История одной проверки

1.
Секретарь дьявольской канцелярии ещё раз перечитал один из полученных им вчера и отложенных в сторону, доносов. Информатор доносил, что находясь по торговым делам в стране Сельджукидов, в городе Балха, он приметил одного очень необычного, весьма подозрительного человека. – Бродяжничает, ведёт себя очень независимо по отношению к властям. Вокруг него постоянно собираются люди, которые его охотно, с интересом слушают. Какие-то из них находится с ним постоянно.
Информатор сообщал о некоторые из услышанных им фраз этого человека, что, мол, люди заблудились в своём понимании бога и божьего; что они не должны привязываться к земным благам, но быть свободными от них, не должны стремиться к собственному обогащению, к власти ради самой власти; что все люди – одна семья, все есть сыны божьи и меж собой – браться; что они должны любить друг друга, помогать друг другу; что они не должны предаваться унынию, но, напротив, должны иметь интерес к жизни, стремиться к познанию и пониманию жизни, находить радости в жизни, коих на самом деле немало. В заключении информатор объяснял, что не может сообщить большего, поскольку люди, находившиеся с этим человеком, не всегда подпускали его к себе, может быть потому, что он сам – человек приезжий, не местный, а может быть потому, что говорили о чём-то секретном, тайном. Информатор прямо не писал, но довольно прозрачно намекал на что-то вроде второго пришествия Христа.
Иисус Христос в мусульманском мире? – ухмыльнулся секретарь. – Чушь какая-то… Но и оставить это донесение совсем без внимания тоже нельзя…

2.
К секретарю в кабинет вошёл вызванный им Дэм.
-Вот, прочти – сказал ему секретарь, указав на бумагу, лежащую на краю большого стола.
Когда Дэм закончил читать, секретарь сказал:
-Какого-то особенного беспокойства этот донос не вызывает, согласиться с подозрениями его автора серьёзных оснований нет, но самого того бродяжничающего посмотреть всё же надо. Надо понять, что он за человек. Почему может казаться тем, кем кому-то показался. Какова его сила – сила ума, сила влияния на людей. Каковы его перспективы в обществе. Насколько он может быть для нас опасен или нам полезен. Так что запоминай приметы клиента, адрес, где он сейчас находится, и собирайся в дорогу. Потом прибудешь, представишь отчёт… Да, возьми с собой Дэна. Так, на всякий случай. Он сейчас всё равно ничем не занят.

3.
-Ну, что, всё в порядке? – спросил Дэн, увидев Дэма с большим, туго завязанным мешком за плечами.
-Да, попался, оратор. Долго же я его пас. Сначала они сидели во дворе, а потом ушли в дом. Жара-то какая! И там, в доме сидят и сидят. Я уже думал, что сегодня его не возьму…
-Ну и что теперь? Как думаешь его проверять?
-Как обычно – разговор по душам… Хотя есть у меня одна идея. Сразу выясним, тот ли он, кого в нём кто-то заподозрил или, так сказать, ошибочка вышла...

4.
На крыше высокой круглой башни Дэм развязал мешок и освободил пленника. Дэм показал ему открывающиеся с высоты башни окрестности и торжественно, явно копируя своего Хозяина, произнёс:
-Все царства мира и славу их дам тебе, если ты, падши, поклонишься мне.
-Дэм, – окликнул старшего напарника Дэн. – Сейчас уже темно, Почти ничего не видно. 
Пленник, молча, глядел по сторонам, на своих похитителей и напряжённо старался понять, что происходит.
Дэм, выждав минуту-другую, опять обратился к пленнику:
-Ну, и что ты мне на это скажешь?
Тот вдруг высоко поднял брови и, мотнув правой рукой куда-то в сторону, продекламировал:

-Все царства мира – за стакан вина!
Все почести – за блеск и бархат винный!

-Что? – не понял Дэм и, посмотрев на Дэна, спросил – Что за бред он несёт?
Потом опять перевёл взгляд на пленника. Тот, глядя прямо на него, сказал воодушевлённо, нараспев:

-Стоит власти над миром хороший глоток.
Выше почестей выпивку ставит знаток.

