?
       У меня появляется желание вычислить среди прохожих местную интеллигенцию, и из расслабленно шатающегося туриста я превращаюсь в частного детектива Шерлока Холмса, увлеченного охотой на научника! (Да-да, с возрастом становишься таким … увлекающимся всяким.) Поисками того самого «научника», которому не все равно, что на стенде ошибка. Когда ему передадут наши слова, он, должно быть, заохает, расстроится и начнет ломать голову, как исправить «ужасную ошибку» в датировке события. А как бы познакомиться поближе с суздальской интеллигенцией и задать вопросы о жизни в Суздале? Хорошо бы еще и напроситься в гости на чай и побывать у кого-то из них дома, а?
      Первые два дня в Суздале прошли бесплодно. Нет, все-таки довольно трудно по лицу определить образование, причем специальность историка. Ни один прохожий не убедил меня, что он научник. А у нас остался всего один день! Шерлок Холмс, помнится, использовал для поисков убийцы какой-то прямо волшебный метод дедукции, помните? Но мы давайте используем другой метод: метод математической индукции! Он похож на дедуктивный метод Шерлока Холмса, только без трупа.
      «Метод индукции без трупа» работает так: сначала делаем какое-то предположение, небольшое, не подрывающее основ мироздания. Например, предположим, что мы уже каким-то образом познакомились с научником и напросились к нему в дом на чай. Далее всё просто: строим цепочку новых предположений, где каждое следующее предположение не противоречит предыдущему. В конце цепочки предположений мы будем знать, как выглядит научник и как его икать на улицах Суздаля.

      Итак, Предположение 1. Мы познакомились, и, так как выглядим мы симпатично и с нами приятно поговорить, он нас пригласил к себе домой на чай. И мы никуда не спешим, да? У него скромная квартира в пятиэтажной хрущебе, мы компактно размещаемся на его кухне 4.5 кв.м.
      Предположение 2. Начинаем строить цепочку. Внешний вид любого человека во многом определяется его характером. А характер - его детством и воспитанием. Поэтому за первой чашкой чая мы спрашиваем:
      —  Расскажите, пожалуйста, о Вашем детстве!
Научник с удовольствием погружается в воспоминания:
      —  Я родился и вырос в Москве. Что я помню… В моей семье придавалось огромное значение выбору профессии, и чуткое внимание папы и мамы к любому занятию, которое мне нравится – одно из моих самых ранних впечатлений жизни. «Смотри, как Гошенька ловко вставил колесо своей машинке! Наверное, он станет инженером!» (мне 5 лет), «Ты видел, какой портрет мамы Гоша нарисовал? Будет художником!» (мне 6 лет), «Гоша уже учит умножение на 8! Будет математиком» (мне 7 лет). А где-то с 8 лет мне стало казаться, что я уже прямо сейчас должен выбрать будущую профессию и освободить родителей от неопределенности в таком важном для них вопросе. К дню рождения они мне подарили 12-томную Детскую энциклопедию, помните такую? Каждый том посвящен одной области науки. Читать ее было скучно, но я любил рассматривать картинки. И пока листал, слышал, как родители друг другу тихо говорили с гордостью: «Ты видишь, с каким увлечением Гошенька читает 2-ой том энциклопедии? Ему нравится физика!».
      Мама по образованию была историк, но работала диктором на Иновещании московского радио, т.е. рассказывала советские новости для других стран, и в моем образовании на первом месте у нее были иностранные языки. Папа был преподавателем математики, и говорил мне прямо: из всех профессий, математик - самая главная, потому что математика — самый мощный инструмент познания мира! Но… математика сама захлопнула дверь перед моим носом. В 5-ом классе я пришел из школы с тетрадью, в которой была плохо написанная контрольная работа по математике, и под моими каракулями красовалась красная двойка. Как я боялся показать папе эту тетрадь! А когда показал, папа молча смотрел минуты три на мои ответы, потом отдал мне тетрадь и, не проронив ни слова, ушел в спальню, закрыв передо мною дверь. Он молчал и делал вид, что не видит моего присутствия дома целую неделю! И за эту неделю я понял, что математика из меня не получится. А вот «профессия, связанная с языком» билась за меня до 10-ого класса. Мама не жалела сил на повышение моей грамотности и часто сетовала: «Нет, Гошенька никогда не сможет стать ни писателем ни переводчиком, у него плохая словарная память…»
      Что ж, портрет научника начинает вырисовываться. Правда, как плохая словарная память и нелюбовь к математике отражается на внешности пока не понятно... Это, наверное, человек скромный и вежливый. Так как мы никуда не спешим, делаем следующее предположение:

