Звери в пути. Часть2 Кабан

Часть 2: Кабан
(семь месяцев спустя)

На краю леса у взлётно-посадочной полосы, шли строительные работы. Работали Бобёр со всей своей славной бригадой “Ух”, Косуля, Заяц, Енот, Рысь и Нутрия.

– Привет труженикам! – громко сказал вышедший из леса Лось.
– Привет, привет – отозвались работающие.
Бобёр прекратил работу и подошёл к Лосю.
– Ну что, как идёт работа? – спросил Лось.
– Фундамент под постамент закончили. Сейчас всё лишнее убираем, наводим порядок.
– Хорошо. А то мне сейчас Сорока передала, что послезавтра камень для постамента уже привезут. Будьте готовы принять. Медведь подойдёт, я с ним уже говорил. Я, конечно же, буду. Камень – розовый гранит, почти готовый. Потребуется совсем небольшая обработка.
– Да, Олень говорил, что ты о камне с кем-то в большом лесу договорился.
– Не только о камне, но и об облицовочной плитке. А сам-то он где?
– На конференции в дальнем лесу. С Вороном полетели. Завтра уже должны вернуться.
– Доброе, нужное дело затеял Олень – поставить памятник Кабану. Сначала памятное место соорудил, а вот теперь и памятник будет.
– Да, мы тогда после с нами случившегося ещё какое-то время в себя прийти не могли, а Олень один, как смог, соорудил и обустроил памятное место.
– Обязательно, обязательно Кабану памятник поставить надо. Вот ведь как себя проявил наш угрюмый. Как мало, выходит, мы его знали. Как, может вообще, мы мало знаем друг друга. Не достаточно внимательны друг к другу. За постоянными делами, заботами много чего для нас важного, нам нужного не замечаем. И это плохо… Как думаешь, к годовщине гибели Кабана успеем с памятником?
– Должны. Пока всё идёт по плану. Тут вон, вся моя бригада. И ещё – Заяц, Енот, Рысь, Нутрия почти постоянно на площадке. Медведь, Косуля часто приходят. Барсук, бывает. Лиса проект памятника подготовила и план обустройства территории вокруг. Многие звери выразили желание принять участие в работах. Считают для себя необходимым приложить руку. Как приступим к благоустройству территории, так уже всех желающих обязательно привлечём. Общее дело – оно, ведь, объединяет, сближает. И примиряет. Вон Олень и Енот, Лиса и Заяц… Енот и Барсук, Заяц и Барсук уже примирились, а после полёта ведь не разговаривали.
– Очень хорошо. И звери друг друга лучше узнают и сдружатся. И такой от всех зверей нашего леса памятник будет.
– Да, именно так, – подтвердил Бобёр и крикнул работающим, – Перекур!

Бобёр крикнул “перекур”, хотя никто из зверей не курил. Это слово Бобёр как-то услышал, наблюдая за людьми, валящими деревья, запомнил и с тех пор им пользовался. Оно у него было вместо “кончай работу”. Звери прекратили работу и стали подходить к Лосю и Бобру.