-Да он же пьян! – воскликнул Дэм.
-Он не пьян. Он – Хайям! – возразил ему пленник.
-Ну, точно, он пьян – сказал Дэм и опять посмотрел на Дэна.
-Да, я пьян. Но я в меру пьян, – сказал пленник. – Я знаю чувство меры.
-Долбать-колотить – выругался Дэн, всё это время внимательно разглядывавший пленника. – Да это же Омар Хайям!
Дэм уставился на пленника:
-Ты что, - Омар Хайям?
-Гийяс ад-Дин Абуль-Фатх Омар ибн Ибрахим аль-Хайям Нишапури, 1048 года рождения – довольно внятно проговорил пленник. И в свою очередь спросил:
-А вы думали, я кто? А вы сами-то кто будете?
-Ты кого схватил? – прыснул смехом Дэн.
-Кого-кого? На кого было указано, того и схватил… Город Балха, дом Абу Саида Джарре по улице Работорговцев. Каких-то особых примет нет. Они тут чуть ли не все с бородами и одеты примерно одинаково. Но это точно тот, на кого было указано. Там во дворе дома их было семь человек. Говорил, главным образом, этот. Он среди них, несомненно, самый авторитетный…
-Так, я понимаю, что сделанное мне предложение пока придерживается? – спросил своих похитителей быстро трезвеющий Хайям.
-Вот незадача – сказал Дэм.
-Не того схватили – продолжал смеяться Дэн.
-Что значит не того? – поинтересовался Хайям.
-А то и значит, – сказал Дзн. – Хотели схватить… А схватили безбожника и грешника, гуляку и пьяницу, гордеца и вольнодумца.
И тут же процитировал:

-В божий храм не пускайте меня на порог
Я – безбожник. Таким сотворил меня бог.
Я подобен блуднице. Чья вера – порок.
Рады б грешники в рай – да не знают дорог. –

Это же твоё?
-Моё. И что?

- Лучше пить и весёлых красавиц ласкать,
Чем в постах и молитвах спасенье искать… –

Тоже твоё?” – продолжил Дэн.
-И это моё. Но я, всё равно – божий, – не соглашался Хайям. – Да, бывает, грешу, грешен. А кто не грешит, кто не грешен? Человек – душа живая, противоречивая. И так же могут быть противоречивы его желания и поступки. –

Человек словно в зеркале мир – многолик.
Он – вместилище скверны и чистый родник…

Человек такой, каким бог его создал и каким он вот получился. Создал бы бог его сразу праведником, так и не было бы никаких проблем. Но всё вышло много сложнее… И драматичней…

Ад и рай – в небесах – утверждают ханжи.
Я, в себя заглянув, убедился во лжи.
Ад и рай – не круги во дворце мирозданья.
Ад и рай – это две половины души.

И потому бог в своей правде не так однозначен и категоричен, как те, кто определил себя право имеющими толковать его правду. Бог истинно видит, кто есть кто. Потому как не столько на то или иное, только внешнее, глядит, сколько в человеческие сердца зрит. И не по букве правды своей, а по духу её судит. И я надеюсь, что он, всё же, меня не оставит и примет. На его мудрость и его милость полагаюсь…

Тут вдруг запели муэдзины, приглашая верующих к молитве. Дэв и Дэн посмотрели на Хайяма.
-Общение с богом – дело, чуждое регламентации, свободное, тихое, интимное, чаще, уединенное, – сказал Хайям. – Но, что-то я всё говорю, говорю, аж, в горле пересохло.
И он, освободив ёмкий бурдюк со своего пояса, предложил:
-Выпить не хотите?
Дэм и Дэв переглянулись.
-А что там у тебя?
-Мускатное алое… Вообще-то я пью только с друзьями, но, учитывая необычность ситуации, вынужден отступить от своих правил. Потому как и не выпить не могу, и пить один, не предложив вам, тоже не могу.
-Довольно откровенно – заметил Дэм.
-Но это и понятно, – сказал Дэн. – Душа живая чужда всякого догматизма во взгляде на жизнь. В своём понимании жизни.
-Вот-вот, верно уловил, – улыбнулся Хайям и стал развязывать небольшой мешочек. – Тут у меня как раз три чашки.
-Погоди, погоди, здесь не очень удобно, – поспешил Дзн. – Давайте перейдём в ротонду.
И они через арочный проём перенеслись на площадку ротонды башни.

-Пурпурной влагою скорей наполним чаши,
Покуда мера дней, как чаша не полна,

– торжественно декламировал Хайям, разливая вино в небольшие деревянные пиалы.
Закупорив бурдюк, Хайям поднял свою пиалу.
-За взаимопонимание между всем сущим! – торжественно произнёс он, и они выпили.
-Хорошее вино – отметил Дэн.
-Ну, так плохого не держим, – отозвался Хайям. – Сие не вино; сие – кровь дивных бесценных гроздей…

Мне говорят: Хайям, не пей вина!
А как же быть? Лишь пьяному слышна
Речь гиацинта нежная к тюльпану…

Выпил – и уже совсем другое чувствование, видение, можно сказать, иная реальность. Такой вот выход из жесткого, подчас, избыточного контроля рассудка. Такое вот освобожденье от оков бытия.