      Предположение 3. Первая чашка чая выпита, и Георгий не выпроваживает нас, а наливает нам вторую.
       —  А как Вы увлеклись историей? – спрашиваю я.
       —  Свою профессию я выкопал из земли лопатой! Летом мы снимали дачу в деревне в 40 км от Москвы. У меня там был друг, тоже по имени Гоша. Меня называли Гоша-черненький (из-за темных волос), а его Гоша-беленький. Мы вместе гоняли по деревне на велосипедах, устраивали у бочки с лягушками войнушку с водяными пистолетами, зарывали в саду «клады» и искали их, делали взрывчатки из «пороха», т.е. счищенной со спичек серы…
      Но главное приключение с нами случилось в лето между 6-ым классом и 7-ым. Дорога к реке Истре, по которой мы ходили купаться, проходила через лес. В одном месте нашего маршрута ели сменялись березами, и лес становился прозрачным и светлым. И тогда с дороги в глубине леса были видны небольшие холмы, что удивительно для наших плоских мест. Мы, кончено, любили туда забежать и на этих холмах поиграть. Кто-то из взрослых как-то обмолвился, что, возможно, эти холмы не естественного происхождения, а курганы — захоронения древних людей, которые здесь жили много сот лет назад. И тогда мы с Гошей-беленьким загорелись идеей раскопать один из холмов и найти клад! Я вычитал в Детской энциклопедии, что древние люди хоронили своих сородичей вместе с драгоценностями. И вот мы пришли с лопатами в лес, выбрали один из холмов и несколько дней копали в нем яму. Когда яма стала достаточно глубокой, нам понадобилось ведро: один прыгал на дно с лопатой, второй ведром поднимал землю наверх. В один прекрасный момент моя лопата скрипнула о что-то твердое. Этот момент я запомнил на всю жизнь – долгожданный удар лопаты о находку в земле… Аккуратно окопали предмет и вытащили на поверхность. Клад? Оказалось, еще лучше — человеческий череп! Настоящий, таинственный, неизвестного происхождения и давности.
      Когда мы принесли этот череп домой, мама-историк не прогнала нас отнести его на помойку, а позвонила в институт археологии и рассказала, что ее сын с другом раскопали в лесу холм и нашли там череп. В ответ нас попросили хранить его и сказали, что пришлют специалистов. Череп я положил в коробку из-под обуви, коробку спрятал под свою кровать и стерег ее пуще глаза. Я не спал по ночам и, глядя в темноту мечтал, что я стану участником открытия в большой науке — Истории человечества!
      Вскоре к нам приехали два серьезных дяди, историк и археолог. Они рассказали нам, что в этих местах жили в 10-ом веке племена Вятичей и Кривичей и, похоже, именно их захоронение мы и нашли. И что этот череп, действительно, огромная ценность для науки. Ученые в тот же день уехали, взяв с собой наш череп, а с нас взяв обещание больше в лесу не копать. Они нам как взрослым объяснили, что под землей лежит много ценных древностей, которые могут рассказать человечеству о его истории. Только археологи не успевают это быстро сделать, нужно организовывать специальную археологическую экспедицию. И это большая трагедия для историков, если кто-то случайно откапывает древности. Например, начинает рыть котлован под новый дом и выбрасывает все, что было в земле.
       Эта встреча решила мою судьбу. Я выбрал профессию историка-археолога! Папа отнесся к этому решению без энтузиазма и лишь с пренебрежением иногда говорил: «Опять ты тратишь время на ерунду!» А мама меня целиком поддержала.