– А что за памятник будет, ты проект видел? – продолжил разговор Лось.
– Да, рисунок видел. Там фигура Кабана, два крыла, три больших обруча… Что-то такое замысловатое. Честно сказать я не очень понял. А спрашивать не стал. Худсовет во главе с Оленем одобрили. Лиса уже вовсю ваяет…
Сейчас как начну вспоминать ту ситуацию, аж, страшно становится. Оленя могли приговорить. А за что? А почему? А ни “за что”. А чтобы самим спастись. Пожертвовать Оленем ради себя любимых. Могли мы тогда в пылу ситуации это сделать? Могли. Не успели. Кабан нас от этого греха спас. А всё равно мы согрешили.
– В чём это мы согрешили? – не согласился Заяц. – Грех на одном только Волке. Он и нас всех хотел на грех подписать. Но у него ничего бы не вышло. Мы бы не поддались на его провокацию, не стали бы голосовать. Я вот, например, ни за что бы не стал голосовать.
– Поддались или не поддались – этого теперь уже никто не узнает. Кабан не дал этому случиться – сказал Лось.
– А не стали бы голосовать, так Волк выбросил бы, тех, кого прежде наметил – Лису, Барсука и меня, – заметил Енот. – А ещё, может, и Бобра, и тебя, – кивнул он на Зайца. – А не достало бы нужного веса – и Косулю впридачу.
– Или просто все бы погибли. Но вот погиб только один Кабан, а вы все остались жить – сказал Лось.
– Скажу про себя. Честно. Хоть и стыдно это признавать. Согрешила, – включилась в разговор Косуля. – А могла и больше согрешить. Кабан спас. И от страшного греха спас, и жизнь спас. И правду о самих себе своим поступком нам открыл. И за это ему великая благодарность.
– Тут на днях Россомаха приходила, – сказал Енот. – Так она, знаете, что сказала? Что в том, что Кабан выбросился не что-то такое геройское, а просто трезвый расчёт. Что Кабан поступил очень даже расчётливо.
– Это какой ещё расчёт? – возмутился Бобёр.
– А такой. – Сложилась ситуация, грозящая всем смертью. Все неминуемо должны погибнуть. В том числе и Кабан. И он это понимал. Но погибни он вместе со всеми, как все, и кто он? А он – просто одна из жертв крушения. А погибни он иначе, как он погиб, и он – герой, ему честь и слава. Вот Кабан и выбрал стать не просто одной из жертв авиакатастрофы, а стать героем, стяжать славу героя.
– Да, мы все неминуемо должны были погибнуть, – сказал Лось. – Но Кабан, именно Кабан, не допустил этого. Погиб только он один. И так спас других. Ценой своей жизни. Кстати, такой выбор был не только у него. Но только он его сделал. И поэтому он – герой.
– Вот спросите каждый себя, – начала Рысь. – Хотели бы вы, чтобы вам поставили памятник, такой хороший, добротный? Наверное, хотели бы. Только было бы условие, что за это вы должны отдать свою жизнь. Прямо сейчас. Или живите, как живёте, сколько проживёте и – никакого вам памятника. Что бы вы выбрали?.. – Жизнь! Вот и Кабан выбрал бы жизнь, если бы только мог…
– Я точно так же, как Кабан, поступил бы, – сказал Заяц. – Я думал об этом. Но в том, чтобы мне выброситься из самолёта не было никако смысла – мой вес слишком мал, это ничего бы не изменило. А то бы я выпрыгнул.
– Да, ты бы выпрыгнул, – усмехнулся Бобёр. – Веса в тебе мало? А ты бы взял и сказал, что ради спасения своих товарищей, ты готов выброситься в море, только веса в тебе мало, но что, может, кто-то к тебе присоединиться. Только ты ничего такого не сказал. И Кабан ничего не сказал. А пошёл и сделал. Веса в тебе мало… Духа в тебе такого сильного, как у Кабана, нет.
– Обделённый, выходит, ты, ушастый. Не дал Бог тебе ни нужного веса, ни духа, – усмехнулась Нутрия. – Хотя, в тех обстоятельствах малый вес был как билет в жизнь.
– Чем мы все сходны меж собой? – опять стала говорить Рысь – А тем, что во всех нас есть дух Божий. А чем мы различны? – А тем, что помимо того, что каждый из нас есть свой замес, своя исходная природа, в каждом из нас – своя мера этого духа. В Кабане, выходит, эта мера была много больше, чем во всех остальных. Потому он и пожертвовал собой.
– А ещё в ком-то может быть дух, противный Божьему духу. И достаточно сильный – добавил Лось.
 – Россомаха ещё сказала, – продолжил Енот. – Что вообще не надо никакого памятника ставить. Зачем он Кабану, когда его уже нет на этом свете?
– А этот памятник не для Кабана, – сказал Лось. – Он – Кабану, но не для него. Памятники ставят ушедшим, но для живых. В пример живущим. Чтобы живые знали и помнили тех, кто достоин того, чтобы о них знали и помнили. Знали и помнили их дела, поступки. Творения их ума, рук, их красивые души. Их жизни или их смерти.
Косуля сказала:
– Я тут на днях вот о чём подумала. – Мы родились. Пришли в этот мир с чем-то и для чего-то. Каждый – для исполнения какой-то миссии. Каждый – своей. Что-то познать, чему-то научиться, что-то сделать, сотворить, совершить. И вот Кабан. На его долю выпала такая вот миссия. Не случись бы то, что случилось, – то какая-то другая. Возможно, он уже понял, какая. Возможно, он уже её как-то исполнял. Но вот случай. И выпала такая – спасти нас. И он её исполнил. И важно, что он был готов её исполнить.