-Омар, а вы вчера чего в доме-то собирались? Что-то затеваете? – спросил Дэм.
-Нет. Просто собрались друзья. Общались. Говорили о человеке, о жизни, о мире…

Бегут за мигом миг и за весной весна.
Не проводи же их без песни и вина.
Ведь в царстве бытия нет блага выше жизни –
Как проведёшь её, так и пройдёт она...

Ну что, ещё по одной? – спросил Хайям.
-Можно – откликнулся Дэн.
-Логично – подтвердил Дэм.

-Пусть в чаше вечно пенится вино.
Пусть будет сердце страстью смятенно –

Напевно сказал Хайям и поднял свою чашу.
Они выпили.
-Ну и что вы там, совместно, думали про жизнь? – опять спросил Дэв.
-Что думали? – повторил Хайям, поправляя свою седую бороду. – Что жизнь быстротечна и коротка. Что жизнь – это одно только мгновение, которое надо ценить. Уметь ценить. Что человек должен много знать и уметь. Должен быть сильным. Иметь честь и совесть. Что он – творец своей жизни и должен жить своей жизнью. Должен жить в каждом дне…
-А ещё?
-А ещё, - что всё – суета сует и всё пройдёт. Что на, может, самые главные вопросы человеческого бытия – кто мы, откуда пришли, куда идём, в чем всё-таки смысл? – ответы, по сути, так и не найдены. И не могут быть найдены… Приход бессмысленный, бессмысленный уход!..

Удивленья достойны поступки Творца!
Переполнены горечью наши сердца –
Мы уходим из этого мира, не зная,
Ни начала, ни смысла его, ни конца…

Но, несмотря ни на что, мы не должны печалиться, унывать, но, напротив, быть весёлыми, радоваться жизни. И дарить радость другим. Только в этом для человека и может быть смысл…
-Омар, давай ещё по одной – предложил Дэн.
Хайям разлил вино и они, молча, выпили. И так потом сидели ещё несколько минут, думая каждый о своём.
-Омар, почитай ещё что-нибудь – попросил Дэм…

5.
Так они просидели всю ночь.
Со всех минаретов опять запели муэдзины, напоминая верующим об утреннем намазе.
-Ну, что? – Будем расходиться – сказал Дэм.
-Омар, тебя куда? Опять в Балху доставить? – спросил Дэн.
-А мы сейчас где? – спросил Хайям и добавил – На Бухару похоже.
-Бухара и есть. Мы в Бухаре, в ротонде минарета Калян.
-Что-то я не помню такого.
-Так он новый, только что построили, ещё ни внешне, ни внутренне не отделали. Высота – 47 метров.
-Здорово!
-Ну, так что – в Балху? – повторил Дэн.
-Нет, не надо. Я уже давно в Бухаре не был. Тут какое-то время побуду. Кто меня ждёт? Куда мне спешить?..

Кто понял жизнь, тот больше не спешит.
Смакует каждый миг и наблюдает…
В обыкновенном видит красоту…

-Ну, тогда вон по той винтовой лестнице спустишься – сказал Дэн, указав на внутреннюю кирпичную лестницу. – А мы погнали.
-Да – подтвердил Дэн и подумал – Мне ведь сегодня ещё отчёт писать…

P.S.
Записал эту историю и подумал, не перебрал ли я, не слишком ли вольно поступил в отношении автора многих известных, ёмких по мысли и лаконичных по выражению, четверостиший – рубаи. А ещё – философа, врача, учёного, сделавшего ряд значительных открытий в области астрономии, математики, физики. Нет, не думаю, что у Хайяма возникли бы ко мне какие-либо претензии. Мне кажется, что он только бы улыбнулся…

Вся эта история родилась, вышла из двух фраз. Первая: «Все царства мира и славу их дам тебе, если ты, падши, поклонишься мне». И вторая: «Все царства мира – за стакан вина!»
Мне показалось, что на этом можно что-то построить; что-то, что может вызвать улыбку. Пусть только улыбку – этого, считаю, вполне достаточно и есть побуждение к действию…

Говорят, что в последние 10-15 лет своей жизни Хайям провёл в уединении за чтением книг; мало общался с людьми, мало что писал. В один из дней он заложил зубочисткой страницу философской «Книги Исцеления» Ибн Сины, помолился и умер…

Чем были для Хайяма его рубаи, относился ли он к ним как к поэтическому творчеству? Но они пережили века, дошли до наших дней. И вместе с ними дошло и его имя; в каком-то смысле – и он сам. Его давно нет в этом мире, но он всё же есть. Говорит с нами, мы его слышим, с чем-то соглашаемся, с чем-то нет, что-то запоминаем и цитируем. Он, несомненно, этого хотел. Очень хотел…