Свойства небытия

Прогулка в десять, затянувшаяся на день или свойства небытия.

Снова наступило утро, снова все было затуманено и чем-то озабочено, словно он не успел сфокусироваться на нужном направлении и поэтому его поглотила полная привычность, которая многим не успевала надоедать веками.
Тело стало привычно ходить и делать важные дела. Ум пытался представить себе картину происходящего, добавляя отчаянные мазки на картину то тут, то там, поэтому очень скоро появилась ясность того, что нужно будет сегодня делать и чего именно нужно будет ждать.
Вздох отчаяния пронесся через тело, все потому что несвобода подступала к нему со всех сторон. Он заметил, что тело стало немного задыхаться от таких странностей и высунул голову в окно, чтобы глотнуть холодного осеннего воздуха.
Холод казалось дошел до головы, где всем заправлял ум и вечно хотел четкости и порядка. Вместе они ему сказали спасибо, но он точно знал, что это всего лишь временное решение проблемы и поэтому направился к холодильнику за холодной водой. Глоток холодной воды окончательно рассеял приступ отчаяния и холодное утро наступило снова. Тело снова пошло делать дела, а ум копаться в своих бесконечных фантазиях.
Впрочем оставался еще небольшой период, когда об этом можно было совсем не думать, а точнее не представлять, а точнее непонятно как правильно об этом можно было сказать. Он предоставил все заниматься своими делишками, а сам…
Если бы существовал волшебный эликсир, который позволял заморозить происходящее сейчас, остаться с тем, что есть, остановив и тело и ум, то возможно он был бы временно счастлив тому, что ничего бы не происходило.
Рыжий кот подозрительно посмотрел на него, пытаясь понять глубину фантазии о несуществующем и сказал,
-Твои домыслы действительно прекрасны и может быть в отдаленной вселенной и умеют делать такой целебный напиток, но вспомни, сколько раз жизнь тебе давала  шанс и ты просто пугался побыть без ума более получаса или что-то вроде того.
Память сразу нарисовала перед его глазами темную аллею, на которую сверху падал снег, и его, который шел, почти умирая (как ему тогда казалось),  оставляя от себе все меньше и меньше, пока от непреодолимого желания избавиться от этого состояния, он не возвращался обратно в серую обыденность простой болезненности. Там то он собственно и понял, что все в этом мире не так однозначно и поехать на трамвае в небо.
Еще лет десять ушло на то, чтобы немного развеялись мифы о собственной персоне. При этом персона конечно не перестала пре(и)бывать в полумертвом состоянии, но сдвинулась с мертвой точки относительно своей собственной эксклюзивной важности, которой страдало все население планетки, потому что иначе их сделать (у Создателя) еще не получалось.
В кроличьей норе обдолбанных небожителей впрочем наблюдалось полное забвение по отношению к собственной природе, и даже к эксклюзивному существованию ближнего своего.
Вечером у него ушло ровно три часа, чтобы вылезти из нее. Только к полуночи он стал узнавать себя и пришел в себя. Как недолги были эти мгновенья радостного сообщения с самим собой.  После целого дня иллюзий в которые он верил всей душой, внезапно этот день заканчивался и начинался другой день, тень его засыпала и он становился кем-то другим.
-Ты всегда  и был, этим кем-то-другим, напомнил ему рыжий кот. Неспроста я поселился  в твоем доме, чтобы постоянно это тебе напоминать, но только пока ты можешь слушать.
Снова расстроившись, что так и не смог сделать ничего, он устало облокотился на спинку кресла и закрыл глаза. Он никак не мог расстаться с миром, как будто бы был ему чем-то обязан. Оттого постоянно ощущал его где-то снаружи, как объект преследующий его самого, хотя мир был видимо внутри него.
На этом постоянном экране, в темной пещере, среди других сидельцев, он часто вставал в темноте и пытался двигаться в неизвестном ему направление, как ему казалось к свету, но садясь снова на стул понимал, что это были лишь отблески огня на стенах слева и справа.
Он даже не знал был ли на самом деле у него внутренний мир или ему все время что-то казалось. Но если внутренний мир был всего лишь местом для сбора постояльцев психиатрической больницы, то ничего удивительного в том, что он мог только мечтать, не было.
А если не было внутреннего мира, то можно сказать вероятно не было и его самого.
-Только мы, сказали хором тело и ум, единственное подтверждение тому, что ты есть.
 -А нафик вы мне вообще нужны, подумал он без ума и тела….и сказал это вслух.
В другом пространстве, за пределами всякой разной ерунды, так сильно мешающей ему, ни тело ни ум наверное не понадобились ему. И даже эта странная личность, которая все еще так хотела жить и вечно разархивировать своей странности в пространство иллюзий, разве она так была нужна? Вполне бы можно было прожить и без нее. Впрочем хоть какая-то личность была нужна, некий внутренний интерес к происходящему и радости, но это уже потом.
Там, в необъятной вселенной, ему очень бы не хотелось начинать все сначала и оказаться в скромной каюте космического корабля или мирах искупления, с теми же лицами и проблемами. Впрочем на все была воля Всевышнего.
Под очередное недовольное ворчание соседей он отправился спать. Рядом мирно лежал рыжий кот, демонстрируя полное равнодушие в происходящему,
Во сне ему снился свет, пролетающий сквозь него в сторону вселенной, из небытия, где не было ни вселенной, ни света, не было вообще ничего. И все его истории, и хорошие и плохие, тоже улетали в необъятность, в некоторой степени напоминая о том, что больше не нужно возвращаться ни к ним, ни к самому себе. Он смотрел на себя в космическое зеркало и там отражались бесконечные человеческие облики, а за ними весь мир, в котором они обитали. Там были планеты солнечной системы на которых он когда-то рождался, совсем другие облики и дела, но все же все те же делишки, только ради того, чтобы встряхнуть общую иллюзию и дать толчок для сцепления мира  в самом себе.
Он проснулся и  с удивлением посмотрел вокруг себя. Как можно было променять свет на тьму, как можно было заснуть в своем мирке посреди вселенной. У него не было ответов на эти вопросы.
Рядом со спящим котом привычно пристроилось тело и ум, настороженно сидящий в кресле.  Ум и смотрел неизвестно куда, все своим видом показывая, как ему уже надоел сегодняшний неначатый день, который почти наверняка придется снова кое как прожить и он пройдет все также, как и все другие дни.
И так далее до бесконечности, сгорбленные фигуры за зеркальный стеклом, трепет
 и благоговение и снова пустота.