– Ну, ладно, если на сегодня всё, то мы с Енотом тогда пошли? – спросил Заяц Бобра.
– Да, на сегодня – всё” – ответил Бобёр.
– И мы пошли – сказали бобры.
– Давайте. До завтра.

– А Волк что, так и приходит? – спросил Лось Бобра.
– Нет, не приходит. И не придёт. Он и после всего случившегося был против памятного места Кабану и сейчас против памятника. Продолжает наставивать, что Кабан не совершал никакого подвига, что никакой он не герой, а сам, каким-то образом, по неосторожности, свалился в люк. И тем избавил всех от принятия крайней, но необходимой меры. Что не было никакой жертвы, а был обыкновенный несчастный случай. Для Кабана несчастный. А для других спасительный.
– Да…
– Вот и жертвуй ради таких, – сказала Нутрия. – И возникает вопрос: Надо ли жертвовать ради недостойных жертвы? Жертвование имеет смысл только тогда, когда те, ради которых жертвуют, любящие и совестливые; которые способны оценить для них делаемое; способны оценить и жертвователя и его жертву. В противном случае всякая жертва будет напрасна, бесполезна, не нужна. А сами жертвующие в глазах тех, для кого они жертвуют, могут выглядеть даже странными или глупыми, на которых можно воду возить.
Рысь сказала:
– Я слышала, люди говорили –
Дай хлеба одному – навек запомнит.
Другому жизнь пожертвуй – не поймёт.
– Или не захочет понимать – добавила Нутрия.
– Жертвующий – это всегда любящий. И он жертвует для тех, кого любит – заметил Лось.
– Мы вот не знали, даже не подозревали, как Кабан на самом деле относился к нам, своим ближним. А выходит он любил нас. За нас и смерть принял – задумчиво сказала Косуля.
– Кабан пожертвовал собой не ради таких, как Волк, и ему подобных, – опять стала говорить Рысь. – И не из большой любви к тем, с кем летел. А потому что по своей природе, по духу, который был в нём, не мог поступить иначе. Не мог он принять участия в том гадком, подлом, постыдном голосовании, предложенном Волком. Он не смог бы жить, если бы остался среди тех, кто  ради собственного спасения вытолкнул кого-то в смерть. Кто-то бы смог, а он бы не смог. Думал ли кто тогда о том, как он будет жить дальше, прими он предложение Волка? Сбросив с самолёта Оленя? Скорее всего, нет. Не задавался таким вопросом. А Кабан думал. И знал себя. И выбросился из самолёта не столько из любви к тем, с кем летел, сколько из любви к духу в себе, из любви к правде его, из верности этому духу, из невозможности для него поступить вопреки правде этого духа.
Кто-то из любви к кому-то готов отдать за него жизнь. И отдаст, если вдруг наступит время такого выбора. А кто-то, как Кабан, принимает для себя такое решение, потому что всякое другое решение для него невозможно, исключено, и если он его примет, он не сможет потом жить.
Кабан был истый сын Божий, жил по правде Божьего духа, и так до конца и остался ей верен…