      Отлично, мы потихоньку продвигаемся! К портрету искомого научника добавляются темные волосы.  Правда, наш метод индукции не обошелся без трупа, от которого, причем, сохранился один только череп… Но это нас не пугает, и мы делаем

      Предположение 4. Мы соглашаемся на еще одну чашку чая.
      —  И Вы больше никогда не сомневались, что хотите стать историком? Ведь эта профессия … не очень денежная. Историк всегда зарабатывал очень мало.
      —  Нет, никогда! После этого происшествия с черепом вятича (а историки, которые приезжали к нам на дачу, потом сообщили нам результаты исследований – это был череп вятича!) я крепко заболел идеей сохранить для истории ее свидетелей.
      Дачным летом я ездил на велике по соседним деревням и фотографировал наличники на окнах изб. Они где-то еще были старинными, выполненными в древних традициях: резные, со множеством древних символов и оберегов. После очередного ремонта их часто заменяли на обычные струганные доски, и сердце мое разрывалось видя, как старинные наличники гибнут. Я мечтал, что архив моих фотографий попадет в руки ученых, и они по ним восстановят культуру традиционных русских наличников. А еще в соседней деревне я как-то увидел старую полуразрушенную часовню, которую ждала скорая смерть – ее нижние венцы уже сгнили. Я уговорил маму купить в хозяйственном магазине доски и сам, как мог, отремонтировал часовню в надежде, что «придут ученые и отреставрируют ее для будущих людей».
       Еще школьником я подрядился летом работать «на лопате» в археологических экспедициях. Мы помогали взрослым искать культурные слои (земля, где остались следы древних жилищ), выкапывать осколки старых глиняных горшков, трепетно раскладывать их на походном столе, кисточкой смахивать с них землю и «шифровать», т.е. описывать их: «на осколке глиняного горшка среднего размера просматривается ногтевой орнамент в виде ромбов» или «в виде волны», затем зарисовывали форму осколка в специальном альбоме. И при мысли, что наши предки пользовались лишь своими ногтями, чтобы нанести свой нехитрый рисунок, у меня замирало сердце от восторга.
       После школы я поступил на Исторический факультет МГУ. Закончил кафедру археологии, специализировался по русскому средневековью, работал в новгородской и других экспедициях, защитил кандидатскую диссертацию «Происхождение вотчин XIV—XV вв. в районе Троице-Сергиева монастыря». Наконец возглавил раскопки в самом центре столицы, на Красной площади! И там мы нашли первую московскую берестяную грамоту! Это было после того, как мы добились главного: постановления Мосгорисполкома, запрещающего какое-либо строительство в историческом центре без проведения предварительных археологических исследований! Таким образом мы спасли центр Москвы от варварских раскопок под строительство без археологической экспертизы!

        Так, к портрету добавляется возраст — с такой богатой биографией ему не меньше 40-50. А также крепкое телосложение и загорелая кожа (археологи же много работают на солнце).

        Предположение 5. Чай уже льется из ушей, но все-таки мы задаем последний вопрос:
       —  А как вы оказались жителем Суздаля?
       —  Видно, этим указом об обязательной археологической экспертизе перед строительством в центре мы перебежали дорогу сильным мира сего. Там крутились огромные деньги и огромные взятки. Под экскаваторами пропадали ценнейшие свидетели истории Москвы! Я пытался бороться и… был смещён с должности.
       Потом была длительная мучительная депрессия. Развелся с женой. Долго сидел без работы. В конце концов решил уехать из Москвы. Нашел работу в музее Суздальского кремля, научным сотрудником. Здесь тоже вечная борьба за сохранение истории с варварами, копающими котлованы и перемешивающими культурные слои. А ведь глубина залегания находки определяет ее возраст! Да, профессия археолога — это вечная война с этими чудовищами-экскаваторами. Но я здесь занимаюсь любимым делом!