---
День  второй.

Потерять целый день,  это все равно что потерять целую галактику, целую страну или Ледовитый океан. Но он умело терял свои дни, отдавая их неизвестно куда. Некоторые дни выглядели настолько потерянными, что он плакал. Они были так несчастный и так одиноки, завершая свое время вместе с умом и телом, вместе выдохшиеся и ничтожные.

Ничтожность жизни это прах, рассыпанный во всех углах,
Который время подметает,  как крошки хлеба на столах,
Ничтожен тоже  - человек, взрывающий короткий век,
Уже запутанный вначале, в конце не более чем …

Как и раньше сочетания слов, казалось бы несущих определенный смысл, рассыпались под пристальным взглядом в то самое комковатое ничего, хотя и ничтожность и незначительность происходящего в его человеке была уже вполне привычна и ощутима. Неужели ради всего этого Творцу стоило начинать эту бессмысленность, называемую человеческим существованием?
Он устало зевнул и подумал, что даже если все это так, то толку от мыслей все равно будет мало. Так на берегу моря можно рисовать на песке разные фигуры и думать, что они вечны. Топтать свежевыпавший снег и смотреть, как заметает следы. И так до бесконечности.
И он снова заснул. Вечером, проснувшись около семи,  он почувствовал странное недомогание, как будто некий огонь жег его изнутри и заставлял так суетиться, что остановиться было невозможно.  Внешне он был еще жив, но внутри он не понимал происходящее. В надежде хоть  за что-то ухватить, он выпил бутылку вина и снова заснул.
-Если все это происходит во сне, подумал он, то почему мне так мучительно плохо? Может быть я должен вылезти из этой капсулы обреченности делать одно и тоже каждый день? Может быть это призыв измениться или умереть?
Он горько заплакал, сидя за письменным столом, от боли, усталости и постоянного одиночества и осознания того, что если он не проснется, то его жизнь не будет стоить ровным счетом ничего. Но про себя он конечно знал, что больше плачет его собственное эго, вечно желающее быть великим и ужасным и ничего из этого не получившее. Он всхлипнул и рассмеялся своим неудачам.
Нового ничего не было, впрочем все новое пока что было исключительно старым. Ум хотел новизны, но она вечно получалась под каким то странно горьким соусом, когда минуты удовлетворения и спокойствия ума давались тяжелым и непробудным сном посреди ада.


Стократ благородней тот,
Кто не скажет при блеске молнии:
"Вот она наша жизнь!"