После наступившей краткой паузы Бобёр сказал:
– Кабан очень любил жизнь и высоко её ценил. Уж, точно, не меньше, чем кто другой. Много читал. Был очень любознательным. Всё хотел увидеть, понять. Он ведь был участником всех наших поездок за пределы нашего леса…
– Да, Кабан очень любил жизнь и очень хотел жить, – продолжила Рысь. – И я даже не сомневаюсь, что молил Бога о том, чтобы случившееся тогда с вами как-то благополучно разрешилось. Чтобы вдруг заработал мотор самолёта. Или чтобы всем приземлиться живыми и с неработающим мотором. Чтобы не нужно было никем жертвовать, никого сбрасывать с самолёта. Молил Бога. Но Бог не внял его молитве. Медлить дольше уже было нельзя, и он спрыгнул. Хотел жить, не хотел прыгать, но спрыгнул. Потому что правду, которая была в нём, верность этой правде ценил выше своей жизни.
– Бог однажды дал жизнь каждому из нас, – заговорила Косуля. – И вот случилось так, что мы могли лишиться жизни. Но Кабан не дал этому произойти. Ценой своей жизни. Как бы выкупил наши жизни, отдав свою. По сути, вторично дал нам жизнь. Оказался достойным твореньем Божьим. Истинно подобным Богу.
Бобёр сказал:
– Кабан – он – и спаситель, и герой, и жертва. Спаситель, - потому что спас нас, своих ближних от совершения страшного греха – выбрать из среды себя жертву – убить кого-то, чтобы спасти себя. Могли мы тогда, вследствие охватившего вас страха, совершить этот грех? Могли, но не совершили.
Герой, - потому что благодаря ему мы остались жить. Могли мы погибнуть? Могли, к этому и шло, но остались жить.
Жертва, - потому что принёс себя в жертву. Он – жертва, но жертва не искупительная. Он собой, своей жизнью не искупил имеющуюся в нас порчу. Мы сами, своей жизнью, должны искупать её. Но он указал нам путь – путь к спасению, путь жизни. И он показал, как должно стоять за правду этого пути…

P. S.
Записал это продолжение истории про зверей и решил сделать ещё одно замечание. И опять же, может, ненужное, излишнее.
В прошлом замечании я упомянул о родах и видах животных. Но с этим всё, как будто, ясно. А вот как с человеком?
В соответствии с  так называемой научной классификацией животного мира, человек также принадлежит к царству животных, отнесён к определённому роду и виду. – Род: “Человек”, вид: “Человек разумный”.
Как сообщают учёные, единая ветвь наших прародителей за миллионы лет разделилась на многие разные виды, но они все вымерли, и остался только один вид – “Человек разумный” или человек современный. И это единственно сохранившийся на сегодня вид человека.
Я не учёный, но мне кажется, что и сегодня человеческих видов больше. Или, если принять, что вид всё же только один, то у этого вида есть подвиды. И их три…
“Человек разумный” отличался от человеков других видов, помимо особенностей анатомического строения, более развитым головным мозгом, мышлением, развитой речью, использованием письменности, как средства общения, способностью к сложной трудовой деятельности и т.д. То есть, “Человек разумный”, как вид, отличался от человеков других видов, главным образом, своей разумностью. Или – человеческий род был разделён учёными на виды главным образом по, так сказать, шкале разумности.
Так вот мне кажется, что люди – это всё же – разные природы, несмотря на их внешнюю схожесть, и вид “Человек разумный” надо разделить ещё на три подвида, но уже по шкале духовности.
В человеческой природе первого подвида властвует дух Божий – дух любви, красоты и истины; дух света и добра. Это люди совести и чести. Это истинные сыны Божьи, соль земли и свет мира.
В человеческой природе второго подвида дух Божий слаб и задавлен духом противным Божьему – духом крайнего эгоизма, зависти, алчности, лжи, насилия; духом тьмы и зла. Людей этого подвида отличает высокомерие, бесстыдство, полное равнодушие, безразличие и даже презрение к людям другого вида, хищничество, захват, присвоение и подчинение. Это сыны дьявола и враги человеков первого подвида.
Первый и второй подвиды – это, как бы, два полюса всего разнообразия человеческой природы.
В человеческой природе третьего подвида дух Божий, дух света и добра, постоянно или время от времени, чаще или реже, борется с духом тьмы и зла, применяя больше или меньше усилий, вследствие чего человеческая природа третьего подвида в разных ситуациях, в малом или в большом, может проявлять себя по-разному и со временем может стать либо природой первого, либо второго подвида, или может быть отнесена к одной их этих природ.
Людей третьего подвида в мире подавляющее большинство и именно от них в конечном счёте зависит, каким будет будущее людей, каким быть этому миру, и вообще быть ему или не быть.
И это, обозначенное мной, разделение между людьми есть самое главное между ними разделение. А все прочие разделения – по крови, национальности, вероисповеданию, месту проживания и т.д. – это разделения уже не столь существенные.
Не стану дальше развивать эту тему – в другой раз и в другом месте. И так сказал больше, чем хотел. Добавлю только, что люди это, в первую очередь, существа духовные, нравственные, творческие, открывающие истины, создающие красоту, дарящие добро, а не только плоть потребляющая.