      Всё, мы теперь все знаем! Как видите, математика — наука всех наук, и метод математической индукции прекрасно работает! Только… где же наш реальный «Гоша»? Сколько я ни вглядывалась в лица прохожих, никто на эту роль не подходил.
      Последний день нашего отпуска, прощальным кругом обходим полюбившиеся места города. Неужели гейм-овер и мы не встретим ни одного научника? На светофоре я украдкой разглядываю стоящих с нами людей. Женщина с двумя детьми, дети ноют «пойдем обедать», у женщины усталый взгляд и легко считываются мысли «Да пропади всё пропадом! Чтобы я еще раз в отпуск повезла детей культурно отдохнуть, приобщить к истории. В лагерь их, а сама на море!»
        Две жительницы Суздаля, мать и дочь, в руках пластиковые пакеты с овощами и фруктами, привычным маршрутом идут с местного рынка домой. Спорят: борщ варить или щи. Дочь настаивает на щах, мол, борщ ели всю прошлую неделю, надоело. Считываю и ее мысли: «Надоел не только борщ, но и их тесная квартира, родители, муж, работа, кухня.» Нет, это не работники музея.
       Два мужика с нетерпением ждут зеленого света, в глазах светится какой-то замысел, а может быть, даже смысл жизни. Научники?!  «А хватит двух?» —  спрашивает тревожно один другого. «Не дрейфь, я знаю где жена спрятала бутылку, для разгона хватит». Эх, опять мимо.
       И еще один мужчина ждет светофора. Тоже идет с рынка, в каждой руке по два прозрачных пакета с покупками. Я невольно залюбовалась его сумками: зеленые яблоки, желтые сливы, зеленые огурцы, красные помидоры и оранжевая морковка (вот она! Она-то и станет скоро «ружьем, которое в финале выстрелит»!), а сверху, совсем уж еле влезла, коробочка клубники.
       Сердце екает. Что-то в его облике есть типичное для научного сотрудника... Включается, наконец, зеленый свет, мы идем сзади нашего кандидата, а я сверлю взглядом его спину. Очень, очень похож! На голове ранняя лысина, короткая бородка, рубашка заправлена под ремень, на заднице брюки висят, брюки коротковаты и на ногах стоптанные удобные ботинки «для рынка». Лет 45… нет, моложе, лет 35, но устал и одет плохо... нет, все-таки ближе к 50.
      Но как получить доказательства, что это ОН? Не подойдешь же, не спросишь: «Вы, случайно, не научник?» Берем след и идем за ним. И тут, прямо на наших глазах, одна из морковок протыкает полиэтилен! Сумка расползается, и по тротуару рассыпаются помидоры. Мужчина делает неловкое движение подхватить, и от этого рвется вторая сумка, из которой, как мячики, разбегаются яблоки и, самое обидное, падает на дорогу коробочка с клубникой клубникой вниз. Мужчина замирает в позе полного отчаяния: смотрит как по асфальту разбегаются его покупки и стонет от нелепости своего положения. Прохожие даже не пытаются помочь собрать его рыночные драгоценности – все равно их некуда положить. Они лишь аккуратно обходят, стараясь не наступить… У мужчины на лице типичная для интеллигента вселенская тоска. Он садится посередине своего «огорода» и о чем-то глубоко задумывается…
      Я подхожу к нему:
      —  Вы знаете, у меня есть с собой запасные пакеты. Мы сейчас все соберем!
      —  Да откуда у Вас могут быть запасные пакеты?! – в голосе его слышно отчаяние. — Какая глупость! Положение безвыходное! Это катастрофа! У меня всегда всё так... из рук вываливается… – тоскливо бормочет он, пока я аккуратно собираю в пакеты убежавшие помидоры, яблоки, ягоды и преступницу морковь. Когда всё собрано, он горячо меня благодарит, повторяя одно и тоже и не отпуская меня:
     - Вы спасли меня! Это просто чудо какое-то, что у вас оказались запасные пакеты! Прямо не знаю, как Вас отблагодарить! Я Ваш должник!
     У меня исчезают последние сомнения – это тот самый научник, который будет исправлять ошибку на стенде музея! Мы с мужем понимаем, что сейчас легко можем напроситься к нему в гости (помочь донести сумки) и задать свои вопросы: он, правда, историк? Как живёт в Суздале интеллигенция? Какая у научного сотрудника музея зарплата?
      Но… зачем? Я и так уже всё про него знаю. Или ошибаюсь, но не хочется разочаровываться.

      Хорошо быть пожилым! И как ты счастлив, когда можешь быть чем-то полезен прохожему, хотя бы обычными пластиковыми пакетами! Только редко это удается.