-Да, хватит уже банальностей, проворчал ум. Мы стремимся к горним вершинам напролом, пусть даже во сне и неосознанности, но все равно мысленно и ты  и я и это тело и кот, все мы уже обязательно там.
Как показывают в прогнозе погоды по телевизору, вокруг ума наблюдались тучи  и грозовой фронт, сильное движение снаружи мешало ему верно мыслить (если такое вообще когда-то существовало в области ума), поэтому хотя он и понял смысл хокку и жизни ( и вообще всего) , но от туч избавиться не смог.
Жарить сковородку в сковородке, делать из масла масло, топить лед в воде, желать эгу быть освобожденным ( но от чего?) и прочие сравнения крутились у него в голове, а на часах уже  был час ночи.
Поздней ночью на смену, на смену начавшейся зиме, за окном шел дождь. Он и рыжий кот мирно сидели на кресле и смотрели в окно.
-Знаешь, начал один из них, еще так не бывало, чтобы  первый день зимы за окном шел дождь…
-Так бывает, отвечал другой, когда ты очень устал и не знаешь что дальше делать, а поэтому не делаешь ничего и падаешь все ниже и ниже.
Да, так трудно было подняться одному, без бесконечных дел и фантазий своих соседей. Иногда мучительно хотелось освободиться от ощущения йа (я)  и почувствовать себя никем, ведь только ему открывалась полная свобода, тишина и покой, потому что материальный мир переставал существовать для сознания без тела, формы и мыслей и всех прочих обязательных атрибутов непросвещенного человечества.
Он мечтательно посмотрел в темноту за окно. Постепенно за окном показалось большое светлое лицо, улыбающееся ему.
-Привет приятель, тебя долго не было видно в наших краях. Ты как обычно загадочно улыбаешься мне. Образ Иисуса спасающего полностью заблудшее создание, не желающее ничего, кроме как мыслить о привычном кругами, преследовал его лет с тридцати трех. Так он тайно надеялся взлететь на небо, но Кто было это йа, маленькое и ничтожное, жаждущее так чего-то духовного и необычного, что было готово утопить себя в серых буднях, лишь бы продолжать мечтать?

---
День третий.

С утра за окном снова моросил дождь. У него было плохое настроение, как обычно. Тело сидело недовольное в кресле и хандрило. Ум прокручивал на компьютере разные видеоролики с его участием, внимательно подбирая темы, которые понравились бы все.
О, если бы было можно на все это не смотреть. Он попытался закрыть глаза и не слушать пустопорожние диалоги и недовольное гнусение тела, им всем было мучительно плохо, потому что они не знали куда дальше его вести. Раньше горизонты были чище для них и приятнее, но в какой то момент жизнь остановилась, как бы сказал кто-то по техническим причинам, и они оказались в тупике.
Он тяжело откинулся на кресле и задремал. В полудреме ему снились безумные разговоры его приятелей, одновременно сильно страдающих и от этого безумно фантазирующих. Он почти слышал голоса и видел чьи-то фигуры в тумане, но все это казалось ему таким же реальным, как  и до того, как он заснул.
После первой фазы сна наступила вторая, в которой все герои мыльной оперы уснули и не снилось уже ничего.  Собственно исчезли не только они, но исчез, провалился в небытие, в океан нерожденного и он сам.  Некое йа, стремившееся оставаться центром мира под любым соусом и страшно боявшееся навсегда потеряться в пучине ненужности, океане беспредельности, тумане действительности и еще черти знает в чем.
Наверное по задумке творца и ради существования этого мирка, все маленькие йа  сначала разлетелись в стороны, как искры от костра, а кто-то даже успел попасть ближе к небу, а потом, когда костре начал гаснуть, должны были вернуться. так и он чувствовал, что наступает промежуток времени, когда его костре тоже должен будет погаснуть и он снова вернется в небытие, но уже не по своей воле, а по воле творца.  Но он отчаянно не хотел умирать, наверное, не хотел снова попасть в небытие, в котором находился впрочем и сейчас, но еще и через смерть.
-Не ты ли уже вносил свой вклад в эволюцию человечества на другой не столько отдаленной планетке, услышал он мягкий голос. Может Быть и в этот раз судьба, умирающего вместе с тобой человечества, находится в твоих руках? Хорошо хоть в этот раз…
Тело нервно закашляло и голос прервался. Только еще не хватало раздувать свое зазнавшееся чувство собственной важности. Хотя бы в этот раз. Прекрасно, что будущее человечества явно не находилось в его руках.
Он потер со смехом руки, вспоминая гибель целой цивилизации на ближайшей планетке, к которой приложил свою руку. Впрочем кажется именно рук тогда у него и не было.
-Да заткнитесь вы все, в ярости заорал он.
Цирковое представление чуть было не вошло в фазу необходимости реанимации. Итак хватало чудесного сна ни о чем,  как обычно полного страданий и неразберихи.
Когда то, уже достаточно давно, он не мог понять суть страдания. Оно казалось ему набором неприятных жизненных ситуаций и не более.  Поэтому большую часть своей жизни он только занимался тем, что пытался быстрее прожить неприятные ситуации и больше сфокусироваться на приятных. Со временем такая схема перестала работать. Неприятное и приятное сплетались, а гипноз ума вообще превращал почти всю жизнь в быстро проходящий сон, во время которого начинали болеть тело и душа.
Легко можно было поверить в то, что он спит. Ве, что он делал было подчинено  автоматическому началу, которому он сам был  не нужен. Он стал замечать по фрагментам бодрствования среди бесконечного сна, что была скрытая разницы между царством мертвых и царством живых.
Но вот в царстве мертвых больше всего людям   снились сны о том, что они прекрасные пальмы, стоящие на вершине горы. Именно поэтому они ничего не  хотели знать, слышать, думать, потому что быть красивой пальмой было куда удобнее.